ходячие истории.

      В их первую встречу Дэрил накрыл его добротным матом, швырнул связку из дохлых белок, а после вовсе бросился вперёд с ножом. Шейну тогда пришлось вмешаться и оттащить психанувшего — вполне оправданно, кстати — Диксона в сторону, дабы вернувшийся вдруг с того света Рик не отправился обратно. Не самое лучшее впечатление при знакомстве, да? Но помощник шерифа Граймс не был бы собой, если бы не давал людям вторых-третьих-четвëртых шансов. В конце концов, на нём лежала вина за то, что Мерл остался прикованным на крыше торгового центра. И хотя Мерл был полным ублюдком, такой смерти он определённо не заслуживал. А Дэрил не заслуживал потерять единственного члена семьи — уж Рик-то мог понять. Сам недавно разлепил зенки после комы и увидел, что мир в жопе, а жена и ребёнок не известно где. В тот же день Рик подумал, что «чëрт, этот парень — грëбанный ураган». Дэрил Диксон был самовоспламеняющимся фитилëм. Он вспыхивал, как по щелчку пальцев, и остановить это тяжелее, чем выжить в схватке с сотнями оживших трупов.       Дэрилу казалось, что он сгорал изнутри, и от этого ощущения хотелось заживо содрать с себя кожу — будто именно она душила его, сдавливала, сковывала. Обрывая рукава на очередной рубашке, он всё так же чувствовал, как языки пламени касаются его ладоней, ног, спины, груди, липко вылизывая. Это не помогало. Ничего не помогало. И даже если за столько лет Дэрил привык к пожирающему его жару, это всё ещё не было комфортным. Да блять, как это вообще может ощущаться чем-то простым и терпимым? Особенно в такое время года...       Граймса же поедал холод. Подушечки пальцев кололо так, словно он зарылся голыми руками без перчаток в снежный сугроб; тело периодически подрагивало будто от внезапных спазмов — морозило, как при резком повышении температуры. Благо, Рик научился контролировать стук зубов. Это бы со стороны смотрелось просто смешно. Или жалко.       Когда Лори касалась его напряжённых плеч, то ничего не чувствовала. Никакого холода. Зато Рик ощущал безумный жар её прикосновений и поспешно отстранялся, говоря, что утомился на работе и хочет побыстрее лечь в постель. Рик не знал, в чëм его проблема. Почему даже летом он чувствует невыносимый холод, прошибающий до костей; почему не может находиться в близости с другими людьми, тела которых чудились чуть ли не сгустками магмы. Врачи либо отказывались с ним работать, говоря, что он полный придурок, симулянт или псих, либо после кучи платных анализов — которые из отклонений от нормы показывали только повышенный гемоглобин — качали головами и отвечали, что ничем — увы! — не могут помочь.       Что же, раз никто не мог помочь Рику, то Рик решил помочь себе самостоятельно. И, как известно, лучшее решение проблемы — это смириться с ней и продолжать жить дальше. Так или иначе, были даже плюсы: он мог существенно сэкономить на тёплой одежде. А что? Один хрен мёрзнет во всём одинаково.       Рика к Дэрилу тянуло, как бы это глупо ни звучало. Он не мог толком объяснить почему. Просто тянуло и всё. Как двум полюсам магнита, как разноимëнным зарядам, как просто чёртовым противоположностям — жару и холоду — хотелось быть ближе друг к другу. Помогать, защищать, дополнять. Жар Диксона ощущался иначе. Не так, как у Лори, Шейна и даже Карла. Он был буйным, пылким и по-настоящему диким, — таким же, как его обладатель — но совсем не ранил. Рику даже на мгновение показалось, что в присутствии Дэрила его холод успокаивался, становился более дружелюбным: не хватал цепкими пальцами внутренности, не выкручивал, а просто с издëвкой пощипывал кожу. И хотя это всё ещё оставляло не самые приятные впечатления, но определённо чувствовалось лучше.       Дэрил был превосходным охотником и следопытом не потому, что умело расставлял ловушки в лесу и находил что-либо по запаху, как собака; а потому, что был уж очень внимательным к деталям и всегда замечал малейшие изменения вокруг. Конечно, он обратил внимание и на изменения в себе.       Дэрил Диксон считать умел, а потому без труда сложил два и два, где первым слагаемым был Рик Граймс, а вторым — собственное тело, как бы странно это ни звучало. В сумме выходило, однако, вот что: в присутствии бывшего копа ему становилось чуточку лучше. Что было парадоксально, учитывая то, в каких отношениях состояли Диксоны с полицией.       Они не говорили об этом вслух. Дэрил — косился в привычной манере будто бы враждебно, выжидающе. Рик — смерял спокойным взглядом в ответ; и хотя он предпочитал делать вид, что ничего не происходит, в голубых глазах купались надежда и сомнения. Всё так же молча решили они двигаться друг другу навстречу. Эксперимента ради. Только и всего. Сделать шаг-другой, чтобы оказаться ближе, — буквально и фигурально — а там будь, что будет. Им ведь ещё выживать вместе, так? Нужно учиться работать в команде. В дуэте. В паре.       Если в первую встречу — и первые несколько дней проживания в одном лагере — Дэрил казался ему вспыльчивым засранцем, то теперь Рик думал, что этот человек вполне может стать его близким товарищем. Другом, братом. Они несомненно дополняли друг друга, создавали целостное изображение пазла. Рядом с Риком, спокойным и «правильным», бушующий дух внутри Дэрила наконец утихал. Рик же — мог нормально спать, зная, что рядом есть человек, на которого он может положиться. Человек, который сможет защитить не только себя, но и всю группу. Разные люди, разные стихии, уравновешивающие друг друга.       Чем ближе Рик и Дэрил находились, тем больше понимали после, что им не показалось. Стоило разойтись по палаткам, отправиться одному в лес на охоту или ещё куда — жар/холод усиливался. Стихия снова вгрызалась в кожу до мяса и глубже, шипела и пузырилась, так что мышцы сводило в судорогах. Теперь это казалось ещё большей пыткой, чем годами до. Нужно было что-то делать.

* * *

      Когда Дэрил вдруг вышел из лесных зарослей, весь в крови, грязи, с перевязанным животом и ожерельем из ушей кусачих на шее, — очень уж броский аксессуар, хоть и в духе Диксона — Рик обомлел. Сердце пропустило пару ударов. Граймс не был шибко уверен, но, кажется, кажется, он почувствовал то самое тепло, которое плавно растекалось вместе с кровью по венам. Он был счастлив, что Дэрил жив, что он здесь, но жутко встревожен его состоянием. И Рик почти сорвался с места, чтобы подхватить Дэрила, сжать в объятиях...а потом Андреа выстрелила. Пуля быстро скользнула по виску, сбив Диксона с ног, и они побежали к нему, поднимая его и волоча в дом Хершела.       Дэрил чувствовал всë сквозь пелену обморока. Боль в виске и боку — там, где зияла рана от своей же стрелы, полученная во время неудачных поисков Софии — и холод. Холод Рика Граймса. Он прижимал ледяное предплечье к его спине, поддерживал за запястье второй, свободной, рукой, и изредка задевал бедро своим при ходьбе. И все эти касания не жгли, не выворачивали наизнанку. Температура Рика смешивалась с его собственной, разливаясь от тех мест, где прилегала кожа к коже, дальше по телу, проникала глубже и глубже, клубилась где-то в груди и наконец успокаивалась. Дэрил больше не пылал этим чëртовым адским пламенем.       Когда Хершел и Шейн наконец покинули комнату, они с Дэрилом остались наедине. Рик сидел на стуле, приставленном почти впритык к кровати. Дэрил — всё так же валялся поперёк постели. Он выглядел расслабленнее, чем обычно, и это радовало. Рик знал, что они должны поговорить, но как? С чего ему начать? Что рассказать? «Знаешь, я почти с самого детства чувствую себя так, будто меня выперли на мороз в одних трусах, и понятия не имею, почему и что с этим делать, но рядом с тобой мне вроде бы лучше. Так что, пожалуйста, даже если ты сейчас захочешь заехать мне по лицу, то хотя бы не сбегай после?». – Чушь какая-то, — пробормотал Дэрил поблизости, и Граймс вздрогнул. Будто Диксон мог читать его мысли. Чëрт, если бы это действительно было так, то он бы провалился прямо сейчас под землю.       Рик кинул быстрый взгляд на Дэрила — тот не смотрел на него — и крепко сжал ладонями свои колени. Он должен был узнать, чувствует ли его друг то же самое. Он должен это сделать. Начать. Чëртов. Разговор. — Как твоя рана? — самый простой способ — это начать с посторонней темы. Если он вдруг резко свернёт в другом направлении во время беседы, то это будет лучше, чем сразу заговорить обо всей этой «аномальной-температурной-ситуации». — Порядок.       Чëрт. Дэрил не отличался многословием, когда это действительно нужно. Рик об этом не подумал.       Граймс открыл было рот, силясь нарушить образовавшуюся вновь тишину, но так и не нашёл подходящих слов. Несмотря на внутреннее беспокойство, он чувствовал себя хорошо. Лучше, чем когда-либо. Но оставалось какое-то мнимое ощущение того, что всё ещё не расставлено по местам, что он должен сделать что-то. Приблизиться, прикоснуться, — сначала на пробу, чтобы понять, что ему не показалось ранее — сжать, обнять, прижаться теснее, будто это было единственным средством от его странного недуга. Во всяком случае, оно было первым рабочим средством за всю его жизнь. — Рик, — голос Дэрила поблизости звучал глухо, хрипло, будто бы через пелену, через туман. И хотя Рик смотрел прямо на него, он не верил, что это не галлюцинация. До тех пор, пока на его руку не легла чужая ладонь. Касание не ощущалось тяжёлым или требовательным, а наоборот — опасливым. Диксон не доверял людям, — это было очевидно — но, кажется, пытался сделать шаг навстречу Граймсу. Он волновался и не был уверен в том, что его не отпихнут, как пса. Рик медленно перевернул руку так, чтобы их ладони соприкоснулись. Пальцы сплелись в замок. Две противоположные температуры снова смешались, растворились друг в друге. Рик и Дэрил смотрели друг другу в глаза почти что восторженно, неверяще, понимая, что ощущения их идентичны. — Это чушь, — Дэрил повторил это снова, и Рик качнул головой в ответ.       Рик позволил себе улыбнуться с особой нежностью, пересаживаясь на кровать, чтобы быть ещё ближе. Свободной рукой он потянулся к лицу Дэрила. Обвёл большим пальцем бровь, раненный висок, линию скулы, и наконец остановился, задержав ладонь на щеке. Тепло прикосновения растекалось по телу приятной негой, и на момент оба прикрыли глаза. — Могу я..? — вопрос прозвучал слишком робко, и Рик подсознательно будто вернулся во времена старшей школы. Первое признание, первый поцелуй. Так это было: неловко, трепетно, с заботой. Он перенёс ладонь на затылок Дэрила, зарываясь в короткие пряди пальцами. Они торчали совершенно беспорядочно и как-то космато. Рик порой даже представлял, как Диксон нервно состригает волосы обычными затупившимися ножницами — как попало, лишь бы не мешались, и находил это забавным. Дэрил придвигается ближе и крепко сжимает предплечье Рика. — «Могу ли я?», — он повторяет фразу раздражённо, — ты должен, Граймс.       А после Дэрил сам прижимается к его губам своими. Это кажется невозможным, невообразимым, и поцелуй напоминает смутно — скорее неловкое и беспорядочное сталкивание двух ртов. Оба задыхались в ощущениях, сталкивались зубами и пару раз, кажется, Дэрил даже с силой укусил Рика за нижнюю губу. Им понадобилось время, чтобы успокоиться и задать определённый темп: тягучий, медленный, глубокий. Дэрил подавался навстречу, цепляя губы Рика своими, обводя их языком снова и снова, утопая в ощущениях. И Рик, блять, проклинал тот факт, что людям нужно дышать, потому что лёгкие и глотку саднило от недостатка кислорода уж чересчур сильно. Он отстранился от Дэрила, весь раскрасневшийся и взмокший. Кажется, Рик впервые в жизни чувствовал, что ему жарко. И это было великолепно.       Рик всё ещё не знал, откуда у него появились эти загадочные проблемы с температурой тела, но одно было ясно: они с Дэрилом стабилизировали друг друга. И хотя Граймс никогда не отличался особой романтичностью или мечтательностью, но ему нравилось думать о том, что Дэрил Диксон — его родственная душа. И если для того, чтобы не чувствовать холод, Рику нужно было целовать его каждый раз снова и снова, то всё казалось отнюдь не таким уж плохим.