Под звуки дождя

      Увесистый мешок с каждым новым шагом больно ударяется о спину. Моблит опять дёргает за верёвки, удобнее фиксируя ношу на спине, и поднимает голову. Впереди шагает его командир, слегка сгорбившись для удобства. Она уверенно задаёт направление их пути, постоянно сверяясь с маршрутом. Моблит недовольно отмечает, что силуэт впереди снова отдалился на приличное расстояние. Опять он отстал.              — Командир! Прошу, подождите меня!              Ханджи не сразу отрывается от карты. Обернувшись, только и замечает кряхтящего ассистента, что смахивал выступившие на лбу капли пота.              — Ха-ха, снова ты от меня отстал. И тридцати нет, а уже старость даёт о себе знать?              — Я вообще-то вас младше! — возмущённо припоминает помощник, нарочито всплескивая руками.              — А я и забыла… — наигранно изумляется Ханджи, качая головой.              — Это просто вы такая шустрая…              Вот уже какой час они на ногах. В данный момент поднимаются вверх по нагорью, всё ради дурацких трав. Внезапно организованный поход в горы мало радовал, и естественно, его зачинщиком выступала Ханджи.              Они вернулись с очередной экспедиции неделю назад. Вылазка не принесла нужного результата, но Разведкорпус почти не потерял людей. По прибытию в штаб оказалось, что подготовленных медикаментов никак не хватит на всех раненных. Произошла задержка поставок и палаты заполнились стонущими от боли разведчиками, что не могли получить ни качественное лечение, ни хотя бы обезболивающее.              Ханджи и Моблит отделались подозрительно легко по сравнению с остальными. В их отряде особенно сильно пострадал Кейджи — мужчина получил серьёзный ожог от титановой кислоты. Досталось даже командирам, к примеру капитан Захариус неудачно приземлился на землю и растянул сухожилия, а травма капитана Леви тщательно скрывалась ото всех, кроме Эрвина.              Случайно подслушав обсуждения медиков пару дней назад, Ханджи ввалилась в кабинете командора с целью выбить разрешение на поиски необходимых трав. Она мгновенно загорелась энтузиазмом выбраться в горы, да ещё и по столь ответственному поводу. Эрвин бы отказал в иной раз, но пострадавших оказалось так много, что пришлось организовать дополнительные места. Ханджи получила «добро», но только при условии, что ассистент Бернер будет её сопровождать.              Он привязан к ней по умолчанию, а тут ещё и пришлось выдвигаться в поход. На то было достаточно причин: во-первых, только он из Исследовательского отряда оказался счастливчиком, не получив никакую травму; во-вторых, даже числись он в рядах раненных, Моблит бы незаметно выскочил из штаба вслед за ней — разве он мог допустить, чтобы командир ушла в лес одна? Титаны там не водятся, слава Стенам, но ничто в мире не помешало бы Ханджи найти приключения на свою голову. Шансы вернуться в штаб вовремя, целой, да без наделанной шумихи сводились к нулю, оставайся он в стороне.              Вещи они упаковали вечером с расчётом на возможный ночлег и на рассвете выдвинулись в горы, что расположены в южной части Розы. Постепенно поднимаясь вверх, они петляли вдоль еловых участков леса согласно раздобытой в библиотеке карте. Двигаться становилось всё тяжелее, ведь утром он убедил Ханджи переложить палатку в его мешок — якобы ей так будет проще следить за схемой пути. Майор тогда слегка опешила, ведь её физическая подготовка была ничуть не хуже, учитывая долгий срок службы, но Моблит удивил своей напористостью.              «Хорошо хоть, палатку взяли одну».              Тащить с собой две было бессмысленно — они часто засыпали рядом на раскладном диване в лаборатории, обессилено падая после затяжных экспериментов. Никакого смущения по этому поводу не было и не могло быть. Неожиданно Ханджи останавливается, начиная сквернословить себе под нос.              — Командир, что там? — в ответ Моблит получает молчание. — Командир?              — С маршрута мы сбились, далеко так ушли. Дерьмово.              — Согласен, — Моблит наконец ровняется с ней, и Ханджи, заприметив ассистента, помогает ему совершить последний шаг, притягивая к себе за руку. — Что по карте?              — Видишь этот склон? Мы его прошли, поскольку я думала, что он будет следующим, — она продолжает, обводя нарисованные объекты пальцем. — Там был ручей, я спутала его с вот этим…              — Мы потерялись? — прерывает разъяснения Моблит, попутно разминая затёкшие плечи.              — Верно, но недалеко ушли. Если вернёмся назад, ещё успеем вскарабкаться на гору…              — Командир, боюсь, не успеем, — вздыхает Моблит, кивком указывая на потемневшее небо.              Он окидывает взглядом местность в поисках какой-нибудь пещеры или склона, что могли бы послужить им в качестве крыши над головами. Ничего, совсем, а значит им предстоит переждать непогоду в палатке прямо под дождём. Моблит искренне надеется, что чехол тента сможет выдержать ливень, ведь продолжать путь было бы невероятной глупостью — они могли присоединиться в ряды больных от подхваченной лихорадки. В глаза бросается плоский клочок земли, идеальный для их положения.              — Предлагаю разбить палатку возле того дерева.              Ханджи без слов засучивает рукава форменной рубашки, готовясь к активным действиям. Ей непривычно легко двигаться без ремней УПМ и набедренных вкладышей с клинками. Моблит в спешке расстилает дно и лезет за каркасом, как о нос разбивается капля дождя.              — Командир, залезайте внутрь, иначе простынете!              — Да ладно, сахарная что ли… — в голосе Ханджи звучит обескураженность, ведь во время экспедиций они не то что под дождем, они в любых условиях привыкли выживать в сражениях за стенами. С чего вдруг он противоречит уставу Разведкорпуса?              — Командир, прошу вас! — Моблит повышает голос, неожиданно выражаясь по-мужски твёрдо. — С меня же потом спросят. А вы только месяц назад слегли с температурой!              — Всё-то ты подлец помнишь, — Ханджи закатывает глаза, но отчего-то поддается настойчивости Бернера.              Из почти готовой палатки открывается вид на ассистента, что суетится, словно трудяжка-пчела. Моблит активничает прямо перед ней, расправляя ткань на самом верху. Голова скрыта ракурсом, но очевидно одно — и дюйма сухой ткани на нём не осталось. Рубашка промокла насквозь и прилипла к поджарому телу, плотные форменные брюки обхватили бёдра ещё туже, а с ботинок ручьём стекает вода. Ханджи невольно застывает, рассматривая ассистента недостойно своему званию, ведь до его превосходного тела рукой подать. В тот же миг Моблит завершает сборку и ныряет вслед за ней внутрь.              — Ну и льёт, однако, — бурчит себе под нос, откидывая мокрую челку с лица. Он даже не подозревает, насколько притягательно сейчас выглядит.              — Держи, — Ханджи поспешно приходит в себя, сию секунду протягивая походное полотенце.              Он благодарно кивает, смахивая стекающие с лица капли. Русые волосы, что в обычный день послушно лежат по обе стороны, небрежно сбиваются по всей макушке.              — Думаю, надо снять мокрую одежду, — бормочет Ханджи. Они в молчании стаскивают ботинки, а Моблит — рубашку. Развешивая ту на бельевой верёвке, он слышит тихий вопрос:              — А брюки?              — Не хочу вас смутить, — тут же срывается с губ. Моблит вспыхивает от внезапно проговоренных мыслей. Его румяное от холода лицо краснеет сильнее и он бегает глазами по палатке, пытаясь скрыть своё смущение.              — Перестань, неприятно же в мокром сидеть. Снимай, — порой Ханджи теряет связь между службой и жизнью вне её, отдавая приказы даже в таких ситуациях. Слыша властный тон, он всё же повинуется и остаётся в одном белье.              — А я проголодалась, — вдруг потешно выдаёт она, зарываясь с головой в мешок на поиски съестного. Моблит незаметно усмехается, радуясь смене темы разговора — казалось бы, Ханджи можно загнать в горы, но её забавный характер всё равно останется при ней.              — Сейчас перекусим, — он чиркает спичкой, поджигая небольшую керосиновую лампу. Палатка тотчас озаряется светом, отчего сидеть на тонком матрасе становится уютней. Ханджи нащупывает забитую холщовую сумку и дёргает за бечевку — внутри красуются припасённые бутерброды.              — Я нашла!              — Ни капли в вас не сомневался, — слышится добрый смешок, и Ханджи, голодно облизнувшись, поспешно откусывает край ржаного хлеба. Млея, она мечтательно качает головой, Моблит хмыкает довольной мине начальницы, устанавливая спиртовую горелку.              — Будете чай? — она едва не давится от услышанного. Откуда же у них чай, и как?.. — Капитан Леви поделился, — продолжает Моблит. В голосе проскакивают нескрываемые нотки гордости.              — Он-то?!              — Именно. Я случайно застукал его вечером, когда капитан нёс новую партию к себе в комнату. Выронил по пути чайный коробок, я и догнал его, — его руки виртуозно играют в воздухе, выдавая увлечение из беседой, и Ханджи невольно засматривается, прекращая жевать бутерброд. — Выглядел он неловко, быстро разрешил оставить чай себе и скрылся за углом.              — Ну ты даёшь! — Ханджи внезапно пробирает на звонкий хохот, разрушающий прежнюю тишину. Её смех расслабляет и обнадеживает Бернера, заставляя забыть о предстоящем дискомфорте, что ожидает их этой ночью в палатке. — Вот же позабавил меня!..              Моблит смущается от своеобразного комплимента, возвращаясь к установке горелки.              ***              — Не думал, что лежать в палатке окажется утомительнее, чем вскарабкиваться на гору, — мрачно высказывает Моблит, прикрывая глаза локтем.              Они давно потеряли счёт времени, поддаваясь наступившей темноте. Майор лежит рядом, упираясь в локтях, читает учебник по алхимии. Можно с уверенностью заключить, что им предстоит переночевать в этой тесной палатке.              — Да ладно тебе, — хмыкает Ханджи, ногтем подцепляя страницу. Уголки замятые, потрёпанные, ведь она не видит смысла беречь гладкость страниц — материал всё равно не утратит своей пользы. — А чай ещё остался?              — Всё-то вы пьёте, что вам предлагают, — слова вырываются сами по себе, и Моблит едва не ругается от случайно пророненной колкости, поспешно отодвигаясь за горелкой. Становится неловко смотреть командиру в глаза.              — Что-что?! — приходит в себя Ханджи, тут же отбрасывая учебник прочь.              — Говорю, будет вам чай, — он питает надежду, что этой реплики окажется достаточно, но неожиданно чувствует её руку на спине. Ханджи всегда недостает физического контакта, её тактильная тяга не прекращается даже сейчас. Она обнимает его, прикрепляясь, точно груз на спине, встречается взглядами — Моблит осознаёт, что не отвертится.              — Что ты имеешь в виду?              — На прошлом приеме в столице вы опьянели так сильно, что вас дважды стошнило в карете. Заметьте, если бы вы не выпивали каждый бокал, что наполнял тот мерзкий дворянин, мне бы не пришлось затаскивать вас в гостиницу! — выпаливает он, заливаясь краской.              Ханджи изумленно поджимает губы. Моблит никогда её так не отчитывал.              — Ты что, ревнуешь? — удивлённо выдаёт Ханджи с широко распахнутыми глазами.              — Не говорите чепухи, — отворачивается он, отсыпая чайные листья в жестяную кружку.              ***              — Гляди, дождь не прекращается, — вздыхает она, приоткрывая вход в палатку.              На улице — круглая ночь, они только что начали готовиться ко сну. Дождь продолжается, для этого нет нужды выглядывать наружу — каждый новый стук с шумом отбивается от крыши тента. Однако Ханджи нравится глядеть в темноту, потирая ноги о спальник. Ночной ветер едко поддувает пальцы ног, заставляя поежиться. Их недавняя перепалка растворилась в аромате заваренного чая. Карточные игры сыграны, а книга — прочитана. Правой рукой она подзывает Моблита к себе и тот придвигается ближе, осторожно укладываясь рядом.              — И точно.              Ханджи подпирает подбородок. Моблит поворачивает голову и теперь открыто на неё глазеет. Майор так близко, что можно рассмотреть каждую морщинку. Он проводит взглядом по носу с горбинкой, по чувственным губам, что расплылись в расслабленной улыбке, по тонким бровям, что всегда выражают её эмоции без утайки. Осматривает не тронутые иглой уши, открытую шею… Взгляд невольно скользит вниз, там виднеется кожа под расстегнутой пуговицей рубашки, но Моблит нехотя останавливает самого себя. Ханджи чувствует его пристальный взгляд и ответно поворачивается, заставляя вздрогнуть от внезапности. Она пробегается глазами, разглядывая его неприлично внимательно, осматривает всего и сразу. Её запястье скользит вдоль позвоночника, проводя линию изгиба обнаженной спины, что слегка вспотела от откровенной обстановки. Пальцы, под стать напряжению между ними, в дрожи охватывают его щеку ближе к виску. Моблиту кажется, что эти слова произносит не Ханджи, а одурманенный голос в его голове:              — Хочешь? Я замерзла.              Он переваривает вопрос. Смутившись, секунду сомневается, уводя взгляд. Им не нужно много слов, чтобы понять друг друга, и смысл сказанного проносится сквозь каждую клетку их замёрзших тел. В палатке сыро и почти темно, Моблиту хочется прижаться к её телу. Может, осмелеть настолько, чтобы позволить себе вдохнуть сладость её запаха где-то под затылком. Целовать долго-долго, щекоча носом живот, вызывая мурашки. Ханджи судорожно облизывает губы, выжидая решительных действий с его стороны. Кивнув лишь раз, Моблит придвигается и осторожно целует первым. Они начинают несмело, даже неловко, исследуя и смакуя друг друга, словно незнакомцы, какими они и являются в этот таинственный момент. Они должны узнать друг друга. Ханджи положительно откликается, обвивая руками крепкие плечи, тянет его обратно внутрь. Моблит же, поддавшись искушению, касается её талии, рвано оглаживая женский изгиб. Ханджи прижимается к нему с неожиданной чувственностью. Они безнадежно тонут друг в друге, безвольно несясь по течению, пока мягкие губы борются за преимущество. Уши согревает родной шёпот:              — Знаете, чего я хочу прямо сейчас?              — Чего же? — нетерпеливо интересуется она, закусывая нижнюю губу, глядит в его тёмные зрачки.              — Целовать вас ещё много раз.              — Так вперёд.              Моблит поддаётся навстречу, снова находя чуть прохладные от капель дождя губы. Дыхание сбивается, превращаясь в прерывистый тандем чувств двух людей, словно их нагрудные ремни затянули до предела. Охваченный давним рвением, он тянется к рубашке, но в последний момент останавливается, в сомнении интересуясь, как далеко они готовы зайти:       zigmund.online                     — Вы не против? Или…              — На ты, Моблит. Я хочу этого.              Трепещущие пальцы оттягивают ткань, оголяя дюймы живота, расстегивают пуговицы и впервые прикасаются к её телу. Их контрастная температура причиняет лёгкий дискомфорт, пока подушечки пробегаются по линии рёбер. Он слегка робеет, всё ещё не веря в происходящее. Желание командира выражается в каждом вдохе. Моблит искренне надеется, что хоть так сможет выразить свою симпатию. Он оглаживает, сжимает, забавляется с нею. Огрубелые пальцы солдата нежно кружат и Ханджи отрывается, шумно вбирая воздух.              — Ммм… — она бессильно утыкается в его плечо, опуская ладонь в нужном направлении.              Нащупывая член, приспускает белье, сжимая твёрдую плоть. Прикасаясь уверенно, стремится вогнать его в тот же жар, где сгорает сама. Моблит глухо мычит и наклоняется к уху, ласково кусая за мочку. Лампа осветляет крупный шрам на груди, что никогда не являлся причиной комплексов, но и не ценился его обладателем. Ханджи дотрагивается шершавой кожи, задевая редкие волоски. Её брюки оказываются где-то в углу. Моблит нависает на ней и совершенно особенно улыбается, прежде чем подцепить оправу очков. Она не протестует, лишь подслеповато щурится, активнее двигая ладонью.              — Так, ты мне нравишься ещё больше.              Пальцы проходят сквозь каштановые прядки и высокий хвост распадается, вызывая довольный стон Ханджи. Моблит наклоняется к её шее. Оставляет поцелуй на складочке подмышки. Губами поочередно обхватывает тёмные соски, вырисовывая небрежные круги. Её крепкий живот изрисован шрамами, они разные, как их обладательница, каждый имеет своё яркое прошлое. От малых царапин до крупных порезов клинка, свежие Моблит целует особенно нежно. Ханджи тихо стонет на спальнике, сминает грубую ткань, запрокидывая голову. В освещении нет нужды, ведь она отчётливо ощущает его пальцы, поддевающие шов белья.              — Могу я?.. — ему кажется, что голос хрипит сильнее обычного.              Получая уверенный кивок, Моблит неспешно наклоняется ниже, слегка разводя пальцами влажные складки. Она распахивается веки в попытке рассмотреть чётче, как он располагается меж ног. Моблит несмело проводит языком, смакуя самобытный вкус Ханджи, что охает громче желаемого и запускает пальцы в его макушку, направляет туда, где нуждается в нём сильнее всего. Прислушиваясь, он продолжает кружить напряженным языком. Жесткость тёмных волос щекочет нос и Моблит подхватывает её за бёдра, притягивая ещё ближе. Жадно оглаживает округлости ягодиц, сжимая напряжённые мышцы. Всасывает пульсирующую точку, давая языку передохнуть от непривычных действий.              — М-моблит! Ещё…              Тонкий матрас совершенно не скрывает твердость почвы под палаткой, но это совсем неважно. Не прерываясь, Моблит поднимает глаза, всматриваясь в темноту. Зрение не подводит, Ханджи часто-часто дышит, сминает губы, ворочается в его руках. Он подключает пальцы, начиная с одного, а после добавляет второй. Скользит внутрь, где она теряет контроль, стремительно поддаваясь их влиянию. Язык, губы и пальцы превращаются в единый тандем, что работает в синхронном ритме. Он продолжает нужный темп, чувствуя ответ её ватного тела. Сильные бёдра непрерывно дрожат, тело начинает дергаться — Ханджи близка к кульминации. Она издаёт последний вскрик, прежде чем выпасть из реальности. Ему кажется, что по всей палатке рассыпаются искры, что сверкают в её глазах. Моблит устало поднимается, вытирая лицо нащупанной рубашкой, пока Ханджи в тяжелой отдышке приходит в себя. В его глазах она великолепна — вся вспотевшая, красная, жутко горячая, согретая его стараниям. Лежит в абсолютном экстазе, волосы спутались, веки прикрыты, и Моблита распирает желание прильнуть к ней вновь. Он располагается рядом, целуя липкое плечо, прижимается со спины, расслабляясь, упирается эрекцией в уставшие бедра. Ханджи слегка вздрагивает, приподнимаясь в локтях.              — Будем ещё? Вижу, ты хочешь, и я тоже.              Её силуэт расплывается, когда Ханджи присаживается сверху. Мускулистые руки тянутся к члену, обхватывая его, оживляют своим теплом. Она приподнимается в бёдрах, но тут же вздрагивает от звуков грома — тот стреляет ещё раз, и снова пару раз. Она всматривается в щель палатки, бормоча шепотом:              — Вот это бахнуло, да, Моблит? — в ответ повисает молчание. Ханджи недоуменно поворачивается к ассистенту, что лежит с прикрытыми глазами, не принимая её вопрос. — Моблит?              Но она не слышит ответ. Догадка проскакивает в голове и она легонько треплет его по щеке.              «Всё ясно, заснул, получается».              Ханджи усмехается и с долей разочарования слезает с Моблита, пачкая его бёдра собственной смазкой. Иной раз, она бы крайне удивилась заснувшему помощнику, тем более в такой момент. Но учитывая их утомительный день, да ещё и его недавние старания… Ханджи накидывает спальник поверх остывшего тела и осторожно просовывает аналог подушки под затылок. Предвкушая его реакцию утром, поддаётся приятной усталости и закрывает глаза.              Утром Моблит просыпается первым. На улице тишина, ясная погода контрастно выделяется на фоне вчерашнего ливня. Он постепенно приходит в сознание, оценивая обстановку палаты. Вот майор — лежит под скомканным спальником спиной к нему, обхватив тот бёдрами, на ней рубашка и белье… Вот только его синяя рубашка, что явно ей велика. Моблит в удивлении замечает, что и он накрыт спальником, а ещё… Полностью обнажен? Он резко одергивает ткань, сканируя собственное нагое тело.              — Комнадир Ханджи! — в отчаянии шепчет Моблит. Ханджи перекатывается навстречу, подтверждая своё пробуждение. На её лице подозрительно ехидная ухмылка. В сознании резко вспыхивают вчерашние события и Моблит мысленно настраивается на подколы до конца его жизни.              — Я что это… Я что, правда заснул? — с чувством стыда заключает он, от неловкости прикрывая рот после сказанного.              — Ага! — Ханджи не выдерживает и заливается смехом, теребя свой живот, хохочет во всё горло. — Я как увидела…              Моблит не разделяет её энтузиазма и угрюмо тупит взгляд.              — Ой, не могу!              «Как я мог отрубиться в такой-то момент?»              Хочется треснуть себя по лбу, но Моблит сдерживается. Раз прошляпил свой шанс, возможно единственный, то хотя бы позориться сильнее не станет. Он сомневается, что этот случай в палатке имеет для Ханджи такую же ценность, что и для для него самого. Вероятно они сделают вид, что ничего не было, а он так и продолжит служить ей, испытывая смутные чувства. Видя его задумчивость, Ханджи тотчас успокаивается и притихает. Ей становится слегка стыдно, настолько понуро выглядит он. Придвигаясь к Моблиту, наклоняется ближе и оставляет мимолетный чмок на губах, произнося то, что собиралась обозначить с самого начала:              — Моблит, не переживай, — Ханджи глядит прямо в глаза. — Попробуем снова? Когда вернёмся и отдохнём, я приду к тебе в комнату.              Его брови удивлённо взмывают вверх, но в её словах нет ни капли иронии. Она сжимает его бока, склоняя голову набок в ожидании ответа. Положительного?              — Если вы того желаете. Разве я могу ослушаться приказа своего командира? — Моблит издаёт смешок, расплываясь в улыбке, пока Ханджи не находит его губы вновь.