Ты знаешь, я всё ищу тебя здесь по ночам. Знаешь, я всё ищу, бесконечно люблю. Я всё время искал, тебя тупо искал. Сотни раз находил, Миллионы терял.
***
Время тянется, как резина, когда чего-то ждёшь. Стараешься занять себя чем-то. И вроде бы уже успел сделать то, что за день не успеваешь, смотришь на часы, а там только пять минут прошло. Эмиль на нервах из-за этого. Они с учителем договорились встретиться после восьми, когда мать уедет по своим делам. Ровно в восемь двери за Татьяной закрылись, время до встречи с математиком становятся пыткой. Наконец в дверь звонят. Парень подскакивает с дивана и почти бегом бежит в прихожую. Только перед самой дверью резко останавливается, осматривает себя, смотрит в зеркало в надежде, что его не засудят за домашнее трико и вытянутую, выцветшую чёрную майку. Да что он как баба перед свиданием, беспокоится за свой внешний вид?! Всё будет нормально. Масленников ему уколы ставил. Он и не таким его видел. Глубоко вздохнув, шатен открывает. — Привет, ещё раз, — для Масленникова немного странно стоять на пороге своего ученика, зная, что пришёл к нему не по школьному вопросу. — Здравствуйте, Дмитрий Андреевич, — Эмилю тоже очень странно видеть у себя дома замявшегося математика. — Проходите, — он отходит в сторону, приглашая старшего войти. Тот неуверенно заходит, даже не оглядывается, как это делают другие, когда приходят в незнакомое место. Запах завлекает мужчину, едва он улавливает сладкие нотки сандалового дерева. Малыш, оказывается, любитель экзотического. Неожиданно. Они проходят в зал, и Дмитрий отмечает для себя дорогой, изысканный интерьер. Всё: стены, ковры, мебель – в бежевых тонах. Уютно. И вместе с тем, можно даже сказать, как-то уныло. — Вы, кажется, хотели поговорить, нет? — Эмиль переходит к делу. Он, конечно, очень рад видеть мужчину, но что-то ему подсказывало, что ничего хорошего их встреча не несёт. — Погоди, — отвечает брюнет, — дай немного собраться с мыслями. — Собирайтесь, — пожал плечами парень. — Чай будете? — Нет, спасибо. Я не чаи гонять пришёл, — усмешка математика начинает бесить Иманова, но он молчит. — Пора нам всё-таки расставить все точки над «и». — Да, давайте, — вздыхает подросток. — Скажите, что я Вам не подхожу, что между нами ничего не может быть, что я Ваш несовершеннолетний ученик, а Вы мой учитель… Давайте. Я даже перебивать не буду и спорить с Вами – тоже. — Всё? — Масленников тихо смеётся на беспрерывную речь парня. — А теперь слушай меня. Помнишь, два месяца назад, перед той жуткой аварией, мы говорили о наших отношениях. То, что я сказал тебе, было правдой. Ты мне, правда, нравишься, котёнок. — Конечно, — хмыкнул кареглазый, показывая, что не очень верит в его слова, хотя внутри от этих слов душа перевернулась. Дима это видит, чувствует, поэтому подходит ближе, сгребая того за плечи. — Почему ты мне не веришь? — с толикой досады спрашивает старший. — Да потому что Вы постоянно так делаете! — парень нервно отстраняется от брюнета, делая шаг назад. — То целуете, то говорите всё забыть. Снова целуете, потом, ничего не говоря, сваливаете. Как я ещё должен реагировать на Ваши слова, если я заранее знаю, что за этим последует?! — Малыш, прости… — Дима жалобно смотрит на него, не зная, что ещё сказать. Так хочется прижать его сейчас к себе и больше никогда не отпускать. — Я не хотел делать тебе больно. Я боялся всего этого. Боялся своих чувств. Ты ведь помнишь, что у меня никогда не было парней, а тут ты… Я не знал, как себя вести. — А теперь знаете? — тихо спрашивает Иманов. — Или снова проводите эксперимент, а потом наиграетесь и выбросите меня, как ненужную игрушку? — Теперь я знаю, что чувствую, — это правда. Масленников не врёт. Он хочет попробовать начать отношения. Но только с этим несносным мальчишкой, который вмиг перевернул весь его мир. Про Полину он сейчас не вспоминает вообще. — Дай мне шанс, котёнок… Мужчина приподнимает голову юноши за подбородок, прижимаясь губами к горячим губам малыша. Последний теряется, но почти сразу отвечает, а математик доволен, улыбается сквозь поцелуй. Чувствуя ответную реакцию, учитель продолжает сводить Эмиля с ума, и сам вместе с ним сходит. Дима, не отрываясь от парня, тащит того за собой, когда падает в кресло позади него. Усаживает юнца себе на колени, поглаживая спину, проводя ладонями по татуированным рукам. Прикосновение губ, обжигающее дыхание, тихие стоны… «Малыш», — шепчет старший вновь. Всё это заставляет сердце парня биться в ускоренном ритме. Они снова вместе, дрожь по телу, всё, как в первый раз, который ничем не закончился. Они снова вдвоем, никто не нужен, минуты длятся вечность. Сердца бьются в такт, движения чёткие, чувства взаимные, но на любовь у них мало времени… Масленников обнимает, руки путешествуют по красивому смуглому телу, сам же донельзя напряжен, дыхание учащается. Эмиль чувствует каждый стук его сердца, застывая в ожидании чуда. Старший одним дыханием щекочет шею парня, руки продолжают блуждать по телу. Взгляд мужчины затуманен, он боится сорваться… Боится наброситься на него, проявив животный инстинкт. Он всё крепче сжимает юное тело. Не может уже сдерживаться, но изо всех сил старается. Из уст младшего вырвался восхищенный стон. Математик отстраняется, смотря как на какое-то божество. Тонет в его глазах. Они от возбуждения тёмные, как бездна. Чувства переполняют обоих. Мужчина старается не терять самообладание, но прижимая это горячее тело к себе, это даётся с трудом. Он ласкает, исследует каждый сантиметр горящей кожи и никак не может насытиться. В этот раз Эмиль прерывает поцелуй, только чтобы увидеть в глазах возлюбленного то самое желание, которое он снова мечтал увидеть после Дубая. И то, что он видит, заставляет подростка томно вздохнуть. Малыш уже начинает расстёгивать ремень на штанах математика, намекая, что в тот раз хочет продолжения, но видимо не судьба. — Стой-стой, — тяжело дыша, останавливает его Дима. Он успевает перехватить его руку до того, как тот лишил мужчину ещё одного препятствия на пути к неизбежному. — Ещё чуть-чуть, и мне не остановиться. — И не надо, — Эмиль также не может восстановить дыхание, но скорей из-за досады. Всё-таки Дмитрий Андреевич претендует на премию «Обломщик года». — Ты с ума сошёл? — смеётся учитель. — А если твоя мама вернётся? Как ты ей будешь объяснять, что тут происходит? — Ох, точно. Мама, — вспоминает Иманов, а после смотрит на наручные часы. — Но она уехала всего час назад. Она может вернуться только к полуночи. А может, не вернётся вообще. — В смысле, как так? — лицо Дмитрия Андреевича выражает искреннее удивление. Конечно, удивляться тут нечему, если она на несколько недель оставила сына на попечение незнакомого человека. Хоть сама об этом даже не догадывалась. — Она даже не предупредила, куда и зачем уехала? — Нет. Может, она бы и рассказала, но мне всё равно. То, что она иногда оставляет меня одного, мне только на руку, — пожимает плечами парень. Снова подходит непозволительно близко к мужчине. — Так мы продолжим? — он прикрывает глаза и тянется за новой порцией горячих поцелуев. Но ощущает только, как на кончике его носа оставляют лёгкий чмок. — Давай, не здесь, — говорит Масленников, даря Эмилю свою прекрасную светлую улыбку, которая для последнего успела стать родной. — И не сейчас, ладно? Поверь мне, родительский дом – не место для занятия сексом с учителем. Поверить не могу, что сказал это, — выдыхает брюнет, смотря подростку прямо в глаза. — Может, тогда всё-таки чаю? — А почему бы и нет? Эмиль смеётся. И до сих пор не может в это поверить, но, кажется, теперь встречается со своим учителем. Окончательно. Наверное. Оба в глубине души понимают, что их ждёт много трудностей, но, как сказал один мудрец, будем решать проблемы по мере их поступления.***
Антон устал. Скорее, из-за того, что последний месяц он был по уши в работе. Как новый директор школы, он разгребал весь бардак, который оставил старый. Тут работа была на любой вкус: неоплаченные счета учебного заведения заходили за пределы сотни тысяч, договора с издательствами давно просрочены, многие документы требуют актуализации, про дисциплину школы Шастун предпочёл бы молчать. За время работы Добровольского не разработана ни одна инструкция по технике безопасности, ни одного учебного регламента, организующего работу учителей. Вообще чем Павел Алексеевич здесь занимался? Это, конечно, всё меркнет на фоне ситуации на первом сентября. Антону кажется, что, если бы он не захотел увидеться с Арсением Сергеевичем, не пришёл бы в класс, последний наверное избил бы этого парнишку. Мужчина хотел об этом поговорить с ним. Он ждал его, долго ждал. Потом пошёл в его класс, но кроме оскорбительной надписи на доске, ничего не нашёл. И ведь шатен даже не знал, о чём именно разговаривать сначала хотел: о том, что мужчина, можно сказать, напал на ребёнка, или о том, что Антон знает, из-за кого брюнет так поступил. Зеленоглазый изо всех сил не хотел думать об Арсении и Эмиле в плане любовников, но вчерашняя ситуация в который раз заставляет мужчину убедиться, что Попов любит этого подростка, в которого, кажется, влюблён и его брат. Иногда он задавался вопросом, что они оба в нём нашли? Ну, подросток и подросток, что в нём такого? Совершенно ничего. Однако, филолог, судя по всему, без ума от него. Сейчас Шастун чувствует себя странно. Он, уткнувшись в свой компьютер, сидит и думает об отношениях своего бывшего парня с возлюбленным своего брата. Серьёзно, блядь?! — Антон Андреевич, можно? — услышав знакомый голос, Антон немного обрадовался. Хоть что-то его сегодня отвлечёт от нежеланных мыслей. Он отрывает стеклянный взгляд от монитора и фокусируется на лице заглядывающего в кабинет блондина. Он тихо проходит, прикрывая за собой дверь, когда старший кивает. — Что-то случилось, Даниил? — то, что парень пришёл к нему в кабинет, очень странно. Потому что сюда вряд ли можно загнать ученика, а тут мальчик сам пришёл, добровольно. — У нас сейчас русский стоит в расписании, — робко отвечает Милохин. — Мне страшно идти на урок к Попову. Он опять спустит на меня всех собак. Антон вздохнул, откидываясь на спинку кресла. Что говорят в таких случаях? Поддерживают? Или говорят, что всё будет хорошо? На самом деле, Антон никогда не понимал людей, которые в любом случае говорят: «Всё будет хорошо». И ему интересно, как они оправдываются, когда получается всё в точности до наоборот? — Он ничего тебе не сделает, — заверяет директор. — Можешь идти на занятие, поверь мне. — На самом деле, сейчас я только Вам и верю, Антон Андреевич, — слушая, как парень произносит его имя, шатен вздрагивает. Милохин явно с удовольствием это делает, каждую букву старается произнести как можно более чётко. И вообще, у Антона такое чувство, что в следующий раз мальчик со стоном будет произносить его имя. Это наталкивает мужчину на некоторые подозрения. Что на него нашло? — С тобой всё в порядке? — Да. А что-то не так? — удивлённо спрашивает Даня. — Ты ведь не из тех, кто не осознаёт своих прав, верно? И наверняка знаешь, что Арсений Сергеевич не останется безнаказанным, если станет морально угнетать тебя, — Шастун кладёт руки на стол, переплетая пальцы и наклоняя голову чуть влево, и с интересом смотрит на ученика. — Так зачем ты пришёл? — Я… — парень замялся, — не знаю. Наверное, я действительно боюсь Попова, но… Больше я хотел увидеть Вас, — сознаётся парнишка, опуская голову. От неожиданной догадки директора передёрнуло. — Вы мне нравитесь, Антон Андреевич… — старший широко открытыми глазами смотрит на подростка, не зная, что ответить. — Я надеюсь, ты имел в виду, как директор? — немного даже испуганно спрашивает Антон. — И как директор тоже, — улыбается Милохин, а самого трясёт от абсурдности своего поступка. — Вы единственный, кто может защитить меня от Арсения Сергеевича. — Даниил, тебе надо остыть, — это всё, что смог выдавить из себя Антон. Как такое возможно? Они же узнали друг о друге буквально вчера! — По-моему, ты делаешь поспешные выводы. Ты не должен обо мне так думать. — Но, Антон Андреевич, я влюблён и я знаю, что мои чувства настоящие! — Милохин продолжает стоять на своём. — Нет, не знаешь, — Антон мотает головой. — В какой момент ты понял, что якобы влюблён в меня? Когда я заступился за тебя? Или когда привёл тебя к себе в кабинет? — на самом деле, промежуток между этими событиями небольшой – минуты две-три. — Вообще, я впервые услышал о Вас, когда Вы ещё не были директором. Учителя у нас почти все хорошие, но не умеют хранить секреты от учеников, — Данил улыбается, смотря на своего собеседника. — Некоторые из них так восхищённо о Вас говорили… А вчера, когда мы столкнулись на лестнице, я только убедился в своих чувствах. — Ты серьёзно? Сколько тебе лет? —Семнадцать. До совершеннолетия осталось всего пять месяцев. Если Вас это беспокоит. — Беспокоит, — нервно отвечает мужчина, встаёт со своего места, подходя к окну. — Но это самое малое из того, что меня вообще может беспокоить, — Антон спокоен внешне, но… что делать в таких ситуациях?! Это пиздец! Ещё влюблённого ученика ему не хватало для полного счастья! — Ты соображаешь, что ты мне только что наговорил? — Антон не злится. И даже не раздражён. Он устал от всего, что происходит вокруг. — Вы считаете, что я ненормальный? — Шастун не поворачивается к подростку, но даже спиной чувствует напряжение парня. — Я Вам докажу, что это не бред! — Эй-эй, — Антон резко разворачивается лицом к блондину, выставляя обе руки вперёд. — Притормози. Не надо ничего мне доказывать, хорошо? Я тебе верю. Но ты должен забыть обо всём, что сейчас сказал. Между нами ничего не может быть. — Почему? — честно, шатен впервые в жизни видит такое опечаленное детское лицо. — Потому что ты и я – это как пицца с ананасом. Во-первых, выглядит нелепо, во-вторых, до тошноты мерзко. Я имею в виду, что у директора школы и ученика не должно быть ничего общего. Уж тем более романтики, — Антон понимает, что скорей всего разбивает его сердце в данный момент, но почему-то уверен, что поступает правильно. Такие отношения редко заканчиваются хорошо. — Послушай, — он подходит близко к Милохину, кладя свою руку ему на плечо, — пройдёт время, ты будешь ещё смеяться над всей этой ситуацией. Ты сейчас в таком возрасте, когда всё воспринимается гораздо ярче и острее. В такие моменты маленький ветерок может показаться целым ураганом. Я не отрицаю того, что ты можешь быть восхищён. Но, поверь мне, это обычная симпатия, которую ты принял за влюблённость. — Я Вас понял, Антон Андреевич, — тихо, отчаянно произносит юноша. — Извините, что побеспокоил. Парень разворачивается и уходит, оставляя Шастуна наедине со своими мыслями. Итак, что он имеет на данный момент? Кроме влюблённого в него подростка, кучи других проблем и дикой усталости? Как иронично, что именно сегодня зеленоглазый проснулся с мыслью о том, что жизнь налаживается. И как его вообще угораздило так встрять?! Даня Милохин для мужчины теперь не просто ученик его школы, а самая настоящая бомба замедленного действия. По-другому сказать нельзя, потому что влюблённость подростка только с этим и сравнима. Вроде всё замечательно, но не знаешь, когда рванёт. От тяжёлых мыслей Шастуна отвлекает скрип двери. В проёме стоит тот, кого он сейчас хотел бы видеть меньше всего. — Вы звали меня, Антон Андреевич? — Арсений и сам не горел желанием идти в директорскую, но он должен был подчиниться новому директору. — Я звал тебя вчера, но ты меня нахрен послал, — Антон не обиделся на него за эту выходку. Расстроился – да. Но не обиделся. — Итак, какая тебя муха укусила? — Я, конечно, был неправ, — сразу же говорит Попов. — Мне стоило быть чуточку сдержанней, но сохранить самообладание, когда тебя нарочно стараются вывести из себя, трудновато. — Да что ты? — наигранное удивление от Антона не предвещает ничего хорошего для филолога. — А где же Ваш контроль, которому Вы пытались кое-кого научить?! — и в ход опять пошли воспоминания. Шатен всё помнит. От этого у Попова внутри всё сжимается, но он не должен этого показывать. — Этот кое-кто, похоже, не до конца научился, — усмехается брюнет. Он сцепляет руки за спиной, слегка откидывает голову назад, не отрывая взгляда от собеседника, прислоняется к холодной крашеной стене здания. Смотрит на то, как Шастун облизывает губы. Сейчас мужчина многое бы отдал, чтобы снова хоть разочек поцеловать. Но не имеет права отнимать его у жены, не имеет права предавать Эмиля. — Возможно, — Антон хотел бы произнести множество причин, почему так произошло, но понимает, что школа не место для выяснения отношений. Да и выяснять уже нечего. — Но я не учитель. По крайней мере, я не так часто контактирую с учениками. Ты должен был понимать, что с детьми такое обращение недопустимо. Парень теперь боится тебя. Не хочет ходить к тебе на занятия, а ему, между прочим, экзамены в этом году сдавать! — Он-то, боится?! — русист чуть ли не смеётся. — Да он специально выводил меня из себя! Он один из таких людей, которых называют «язвами». Это люди, которым нравится приводить других в бешенство, они от этого удовольствие получают. Вот скажи мне, нормальный человек может сказать о чьей-то смерти – «ничего страшного»?! — Защитная реакция? —пожал плечами Шастун. — Блядь, Арс! Ты взрослый человек! Но ведёшься на провокации, будто тебе тринадцать! И вообще, тебе не должно быть всё равно, что там произошло?! — Ты знаешь же, что нет, — тихо отвечает мужчина. — Я мог потерять из-за него своего… — он немного замялся, когда увидел, как странно замер Шастун, — близкого человека. — Ох, ну конечно! Из-за кого же ещё ты мог сорваться?! — сам не осознавая, Шастун начинает злиться. Потому что от ревности разрывается сердце. Хочется нанести ответный удар. — Защищая его, ты ведь даже не знаешь, что он в любви признавался моему брату! — он не знает, зачем это сказал. Честно. Понимает, что это глупо, но слов назад он вернуть уже не может. Что до Арсения… Они подошли как раз к тому, о чём говорили до этого. Самоконтроль. Всё-таки он умеет вовремя остановить себя, поэтому голубоглазый не выдаёт тот ураган, что творится внутри него. — Даже если и так, — отвечает мужчина. — От этого он не стал меньше значить для меня. А Вас я попросил бы не переходить на личности других людей. Речь не о них. Я больше слова не скажу Вашему горячо любимому Милохину, — ядовито говорит он, после чего покидает кабинет директора. Антон смотрит на только что закрывшуюся дверь, изо всех сил стараясь сдержать себя от того, чтобы кинуть туда что-нибудь тяжёлое. Он справится и без этого со своей внезапно накатившей злостью.Знаешь, я всё ищу тебя здесь по ночам. Знаешь, я всё ищу, бесконечно люблю. Я всё время искал, тебя тупо искал. И как будто нашёл, Но опять потерял.