Короли, Драконы, Боги

      В нос бьют отвратительные запахи травы наку, металла, крови и гнили. В такие моменты Моракс практически жалеет, что обладает чутким нюхом. Лучше всего это не чуять. Не знать, что именно здесь гибнут многие люди.       Моракс ненавидит Чёрный рынок Пепельного моря.       Но именно сюда его привела просьба старого друга.       Следуя по узким улочкам, оглядывая лавки и клетки и чутко принюхиваясь, Моракс чуть ли не впервые задумывается, что лучше бы он так и оставался Драконом-защитником. Но, увы, судьба сложилась иначе: королевство, которое он оберегал и лелеял почти четыре тысячи лет, рассветы и закаты которого неизменно сопровождал, провело обряд отказа и позволило уйти на все четыре стороны.       Королевская династия Лиюэ заявила, что больше не нуждается в Драконе-защитнике, и разорвала связывавший их долгие годы контракт.       Есть и плюсы: Моракс живёт в своё удовольствие, он больше никому ничего не должен. Гуляет где хочет, делает что хочет, убивает кого хочет. Больше никто не упрекнёт за то, что его мораль не совпадает с моралью Королевы или Короля. Он теперь сам себе хозяин.       Поскольку сидеть без дела было абсолютно не в привычке Моракса, он быстро нашёл новое занятие: наёмничество и посредничество. Он, Золотой Дракон, лучше кого бы то ни было чувствует справедливость. Он просто знает, достойна ли сделка назначенной оплаты, какое именно наказание должен понести преступник, в какую сторону склонится чаша весов при конфликте королевств, орденов, банд.       Его нанимают все, у кого хватает денег, потому что Моракс точно знает цену своему времени. Материальная составляющая его не сильно волнует: ему практически не нужна еда и одежда, нет необходимости платить за кров или в принципе что-то покупать. Однако он хочет, чтобы наниматели понимали, что подобная сила не достаётся даром.       Она достаётся очень задорого.       Его нанимают все, у кого хватает смелости, потому что, если Золотой Дракон обнаруживает в контракте оплошность, достаётся непосредственно нанимателю. Он требует должного отношения к своей силе. Он не будет соглашаться на несправедливые или лживые сделки.       Однако в этот раз он не взял оплату за работу, даже несмотря на то, что она была далеко не из лёгких.       Дракон-защитник королевства Мондштадт, местами беспечный Дракон Ветров Барбатос, между делом обмолвился, что в соседствующих Северных землях нынче очень неспокойно. Специально он это сделал или действительно переживал, поступая бескорыстно, но он рассказал, что в ранее погибших землях завелись мародёры, а теперь собирается странная аура. Про Северные земли уже давненько ходят подозрительные слухи, и Моракс успел несколько раз там побывать, но ничего странного не обнаружил.       Теперь же Барбатос заявляет, что ему очень не нравится сила, которая там концентрируется.       Северные земли, некогда королевство Каэнри’ах, вот уже чуть больше полутысячи лет – отчуждённое безжизненное пространство, куда никто не решался ступать. В народе считается, что бывшее королевство проклято, и они практически правы: магия, которая разрушила и выжгла дотла всё живое, была поистине чудовищной. На Каэнри’ах по какой-то причине разгневались Боги, и даже Мораксу доподлинно неизвестно, почему.       Однако, к сожалению, он точно знает, что наказание было заслуженным.       Рассказ о том, что в Северных землях концентрируется нехорошая энергия, не стал новостью, но до просьбы Барбатоса Моракс не вдавался в подробности. Мало ли это просто-напросто отложенный по времени фон Божественной магии – на своём веку Моракс чего только не встречал.       Однако переживания Барбатоса заставили всерьёз задуматься и изучить вопрос. Выяснилось, что странные твари неизвестного происхождения, то тут то там появляющиеся во всех королевствах Тейвата, не что иное, как порождения Северных земель. Пока что они были довольно слабыми – и к Мораксу еще никто не обращался с просьбой разобраться, – однако они появлялись всё чаще и чаще, а причина была не столь очевидна.       Теперь же стало понятно, что это не та проблема, которую стоит откладывать в долгий ящик. А Короли и Королевы слишком погружены в проблемы собственных земель, чтобы обратить внимание на то, что творится в метре от границ.       Небольшое исследование приводит Моракса на пепельноморский Чёрный рынок. Ещё одна отвратительная ничейная земля. Ноги бы его здесь не было, но… пока что иного выхода нет. Никто не возьмётся за эту работу, никто её не закажет: Барбатос честно сказал, что его Королеве сейчас не до Северных земель.       Поэтому придётся разбираться самому.       Наку, металл, кровь, гниль. Эта ужасная смесь оседает противной эмалью на языке и зубах, хочется её сплюнуть и смыть. И поскорее покинуть это пропащее место.       Моракс степенно идёт по рынку, не обращая внимания на провожающие его взгляды. На него смотрят удивлённо, восхищённо, ненавидяще, благоговейно – по-разному, в зависимости от того, в каком ключе им удавалось слышать о Золотом Драконе, ведь Моракс не скрывается. Он одет в обычную тёмно-коричневую форму: кожаные дублет, штаны и сапоги с тиснением и вышивкой из чешуек, а сверху – лёгкий халат с жёлтой подкладкой, дань традициям некогда родного Лиюэ.       И старая привычка.       Мораксу незачем прятаться, менять облик, скрываться, ведь никто в здравом уме и трезвой памяти не нападёт на него: среди Драконов он старейший, многие нынешние Драконы-защитники и в подмётки ему не годятся, Барбатос на его стороне. Единственные, кто могут ему противостоять, – Боги, да и те предпочитают не вмешиваться в жизнь королевств.       Если, конечно, опустить произошедшее с Каэнри’ах.       В палитру запахов вплетается едва уловимый – луговая трава и интейват, – и Моракс замедляет ход, внимательнее осматривая окружающие клетки.       Знание о справедливости клокочет под рёбрами и требует разнести Чёрный рынок, стереть с лица земли: едва ли хоть кто-то из закованных и связанных находится здесь заслуженно. Едва ли хоть одна сделка обернётся чем-то справедливым. Но внутреннее недовольство приходится игнорировать, ведь Моракс также знает: Чёрный рынок должен существовать. Как бы прискорбно это ни было.       Тонкий запах интейвата практически пьянит, контрастируя с палитрой Чёрного рынка, и словно нить ведёт в нужную сторону. Всё ещё слабый, безжизненный и затёртый временем, запах становится более-менее чётким, и Моракс останавливается, внимательно оглядываясь.       Сирена с ярко-зелёными волосами, выглядывающая из внушительного аквариума, оборотень, лязгающий зубами и стремящийся сорваться с привязи, ведьма с кляпом во рту и печатью на лбу – едва ли кто-то из них является тем, за кем пришёл Моракс. А вот болезненно худой юноша, кутающийся в бесформенное грязно-серое тряпьё, мгновенно цепляет глаз.       Золотистые радужки с белыми зрачками смотрят хищно, ненавидяще. Но Моракс сомневается, что это реакция лично на него: судьба если и сводила их, то не в противостоянии. Юноша сидит, забившись в угол небольшой клетушки, в которой его держат, и сверлит испепеляющим взглядом исподлобья, словно в самом деле может прожечь.       Моракс подходит к решётке, присаживается на корточки и тянет руку к прутьям, но юноша в ответ щурится и скалится. Его волосы на несколько мгновений взмывают в воздух и плавно покачиваются, он вытягивает шею и грозно шипит, скаля острые зубы, а затем вновь втягивает голову в плечи, плотнее кутается в тряпьё, закрывая нос. Прячется.       Какой недружелюбный вид для «товара». Видимо, он смирился со своим положением. Пожалуй, торчать в клетке на Чёрном рынке действительно намного лучше, чем попасть в лапы какого-нибудь отвратительного колдуна или Короля.       – Сколько? – не отрывая взгляда от золотых глаз, бросает Моракс.       – За пересмешника? Тридцать семь миллионов, господин, – тут же елейно отзывается продавец.       Моракс хмыкает.       Он ведь знает, какая на самом деле должна быть цена.       Моракс чинно поднимается, медленно поворачивая голову к продавцу, шумно выдыхает и едва заметно выпускает ауру.       Все вокруг разом замолкают и поворачиваются: даже такое крошечное воздействие крайне ощутимо для людей и существ низшего уровня.       – Подумай ещё раз, – спокойно предлагает Моракс, чуть склоняя голову к плечу, и наблюдает, как продавец начинает дрожать, словно аралиевый лист на ветру. – Сколько?       – Господин, н-но ведь пересмешники т-такой редкий ви… – мямлит продавец, начиная нервно мять пальцы, но тут же затыкается, стоит Мораксу приподнять бровь. – Конечно-конечно, господин, два миллиона триста, господин.       Моракс едва сдерживается, чтобы не дёрнуть носом, но взмахивает ладонью, и в руки продавца падает мешок с нужной суммой. Какое же дрянное место, какие же дрянные люди. Он вновь присаживается у решётки и заглядывает в глаза.       В золотом взгляде блестит страх.       – Прикажете заковать? – пытаясь найти на связке нужный ключ, спрашивает продавец, и на лице юноши проступает ужас. Он тут же отползает в соседний угол – подальше от замка, выставляет перед собой когтистые руки, скалится, шипит. От взгляда Моракса не ускользает и блеск металлических шайб на шее.       – Нет нужды. Просто откройте, – спокойно отвечает Моракс и потирает на правой руке большим пальцем о подушечки остальных. Юноша шипит, глядя то на продавца, то на Моракса, бессильно вжимается в прутья: он не хочет и боится. От этого вида внутри что-то сжимается. Моракс поднимает ладонь и легко дует: появившаяся на пальцах пыльца срывается и устремляется юноше в лицо. Тот жмурится, фыркает, отгоняя её, но один вдох – и его движения замедляются, взгляд затуманивается. Закатив глаза, юноша обмякает и засыпает.       Моракс одним взглядом заставляет продавца отступить от клетки, а затем бережно берёт юношу на руки, следит, чтобы голова не запрокидывалась. Не удостоив продавца даже прощальным кивком, он разворачивается и направляется к выходу.       – Б-благодарю, достопочтенный господин, ваше предложение было необычайно щ-щедро, – лепечет вслед продавец.       Глупец.       Знание Моракса было большой силой. И после того, как королевство Лиюэ разорвало с ним контракт, он не чурался использовать его в своих целях. Он вполне мог не торговаться, но сбить цену до мизерного значения значило обесценить «товар» в глазах других посетителей рынка. А именно это и было нужно Мораксу.       Ведь на самом деле он знает, что юноша на его руках бесценный.       Его мирный сон длится ровно столько, сколько запланировано: Моракс успевает покинуть Пепельное море, из безопасного места телепортироваться в свой дом, добыть еды и одежды. Последние минуты перед пробуждением он тратит на то, чтобы нанести вязь защищающих и скрывающих заклинаний: в Тейвате очень мало существ с таким же чутким нюхом, как у него, да и мало кто помнит, что такое интейват, но юноше понадобится защита, даже если он впоследствии не захочет идти за Мораксом.       Забавно дёрнув носом, юноша ведёт головой, но затем несколько долгих секунд продолжает лежать, просыпаясь. Моракс отходит, садится в полутора метрах: не хочет давить.       Юноша открывает глаза, поначалу смотрит расфокусированно, рассеянно, но затем вглядывается внимательнее и быстро садится, отползает ещё на полметра и забивается в угол дивана. Он выставляет перед собой руки, хмурится, скалится, мельком оглядывает себя, вновь всматривается в глаза.       – Здравствуй, – благородно склоняет голову Моракс, а затем разворачивает руки, лежащие на коленях, ладонями вверх – жест доброй воли, – и юноша замирает. Он словно не знает, что ему делать: бить, бежать, сидеть? – Я буду признателен, если ты меня выслушаешь. Мы далеко от Пепельного моря, на нейтральных территориях близ Лиюэ, в моём доме. Если ты решишь уйти, я не буду тебе мешать: дверь открыта, охраняющие заклинания тебя выпустят. Я скрыл твой след, наложил вязь защиты и сокрытия. Для начала я хочу просто поговорить.       В золотых глазах блестит недоверие, белый зрачок от адреналина сузился практически до точки, но юноша не подрывается, чтобы сбежать.       – Моё имя Моракс, я был Драконом-защитником Лиюэ, но сейчас я свободен, – сочтя такое поведение за согласие, начинает он. – Сразу скажу: я только наложил на тебя защитные заклинания, но больше ничего не делал. Справа от тебя лежит одежда, еда и вода. Меня не нанимали, чтобы тебя выкупить, я не выполняю никакой контракт. Помочь тебе – моя воля.       Юноша бросает быстрый взгляд вправо, на тумбочку. В глазах всё ещё сквозит недоверие, он не мигая смотрит в лицо. Он медленно тянется в сторону, наощупь находит флягу, откручивает крышку и осторожно принюхивается.       – Я могу испить из неё первым, если тебя это успокоит. Вода ключевая, – Моракс говорит размеренно, не давя, но в ответ юноша прижимает флягу к груди и тихо шипит, ясно давая понять: подойти нельзя.       Он ещё раз осторожно принюхивается, а потом делает маленький глоток. Забавно причмокнув, проглатывает, на секунду подвисает, а затем жадно припадает к горлышку. Моракс готов поспорить, что и за еду он позже примется с таким же рвением. Едва ли во время пребывания на Чёрном рынке удавалось нормально поесть.       Пока юноша пьёт, Моракс его в очередной раз разглядывает: бледная, почти белая кожа, светлые длинные волосы, засаленные и слипшиеся – Моракс действительно его не трогал, – проступающие под кожей кости, виднеющиеся из-за спавшей с плеча растянутой туники.       И три штанги, пронизывающие горло как раз там, где находятся голосовые связки.       Раздаётся блаженный выдох, и юноша откладывает флягу. Переведя дыхание, он вновь заглядывает в лицо Моракса. Теперь в его глазах намного меньше недоверия, но они всё ещё искрят осторожностью. Тело напряжено, брови сведены – только ошибись, и он сбежит.       – Ты знаешь язык жестов? Я знаю несколько, скорее всего, на каком-то одном мы с тобой могли бы сойтись. К сожалению, сейчас я не могу тебе помочь с магией, – Моракс прикладывает указательный и средний пальцы по сторонам от своей трахеи, имея в виду штанги. – Без вспомогательных средств я не могу гарантировать, что связки останутся целы. Но я хочу помочь.       В ответ он получает лишь настороженный взгляд исподлобья. Юноша не двигается, даже практически не дышит, готовый в любую секунду сорваться.       – Ты ведь не пересмешник, верно? – осторожно заходит издалека Моракс, прощупывая реакцию, и юноша дёргает носом.       Его действительно легко спутать с пересмешником: их голос также является предвестником смерти. Вот только они убивают ради пропитания. Они находят жертву помоложе, которой судьбой уготована жизнь подольше, а затем убивают своим голосом. Обратившись в ворона, пересмешники выклёвывают сердце, продлевая себе жизнь на срок, который не дожил убитый.       Однако, если верить старым записям и слухам, юноша за свою жизнь ни одного сердца не съел. И уж точно он не умеет обращаться в ворона.       Он так и сидит, выжидающе пялясь: явно ждёт продолжения.       – Ты Эфир, банши королевской семьи Каэнри’ах, – говорит Моракс, чуть склонив голову, и юноша замирает. Он поджимает губы, прищуривается, на щеках проступают желваки – при его худобе они особенно хорошо заметны. Чуть погодя, поднимает ладони и быстро показывает:       [Не говори ерунды. Банши – только девушки].       Моракс слегка сужает глаза: язык, который выбрал юноша – жестовый снежнийский. Достаточно современный, его изобрели едва ли сотню лет назад, но он уже сумел неплохо распространиться по Тейвату. Умный ход: использовать более современный язык, чтобы скрыть свои возраст и происхождение.       – Ты прав. Но покровитель династии из Каэнри’ах был банши-мужчиной. Если быть точнее, давным-давно он был одним из первых Королей династии, но погиб от рук Божества в момент оплакивания своих убитых детей. Возможно, причиной тому Божественная сила, но полностью умереть ему не удалось. Он обладал удивительными способностями: жил поразительно долго даже по меркам банши, голосом не только предвещал скорую кончину членам семьи, но и мог её насылать на врагов.       Юноша кривится, словно слова причиняют ему физическую боль. Он гулко сглатывает, выдавая себя с головой, но ничего не показывает.       – Он защищал и оберегал королевскую династию, холил и лелеял, давал советы долгие века и тысячелетия, – ровно и размеренно продолжает Моракс, наблюдая, как золотые глаза наполняются блеском. – Пока однажды не случилось что-то непоправимое, и Боги не уничтожили земли Каэнри’ах чудовищной магией, не низвели до праха всех и всё, что там жило.       Юноша сводит брови ещё сильнее и явно прикусывает губу изнутри, но упрямо ничего не говорит.       – Всех и всё, кроме одного банши, – продолжает Моракс. – Возможно, он выжил, потому что он тоже порождение Божественной магии. Возможно, ему просто повезло. От произошедшего его разум захватило горе. Он скитался по соседним королевствам, нёс беды и смерть. Уничтожал, убивал. Получил много новых имён. Предвестник бед. Демон в белых одеждах. Белая смерть. Банши ведь носят белое.       Из глаз юноши срываются непрошенные слёзы: он смаргивает их, пытаясь держать лицо. Пока даже получается.       – Он ходил из одного королевства в другое, оставляя за собой кровавый шлейф слепой мести, пока против него не нашли действенное средство: зачарованные штанги, протыкающие голосовые связки и не позволяющие использовать единственное оружие – голос. Банши заковали, продали в рабство; его калечили, позволяли исцелиться, снова калечили. Долго и кровопролитно мстили за каменными стенами то одного замка, то другого, а за их пределами постепенно забывались все его имена и прозвища.       Юноша закрывает глаза, горько поджимает губы и качает головой.       – Даже те, кто пытали, постепенно забыли, зачем они это делали. Они просто развлекались с бессмертным существом. А потом и это наскучило. И банши продали на Чёрный…       Короткий взмах ладони, означающий «прекрати», и Моракс тут же замолкает.       Юноша – хотя какой он юноша, ему ведь лет больше, чем даже Мораксу, просто тело юно: Король погиб, едва ему исполнилось двадцать четыре – закрывает ладонью глаза и беззвучно содрогается. Моракс не смеет прерывать: спокойно даёт время совладать с эмоциями.       [Да, Золотой Дракон, ты прав], – вскидывает голову Эфир. Он перешёл на каэнрийский жестовый: видимо, проверяет языковые познания Моракса.       – Мне льстит, что ты знаешь, кто я, – кивает Моракс, показывая, что понимает. Он не называл своего прозвища, поэтому только что получил ещё одно подтверждение, что перед ним действительно тот самый банши. За всю довольно длительную историю взаимодействия Лиюэ и Каэнри’ах им не доводилось разговаривать лично, только мельком пересекаться.       [Верно, моё имя Эфир, – он почтительно склоняет голову и рвано вздыхает, окончательно беря себя в руки. – Я банши королевской династии Каэнри’ах. Я благодарен тебе за спасение, но мне нечем тебе...]       – Мне не нужна плата, – перебивает Моракс. Эфир хмурится, проводя тыльной стороной ладони по носу. – Мне нужна помощь. В твоих землях копится нехорошая энергия, она порождает тварей, которые терзают остальные королевства. Барбатос и я считаем, что это не то, что стоит оставлять без присмотра.       Эфир медлит. Внимательно всматривается в глаза. Но, судя по всему, не видит в них лжи.       [Ты считаешь, что я ещё властен над проклятыми землями?] – спрашивает он.       – Я считаю, что если кто и может помочь совладать с этим, то только носитель королевской крови и Божественной силы.       Повисает тишина. Эфир сидит, обняв колени, и пялится на Моракса. Хотел бы он знать, о чём думает Эфир, но, увы, чтение мыслей ему природой не дано. Моракс вздыхает и добавляет:       – Я пойму, если ты не захочешь идти туда со мной. Я пойму, если ты встанешь и уйдёшь сейчас. Я не буду тебя удерживать, и заклинания, которые я наложил, для тебя безвредны и ко мне не ведут. Однако я бы хотел помочь тебе вернуть голос.       В золотых глазах бушуют размышления. С одной стороны, думает Моракс, Эфир может сбежать прямо сейчас. Пойти странствовать, скитаться. Искать тихой жизни. Но он вряд ли это сделает. Потому что предложение, которое сделал Моракс, для него действительно стоит попытки.       [Я готов пойти за тобой, чтобы вернуть голос, но не уверен, что готов возвращаться в Каэнри’ах], – резюмирует Эфир.       – Хорошо, – кивает Моракс, прикрыв глаза. – Мы вернём тебе голос, а затем я ещё раз спрошу, хочешь ли ты отправиться дальше, – Моракс делает небольшую паузу, а потом осторожно продолжает: – Я могу наложить простое заклинание, чтобы ты мог передавать мне свои мысли. Я буду слышать только то, что ты захочешь, остальное останется при тебе, у меня не будет к ним доступа. Ты позволишь мне это сделать?       Эфир облизывает губы и дважды быстро моргает, а затем кивает. Моракс осторожно поднимается, медленно подходит и присаживается рядом. Он плавно поднимает руки, и Эфир вздрагивает, когда ему зачёсывают чёлку со лба. Большим пальцем второй руки Моракс мягко упирается в место между бровями, легко касаясь остальными пальцами скулы.       Руки на мгновение вспыхивают золотом – Эфир жмурится. Моракс убирает ладонь, проверяя работу: символ его сил – ромбовидный завиток – секунду блестит над переносицей и тут же растворяется, не оставляя и следа. Статно кивнув, он убирает ладони, но вдруг его запястье перехватывает Эфир. Вспышка, укол – Моракс выдёргивает руку и недовольно урчит, вглядываясь в появившуюся на коже четырёхконечную звезду. Она вскоре исчезает, и он вскидывает голову.       «Это оплата, – раздаётся в голове мягкий приятный голос. Да уж, к этому определённо нужно будет привыкать. – Прости, но ты ведь не примешь, если я просто предложу. Будем считать, что это наш контракт: если ты вернёшь мне голос, благодаря метке ты никогда не сможешь от него умереть».       Тонкое замечание, но в самую точку. Моракс на секунду морщит нос – надо же было так глупо подставиться, – однако затем кивает.       – Хорошо. Контракт принимаю, – он дожидается кивка и добавляет: – До тех пор я буду тебя оберегать. Не стесняйся что-либо просить. Путь предстоит нелёгкий, поэтому некоторое время можем переждать здесь. Тут безопасно.       Мораксу действительно ничего не нужно, но он знает: Эфир подобрал достойную плату. И это действительно значит, что ему важно вернуть голос.       «Спасибо», – кивает Эфир.       Моракс не знает, чем обернётся это путешествие. Не знает, согласится ли в итоге Эфир пойти с ним в Северные земли, чтобы разобраться с творящимся там хаосом. Но даже если не согласится, Моракс не будет жалеть потраченного времени: что-то – не знание – подсказывает ему, что путешествие действительно того стоит.