Короли, Драконы, Боги

      Моракс отсаживается, чтобы дать Эфиру больше пространства, и не стесняясь наблюдает, как тот осматривается. Они сидят в гостиной: для первого разговора важно тщательно выбрать место. Общаться на улице, в лесу было бы не самым правильным решением: Эфир очень давно не находился в открытых пространствах, они могли бы вызвать непредсказуемую реакцию и панику. Уносить его вглубь дома – например, в гостевую спальню – тоже было бы неразумно: Мораксу нужно показать, что у Эфира есть выбор.       Конечно, на самом деле Моракс бы его никуда не отпустил. По крайней мере, в одиночку. После полутысячи лет в подземельях и кандалах Эфира вряд ли можно априори считать стабильным и предсказуемым. Нужно дать ему время освоиться, привыкнуть к свободе, а затем начинать постепенно увеличивать контакты с внешним миром и при этом внимательно наблюдать. Именно поэтому Моракс решил, что дом за пределами Лиюэ – отличная отправная точка. Здесь можно спокойно оценить состояние Эфира и, в крайнем случае, оперативно его обезвредить.       К счастью, пока что Эфир держится на удивление хорошо.       Моракс думал, что будет хуже.       Эфир чуть разворачивается, принимаясь разглядывать корешки книг на ближайшем стеллаже, а Моракс вновь переводит взгляд на левое запястье. Он направляет туда немного маны, и под кожей проступает силуэт звезды. Контракт, который заключил Эфир, оказался, по правде сказать, абсолютной неожиданностью.       – Ты ловко меня подловил, – ухмыляется Моракс, а потом поднимает взгляд. Эфир тут же поворачивается и вопросительно смотрит. – Я про контракт. Теперь получается, что я тебе как бы должен, ведь свою часть сделки ты уже выполнил. Не ожидал, что ты настолько вверишься мне, едва пообщавшись со мной.       Эфир вздыхает, и в глубине золотых глаз за пеленой безразличия читается древняя усталость. Моракс чуть склоняет голову к плечу и едва заметно прищуривается. Что именно движет Эфиром? Страх? Паника? Отчаяние?       «Ты первый за очень долгое время, кто позволил мне проснуться не взаперти. Разговариваешь со мной как с человеком. Предлагаешь воду, помощь, – Эфир слабо хмурится, а потом прикрывает глаза. – Это выглядит как бред. Будто я сейчас проснусь по-настоящему и снова окажусь в крошечной клетке у чёрта на куличках, и всем будет на меня плевать».       Эфир открывает глаза, но смотрит вниз, куда-то сквозь пол. От него веет абсолютным безразличием, и Мораксу по-человечески становится его жаль: некогда влиятельный Король, а затем и важный для всей династии банши сейчас сломлен, перемолот жизнью и забыт. Неудивительно, что от рассказа Моракса его захватили эмоции: Эфира впервые за несколько сотен лет назвали по имени.       «Моракс, мне уже всё равно. Мне абсолютно нечего терять. А ты даёшь шанс, пусть и очень подозрительный, вернуть голос и хоть… что-то в жизнь, помимо страха и боли, – он вновь заглядывает в глаза, вяло поправляя сползшую с плеча тунику. – Я сделал на тебя ставку. Потому что мне уже без разницы. Я просто не хочу оставаться один. Однако если твои слова окажутся ложью, я даже не разочаруюсь».       – Ставку? – приподнимает бровь Моракс. Несмотря на слова про безразличие, в действиях Эфира всё равно читается отчаяние: он хватается за Моракса как утопающий за соломинку, идёт ва-банк, едва завидев шанс хоть что-то изменить. И его за это невозможно корить: такое поведение вполне объяснимо. Хотя как можно идти ва-банк, если на руках ничего нет?       «Метка, – слабо кивает Эфир. – Я на неё все силы потратил. Копил уже… не знаю, сколько, собирал по крупицам, даже не особо понимая, зачем. А сейчас подумал, что ты того стоишь».       Осознание приходит как по щелчку: Эфир действительно стал выглядеть ещё слабее после того, как поставил метку. Это сложно заметить, потому что он и так выглядит не особо живым, но до того он был напряжён и ворочался, сейчас же сидит практически не двигаясь. Сперва Моракс списывал это на закончившееся действие адреналина, но объяснение с маной звучит куда лучше.       «Я сейчас даже не встану», – едва заметно качает головой Эфир. Он немного сползает и устраивает голову на спинке дивана, смотрит практически не моргая из-под полуприкрытых век.       От признания Моракс начинает ощущать даже бóльшую ответственность за Эфира. Получается, что не только он сам принял решение опекать, следить за социализацией и поведением в надежде в итоге получить информацию о происходящем в Северных землях, но и Эфир отдал последние силы в надежде вернуть голос.       «Почему “как бы”?» – прищуривается Эфир.       – О чём ты? – непонимающе хмурится Моракс, чуть склоняя голову к плечу.       «Ты сказал “я тебе как бы должен”. Почему “как бы”?»       Моракс коротко и даже немного виновато усмехается. Он так сказал, скорее, по привычке, нежели пытаясь указать на ошибку Эфира, – это вышло автоматически, потому что Моракс знает цену и смысл всех возможных формулировок в контрактах.       А Эфир допустил маленькую оплошность.       – Ты сказал «если», – Моракс мягко улыбается, пытаясь показать, что не намерен воспринимать оговорку всерьёз, но Эфир хмурится: ему явно нужны пояснения. – «Если я верну тебе голос». Не «когда».       На лице Эфира появляется тень разочарования. Всего одно слово, а насколько кардинально меняет весь контракт, кто бы мог подумать. При таком раскладе получается, что Моракс может вообще никогда не вернуть Эфиру голос. Однако Моракс не будет играть на оговорке: в конце концов, он сам предложил эту авантюру, да и Эфиру поначалу такие ошибки можно прощать.       «Хах, совсем отупел среди крыс…» – Эфир коротко выдыхает, скалясь, и отводит взгляд.       – Не прибедняйся, – просит Моракс. – Я вообще удивлён, что ты не сошёл с ума.       Для того, кому пятьсот лет ломали кости, с кого сдирали кожу, кого морили голодом и держали в холоде, Эфир говорит и мыслит поразительно трезво. Моракс был, в принципе, готов к любому ментальному состоянию и даже не то чтобы рассчитывал, что идея выгорит, но результат оказался выше всяких ожиданий. Скорее всего, если Эфира не подгонять и позволить ему привыкать к нормальной жизни в комфортном ему темпе, он сможет достаточно быстро освоиться и перестать пугаться каждого шороха.       «Лучше бы сошёл… – Эфир снова абсолютно безразлично пялится в пространство. Тихо шмыгнув, он продолжает: – Поначалу так часто мечтал о том, чтобы меня сломали. Довели, покорёжили мозг, уничтожили сущность. Чтобы оставалось только сидеть в углу, пускать слюну и бредить, бредить, бредить, не ощущая больше боли, не убиваясь воспоминаниями, не утруждаясь мыслями. Был период, когда я буквально напрашивался на дополнительные пытки, лишь бы это наконец закончилось».       То, с какой лёгкостью Эфир говорит на подобные темы, абсолютно иррационально завораживает. Моракс уверен: ему ещё не раз и не два придётся слышать подобное. Для Эфира это обыденность, ничего не значащая рутина, из которой – кажется – удалось выбраться.       Он и в самом деле смирился.       «Однако оказалось, что проклятье даровало мне не только отличную память и вечную жизнь, но и удивительно крепкое сознание», – Эфир коротко выдыхает, как будто хочет хмыкнуть.       Это многое объясняет. При таком раскладе задача Моракса становится в разы проще: не придётся играть в психолога и ожидать сумасбродных необоснованных решений. Расположить к себе, пригласить к доверительному сотрудничеству, чтобы повысить шансы заполучить компанию Эфира позже в Северных землях, – куда более понятный и привычный процесс.       Эфир не выглядит как тот, кто пойдёт снова крушить, ломать и убивать, едва окажется снаружи. Он выглядит как тот, кто будет безумно напуган любым мало-мальски людным пространством и отличающимся от презрительного отношением.       – Есть хочешь? – тихо спрашивает Моракс, и Эфир медленно поднимает взгляд.       Он немного задерживается с ответом: прикрывает глаза и прикусывает губу, и в этом жесте прослеживается то ли неловкость, то ли стыд. Вся его мимика очень слабая, эмоции приходится улавливать между строк, но Моракс чувствует, что Эфира тревожит что-то помимо еды.       «Если честно, больше всего на свете я сейчас хочу помыться. Отделаться от этого… чувства грязи, – Эфир вновь заглядывает в глаза и виновато хмурится. – Но я не справлюсь один, не уверен даже, что получился долго стоять».       – Не переживай, я помогу, – Моракс без резких движений поднимается, лёгким касанием отправляет в подпространство заготовленную ранее одежду. – Я уже сказал: не стесняйся просить помощи, на ближайшее время у меня никаких дел, кроме тебя, не предвидится.       Сразу было понятно, что приключение с Северными землями затянется. Более того, Моракс понимал, что придётся тратить довольно много времени в знакомство с Эфиром, и он готов проявлять дружелюбие и даже, можно сказать, заботу, чтобы быстрее установить связь. Моракс далеко не специалист по Каэнри’ах, а всё его внимание до недавних пор уделялось исключительно Лиюэ, поэтому в этом деле пригодится любая помощь, что уж говорить про Эфира, в той или иной степени этими землями управлявшего.       Убедившись, что Эфир готов и не имеет ничего против, Моракс осторожно поднимает его на руки. Тот тут же безвольно приникает головой к плечу, ничего не говоря. Эфир довольно лёгкий – что, впрочем, не удивительно, если его морили голодом.       Ванну Моракс приготовил заранее – в том, что Эфир решит остаться, он практически не сомневался, – и сейчас нужно было только подкорректировать при необходимости температуру. К счастью, при наличии правильных магических побрякушек это не проблема.       «Неужели я настолько предсказуемый?» – раздаётся в голове смешок Эфира, когда Моракс, поддерживая, ставит его на пол у бортика ванны.       – Скажу честно: я очень старался сделать всё так, чтобы ты решил остаться, поэтому без особых раздумий заодно и ванну набрал, – пожимает плечом Моракс, внимательно следя, чтобы Эфир не упал, и помогает ему стянуть тунику. С подозрительным Эфиром лучше стараться быть честным. – Я на твоём месте тоже захотел бы поскорее очиститься хотя бы внешне, чтобы почувствовать себя человеком.       Эфир оказывается чрезвычайно худым: неудивительно, что у него нет сил стоять. Даже несмотря на то, что человеческая биология к нему не сильно применима, многолетние голод и малая подвижность всё равно сказываются. Словно натянутая на мышцы и кости кожа – бледная, чуть ли не серая, но без единого шрама: регенерация работает отменно, несмотря на все тяготы; светлые волосы, которыми славилась династия Каэнри’ах, пусть и потемневшие и слипшиеся от грязи, практически закрывают ягодицы. В осунувшемся и опасливо зажимающемся юноше сейчас нет и намёка на былую королевскую стать.       «Хотя бы внешне… Хорошо сказал», – Эфир тянется рукой к воде и в последнюю секунду замирает, словно и вода, и ванна, и Моракс распадутся прахом, если он посмеет прикоснуться. Рвано выдохнув, он всё-таки опускает ладонь в воду и вздрагивает.       – Нормальная температура? – тихо уточняет Моракс и, получив в ответ кивок, помогает усесться.       Эфир тут же растекается по дну, лежит какое-то время, прикрыв глаза, затем вдруг задерживает дыхание и погружается под воду. Моракс отходит на пару шагов, принимается собирать шампуни и гели и составлять их поближе к ванной, закатывает рукава, пододвигает табуретку. Он краем глаза поглядывает за появляющимися на поверхности пузырьками, но не сильно беспокоится: сейчас, после контракта и разговора, Эфир не сбежит, а банально утопиться ему не позволит бессмертие. Вынырнув, Эфир трёт глаза и забавно отфыркивается от воды, а потом отнимает руки от лица и разглядывает себя, словно в первый раз видит. В тёплом свете ванной становятся видны все затёртости, прилипшая грязь. Эфир сидит сильно ссутулившись, и на спине гребнем проступает позвоночник: привычку сворачиваться в клубочек и занимать как можно меньше пространства явно придётся постепенно вытравливать, чтобы у Эфира был более-менее представительный вид.       Моракс тихо вздыхает: ему и правда предстоит много работы. Но пока что он не думает, что это будет в тягость. И это уж точно интереснее, чем вычитывать очередной контракт.       Эфир принимает мочалку и мыло и начинает тереть запястье, внимательно проверяя результат, словно что-то пытается раскопать под кожей. С любопытством наблюдая, Моракс присаживается сбоку и мягко касается плеча – хочет помочь с волосами, – но Эфира вдруг встряхивает. Он шипит и резко оборачивается, выскальзывая из-под руки, вжимает голову в плечи и вскидывает испуганный взгляд. Только спустя секунду он рвано выдыхает, расслабляется, и испуг в глазах смазывается.       Моракс медленно поднимает руки, демонстрируя ладони. Эфир явно увлёкся запястьем, раз не заметил, как Моракс сел рядом, даже намеренно в поле зрения. Выработавшаяся привычка отовсюду ждать беды всё равно первое время будет сильнее, и это придётся постоянно иметь в виду.       «Прости… – Эфир прикрывает глаза и явно пытается успокоиться. Он протяжно вдыхает, задерживает ненадолго дыхание, затем так же протяжно выдыхает, а потом снова заглядывает в лицо. – Я задумался и не заметил тебя».       Эфир вдруг стал использовать дыхательные техники, отмечает Моракс, анализируя реакцию. Получается, что Эфир как-то старается одёргивать себя и приспосабливаться к новым условиям. Быстрее, чем Моракс предполагал, и это говорит в пользу вменяемости Эфира.       – Конечно, извини, я не хотел напугать, – кивает Моракс, мысленно ставя в голове очередную галочку. Он показывает Эфиру шампуни и продолжает, лишь дождавшись разрешения в виде кивка. Первые дни им, определённо, придётся привыкать друг к другу, прощупывать рамки дозволенного. Какие-то из них Мораксу предстоит сглаживать или вовсе ломать, чтобы Эфир смог вернуться в реальный мир и не дёргаться от каждого шороха, но он в любом случае не хочет давить или торопиться.       Вода постепенно мутнеет, а волосы и кожа – наоборот, светлеют. Эфир будто начинает здоровее выглядеть: появившийся на щеках от трения и тёплой воды румянец буквально его оживляет. Моракс лёгким движением руки забрасывает в дальний угол ванной небольшой резной шарик: малютка-артефакт под толщей пены и воды будет постепенно втягивать в себя пыль, грязь и песок, избавляя от необходимости менять воду.       Несмотря на то что Эфир относительно активно намыливается, то и дело проверяя результат, тщательно отмывается от напоминаний о жизни последних столетий, его взгляд абсолютно пуст. Большую часть времени он просто смотрит перед собой, изредка оглядывая себя, иногда обращает внимание на Моракса. Эфир периодически вздрагивает от прикосновений, поначалу инстинктивно пытается выскользнуть, но затем заставляет себя реагировать спокойнее.       Моракс тщательно мылит волосы, шею, спину, когда смывает пену – внимательно следит, чтобы она не затекала в глаза и уши. Он уверенно поддерживает Эфира, когда тот встаёт, а затем ловко подхватывает, когда тот поскальзывается, садясь обратно. Первую просьбу он выполняет беспрекословно: всегда находится в поле зрения, не совершает резких движений, уточняет, можно ли сделать то или иное действие. Это даёт плоды, ведь под конец, предварительно смерив долгим подозрительным взглядом, Эфир сам усаживается к нему спиной, когда Моракс намеревается смыть очередной бальзам с волос.       «Сколько у меня есть времени на восстановление?» – Эфир запрокидывает голову и подставляет лицо под струи воды, пока Моракс смывает пену.       – Я озадачился вопросом заблаговременно, так что мы никуда не спешим. Сколько тебе надо?       «Если хорошо есть и… нормально спать, то через неделю буду более-менее готов к длительным переходам, – Эфир опускает голову и разворачивается, когда Моракс прекращает лить воду. – Но ты ведь наверняка будешь решать с учётом не только физического состояния, но и ментального, так что последнее слово оставляю за тобой».       Моракс благосклонно кивает, однако его не перестаёт удивлять то, насколько противоречивым кажется Эфир. Он дёрганый, буквально зашуганный, вялый и безразличный, но в то же время пытается держать себя в руках. Если так пойдёт и дальше, его восстановление может пойти довольно быстро.       Эфир вдруг хмурится и поджимает губы, исподлобья глядя на Моракса: такое ощущение, что он хочет что-то попросить, но стесняется. Он отводит взгляд, сглатывает и напряжённо выдыхает, словно пытается переступить через себя. Моракс присаживается на табуретку и ждёт, терпеливо позволяя Эфиру разрешить дилемму самостоятельно.       «У тебя есть, – в конце концов поднимает взгляд Эфир, – небольшое зеркало?»       Немытой сейчас остаётся только шея в районе штанг, и внимательный и осторожный взгляд чётко даёт понять: здесь проходит граница, за которую Эфир пока что не готов пустить Моракса. Что ж, в любом случае, стоит отметить, что для первого дня знакомства это вполне неплохой результат.       – Да, конечно, – Моракс поднимается, берёт с полки зеркало и вручает Эфиру.       Эфир смеряет Моракса ещё одним долгим взглядом, а потом забивается в угол ванной, переводя всё внимание на зеркало и шею. Он смачивает в тёплой воде тряпку, осторожно проходится по подрагивающему кадыку, постепенно подходя к штангам. Моракс щурится: он сидит не очень далеко, и ему удаётся рассмотреть, что чёрные шайбы покрыты едва заметным серебристым узором – возможно, это и есть вязь заклинания. Пожалуй, не самой скверной мыслью будет найти Эфиру одежду с высоким воротом, чтобы не вызывать лишних вопросов.       Эфир заметно дрожит: похоже, он боится обрабатывать и мыть кожу у штанг. Скорее всего, на них наложено какое-нибудь заклинание, мешающее их снять: в противном случае он бы давно освободился сам. Учитывая то, как он осторожно обходит их стороной, протирая шею, вероятно, Эфир не может их касаться.       Закончив, Эфир откладывает зеркало, и Моракс помогает Эфиру выбраться из ванной и вытереться, одевает в белый халат и усаживает на табуретку. Он сушит и расчёсывает волосы, пока Эфир сидит и смотрит в пол, практически не двигаясь. Моракс не спешит докучать разговорами: Эфир и так сегодня уже выговорил, наверное, больше, чем за последнюю сотню лет, не хотелось утомлять его больше, чем нужно.       «Моракс, – раздаётся в голове, когда он помогает Эфиру надеть приготовленные белые футболку и штаны. – А сколько лет прошло с уничтожения Каэнри’ах?»       Прежде чем ответить, Моракс на секунду задумывается: он и сам-то за датами не особо следит – какой толк, когда ты долгожитель? – но почему-то ответить хочется точно, а не отмашкой «больше пятисот лет». На самом деле, даже так цифра звучит весьма внушительно, и сложно представить, как этот срок ощущал Эфир. Едва ли в тех условиях, в которых он находился, время течёт быстро.       – Пятьсот шестьдесят два, – отвечает Моракс, поправляет ворот футболки и начинает придерживать Эфира за плечи.       На светлом лице не меняется ровным счётом ничего: пустой взгляд так же устремлён куда-то сквозь Моракса и чуть вниз, дыхание такое же тихое и ровное. Вряд ли информация что-то поменяла: скорее, Эфиру было просто интересно. Может, он хотел понять, сколько ему теперь навёрстывать? Или прикинуть, сколько людей может ещё помнить про Каэнри’ах?       «Ты, кажется, предлагал еду?» – меняет тему Эфир, поднимая безразличный взгляд.       – Да, – легко отпуская предыдущую мысль, кивает Моракс. – Идти сможешь?       Эфир качает головой, прикрывая глаза, и Моракс видит, как колышутся от дрожи пушистые светлые пряди: ему сейчас и правда даже стоять тяжело. Учитывая нечеловеческую анатомию, при нормальном питании и сне – как Эфир уже сказал – он должен прийти в норму относительно быстро. Однако Моракс и в самом деле не выпустит Эфира за пределы дома, пока не убедится, что он стабилен и не шугается каждого шороха.       Оказавшись на руках, Эфир вновь тычется носом в плечо и складывает руки на груди, привычно пытаясь закрыться. Он молчит и практически не подаёт признаков жизни весь путь от ванной до столовой и даже когда Моракс усаживает его за стол: лишь мимолётно моргает в знак благодарности, а затем вновь уставляется в пространство.       Нарезая фрукты на сок, Моракс мысленно усмехается: наверное, будь он намного моложе или и вовсе человеком, ему бы не хватило терпения на такую авантюру. Эфир сейчас как дикий зверёныш, которого нужно медленно и постепенно возвращать в реальность, буквально заново учить в ней жить. Но, пожалуй, это будет достойной сменой деятельности: однотипное наёмничество уже успело наскучить, ведь всем только и надо, что кого-нибудь убить или проверить какой-нибудь контракт.              Увидев вместо нормальной еды всего лишь стакан сока, Эфир поднимает взгляд. Пусть в золотистых глазах не прослеживается вопрос, Моракс поясняет: даже несмотря на нечеловеческий метаболизм, выходить из голодовки лучше по всем правилам, начиная с несладких соков. Моракс посмотрит, как Эфир реагирует, и в зависимости от этого скорректирует рацион.       Чистый и пушистый, теперь Эфир выглядит совсем по-другому. От замызганного оборванца с Чёрного рынка не осталось и следа: за столом сидит пусть и замкнутый и жутко худой, но весьма красивый юноша. От человека он отличается лишь заострёнными зубами и ногтями, да белыми зрачками.       До недавних пор жизнь не часто сталкивала Моракса с банши, поэтому он не то чтобы по ним специалист. Даже перед тем, как пойти искать Эфира, ему пришлось несколько дней кряду провести в библиотеках, собирая любую мало-мальски полезную информацию. Однако пока что знакомство идёт на удивление хорошо. Удастся ли им и дальше сохранять такие спокойные взаимоотношения?       Эфир вдруг медленно отставляет стакан и вперивает взгляд в ладони. Он рассматривает их словно впервые, осторожно поворачивает, сжимает-разжимает кулаки, и глаза, едва виднеющиеся из-под чёлки, наливаются блеском. Осторожно сложив ладони на столе, Эфир смотрит на сок, и во взгляде читается абсолютная растерянность. Коротко вдохнув, Эфир качает головой, и по щеке тут же скатывается слеза – он смотрит абсолютно непонимающе.       «Моракс, пожалуйста, скажи мне, что я не сплю…» – его голос дрожит даже по мысленной связи, он поджимает губы и шмыгает, чуть втягивает голову в плечи.       – Ты не спишь, – негромко отвечает Моракс и медленно присаживается на соседний стул, всё ещё оставаясь на некотором расстоянии: даже от этого Эфир дёргает плечом, ближе подходить без спросу точно не стоит. – Я правда вытащил тебя с Чёрного рынка и правда не собираюсь тебя заковывать или пытать. И я правда хочу, чтобы ты больше не боялся.       Мягко глядя в глаза, Моракс кладёт на стол руку ладонью вверх, и Эфир смотрит на неё как на капкан, ловушку с самым-самым желанным содержимым. Несмотря на слова о том, что ему уже всё равно, Эфиру, очевидно, безумно сложно поверить в такой поворот событий. Выкупивший его с рынка Моракс вовсе не желает зла, напротив: поит, кормит, моет, обещает вернуть голос.       Естественно, для Эфира это выглядит как абсолютный бред.       Именно поэтому Мораксу необходимо взвешивать и выверять каждый свой шаг: даже малейшая ошибка может разрушить пока что шаткое доверие, которое он пытается заслужить.       Эфир громко шмыгает и резко выдыхает, осторожно тянется рукой к руке. Он смотрит то на руку, то в глаза, словно ожидает подвоха, медлит, но в конце концов вкладывает пальцы в ладонь, и Моракс слегка их сжимает. Несколько мгновений во взгляде Эфира плещется выжидающая настороженность, но ничего не происходит, и он сдаётся: жмурится, давая слезам волю, слабо сжимает ладонь в ответ.       «Спасибо», – едва-едва слышно проносится в голове, и Эфир бессильно склоняется лбом к ладоням.       Моракс мягко успокаивает Эфира, невесомо поглаживая по плечу. Эфир очень противоречивый, побитый жизнью в прямом и переносном смысле, но наверняка известно одно: он не хочет снова оказываться в подземельях или на рынке. Как цинично это ни звучит, этим Моракс и воспользуется.              Эфир довольно быстро успокаивается, возвращается к соку. Он особо ничего не говорит, скорее, наоборот, проникновенно молчит, много залипает, часто смотрит так, словно ждёт подвоха, но в целом относится уже не так настороженно и дёргано.       – Можешь чувствовать себя как дома, – размеренно объясняет Моракс, вновь подсаживаясь к Эфиру. Тот заглядывает в глаза и, судя по виду, внимательно слушает. – У тебя будет своя комната, я почти всё время буду где-нибудь рядом, если что-то нужно – просто позови. Здесь есть места, куда тебе не следует заходить, но грузить лишними знаниями не буду: просто запомни, что ты сам поймёшь, если пойдёшь куда не надо.       Эфир кивает и вдруг виновато хмурится, чуть прищуриваясь. Похоже, он хочет что-то попросить, но ему нужно сперва совладать с собой и с существующими границами дозволенного. Впрочем, Мораксу всё равно торопиться некуда, и он терпеливо даёт время разобраться в себе.       «Я пойму, если ты скажешь “нет”, но… – Эфир закусывает губу и смотрит исподлобья, словно его ударят, если он озвучит вопрос. – Ты не мог бы посидеть со мной, пока я не усну? Я боюсь засыпать один. Я вообще не уверен, что смогу нормально спать, но ты ведь не согласишься снова посыпать меня той пыльцой, верно?»       – Это не та вещь, которой стоит злоупотреблять, – качает головой Моракс, и Эфир поджимает губы. – Но, конечно, я посижу с тобой, это не проблема.       «Я и так отнимаю у тебя кучу времени, не очень хочу посягать ещё и на твой сон…» – жмурится Эфир, но Моракс словно по-отечески вздыхает и мягко перебивает:       – Эфир, оставь. Ничего со мной не случится, если я лягу чуть позже. Мне сейчас важнее, чтобы ты чувствовал себя в безопасности.       По виновато-благодарному взгляду Моракс понимает: Эфиру очень тяжело свыкнуться с мыслью, что он может что-то попросить и его послушают. Однако он явно пытается себя перебороть, в противном случае лежал бы один и мучился бессонницей.       «Знаешь, – Эфир тихо шмыгает, – я очень давно не спал так хорошо, как под твоей пыльцой. Впервые сон был просто темнотой. Без снов, кошмаров, звона цепей и запаха гнили. Просто ни-че-го».       – Я не говорю, что будет легко, но со временем всё наладится, – заверяет Моракс, примеряя свою самую доверительную улыбку, и Эфир даже ответно приподнимает уголки губ.       Моракс не отказывает Эфиру: помогает добраться до комнаты и наблюдает, как тот с абсолютно озадаченным видом сначала усаживается на край матраса, недоверчиво щупает его. Эфир вскидывает вопросительный взгляд, будто уточняя, точно ли всё в силе, а затем, получив в ответ кивок, медленно устраивается на подушке. Моракс тихо усмехается, когда Эфир сворачивается в клубочек и укрывается одеялом по самые уши: это выглядит довольно забавно. Он пристально смотрит, практически не моргая, как Моракс садится в кресло напротив.       По виду Эфира не скажешь, что он скоро уснёт. Он то внимательно сверлит взглядом, то вдруг прикрывает глаза и несколько минут лежит тихо-тихо, едва дыша. Однако это тоже не длится долго: он вновь распахивает глаза и смотрит на Моракса.       – Рассказать тебе что-нибудь? – тихо интересуется Моракс, склонив голову к плечу. Когда-то в Лиюэ ему не раз говорили, что у него весьма успокаивающий тембр. За долгую жизнь он успел даже побывать нянькой королевских отпрысков: парочка особо капризных засыпала только под истории Моракса.       Эфир в ответ осторожно кивает.       – Интересно что-то конкретное? – у Моракса историй за пазухой – бессчётное множество. Вспоминая лишь свою жизнь, он может рассказать что-нибудь на любой вкус и цвет, а уж если расширить круг действующих лиц до Лиюэ…       «Мне интересно, как же Лиюэ угораздило отказаться от Дракона-защитника?» – спрашивает Эфир, и Моракс усмехается.       – Занятный выбор, – улыбается он и усаживается поудобнее: чуть сползает в кресле, устраивает локти на подлокотниках и сцепляет пальцы в замок. – Девяносто семь лет назад королевская династия Лиюэ решила, что их знания и магия достаточно сильны, чтобы больше не просить помощи у Дракона-защитника…