***
Ни огонь, ни уголь, не горят так жарко, как тайнная любовь, о которой никто не знает. З.Фрейд
Каждый день происходит что-то неизведанное, вызывая у каждого человека определённое чувство, которое очаровывает весь людской разум, при этом, не давая покоя ни на одну секунду. Возможно, это незабываемое чувство окрыляющего счастья, переполняющее грудную клетку своим шармом и великолепным обоянием. С другой стороны, это может быть совсем гнустное состояние самобичевания и жизненной унылости, когда абсолютно ничего не хочешь, а всё, что человек способен сделать это, по ровном счёту, ничего. А быть может это совсем устрашающее безразличие в важный и жизненный момент процветания, но сил на какие-либо эмоции и чувства совершено нет. Но не смотря на случившуюся ситуацию с разных сторон, так или иначе, выплывает смысл — «чтобы ты не испытывал — ты живёшь». Не важно то, сколько это будет длится или как скоро это закончится, а в приоритете то, что всё плохо заканчивается, если с ним бороться. Даже если приложить маленькие усилия к этому «плохому», рано или поздно исчезает чёрная полоса, плавно переходящая в серую, где мир одновременно красочный и пахнет лавандовым чаем и, отдаёт прелостью жилого дома, вперемешку с испорченными продуктами в холодильнике. Дальше — белая полоса. Где на душе словно пение весенних птиц, гармонирующие с частичкой человеческого, которая даёт хотя бы маленький шансик на «любовь». Это не всегда означает симпатия к кому-то или привязанность к какому-либо человеку, нет. Это то, что делает тебя счастливым. Ярко сияющие на ночном тёмном небе звёзды фигурно переливались одна в одну так же, как светящиеся созвездия сменялись быстро падающие рыхлым снегом, поблескивая на солнечных лучах раннего солнца холодным морозным утром, где только-только начинается жизнь. Узорчатые художества сотворённые зимней снежной сказкой, с каждым днём меняли свои направления, изгибы и разного рода полосы, делая рисунок совершенно другим. Так же, как и люди сменяют своё поведение каждый раз, в зависимости от сложившейся ситуации. Никому знать не дано, что твориться у каждого из нас в голове, верно? Бодрящее пение очаровательные птиц давным-давно не слыхать в снежных краях столицы, нежели тёплой и даже жаркой ослепляющей порой, где ягоды вот-вот будут съеденные, а вокруг будет аромат не жгучего дыхание и смягчающего горло мятного чая, а освежающего и очень сладкого вишнёвого компота, приготовленный собственной мамой или бабушкой, живущей где-то в маленькой деревушке. Грозный и нещадящий никого вокруг ветер так и разукрашивает, спрятавшиеся под бархатные шарфы, сморщенные носы и мягкие щёчки своим зимним румянцем. Совсем скоро, а то есть через неделю и каких-то пару дней, наступит долгожданное Рождество и вокруг будет царить атмосфера праздника и уюта в отдульнных уголочках каждого семейного дома. Конфеты, подарки, шампанское по праздникам, новогодняя ёлка, украшенная всевозможными игрушками и сладостями, герлядны и конфетти, разбросаны по всей площади жилья. Но это лишь для тех, кому действительно есть что обсуждать и с кем, или даже в одиночку, ведь есть и те, кому совсем не до этого веселья и всякое прочее. Главное найти спокойствие и предназначение своё, а вот потом уже и Рождество можно праздновать. Прошла ровно неделя с того не очень (абсолютно) приятного события в жизни Хван Хёнджина, пережить которое ему нужно было, отганяя совсем ускользнувшие недавнешние проблемы с принятием влюблённости и чувство привязоности к своему другу Ли Феликсу, который оказался самым лучшим и ярким лучиком во всей вселенной, лишь улыбкой способен осветить всё что нужно для комфортного направления. Моральное состояние парня намного улучшилось, если сравнивать с началом всей трагедии в его жизни. Часовые истерики, переходящие в беззвучные вспыхи, заполняющие всё пространство в доме, теперь были очень редкими секундами слёз. Находясь рядом с любимым человеком, Хван смог адаптироваться в нормальную и привычную «новую» жизнь вместе с веснушчатым парнем, зовушего себя Солнышко, подаривший брюнету всю свою жизнь, лишь бы тот был счастлив. Нельзя сказать, что старший уж совсем смог прийти в себя и полностью отпустить все невзгоды из своей маленькой счасливой жизни по щелчку пальца, но слегка приподнятые уголки губ всё же красовали на лице Хёнджина, когда он видел забавные рожицы блондина или сонную, усыпаную росыпью маленьких солнышек мордочку рано утром, при свете единственных лучей ярко палящей звезды. Ёнбок, в буквальном смысле, был той самой картиной, которую брюнет считал собственным шедевром, радущая глаз одним лишь присутствием. Возможно, состояние парня улучшилось из-за частых захаживаний некоторых людей с именами Хан Джисон, Ли Минхо и несколько прогулок с Ким Сынмином и Ян Чонином. Вечно заводная и возмущающаясь белка никак не могла успокоить свою активность, смеясь на весь дом, в попытках хоть как-то поднять настроение Хвану. Ну или просто помогал Ли приготовить поесть пока старший мирно отдыхал в спальне. Минхо чаше всего был с Ханом, ведь тот не мог не позвать его с собой, зная свою упёртость и любовь к спорам с Хёнджином, чтобы одному Феликсу не успокаивать их двоих. Младшенькие из всех них ещё сильнее сблизились со всеми за несколько дней общения и вечерних прогулок, свободно смеясь с очередного «конфликта» Джисона и Хвана. А вот что насчёт самого старшего – Чана.. Естественно он знал об этом всём. Третий. Парень узнал об этом третьим, когда Феликс позвонил ему, сказавши что они не придут к ниму из-за сложившейся ситуации. И выходило так, что Бан не мог приехать к ним домой, потому что работа занимала все свободное время и силы на что-либо. Тем не менее, Хёнджин был благодарен ему за то, что поддерживал его и каждый день спрашивал самочувствие и настроение, пообещав, что скоро обязательно встретятся. А что насчёт Чанбина, то он совсем недавно вернулся обратно в страну и вообще без понятия, что происходит в кругу его знакомых, предупредив о своём прилёте только Бан Чана. Сегодня был довольно простой и спокойный день, где не нужно было ничего делать, ведь выходной. Особых планов на день у обоих парней не было, а просто сидеть и наблюдать за тихо падающим снегом, укутывающий всё вокруг. Эта рутина происходила на протяжении всего декабря начиная с первого числа или же «первый день любви». Кажется, за такой короткий промижуток времени Хёнджин и Феликс смогли разделить как сердца, так и жизнь на части, сложивши их воедино, как та звёздная нить, про которую однажды упоминал блондин. Не сказать, что дома было совсем скучно, но и не очень весело, понимая нынешное состояние обоих парней. Хван и Ли как обычно лежали на диване, обнимая друг друга самыми тёплыми прикосновениями частичка и тела, параллельно смотрели очередной скучный фильм, особово не вникая в смысл. — Хённи! – ласково окликнул Феликс, вырвавшись из мягких объятий, и повернулся всем корпусом к старшему. – Чем займёмся? Дома скучно, а задания мы сделали, – задал вопрос Ли, сладко чмокнув в губы брюнета, что тот слегонца покрылся румянцем. Он всё ещё не привык к такому простому и любимому. — Ммм.. – на секунду задумался Хван, прокручивая все возможные варианты разног о рода занятий. На душе было так спокойно и тихо, что в голову пришла только одна идея. – Может сходим в кафешку? Как тогда в октябре, но там мы ходили фотографироваться, а здесь просто погуляемся. М, как тебе идея, Солнышко? «Солнышко», «Джинни», «Ликси», «Хённи»... Миленькие прозвища стали заменой их настоящих имён, ведь это было намного драгоценнее и любящее, асоциируясь с тёплым летним днём, который был наделён единственным счастьем и весельем. Если Хёнджин как называл, так и называет блондина «Ликси» или «Солнышко», то веснушчатый резко перешёл с милого «Джинни», на более любящее «Хённи», что каждый раз смущало Хвана. — Хорошая идея, Джинни! Только вот... – замялся на минуту младший, скреща свои маленькие пальчики с художествинными пальцами брюнета, чтобы хоть как-то успокоится. – Ты в порядке, Хённи? Я волнуюсь, не случится ли с тобой что-то? – вопрос довольно привычный для жизни обоих парней, но Ли всегда было волнительно из-за этого. Услышав слегка проглоченные вопросы Ёнбока, Хван ярко усмехнулся. Какой же Ли Феликс ребёнок ещё. Взяв своими тёплыми и немного мазолистыми руками маленькие щёчки, окрашенные чёткими созвездиями и сердечком под глазом, парень сказал: — Ёнбок-а, почему ты такой? – утягивая в короткий и со вкусом зимней черники поцелуй, спросил тот. – Конечно со мной всё хорошо. Я бы не предлагал тебе гулять, если бы мне было плохо. Нет, вру. Предложил бы, я же тебя люблю, Ёнбок-а! — Хван Хёнджин! Нельзя так резко говорить подобные вещи! – всё лицо Феликс покрылось густым слоем аллой краски, а сам парень пытался спрятаться отовсюду. Старший тихо посмеивался с этой ситуации, вытерая накатившиеся слёзы из-за смеха. Вот бы лето. Такое солнечное, как маленький блондинестый Феликс с такой же красивой и искренней улыбкой. Пахнущее, как нарисованные на холсте яркими красками Хёнджином цветы, абсолютно разные и красивые. Весёлое, как настроение Джисона : наполненое громким смехом и детскими спорами ни о чём. Такое же манящее, как и бодрый и серьёзный котячий Минхо со своими «детьми». Безработным, как прозвище милого Чонина от самого старшего «Малыш». Ответственным, как жизненная характеристика Сынмина : иногда ворчащего и умномыслящего. Длинное и долгое, как широченные плечи «потерянного» Чанбина, совершенно не смыслящего о теперешних проблемах. И таким же добродушным и любимым, как Бан Кристофер Чан, который слишком сильно привязался к всем своим «детям», переживая за каждого из них. Странно, что такие мысли приходят холодной и снежной зимой, наполненной частично любовью и доверием, а частично потерями и переживаниями. Всё ещё впереди и не стоит спешить куда-либо, ведь жизнь одна и ею нужно насладится сполна. Особых приоритетов на сегодняшний день не было, поэтому поход в кафе и просто прогулка по парку – очень заманчивая и хорошая идея. Раз уже делать нечего, то хоть свежий воздух поможет расслабиться. Если для Хёнджина было важным настроение блондина, то Феликс волновало состояние старшего и его чувства в данный момент, чтобы тот смог спокойно гулять по вечернему парку с блондинок под ручку. Наряды парней не менялись так же, как и погода за окном, ведь им нравилась именно эта одежда, потому что была очень тёплой и комфортной холодной ветряной зимой. Только вот Ёнбоку пришлось сменить свою обожаемую шапочку с помпоном на обычную чёрную Хёнджина, ведь та была в стирке, а больше зимних головных уборов у веснушчатого не имелось. А вот у брюнета сменился любимый бархатный шарф на такого же матерьяла, но достаточно нового и совершенно другого цвета. Всё остальное было точь в точь такое же, как обычно. Хван и Ли любители постоянства, как можно понять по некоторым жизненным ситуациям. — Я люблю тебя, Ли Феликс! – без какого-либо контекста сказал старший, наклонившись к уху упомянутого, параллельно выходя из собственного жилья. Чтобы описать все эмоции на аллом то-ли от мороза, то-ли от смущения лицо с росыпью веснушек. Глаза блондина в миг стали шире от услышаного, а сам парень замотал головой в разные боки, в надежде, чтобы людей рядом не было даже близко. Этого не должен слышать никто, кроме самого Ли. — Ты чего кричишь?! Люди же... — Ликси, мне плевать на людей. Я хочу кричать о том, насколько сильно я обожаю тебя, понимаешь? – совсем мягко ответил старшим, своим бархатным голосом успокаивая свою любовь, хотя первоначально прогулка была спланированна для парня с миловидной родиной под глазом. — Я тебя тоже, Хван Хёнджин! – подхватил под другу брюнета Феликс, так же громко сказав теперь уже открытые слова, но не настолько шумно, как сделал это первый. В какой-то момент Ли надоело как-либо скрывать свои чувства и привязанность, поэтому не думая ухватился за руку старшего, переплетая их пальцы в месте. Старший почувствовал через тёплую перчатку такую же ладошку блондина, улыбаясь тому в ответ. Порой веснушчатый бывает таким ребёнком, что и не скажешь, что этому пареньку больше 20-ти лет. У блондина часто сменяется настроение и эмоции, поэтому происходящее сейчас – нормальное явление. Первым делом хотелось чего-то перекусить, чтобы остаток прогулки провести спокойно и без надоедливого урчания в животе. Из-за отдалённой местности, до ближайшего кафе парням придётся топать по огромному слою рыхлого и холодного снега минут 20, а уже потом аппетитно поесть или попить чего-то согревающего, но явно не кофе, хоть этот напиток так и манит своим очаровательным запахом со всех улиц столицы, но по их обещанию – Хёнджин не должен пить кофе, хотя бы ближайшие полгода. Крайние случаи, когда они в гостях у Джисона или дома заканчивается обожаемый Ликсом зелёный чай, а идти по морозу в ночную темень, при свете мигающих уличных фонарей не лучшее удовольствие. Небольшой прохладный ветерок обжигал укутанные шарфом лица, переплетая между собой разного цвета прядки. Милые веснушки улыбающегося Ёнбока светились намного ярче на покрасневшой обмёрзшей коже, что ещё сильнее брасалося в глаза. Как не странно, на дворе довольно тихая атмосфера и уютный шум деревьев, который так сладко сочитался с тихим смешком Хёнджина и голосистого смехом Ли, смеющихся с маленьких падений второго на скользком снеге. Проходя мимо любимого им парка, невооружённым глазом было заметно маленьких детишек, кормящих кусочками хлеба зимующих птичек, что не могло не вызвать милую улыбку и надежду на будущее поколение. За всё то время, пока они шли, одежда старшего была полностью вся в снегу, а вот прикид веснушчатого остался абсолютно чистым и сухим из-за ловкого умения быстро бегать, к тому же, Хван никак не мог попасть меленьким снежком в «летающего» Феликса. Идти практически в центре столицы в таком виде, очень забавляло обоих ребят, иначе сама ситуация очень забавная. Войдя в долгожданное кафе, Хёнджина и Ёнбока встретил освежающий и нечестно манящий запах ароматного кофе, только-только приготовленное баристой. Глаза брюнета буквально светились от счастья при малейших нотках этого напитка, а веснушчатый театрально закатил свои «бусинки», вешая свою одежду. Что-то особенное парни и не хотели, но выбирать уж сильно банальное – совсем не привлекало. Им нужно было что-то вкусное... Не суперпупервкусное, но и не совсем безвкусное. — Добрый день! – подойдя к столику с двумя мило беседущими юнишами, обратилась бархатным и спокойным голосом приятная на вид девушка, с новогодним бантиком на длинном хвосте. – Вы определись с заказом? Немного логически подумав и сложив предпочтения свои и Хёнджина, в скорее Феликс ответил миловидной барышне: — Добрый день! Да, конечно. Две чашечки зелёного чая с ароматом лаванды, один черничный чизкейк, два круассана и... Пожалуй, этого достаточно, – ярко улыбаясь, показывая свою доброту и безобидность, попросил веснушчатый, что аж девушка не могла не улыбнуться. – Будьте добры! — Хорошо! – записала всё в своём маленьком блокнотике очаровательная официантка с милыми ямочками на щёчках. – Ожидайте свой заказ! Стоило этой прекрасной брюнетке уйти, чтобы отдать заказ, Ли не успел заметить, как Хван Хёнджин уже держит своими большими и тёплыми руками его маленькие и совсем холодные. Наклотившись ближе, брюнет взглянул младшему в глаза, при этом говоря: — Я люблю тебя, Ёнбок-а...! – совсем-совсем тихо промолвил старший, неотводя свой счастливый и улыбающийся взгляд. Тот, к кому обращались, видел неподвижно и не мог понять, что случилось с его довольно тихим и молчаливый парнем. — Джинни! – шёпотом пригрозился Феликс. – Что ты творишь, а? Почему в людных местах ты произносишь абсолютно нашу с тобой информацию? Ты хочешь, чтобы я спал от тебя отдельно? Или... — Нет-нет, ни в коем случае. Ты будешь дрыхнуть со мной до конца нашей жизни. Просто хотел это сказать, – быстро проговорил старший, не дожидаясь ответа Солнышка. Это было неопределённоё чувство заботы и тепла, которое почувствует не каждый, к сожалению.. — Я тебя тоже, Хван Хёнджин! Блондина начало пугать подобное поведение парня, ведь раньше он такого никогда не вытворял. Нет, конечно Хван говорил подобные фразы и тому подобное, но не так много, что весьма логично. Они лишь пару недель встречаются и, это весьма правильно. Несмотря на маленькое количество дней в любовных отношениях, Ли и брюнте знакомы около трёх месяцев, что не очень-то маленький срок, учитывая сколько они всего вместе смогли пережить. Но подозрения на счёт поведения старшего никуда не исчезли. Пока за окном с каждой секундой переставал идти лапатый и пушистый снег, в это время та самая девушка осторожно принесла всё заказанное, мило улыбаясь. По видимому, ей понравилась манера речи веснушчатого и его воспитаность. А ещё скромность, которую он так пытался скрыть. Сказала:«Приятного аппетита! Хорошего дня!» и ушла тихонечко к другому столику, что находился в самом конце кафе. Голубое небо, укрытое пушистыми белыми облаками, что изредка появлялись на горизонте. Умиротворённая тишина и присутствие близкого человека в чёрством прогнившем мире, не могло не радовать и счасливить каждого. Для кого-то эта жизнь яркое пятно на чистом белом холсте, что в результате станет неописуемой картиной души и сердца, а кто-то, словно камень, из-за людских моралей и стериотипов попросту не может спокойно существовать. За окном пробежал маленький рыжий котёнок, совсем мокрый и замёрзший в такую пору года. Страшно представить, что приходится переживать многим бездомным животным, любящие заботу и ласку, а, по факту, живут в таком холодном и бездушном мире. Только летом, когда солнышко остановилась на самой высшей точке неба, так тепло и можно поваляться где-то в далёком цветочной поле, перебегая от одного цветочка к другому. Совсем как люди:с одной жизненной сюжетной линии в абсолютно другую, неизвестную и загадочную. Феликс бы хотел себе маленького и пушистого котёнка, гулять с ним и обниматься с ним, когда Хёнджина нет дома, но не в этой жизни, ведь у брюнета страшная аллергия на кошачью шерсть и, к сожалению, они не смогут завести себе котика. Всё ещё остаётся вопрос, как Хван вообще перенёс встречу с Минхо, если у того целых три пушистика. Уплетать сладкие вкусности, запивая всё это ароматным слегка сладким чаем, было чем-то приятным и таким... Не сказать, что обыденным и простым, но и слишком уж волшебным. Скорее влюблённым, ведь пока они ели свои прелести, улыбка с лиц обоих так и не сходила, а разговоры были совсем не о чём, например, чем они займутся и куда пойдут после кафе. Доев всё, что было на маленьком белом столе, приукрашеный рождественскими шариками вокруг и маленькой герлядкой, парни по быстрому оделись и вышли из тёплого и уютного заведения, где очень вежливые и милые сотрудники. Если там пахло сладкой и свежей выпечкой, смешиваясь с ароматом бодрящего кофе, то на дворе было совсем холодно, где в нос пробивался морозный и показывающий кожу ветер. Тот час, который они провели за едой, за окном уже начало темнеть и совсем скоро появится свет уличных фонарей и изредко всеркающие звёзды. Нужно было обсудить, куда теперь они направятся поэтому брюнет произнёс: — Ликси, я люблю тебя, – быстро сказал тот, посмеиваясь с слегка злого выражения мордочки младшего. Свет на участки слегка бледного лица падал совсем немного, от чего описать красоту Хвана было невозможно– Что сейчас будем делать-то? Дома ску-у-чно.. — Идей, на самом деле, не много.. Хм... – на минутку задумался Ли, взяв за руку старшего. – М, давай в парк, что-ли? Я не думаю, что там будет уж очень много людей, да и красиво сейчас там, – «как и ты, Джинни» – подумал про себя блондин, мотыляя рукой старшего во все боки. — О, хорошая идея, Ликси. Эх, хоть где-то, помимо нашего с тобой дома, мои слова о любви к тебе никто не услышит.. – в следующие секунды в Хван Хёнджина прилетел довольно массивный снежок, быстро сделанный маленькими ладошками веснушчатого. Что будет дальше? Как долго продлится эта история любви? Почему они встретились только спустя долгие годы? Вопросы, на которые невозможно найти ответ именно в этот момент и уж точно в ближайшее будущее, ведь история существует, пока существует любовь. А это чувство очень растяжимое в своём понимании, поэтому уж очень не скоро кто-то узнает интересующий ответ на какой-либо вопрос. С приходом холодной зимы, ушли очаровательные и красочные закаты вечернего города, где за всем этим шумом, где-нибудь в цветочной поле в абсолютной тишине и на едине с самим собой. Вместо разукрашеной тёплыми тонами картины, пришли ярко сияющие звёзды в глубоком тёмном небе, словно море с отблесками солнца при восходе. Нигде не видать пышных и приятно пахнущих цветов, при каждом виде радую глаз. Сейчас же каждое утро можно увидеть огромные кучугуры такого же бархатного снега, в которые так и хочется нырнуть. А на замену обыденным проблемам, пришла вечная и долгожданная любовь:сладкая, нежная и искренняя. Пока Хёнджин и Феликс шли по вечерним улицам, где уличные фонари только-только начинали работать, старший был снова полностью в снежка блондина, от чего второй не мог перестать смеяться. Обоим нравилось чувствовать на душе спокойствие и заботу друг друга в подобных ситуациях, забывая обо всех минувших проблемах. Никакой груз больше не тянул огромным напором вниз, заставляя ненавидеть себя попросту ни за что. А что насчёт взаимоотношений с родителями.. Хван навсегда закрыл с ними свою жизнь и не хочет как-то упоминать их в будущем. Никогда. А вот со стороны семейства Ли. Ёнбок ничего не знает о их теперешней жизни, не беспокоясь о их принуждениях. Известно лишь то, что те до сих пор живут в его собственном доме, и поселились туда на совсем, по словам соседей. Если повезло в собственной любви, не означает что повезло с родственной. Родной снежный парк так и манил своим очарованием, заманчивая как можно дальше. Туда, где абсолютно никого нет и где самый красивый вид на ночное небо. А руки согревали не только тёплые перчатки, но и родные ладоши друг друга, делясь маленькой частичкой между собой. Обсуждать различные, не очень важные темы, при этом смеясь с каких-то забавных падений опять таки веснушчатого, было невыносимо хорошо... Порой, мы очень поздно осознаём всю привязанность к действительно близкому человеку. — Я люблю тебя, Солнышко... – совсем тихо сказал брюнет, садясь на холодную скамейку возле берега замёрзшего моря, улыбаясь первым воспоминаниям. – Очень сильно люблю... — Я тебя тоже, Джинни.. Но я задам вопрос, – Феликс посмотрел на затемнённый в ночном свете и слегка грустный профиль старшего, который глядел куда-то в глубь ночного неба, считая каждую звёздочку. – Почему ты это так часто говоришь? Ну, именно сегодня. В след не последовало ни одного ответа, а лишь пугающая тишина царствовала между сидящих совсем рядом парней, влюбленные в свою любовь. Блондин не знал, что происходит. Почему Хёнджин молчит и ничего не говорит? Только он хотел переспросить, всё ли в порядке, как вдруг послышался бархатный и почему-то очень грустный голос: — Знаешь.. Я никогда в жизни не мог себе представить, что буду любить такого волшебного человека, как ты, Феликс. Все эти длинные годы я сидел в одиночестве и дождался того самого весёлого и счастливого Солнышка, который стал смыслом моей жизни. Желание рано или поздно найти тебя – был моей единственной надеждой на существование, понимаешь, Ликси? Я просто хотел сказать, что люблю тебя и всё. Здесь нет какого-либо подтекста или чего-то подобного.. Просто.. Хочу, чтобы ты знал это, мг? – он неотводил глаз от мерцающих точечек на тёмном полотне, а Ли не переставал смотреть на искреннего брюнета.. Это правда.. Блондин сидел и попросту не знал, что ответить на такие слова. Ему хотелось плакать от услышаного, ведь... Жизнь этого парня зависила от существования Феликса. А что могло случится, если бы не тот день, веснушчатому даже страшно представить. — Солнышко... Пообещай, что будешь любит меня всегда. — Я не буду ничего обещать, Хённи, – ровным тоном промолвил тот, а Хван и не узнал его с начала. Что он такое говорит? Через секунду брюнет смотрел не на звёзды, а на всеркающие глаза, заглядывающие в ответ. Почему он такое сказал...? – Я не буду ничего обещать, Джинни, потому что я утопаю в любви к тебе. Я не хочу обещать. Они не сбываются, понимаешь? В тот день, в далёком детстве, мы пообещали, что встретимся на следующий день. Мы полюбили друг друга спустя 15 лет. Хёнджин, долгие 15 лет.. Я не хочу, чтобы так же было с любовью. Если мы встретились однажды, то встретились и дважды, но никогда не бывает втрижды. Но у нас совсем по-другому. В скольки бы жизнях мы бы не встретились, я бы всё равно тебя любил. Не важно, кем ты бы был, я бы тебя любил и люблю. Поэтому, вместо обещаний, я просто буду продолжать тебя любить. И не важно кто вы. Разные ли вы по характеру или личности. Проявлению заботы и ласки. Увлечениями. Если вы сужденны друг для друга – вы ими и останетесь. Таков закон природы и его не изменить. — Меня зовут Солнышко, а тебя? – промолвил своим тихим голосом мальчик с созвездиями на щёчках, сидя на холодной скамейке. — Солнышко...? Что? Меня Джинни, – посмеиваясь ответил брюнет, замечая погруснелую улыбку младшего. — Ёнбок-и, Ёнбок-и... А ты ведь и правда как солнышко... – они были созданы друг для друга, так же, как луна противополжна солнцу. – Спасибо. — За что? – совсем шёпотом спросил блондин, буд-то здесь ещё кто-то присутствует. — За то, что полюбил меня, Ликси.. Сказанные слова отдавали душевным теплом, что согревало абсолютно всё внутри в настолько морозную и нещадяющую зиму. Больше ничего и не нужно, кроме присутствия близкого человека, любящий просто за существование. Если пуховики согревало замёрзшее тело, то искренее признание – ледяное сердце, каждый раз тая от солнечного поцелуя такого же парня. Сказка ли это, или может сон? Не важно. Главное – все наконец счастливы здесь и сейчас, а не в гнустном прошлом или неизвестном будущем. Прохладный морской ветер развеевал торчашие из под шапок цветные пряди, что не смогли спрятаться от природной атаки. И никого вокруг не видать, лишь двое парней, наблюдающие за передвижением ночных звёзд, что переливаются в сверкающих влюблённых глазах. Царила мёртвая тишина, оглушая слух чужим спокойным дыханием, словно во сне. Хватило лишь одной фразы «я люблю тебя», чтобы заставить замолчать в себе всё. Действовало только сердце, навсегда влюблённое и искренее, а мозг контралировал те самые объятья и те сладкие поцелуи, со вкусом черники и запахом полевых цветов. И не вернуться в тот тёплый солнечный август, что был очарован детским хохотом и обыкновенным счастьем, которого не хватало в инные дни. Созвездия-веснушки на маленьких щёчках и небольшая родинка под глазом – штрихкод к распознаванию забытой любви. Хван и Ли просидели на берегу совсем замёрзшего моря ещё час, весело беседуя о своих забавных друзьях и их странностях. Нет, они не обсуждали их за спиной в плохом плане, а просто радовались такому жизненому подарку. О Джисон, который вечно любопытствует и не сидит на месте, ищя приключения себе в жизни. О Минхо, чудом не заразивший Хёнджина своей шерстью и совершенно обычно реагирующий на вытворения его «четвёртого кота». О Чонине и Сынмин, что совсем недавно стали их друзьями, но оказались очень приятными и милыми парнями, как и говорил самый старший. Не забыли и о Чанбине, про которого Ликс так восхвалённо рассказывал и обещал познакомить его с брюнетом. Ну и как же без Бан Чана, что воспитывал всех этих «детей» по очереди, начиная с Ли Минхо совместно с Хан Джисоном и заканчивая Ким Сынмином, будучи самым добрым и заботливый человеком в мире. Они сидели и обнимались до того момента, пока не стало совсем холодно и морозе пробивалися сквозь тёплые и мягкие шарфы, совершенно не щаря бледную кожу на щеках и носу. А тёплые прекосновенья уже никак не спасали, лишь оставляя приятный след на душе. Отсутствие посторонних где-то близко радовало, ведь можно громко посмеяться и никто не услышит. — Хённи, пошли домой, – бархатным и тихим голосом промолвил Феликс, глядя на аллые щёки старшего. – Я вижу, что тебе холодно, да и поздно уже. Пошли, м? — Конечно, только возьми меня за руку, – по-детски сказал Хёнджин, корча забавную мордочку, от чего Ли не мог промолчать: — И это ты меня ребёнком называешь, Хван Хёнджин?! Ты это мне говорил, Хённи?! – начал возмущаться младший, что аж в глазах стали появляться маленькие огоньки. В след после этих забавных вопросов, последовало Хёнджиново «ребёнок». По всей видимости, тем дети всё ещё не вышли из взрослых подсознании парней или о том, как легко можно скрыть неловкую тишину или смущение. Подкалывающие шутки на все случаи помогли обоим ещё больше сблизится, не оставляя после себя обиды или недопонимание. Идти под ярко сияющй луной под сопровождение звонкого и голосистого смеха было невообразимо приятно и тепло, не смотря на низкую температуру. Эта зима по-особенному ощущается... Так, будто это должно быть уже много лет подряд, а не маленькие, но длинные недели. Родственная душа совсем рядом, держит тебя за ледяную ладошку и рассказывает забавные истории и небольшие не колющие воспоминания из детства. О пожеланиях на вечер, да и о чём угодно, главное – рядом. Сердца обоих трепетали в унисон, открываясь только для единственного человека в этой жизни. Может на дворе уже и было очень темно и парням показалось, что уже довольно поздно и пора бы ложиться спать, но на самом деле часы только перевалил восьмой час вечера, поэтому у Хёнджина появились ещё одни планы. По приходу домой, Хван и Ли как-то ни с того, ни с сего начали тему о Джисон и Минхо, а точнее о их знакомстве. В какой-то момент брюнету всё же стала интересна одна история: — Ликси... – томным голос сказал тот, плюхаясь на мягкий диван. – А вот тут вспомнил.. Ты же хорошо дружишь с этой белкой, вот я и вспомнил о словах Минхо. Тебе известно о их знакомстве или том случае, про который они говорили... На секунду блондин задумался, не совсем понимая о чём идёт. Когда парни такое говорили..? Подумав ещё какое-то время, веснушчатый всё же вспомнил о сказаны словах и вмиг ответил Хвану, мягко улыбаясь: — А, ты об этом. Когда ты и я впервые встретились с Минхо-хёном, верно? –решил уточнить парень, чтобы у наверняка знать о чём дальше говорить. Улыбка с его лица так и не уходила, образовывая небольшие ямочки на веснушчатой мордочке. Когда Ли получил одобрительнный и уверенный кивок, продолжил: – Быть честным, совершенно без понятия. Хан-и мне не рассказывал об этом, но по всей видимости... – преостановился тот, перебирая свои не очень весёлые мысли в голове. – Скорее всего, это как-то связанно с совсем не приятным прошлым, как у нас с тобой, понимаешь? 8 лет назад Обыденный школьный день встречал так же пасмурно, как и насторение Хан Джисона, уткнувшегося в белый клетчатый лист. Парень просто молча сидел и вырисовывал непойми что в своей тетради, абсолютно не обаращая никакого внимания на речь учителя. За окном шёл дождь, создавая шум стучащих капель по карнизу. Кажется, ничего не могло скрасить эту жизнь какими-либо красочными тонами, которые бы смогли привести к жизни русоволосого паренька, с огромными проблемами. Существование Джисона – стлошной кошмар в этой вселенной и не имеет малейшего смысла ни в чём. Мать – бездушная женщина, что каждые выходные уходит из дома непойми куда, оставляя сына-подростка совершенно одного с маленьким запасом еды и в совсем холодном помещении. Повезло лишь потому, что сейчас с каждым днём наступающей весны становилось всё теплее, а морозной зимой включали какое-никакое отопление и Хан всё ещё не окачанел. В обычные дни, русоволосый предпочитает гулять по холодному парку до ночи в одной старой олимпийке и очень старыми наушниками, что верно служат уже несколько лет подряд. Отец парня ушёл от них ещё тогда, когда 5-ти летни мальчишка учился говорить, а мать ещё была более-менее здравомыслящей и немного любила своего сына. Но мужчине просто надоело терпеть детский крик и вечный плачь из-за не стабильного состояния маленьго Джисона, а забота отца для него казалась слишком сложной для его молодого возраста. В общем и целом, парню попросту надоело находится и как-либо контактировать с этим сером мире, так как друзей у него тоже не было. Несколько ребят хотели подружиться и даже пытались, но после того как узнали, что тот слишком активный в знакомой компании и не может себя контралировать, а порой воу закрывается в себе – начали обходить его десятой дорогой, чтобы не портить себе день с самого его утра. Правда был неизвестный парень, что с сочувствием смотрел в сторону Хана, но тому было абсолютно всё равно, ведь ему жалость не нужна. Весь длительный и скучный урок Джисон просидел глядя в окно, одновременно чиркая что-то у себя тетради, совершенно не слыша никого вокруг. К сожалению, эта весна пришла не так цветочно-вишнёво, как могло бы быть. Русоволосый не чувствовал вообще ничего, кроме безразличия и очень редкой боли в районе ног и рук с небольшими царапинами. За окном всё так же шёл дождь, а Хан не переставая глядел в одну точку, желая найти ответ на вопрос: «Зачем я вообще существую?». — Эй, чудила, – слишком грубо и громко произнёс один из одноклассников, что часто пытался задеть чувства других. – Опять будешь шляться непойми где до самой ночи, да? Совсем как твоя мать— Джисон не стал дослушивать некий бред этого человека, от которого слышит оскарбления в свою сторону каждый день, а в чём собственно смысл? Ничего умного он не скажет, а не обращать внимание на подобные высказывания у парня выроботался иммунитет. — Ты что, ещё и глухой, а?! Значит к нему обращаются, а ему хоть бы хны? Реально в свою мамашу пошёл, бездарность, – прокричал в горидор подросток, ожидая какой-либо реакции с другой стороны, но от названого прозвучало тихое «заткнись», которое слышал только он. Он надел свои любимые наушники и направился к уже родному парку, где не было ни одного укрытия от дождя, а отдохнуть можно лишь в далике от людей. Тем не менее, ему нравилось это место и стало вторым домом для русоволосого. Хан всегда думал, что «лучше я буду жить так, нежели находиться в одной квартире с этой...». Причина, по которой Джисон приходил именно ночью, а не раньше или вообще не появлялся там, заключалась в том, что мать очень быстро засыпала и во сне ничего не слышала, кроме своих бредовых снов. Если все люди вокруге быстрее пытались скрыться от проливного дождя, то русоволосый был полностью промокшим спустя 5-ти минут хотьбы. А собственно, какая разница? Всё равно что «дома», что сейчас бы заболел и никто бы не волновался. А значит ему тоже не о чём волноваться, так ведь? Там его не ждут и вообще видеть не желают, но увы так сложилось, что они родственники и пока парню не исполниться 20 лет – мать несёт полную ответственность за его жизнь. Как обычно, на его любимом месте возле берега шумящего моря никого не было, ведь холод что там был, доходил до каждой частички тела, вызывая мелкие мурашки по телу. Не самое лучше удовольствие, но для Джисона это было родным местом с 10-ти лет, когда он только-только пребегал с уроков, играяя в камушки с самим собой. Сегодня парню по-особенному повезло, ведь домашнего задания практически не дали, а сам по себе он был не глупым и всё делал на переменах. Повезло ему ещё в том, что никто не приставал с оскарблениями по поводу нормальной учёбы. Этого Хану уж точно не хотелось, спасибо. А стоять на берегу колыхающегося моря было необыкновенно приятно, что иногда могли подняться уголки губ, но только если на пару секунд. Дольше Джисон не хотелось улыбаться или иметь какую-либо тёплую эмоцию. Просто.. : «Может наконец-то умереть здесь и сейчас, чтобы дальше не ощущать этот безразличный мир?» – подумал про себя русоволосый парень, что без эмоцианально глядел куда-то за горизонт шумящей воды где возможно была лучшая жизнь. Хотел парень сделать первый шаг к своим мыслям, как неоткуда появился неизвестный парень, странно просматривая в его сторону. Увидев желанные действия русоволосого, тот окликнул и подбежал ближе: — Эй, ты чего делаешь здесь? – парень с кошачьими глазами и мурлыкающим голосом и чёрным огромным зонтом, что спасал от небольшого ливня, возмущённо спросил, будто это его собственность. Ну, по мнению Джисона это так. — Не видишь, что-ли? Топиться собираюсь, не мешай, а, – остановились на пол шаге угрюмо сказал тот, что вызвало нервный смешок у брюнета. – Смешно, да? Мне тоже. — Позволь поинтересуюсь, парень схожий на белку. На кой чёрт ты это делаешь? Занятся нечем, м? И почему ты весь промокший? Домой бы шёл, а не лишал себя жизни, – старший по виду стал совсем рядом, пряча немного страноватого паренька себе под зонт. — Как зовут-то тебя, бельчонышь? Русоволосый был ошоломлён таким простым и добрым(?) повиденением незнакомого человека, что просто подошёл и о говорил его от достаточно уверенного ришения. Точнее, не то чтобы он хотел покончить с собой, просто попробовать. Но этого бы не вышло – умение плавать бы спасли его. — Во-первых, я не белка. Во-вторых, не влазь в мои проблемы. В-третьих, меня никто дома не ждёт. А вот теперь в-четвёртых, Хан Джисон, – кажется скорость этой речи была настолько быстрой, что обычно у человеку нужно было бы повторить раза три для нормального восприятия, но второй парень с зонтом был не таким уж и простым. — Джисон, значит. Хм... Будешь «Сони». И не жалуйся, что я так быстро и просто называю «ласковым» именем. Я Ли Михно, – не смотря на угрожающий взгляд младшего, парень с кошачьи взглядом очень просто шутил и общался так, будто они знакомы много лет. Не было какой-либо неловкости или чего-то ещё, а немного грубоватая речь Хана и незнакомого парня с именем «Ли Минхо». – Нет, ну а если честно. Зачем ты хотел это сделать? Мне кажется, у тебя не самый лучший период в жизни. Именно в этот момент Джисон словно проглотил свой язык, что не мог выговорить ни единого слова. Весь лексикон мигом вылетел из головы, а жаловаться такому человеку как-то не по себе... Тот в свою очередь не настаивал с ответом, когда гробовая тишина длилась более 2-х минут, а слышно было только шум колыхающих волн в совсем растаявшем весеннем море. Ли хотел было уже сказать, что не нужно ничего говорить, как раздался слегда дрожащий хриплый голос: — Я бы не сделал этого. Мне бы попросту не хватило бы смелости, к тому же, я хорошо плаваю. Мне просто всё надоело. Абсолютно всё, понимаешь? – грустным взглядом посмотрел русоволосый в всеркающие глаза старшего, будто нашёл понимающего человека. Дальше не было ничего. Просто тишина и двое парней, что только встретились пару минут назад и смогли так быстро найти общий язык, даже с таким настроением. И почему этот Минхо подошёл, мог бы просто пройти? Эта мысль крутилась в голове Джисона всё время, но ответа так и не нашлось. А ответ очень просто : он не хотел, чтобы на его глазах кто-то лишил себя жизни из-за временных трудностей. Парень сам по себе добрый и чувственный человек, что способен быстро помочь с реагировать в нужный момент. Дождь не переставал идти, а возле шумящего берега с каждой секундой становилось холоднее. Коварный ветер пробирался через тонкую промокшую олимпийку и тёплый белый свитер, развевая тёмные пряди слегка волнистых волос. Весна была совершенно инная, по сравнению с очаровательными литературным рассказами про первую любовь и подобные вещи. Здесь и сейчас нет ничего романтичного или красивого, а совсем наоборот : гнустное и печальное зрелище подростковой жизни брошенных детей. — Джисон, может ты домой пойдёшь? Замёрзнешь же, а, – забеспокоился старший, с сожалением глядя на разбитого мальчика с милыми щёчками. Но в ответ получил уверенный и слегка злой отрицающий кивок. – Тогда.. Хм, давай прогуляемся? Знаю, мы мало знакомы, но я не хочу чтобы ты ещё чего-то натворил. — Нет. Я не пойду с тобой. – от Хана веяло холодом, так же, как и погода на улице. – Прости... Я побуду здесь ещё немного(до ночи), не стоит беспокоится. — Тогда возьми мой зонт. И даже не подумай спорить. Считай это как обещание, что с тобой ничего не случится и завтра мы ещё раз встретимся, ага? – улыбнулся тому Ли, протягивая огромный чёрный зонт, как знак обещания. К тому же, русоволосый попросту может ещё сильнее промокнуть без него. — Обещания не сбываются, – тихим голосом сказал тот, в надежде что старший не услышит, ведь уже начинал уходить. — А это не обещание – это твоя клятва. Ты же не будешь меня подводить, верно? – продолжал улыбаться Минхо, смотря в тёмные и глубокие глаза Джисона, что наполнены надеждой. От «нового незнакомца» остался лишь аромат бордящего крепкого кофе и чёрный зонт-клятва, ради которой Джисон должен жить и отдать его при следующей встрече на этом же месте. Он ушёл тихо и незаметно, а русоволосый всё так же стоял на одном и том же месте, как вкопанный, держа в руках позыченный(подаренный) предмет и смотрит куда-то вдаль. Что это только что было и... Почему ему не всё равно на этого Минхо и он в полном серьёзе будет ждать его завтра здесь ещё раз? Зачем? У Хана не было особых шансов на какое-либо общение с этим человеком абсолютно, ведь... Он не хочет доверять кому-то своё сердце. Он не хочет, чтобы только при одном взгляде на этого человека, его сердце трепетало без остановки. Это не для него. Слишком сложно и... Больно..? При одном лишь диалоге, Джисон понял – совершенно не знакомый Минхо – очень ласковый и заботливый человек, что от единого взгляда очаровывал душу и заставлял подсознание подчиняться его молящим словам о здравом мышлении. Первоначально, русоволосый вообще не хотел, чтобы Ли уходил или оставил его просто так, а наоборот хотел согласится с его предложением, но... Он не мог сделать всё так быстро. Он боялся. Не смотря на свои переживания и каждодневные оскорбления со стороны большей части своих одноклассников, парню стало намного лучше. А одна из главных причин унижений не совсем разумных людей, по мнению русоволосого, так это его преподнесённое настроение, что с каждым днём и чуть ли не часом становилось лучше на столько, что все вокруг пугались этому. Многим было известно о переменчивом и очень странном поведении Джисона, что стал причиной издёвок. Но вот что было очень старанно и пугающее для одноклассников. Парень всегда после уроков самым первым выбегал со школы, мчась как пуля с улыбкой на лице... Причина была уж очень проста и сладка, как мёд : Ли Минхо. Тот самый парень, который смог изменить его жизнь с ног на голову, не говоря уже об настроении. Каждая их встреча заканчивалась звонки и приятным смехом Хана и мелких фырканей со стороны старшего, ведь первый всё так же гулял до самой ночи. Холодной ночи. Сколько бы раз Ли не предлогал ему пожить у него, если есть какие-то проблемы с финансами или что-то ещё, потому что родители у него были более-менее здравомыслящие и со смелость оставляли сына одного на пару недель, не забывая о деньгах на пропитание и карманные расходы, но.. Русоволосый всё время отказывался, а тот не мог понять в чём собственно причина. На следующий день, после их первой встречи, Хан всё же явился с нужным зонтом и вернул его хозяину, в надежде, что те больше не встретятся. Не было никакого дождя, но не было и жгучего солнца, которое могло бы скрасить жизнь парня, а были лишь однообразные серые тучи, не вызывая никакой радости внутри. Даже звёзды ночью не мигали, не ослепляя своими художествами глаз ценнящего человека. Просто тусклая жизнь, как и природа, что запросто могла измениться, но это же не настроение Хан Джисона, верно? Каким бы настойчивым Ли не был, младший никак не хотел продолжать диало и какой-либо контакт с людьми, но одна фраза смогла вынуть его чувства наружу. «Ты боишься довериться мне, скрывая всё своё желание иметь друзей. Я всё вижу, Сони ». Ему хотелось плакать. Горько реветь у этого солнечного человека, который не отстранился от него и первый пошёл на риски, а ради чего? Ради маленького счастья с именем Хан Джисон, что ещё совсем не понимает в людском существовании. Не нужно убегать от проблем – нужно их решать. Русоволосый смог. Ему удалось, совсем немножко, но доверится этому человеку, встречая его каждый день возле одного и того самого берега, пока тот ему бросал добродушний тёплый взгляд и мягкую улыбку. Не было неловкости или смущения от слишком быстрых действий и лёгкого общения, а состояние младшего очень улучшилось. Для Минхо. Для него оно было хорошим и солнечным, так же, как видели это его одноклассники. В реальности же, Джисон сидел дома ночь в кромешном темноте неподвижно, пялясь в одну точку несколько часов подряд, из-за чего появлялись огромные круги под глазами. Чувствовать пустоту на душе было так обыденно и привычно, что он даже не замечал сколько времени прошло, а дни считал по встречам с Ли. Парень забывал какой сегодня день недели и, сколько дней осталось до жаркого и солнечного лета. Так продолжалось где-то с неделю, пока тот не позвонил с дрожащий голосом старшему и.. : — Сони..?! – стревожино спросил старший, когда увидел у себя пропущенный от Хана в 3:00. Такого за всё время ни разу не было, да он и не звонил в целом. – Что стреслось, бельчёнок? — Мин...хо. Мы мож-жем сей-й-час встретиться...? – его голос очень сильно дрожал, а по щекам текли горькие слёзы, что ели как смог набрать номер старшего. – Я не хочу тебя.. переутруждать, просто... — Замолчи и одевайся. Я буду ждать тебя на том же месте. Если через через 15 минут тебя там не будет и с тобой что-то случилось, я ни тебе, ни себе этого не прощу, понял? – угражающим и немного злым тоном пообещал старший, попутно надевая на себя то, что под руки первое попадётся. – Расскажешь мне всё там, Сони. В какой-то степени, Джисону повезло, что его мать очень крепко спит в такое время и никим шумом её разбудить невозможно, иначе бы она давно знала о настоящих проблемах собственного сына. Ему не нужно было одеваться заново, меняя домашнюю на уличную, ведь он даже не переодевался, на перёд зная о своём состоянии на ночь. Самое сложное – появиться в таком виде перед старшим и не разреветься ещё больше. О бежал быстро, будто капли дождя, что летели с неба с неймоверной скоростью, приземляясь на холодную и нелюдимую землю. Его тёмные глаза были наполнены горячем и тяжёлыми слезами, которые не переставали течь, как только тот думал о чём-то плохом. Русые волнистые волосы, что летели в разные стороны от бега, попадали парню перед размытым и расфокусированым взглядом, а дорогу он знал на изусть. Джисон хотел верить во что-то человеческое и настоящие, а не своему вооброжению. Мысли захватывали его и без того затуманеную голову, что думала о каждой вещице во круг. О обманутой весне. О потеряно детстве. О собственных мыслях. О Минхо, что стал единственной надеждой. Хан не видел перед собой ничего, пока не добижал до нозначеного места за каких-то пару минут, побивая собственный рекорд по бегу, но не это сейчас важно. Он стоял там. Ли стоял неподвижно спиной к парню. По его слегка покачивающих движения можно было понять – он волнуется. Конечно, если ему позвонил совсем потерянный в мире паренёк в очень позднее время, буквально залива трубку разбитого телефона. Минхо ждал его. — Хо... – совсем тихо пытался выговорить своим хриплым голосом Джисон, пока на не откликнулся старший. — Сони! Что случилось и почему ты плачешь? Рассказывай мне всё от начала и до конца, иначе у меня есть способы «наказания», – забота и серьёзность переплетались в речи тёмноволосого, пока он взял своими кошачьими руками щёки Хана и стал рассматривать его состоянияние. И младший рассказал всю правду. Абсолютно всю, что скрывал от него несколько знакомых дней подряд. О том, что вся эта улыбка и звонкий счастливый смех был настоящим, но очень нестабильным и только с ним о был таким. Упомянул школьные травли и ненависть со стороны сверстников, о том как они ещё больше стали издеваться на Ханом, после увиденное яркой улыбке на его вечно гнустном и «сером» лице. Доповедовал о матери, которая совсем не знает своего сына. Точнее не видит своего ребёнка в прямом смысле. Последний раз они сталкивались 2 месяца назад по чистой случайности на кухне. На вопрос «почему ты настолько худой и маленький, не смотря на большие милые щёчки?» Джисон ответит, что ест он только по выходным, да и то не много из-за регулярных действий. Рассказал о своих настоящих увлечениях и проявлении дружбы. О самом Минхо. Вокруг никого не было. Гробовая тишина очаровывала разум парней и оглушала все сказанные слова. Ветер, что совсем недавно буянил из-за накалённных проблем и временных холодов. Слёзы, что без остановки текли по мягких щеках русоволосого, плавно переходя на чёрную кофточку старшего, что обнимал его и внимательно слушал рассказ. Изредка пролетали летние птицы, которые прилетели сюда на тёплую пору. А ощущение заботливо го человека рядом обливало сердце вместе с душой, заставляя расплавится в самых мягких и приятных объятьях за всю жизнь. Лёгкие прикосновения слегка пошарпанной от мозолей рук и совсем тихие успокаивающие слова помогли обоим справится с этой невзгодой. Они сидели неподвижно, пересчитывая пряди тёмных волос, что находились за их мокрых от слёз и пота кофт и небольших царапинах на руках. Никто не мог помешать такому комфорту и атмосфере, как эта, ведь никого инного не было, кроме 15-ти летнего Хан Джисона, что от роду не знал слово «забота» и Ли Минхо, который стал синонимом к этому слову, как самый настоящий кот. Если бельчьи глаза были полностью закрыты и размышляли о подальше существованием, то кошачьи рассматривали каждый миллиметр опухшего от слёз лица, чья голова лежала на коленях его. Возможно, оба парня с раннего утра пожалеют о своих решениях сидеть в холодном парке в такое позднее время, но не сейчас. Им было комфортно друг с другом и ничего не мешало нормальному общению, поэтому : — Сони, будешь моим другом? – шёпотом спросил старший, глядя на сонные зарёванные бусинки бельчастого. — Я думал, что мы уже дружим, но я согласен, ага, – шутливо ответил тот, получая маленький подзатыльник за подобную речь. – Больно, Хо! — Пока ты бежал ко мне с слезами на глазах, я ждал тебя и смотрел на звёзды, которых ты, почему-то, не заметил, – своим бархатным и мурлыкающим голосом промолвил Минхо, заново смотря на распрекрасные созвездия. – Хах, забавно, но у нас тоже появилась дружба в этот момент. Сдаёться мне, что живём мы как в сказке. Так и сформировалась давняя дружба потерянного Хан Джисона и заботливого Ли Минхо в далёком прошлом, где пахло вишнёвой жвачкой и на языке оседал вкус домашнего пирога, приготовленный собственными руками тёмноволосого не без помощи младшего. Наше время Пока Феликс пытался вспомнить хотя бы одну зацепочку из их прошлого, Хёнджин прокручивал свой следующий план так, чтобы снова не вызвать истерику у блондина, оставляя доверие между ними. Не то чтобы это было сложно, скорее рискованно и слишком поздно для крепких отношений, потому что может слегка травмировать веснушчатого из-за такого долгого молчания Хвана. Он прокручивал все возможные варианты мягкого плана, вспоминая слабые места Ли(конечно не в плохом смысле). Прошло минуты три, пока младшего не насторожило уж очень длинное молчание Хёнджина в той ситуации, когда они абсолютно ничего не делали. Такого раньше не было и он всегда любил слушать небольшие рассказы блондина, но почему старший сейчас не произнёс ни слова? — Если не ошибаюсь, через год или два, они оба познакомились с Чаном, когда тот улетел из Австралии, оставляя меня одного... — Ликси... – тихим и настораживаюшим голосом проговорил Хёнджин, от чего второму стало не по себе. – Я тебе кое что не сказал и не показал в этом доме.. Надеюсь, ты не бросишь меня в этот раз, а просто выслушаешь... – приостановился Хван, чтобы увидеть одобрительный взгляд у младшего. – Ты же знаешь, что я рисую и... В общем и целом, я хотел бы тебе показать мою мастерскую. Я не показывал её тебе потому, что попросту не было времени, да и ты не интересовался, а сегодня меня за душу взял тот факт, что ты до сих пор ничего не видел. Ни единой картины. Так что, прошу, не обижайся, хорошо? Я тебя люблю и хочу, чтобы ты мне доверял. Всю свою речь брюнет проговорил так быстро, что сам и не заметил, а Феликс даже и не знал, что сказать. Нет, он не испытывал ни одной негативной эмоции, а совсем наоборот – только хорошие, потому что его вторая половинка доверяет ему и хочет показать то, чем увлекался с самого детства и является неотъемлемой частью его жизни, что предельно важно. Глаза Ли вмиг засверкали от услышаного, потому что... Искусство – это воплощение чувств, эмоций, ценностей и любви автора, что он испытывает во время издательства того или инного художетсва. — Почему я должен из-за это потерять к тебе доверие, Джинни? – изогнул бровь Ёнбок. – Я же прекрасно понимаю тебя и твою бережность к искусству. В этом нет ничего такого, за что я мог бы тебя разлюбить. Я безумно счастлив, что мой Хённи хочет показать мне своё творчество и успокоение. Но... Где она? Твоя мастерская. — Пойдём за мной, – смеялся от уж сильной серьёзности Ликса, но в душе у него проснулось ещё больше бабочек, нежели было раньше. Блондин не понимал куда его ведут, уверенно взяв за замёрзшую руку, не дав толком переодеться в домашнюю одежду. Уверенность и энтузиазм так и веял от сверкающего лица старшего, который наровился показать свои способности веснушчатому. Ли было жутко интересно и страшно одновременно, ведь он даже не успел подготовится к просмотру подобного. За окном всё так же спал белокурый снег, украшая всё вокруг своими чудесами и серебристыми кожушками приодевает одинокие замёрзшие деревья, что колыхались при малейшем действии ветра. Луна, что оствещала дорожный, а также жизненный путь, выглядела в форме полумесяца и светила так ярко, что искренняя улыбка веснушчатого могла стать конкурентом. Был только поздний вечер, что близится к глубокой тёмной ночи, в свете уличных фонарей и изредко проезжающих машин. Жить в далеке от нагнетающих центральных улиц, где то и дело огромные скопления людей, было так приятно и комфортно, не смотря на то, что добираться до учебного учреждения было довольно сложным и «холодным» способом. Маленькая милая родинка под глазом и солнечные веснушки по всему маленькому лицу, словно светлячки, что перешептываются между собой и мигают так же ярко, как и звёзды на угрюмом небе. Путь в укромное и секретное логово старшего было не таким долгим и длинным, как предпологал себе Феликс. Всё это время Хёнджин вёл его в собственный подвал-мастерскую, как бы это пугающе не звучало, радуясь желанию блондина. Оценка и восхищение Ли очень сильно влияло на поведение брюнета, но не до такой степени, чтобы перестать рисовать. Ему было важно поделиться своими переживаниями и волнениями, что были заполнены подростковым и одиноким разумом отчаяного парня, который пытался найти хоть какую-то отдачу от этого мира. Большая тёплая рука, обхватывающая крохотную и слегка холодную, согревала так сильно, как их любовь обливалася теплом. Ли шёл в след за старшим, сверкающими глазами-бусинками глядя ему в затылок, в попытках представить у себя в голове возможные художества брюнета. Спускаясь по металической лестнице в низ, они и не заметили как быстро оказались внутри довольно осветнённого помещения, где повсюду были лампы и прочие элементы для комфорта. Но была одна вещь, про которую младший даже не догадывался. Возможно, это было весьма логично, но Феликс об этом немного не подумал. — Хённи.. А это, – замолк на пару секунд тот, переваривая это всё у себя в голове, в поисках нужных слов. – Это не только художественная мастерская, но ещё и небольшая студия для танцев?! — Ага.. Весьма логично, что у меня будет подобное в этом доме. Я обустроил всё здесь не так давно, может с год, а точнее, за три месяца после моего переезда в это место, – проходил в глубь таинственого пространства Хёнджин, останавливаясь около огромной зеркальной стены, будто студия для танцев у Чана, где вокруг стоят два больших магнитофона и очень удобный для занятий пол. – Это не так важно, но если хочешь, когда-то я покажу тебе свой танец именно здесь, Солнышко. Феликс стоял на одном и том же месте, не в силах сделать и шага вперёд. Его не пугало то, что брюнет от него что-то прятал и не показывал, нет. Тоненькие ноги подкашивались из-за того, что Ли был в огромном предвкушении увидеть творения своего парня, который так боялся это показать. Неизвестность пугала всегда. Вне зависимости от жизненной ситуации, одно неверное движение – суть существования меняется в ту же секунду. Осмотрев вокруг себя помещение, в котором они находились, веснушчатый сказал: — Мне страшно представить, что там у тебя в художественной части... – на эти слова старший мягко улыбнулся, показывая руками на дверь, чтобы тот открыл её, когда будет готов. Руки немного дрожали, как и голос Феликса, а глаза сверкали то-ли от неизвестности, то-ли от восхищения. По всему телу пробежались незначительные мурашки, вызывая дрожь. Было страшно. Очень. Раздался неприятный скрипящий звук двери, а перед глазами открылась милая картина, что слегка забавляля обоих. Если место для танцев было много, то для рисования очень мало : маленькая каморка, в которой очень много нужного материала, небольшой старый шкафчик, по всей видимости, с ненужной одеждой и остальными красками и холстами, а ещё... То, что нельзя было описать даже самыми красивыми словами в мире. Не один писатель в мире не смог бы подобрать нужную речь и литературные метафоры, чтобы выразить всё то, что находилося по среди небольшой комнатки с очень тёплой атмосферой. Восхитительные рисунки Хван Хёнджина, что были расписаны разнообразными узорами и техниками, а смотреть можно было на них так же долго, как брюнет смотрел на почти плачущего Ёнбока. Очаровательных шедевров было на столько много, что глаза младшего просто разбегались по каждому цветном холсту. Они были самые разные. Маленькое цветочной поле, выполненное в ярких, но одновременно пастельных летних тонах с трёхцветным котиком в центре. Зимнее дерево, совсем одинокое и скучающее, будто описывает настроение автора. Были даже очень угрюмые и темноватые рисунки, от которых веяло мраком. Но... Маленькая слезинка всё же упала, когда тот подошёл к одной из самых заветных картин : тот самый берег, на котором произошло очень много жизневажных вещей и событий, а если одним словом – любовь. Холодные синие тона плавно размазанны по белому, не очень большому холсту, словно настоящие волны плыли перед глазами Феликса, что рассматривал каждую детальку картины, в попытках не разреветься от восхищения. Белой, с оттенками серой краски, были написаны гнустные облака, что охвачивали огромную тереторию над морем. А тонкие линии были прорисованны так же изумительно, как автор «живых» работ улыбался происходящему. — Хённи... Почему? – из карих глаз текли небольшие струйки слёз, а взгляд, что был направленный в ответ – расплывчатый и не чёткий. – Почему ты это прятал от меня, Хённи? Я обещал не обижаться, но.. Ты. Так не честно, Джинни. Ты – картина. Так самая, которую создал сам без капельки помощи чужих рук. Ты – творение исскуства, незамениное ни чем иным в этом мире. Для меня... Для меня ты лучшая из лучших картин и никакой известный художник не способен нарисовать что-то подобное красоте, как ты сам себя. — Забавно... – усмехнулся тот, а недопонимающий блондин с удивлённыхм взглядом пытался выяснить причину подобного поведения. – Это всё благодаря тебе, Ликси. Почти каждая картина здесь, именно здесь – сделаны в то время, когда я скучал и не мог найти себе места, чтобы не переставать думать о солнечном мальчике с созвездиями на пухленький щёчках и с самой доброй улыбкой, которую я когда-либо видел, Солнышко. Были и те, что созданы в порыве агрессии или очень сильного самобичевания, но большинство из всех этих – ты. Понимаешь, Ликси? Я настолько тебя люблю, что пытался выразить твоё присутствие через картины. Мне с самого детства нравится рисовать, и не подумай, что я совсем тобой был обескуражен, за мою жизнь было много рисунков сделанных ради наслаждения, но мне нравишься ты, Ёнбок. Сама искреняя улыбка слилась с пролевными слезами, будто тот дождь в грустном ноябре. Сдерживать порыв эмоций было очень сложно, но веснушчатый пытался. Спасали лишь тёплые и бархатные прикосновения любимого человека, находщегося всегда рядом и готового на любые пожертвования ради твоего счастья. На кухне пахло совсем недавним, тёплым и ароматным зелёным чаем, а в небольшом творческом уголке от нежного поцелуя исходил запах вкусного и очень сладкого десерта из уютного кафе неподалёку от центра города, где множество людей даже и не задумываются о красоте обычной природы, которая дарит всем яркие воспоминания и любовь к любви. — Ты – моё искусство! — Я люблю тебя! Казалось бы, две разные по смыслу фразы, но означают совершенно одно и тоже – сладкую, но горькую любовь.