Звери бродят среди нас

Жители всё ещё насторожены вокруг него, когда Серёжа остаётся на неопределённое время здесь, несмотря на то, что он «участвовал в задержании мага». Но у Разумовского всё ещё были небольшие дела, которые — как удивительно — уже не были связаны ни с магией, ни с риском. — Удивительные способности для паренька твоего возраста, — Татьяна Васильевна посмеивалась над выражением его лица, когда он, отоспавшийся после произошедшего, спустился на первый этаж, на кухню, где больше не скрываясь были развешены высушенные растения и сухоцветы знахарки. В её словах было что-то слишком знающее, и дальше она лишь подтвердила, хитро усмехаясь на его замешательство. — Книги по Гарри Поттеру читал, магёнок? — неожиданно спросила его она. — Так здесь, как в Хогвартсе, тайны знают все. Уж наорался этот ирод прежде, чем отдать концы. А лайка из участка любит сплетнями делиться. Так что, кто верит, кто нет, но то, что ты сделал вчера, знают. Чего словно лимон слопал? — Магов не особо любят, — криво улыбается Серёжа. Он помнит, какого это, когда к тебе относятся, как к безумцу — детдомовцы неплохо показали, что разговаривать с пустотой — это признак сумасшествия, но они не знали, что Птица был настоящим. Как маг он ещё не сталкивался непосредственно с чужим гневом и страхом, но знал, что такие ситуации нередки. Хотя, конечно, репутация магов росла, по большей части за счёт проходимцев, которые спекулировали наличием дара. — Ну-таки ты, конечно, не шоколад, чтобы всем нравиться, — наставительно сказала пожилая женщина. — Тут на всех смотрят с опаской, пока не приживёшься. Оборотням проще, они думают, что свои своих не тронут. Даже если волки с псами не ладят шибко. Не обращай внимания и живи, как следует. Ты ведь из-за волчонка Олега тут остался? Я видела, как ты оживился, когда я тебе назвала его имя, когда провожатых советовала. И не переживай, сдавать я тебе комнату могу хоть годы, этот дом не часто видит гостей, но любит, когда они есть. Серёжа тогда только кивнул и поблагодарил, но продолжать беседу не стал, размышляя. Ну, может оборотни своих и тронут. Как показал этот маг-оборотень. Но это зависит не от вида явно. Вопрос о внезапной кончине маньяка тоже цепляется в голове Разумовского, но задал он его через время Грому. Обезумивший маг решил закончить своё существование сам. Подробности Игорь не рассказал, но Серёжа ему верил в этом. И отчасти даже понимал, почему. Если его гипотеза верна, а так оно скорее всего и есть, то искусственно созданное магическое ядро и проклятие попросту съедали мага и его рассудок, причиняя боль, когда он не приносил повторные жертвы. Но это его, конечно же, нисколько не оправдывало. Не стоило становиться на этот путь. И судя по словам мага о его наставнице, тот не особо и жалел. Тайны здесь и правда знают все, Серёжа видел подтверждение слов хозяйки его временного пристанища сейчас. Пока он искал Грома, а затем Олега, он чувствовал чужие взгляды на себе. Напряжённые, ожидающие. Иногда любопытные. Но чем дольше он оставался здесь, тем меньше ощущалось чужое внимание. Они принимали его. Это место принимало.

***

Олег вспомнил их прошлое далеко не сразу. Присутствие Серёжи рядом, их взаимодействие, а также знание, что вспоминать всё-таки было что — всё это делало своё дело, но времени ушло очень много. И до абсурдного, первый об этом узнал далеко не сам Разумовский. Птица, который иногда по просьбе Серёжи, всё-таки существовал и вне его тела — потому что: «Я хочу, чтобы вы поладили, а ещё мы сможем так натренировать нашу связь ещё лучше, не так ли? Не хочу не быть уверенным, что мы сможем пользоваться преимуществами нашей связи, я чуть не поседел, когда понял, что тот маг собирался тебя съесть!» — насмешливо посмотрел на Волкова, когда тот пришёл к нему. Целенаправленно. Спутать их двух можно было легко, но не все всё-таки делали это. К Олегу это не относилось. Хотя Птица лелеял в своём разуме мысль, что попытайся он обмануть — и Волков бы обманулся. Эта мохнатая махина и в детстве была довольно раздражающим фактором, без ушей и хвостов и пунктике на запахе его Птенца, но сейчас, когда тот ещё и строит иное взаимодействие с Разумовским… Ну, Птица допускал, что в нём говорит ревность. Они с Серёжей изначально знали, что так и будет. Птице сложно делиться Птенцом, учитывая, что тот всё, что у него было, да и опыт кратковременного отвержения Разумовским его хтони тоже имелся. Но Птица всецело доверял взрощённому им магу, как и сам Серёжа доверял связанному с ним существу. Ни Птица, ни его Птенец не думали, что к их связи добавится и такого рода взаимодействие, но это было так естественно. Они любили друг друга. И если Разумовскому для спокойствия нужен ещё и его Олежа — у него он будет. И всё-таки было что-то в Волкове стрессующее. Хотя слова Олега, конечно, интриговали. — Ты спас меня. Птица фыркнул и подавил желание покрутить у виска в чисто человеческом стиле. — Что ещё никогда не происходившее ты хочешь обсудить, Олег Волков? Олег поморщился. — Я вспомнил кое-что, — заметил он. — Волчий клык. Он ведь был у меня и раньше. — Ты и в детский дом с ним попал, — отозвался Птица. — Мелкий у тебя иногда просил поносить. — И сломал. — Случайно и из-за хулиганов, — напомнил Птица, защищая репутацию Птенца. — И починил. Вернее, сказал, что ему помог друг это сделать. Но у него не было друзей, кроме меня и… — Меня. И что же, Шерлок? Олег криво усмехнулся. — Когда отец нашёл меня, на теле было много ожогов и ран. Но я был жив, в отличии от других. Я должен был погибнуть, если не от удара, то тогда, когда произошёл взрыв. Знаешь, отец никогда не говорил о том, насколько всё плохо было на самом деле. Ни мне, ни, судя по всему, маме. — Чистое везение? — И немного магии, на которую, возможно, сам Серёжа не был способен тогда. — Он очень боялся, когда ты уезжал надолго. — Волчий клык сломался раньше, чем мне предстояла та поездка. Намного раньше. — Ты был дорог ему, но постоянно влипал в неприятности. Частенько из-за того, что защищал самого Птенца. Было проще сделать тебе небольшую защиту. Но я не предусматривал настолько масштабные неприятности, — Птица просто пожал плечами, словно во всём происходящем не было ничего такого. — Если ты вспомнил детство, то лучше бы не тратил время на бессмысленные разборки, словно недоволен этим фактом, а пошёл и сказал бы об этом Серёже. Но не раньше, чем он сам проснётся — Птенец снова допоздна свою соцсеть совершенствовал. Чужой смешок и колючий от лёгкой щетины поцелуй в щёку оказался ещё большей неожиданностью. Волков выглядел тогда, как удачно напакостивший, и тут же поспешил ретироваться, пока Птица не дал ему по шее за эту вольность. Похоже, Волков тоже начинал принимать правила игры. Они оба не хотели отказываться от Серёжи, но и друг другу ничего ломать не были намерены.

***

— Вы всё взяли, милые? — Анна Сергеевна погладила сына по волосам, окидывая взглядом багажник старенькой «Волги», в котором и расположились вещи Серёжи и Олега. — Да, мам, — с улыбкой отозвался Волков. — Мы вернёмся, правда. Может, даже раньше нового года. — Говоришь так, словно полгода маленький срок, негодник, — проворчала женщина и поискала поддержки у Разумовского. — Серёженька, на тебя надежда, не дай этому шалопаю забыть дорогу домой, а то знаю я, он весь в отца, будет как Виктор разъезжать, потеряется в свободе дорог и жди его-не дождись. — Мам, ну что ты. — Не волнуйтесь, — вмешался Серёжа с застенчивой улыбкой. — Олежу у вас никто не забирает. Он и сам к этим местам прикипел всем сердцем. — Ты здесь тоже не чужой, — заметила женщина. — И твой пернатый друг. Присмотрите за моим сыном. Это только весело слушать байки моего мужа, да и вы оба очень уж любите влипать в неприятности. — Дорогая, — Виктор, проверяющий готовность машины, которую он и подарил ребятам, к длительному путешествию, чуть поморщился и обнял жену. — Звучишь так, словно я или вечно пропадаю, или вечно вру. — О, ты тоже вечно влипаешь в неприятности, милый! Напомнить мне, как ты привёз то проклятое украшение мне в подарок? А если бы мальчиков не оказалось рядом? — Ань, ну я ж как лучше хотел, — вздохнул мужчина. — И та женщина сказала, что он блестит так, потому что я думаю об «обладательнице самых красивых глаз, которой этот подарок и предназначен». Кто же знал, что она просто избавиться от него хотела? Я буду более осторожным. А мальчиков не стращай. Молодость, буйство эмоций и сил. Уж они-то за себя постоять смогут. — Берегите себя, — женщина обняла сперва сына, а затем и Разумовского тоже. — Обязательно, и вы себя, — проговорил немного растерянный Серёжа, не то чтобы очень привыкший даже за последние полтора года к таким проявлениям заботы со стороны приёмной матери его Олега. — Скоро увидимся, мам, даже соскучиться не успеешь, — подмигнул Олежа родителям. — Иди уже, — фыркнула женщина, покачав головой. — И связь не забывайте держать. Иначе я вас по запаху выслежу, и получите по шее. Олег хмыкнул, но упомянутую шею инстинктивно потёр. Они сели в машину, готовые отправиться в путь, когда Серёже на телефон пришли смс-ки от Грома: «снимал кота с дерева, в итоге все волчата в благодарность повалили меня на землю. Что вы оба сделали со всей этой враждой за чуть меньше года? Не успеваю вас проводить. Не сдохните там, вы тут ещё нужны. Маякните, как вернётесь, сделаю шаурму из оленины, которая понравилась твоему Волчаре. Потрепай нервы Птице и за меня тоже». «Я же могу рассчитывать, что если появятся проблемы с магами, вы окажете помощь?». Серёжа улыбнулся уголком губ, коротко обозначив ответным сообщением своё согласие, и отложил телефон в сторону, включая музыку быстрее, чем это сделал Олег. Попалась одна из любимых песен Птицы, чьё подпевание было слышно в голове Серёжи. Им предстояла долгая дорога, полная приключений. Они собирались и ненадолго вернуться в Питер по делам Разумовского, и исполнить мечту Олега заниматься примерно похожими делами, что и его приёмный отец, и — кто знает — возможно вмешаться в ещё парочку опасных магических историй, потому что они вряд ли смогут пройти стороной. Да и в целом им полезно побыть чисто в троём. А затем… они смогут вернуться прежде, чем начать всё снова. Для приятного разнообразия, им было куда возвращаться, и даже к кому. Звучит очень воодушевляюще.