Не рыцарь

Уилл не рыцарь, а она не Прекрасная Дама. Потому все произошедшее особенно бессмысленно: он не должен был принимать за нее удар и она, ученица лекаря, не должна шептать ему, будто все еще можно исправить, зажимая пальцами дыру в пробитой стрелой груди. Так в жизни ведь не бывает, бывает только в глупых байках, которые рыцари рассказывают друг другу на пиру, похваляясь своей доблестью. Один говорит, мол, копье врага сломалось и пробило мне брешь в нагруднике, вонзившись деревянными щепами у самого сердца, но Дама явилась, поцеловала в губы и все прошло. Что это за магия такая, которой даже она, Мерлин, не владеет в достаточной мере, чтобы спасти лучшего друга?! Может и не магия вовсе, противно шепчет внутренний голос, заставляя сглотнуть. Гаюс как-то сказал, хитро прищурившись, после того как она чуть не умерла, испив вместо Артура яда, что сильнее магии может быть лишь любовь. Тогда дело действительно плохо. — Это я, я колдовал. Мерлин не виновата, — заполошно бьется сердце в груди, заполошно шепчет ее не-рыцарь, вновь спасая Мерлин от опасности, на этот раз в лице хмурого, напряженного Артура. Артур кивает, сжав губы, чтобы не сказать умирающему лишнее (например, «спасибо, что спас мне жизнь»). Еще вчера они так резво оскорбляли друг друга (будто бы было что делить!), а теперь стынет в горле нечто, похожее на сожаление. Мерлин же хочется наорать на Артура, крушить все вокруг магией, чтобы доказать, что это она вновь всех спасла, что это она предательница, что это она враг… Но Уилл умирает не за это. И на самом деле Мерлин ничего такого не хочет, просто она глупая маленькая девочка, которая никогда еще не теряла кого-то настолько близкого. — Сделай для него, что можешь, — роняет Артур, уходя. Ему, наверное, немного больно, хотя может быть — все равно. Злость утихает, оставляя опустошение. Глупо, по-детски Мерлин вопрошает «зачем?», убирая со лба друга отросшую челку. Выгибаясь в предсмертной агонии, Уилл тянется за прикосновением и ухмыляется окрашенными в кровь губами почти так же хулигански, как прежде. — Ох, Ме-е-ерлин… Уильям не рыцарь, а она не Прекрасная Дама. Она его никогда не любила больше, чем друга, и ее поцелуй его не спасет. И даже зная, что поступает неправильно, Мерлин на секунду прижимается губами к его губам.