Шагая за горизонт

      Анна проснулась от легкого стука в дверь и услышала тихий голос Якова Платоновича, отдающий указания посыльному. По скрипу половиц она догадалась, что сыщик вернулся в комнату и сел поблизости. Барышне понадобилась пара минут собраться с мыслями и открыть глаза.       — Я разбудил вас, простите, — немедленно отреагировал Штольман.       Анна неопределенно пожала плечами, приподнялась и села, опершись спиной на резную деревянную спинку кровати. Голова слегка кружилась, и в теле ощущалась слабость.       — Где мы? — Анна внимательно осмотрелась по сторонам, изучая незнакомую обстановку. Из-за краев тяжелых портьер пробивалась узкая полоска тусклого солнечного света, мягко очерчивая контуры предметов. Сквозь царивший в помещении полумрак она с трудом разглядела сгорбленную мужскую фигуру в кресле.       — В гостинице.       Когда Анна упала без чувств ему на руки, у Штольман возникло ощущение дежавю. После убийства Крутина следователь повез Анну к доктору, а затем к Петру Ивановичу. Пару дней с нарастающим беспокойством ждал пробуждения девушки, пока не прибыли отец и мать Анны. Падая с ног от усталости, Яков ушел, и больная пришла в себя возле родителей. Тогда у него неприятно кольнуло в груди: как сложились бы обстоятельства, не уступи он и останься подле Анны?       Яков опасался повторения истории, поэтому, когда взволнованный Петр Иванович предложил показать племянницу в госпитале Милцу, он воспротивился. В палате соберется слишком много заинтересованных людей, а Штольману хотелось остаться с Анной наедине. По ласковому обращению «Яков», робким шагам навстречу и лихорадочному блеску в глазах он понял: память ожила. Яков суеверно боялся отпустить Анну и наивно верил: если они окажутся вдвоем, когда она очнется, то он не даст ей ничего позабыть.       Яков взял пролетку и не мешкая отправился с Анной в город, а по дороге в уме перебирал варианты. У Мироновых ее непреодолимой стеной окружат родственники, а собственная квартира — безликое, холодное, казенное жилье. Решение созрело внезапно, и он велел кучеру ехать в гостиницу. Не самое подходящее место для приличной барышни, но вряд ли служащие посмеют распускать слухи о полицейском начальстве.       Штольман бережно отнес Анну в номер, распустил сложную прическу, снял платье и уложил в кровать, заботливо укрыв теплым одеялом. Позвал Милца, который спешно прибыл и констатировал глубокий обморок. Пока Александр Францевич наблюдал за пациенткой, Штольман встретился с испуганными Мироновыми. Сыщик наотрез отказался везти Анну домой, прикрывшись рекомендацией Милца о необходимости полного покоя и постельного режима. На тех же основаниях не пустил Марию Тимофеевну и Виктора Ивановича к дочери. Взамен клятвенно обещал писать каждый час и незамедлительно сообщить, когда Анна придет в себя.       Забытье сменилось крепким сном, и до вечера Штольман безотлучно просидел подле Анны. Это оказались одновременно лучшие и худшие часы за последние полгода. Короткая отсрочка перед оглашением сурового приговора, когда можно надеяться и строить смелые планы на будущее. Яков осознанно гнал прочь мрачные мысли о грядущих трудностях — они все преодолеют, если Анна простит и останется с ним. Мужчина разглядывал безмятежное красивое лицо и мечтал, как они поселятся в Затонске, Петербурге или, чем черт не шутит, в Париже. Если Анна попросит, Яков сегодня же увезет ее и никогда не пожалеет о сделанном выборе.       Краткая передышка закончилась. Анна обводила комнату припухшими от сна глазами, и Штольманом нетерпеливо ждал возможности начать долгожданный разговор.       — Это хорошо, — Анна любила родственников, но сейчас была не готова к встрече с ними. Прежде требовалось разобраться в себе. Девушка похлопала ладонью по кровати, молча призывая Штольмана сесть поближе. Следователь осторожно пересел на краешек, взял тонкую руку и прижал к губам. Молчать дальше стало нестерпимо.       — Не таись! К тебе же вернулась память?       — Да. Как можно забыть годы жизни? — Анна растерянно пожала плечами.       Воспоминания сложились в цельную картину, словно кусочки головоломки. Недавние события переплелись с мучительным кошмаром в плену Крутина и присоединились к счастливой невесте, ожидающей венчания. Анна внимательно прислушалась к ощущениям. Она больше не чувствовала ужаса осознания внезапно пришедшей беды или отчаяния невольной соучастницы, вынужденной наблюдать чудовищные преступления опасного безумца. Беспамятство избавило от несбывшихся надежд, безнадежности и тяжкой вины, оставив самое ценное — чудесный дар и горячую любовь к Штольману.       — Врач тогда сказал, будто ты пережила сильную эмоциональную травму, и только так могла справиться с потрясением.       — И весь город подыгрывал мне?       — Это говорит о том, скольким людям ты не безразлична.       В уме Анны вихрем промелькнула мысль: а какие чувства ты испытываешь ко мне после произошедшего?       — Я толком не понял, что тогда случилось, — Штольман не заметил смятения и продолжал бережно поглаживать изящные пальцы, — Крутин предупредил о бомбе, заложенной у тебя в голове, но ничего не объяснил.       — Зато от меня не скрыл, — грустно прошептала Анна и на испуганный взгляд Штольмана пояснила, — я должна была защитить Ивана Евгеньевича в момент опасности. Броситься под пулю Коробейникова. Я бы так и сделала, но Крутин заигрался. Пока я находилась под гипнозом, духи редко меня посещали, а когда он освободил мой разум — пришли, окружили и одновременно заговорили. Все те, кого они мучили и убивали эти месяцы, разом обратились за помощью. Я оказалась в призрачной толпе, которая рвала меня на части.       Анна закрыла ладонями побледневшее лицо, вспоминая ужасные мгновения. Для нее тогда прошли не короткие секунды, а бесконечные часы, прежде чем барышня потеряла сознание. Яков пересел ближе, сочувственно обнял Анну, поцеловал в светлую макушку и зашептал ласковые слова.       — Я бы выполнила приказ Крутина, но вольно или невольно призраки отвлекли внимание и ослабили меня. Создали стену, через которую я не пробилась.       Они замолчали. Анна выводила невидимые узоры на покрывале, пока не решилась на тревожащий вопрос.       — Скажи, ты думал о том, что проще начать отношения заново, чем вернуть мне память?       — Никогда! — яростно воскликнул Штольман, слегка отстранился и поймал взволнованный голубой взор, — мне дорога каждая проведенная с тобой минута. И когда ты любила, и когда ненавидела меня. Поскольку это наша история, Аня. К той девочке, в которую ты превратилась, я испытывал теплоту и симпатию. Порой казалось, будто с ней я изменяю тебе настоящей. Когда мы ехали от Крутина к врачу, то я пообещал принять любой твой выбор, даже если предпочтешь уйти. Но если останешься со мной, то я не отступлюсь. Я хотел, чтобы ты вспомнила и презирал себя за это. А когда увидел, как ты тянешься ко мне несмотря на бесчисленные препятствия — не смог отпустить.       От искреннего признания защемило в груди, и Анна порывисто потянулась к Якову. Штольман откинул одеяло, приподнял и ловко усадил девушку к себе на колени. Погладил обвившие его руки, прижался губами к виску и жадно вдохнул цветочный запах волос. Напряжение последних месяцев стало медленно отступать.       — Зачем мне оставлять тебя? — она нежно потерлась щекой о плечо мужчины, чувствуя, как он расслабляется в теплых объятьях.       — Я не уберег тебя от Крутина, — глухо прошептал Яков.       — Слишком много на себе берете, Яков Платонович. Перестаньте мнить себя Богом и винить во всем происходящем! — Анна осуждающе покачала головой и переплела их пальцы.       — После похищения Полины ты говорила в бреду, будто хочешь жить своей жизнью. Я решил — криво, но желание исполнилось. Ты вернулась в счастливое беззаботное прошлое, — сыщик помолчал и задал мучающий его вопрос, — что ты помнишь?       — Все, — Анна мгновенно замкнулась, — он не обманывал тогда. Большую часть времени я наблюдала словно из-за стекла. Воспоминания сохранились, но тусклые и нечеткие.       — Послушай, мне безразлично случившееся у Крутина. Если захочешь — расскажешь, нет — не стану настаивать, — Яков чуть отодвинулся и обнял тонкое лицо ладонями, — и клянусь, не упрекну ни словом, ни делом. Ты станешь моей женой?       Анна вздохнула. Несмотря на заверения Штольмана, барышня осознавала, как важно для поимки преступников подробно описать месяцы, прошедшие со дня несостоявшейся свадьбы. Но кое о чем Анна предпочла бы умолчать. Они заслужили право быть вместе. Постоянно, а не в промежутках между недомолвками, обидами и расследованием преступлений. Обустроить домашний быт и наполнить его простыми повседневными мелочами. Гулять, разговаривать, пить чай или молчать — неважно что, главное с Яковом. Он бы наконец выспался, а она сидела бы в кресле рядом и читала книгу, тихо переворачивая страницы и оберегая его сон. Анна мечтала разгладить морщинки, углубившиеся за время разлуки, увидеть радостную улыбку и услышать искренний смех. Но ее Штольман — Анне было приятно так думать о нем — являлся человеком порядочным и честным.       — Не хотелось бы вас расстраивать, Яков Платонович, но я не выйду за вас замуж, — он напрягся всем телом, и разочарованно посмотрел на нее, — Нина Аркадьевна жива, мы встречались у Крутина.       И тут Анна показалось, будто всегда сдержанный и выдержанный Штольман пробормотал такое ругательство себе под нос, которому бы позавидовали и столичные извозчики.       — Яков Платонович! — в голосе Анны прозвучало веселое возмущение, — неужели считаете, что после событий последних месяцев я позволю такой ерунде встать между нами?       Штольман покачал головой, прижал девушку поближе и усмехнулся. Действительно, подобные условности Анну и раньше не беспокоили, а после вполне реальной возможности потерять ее, они перестали волновать и сыщика.       — Я лишь хотел все сделать правильно. Так, как вы заслуживаете.       — Я заслуживаю счастья! А вы, — Анна насмешливо подняла брови и ткнула пальцев в грудь Штольмана, — обязаны мне его обеспечить!       Штольман оживал под озорной улыбкой. В теплых голубых глазах через край плескалась чистая любовь без малейшей примеси недоверия или сомнений. Якова захлестнула горячая волна щемящей нежности к женщине, способной одним взглядом возродить в нем надежду на будущее и веру в собственные силы. У них остался лишь один нерешённый вопрос.       — Аня, сторонники Крутина на свободе. Лучше уехать, пока полиция их ловит, — он поймал возмущенный взор и ласково улыбнулся, — уехать вместе.       Анна заколебалась. Только что барышня мечтала о тихой размеренной жизни, и вот Яков предложил это. Но есть ли для них безопасное место, пока последователи Крутина не в тюрьме? Поселись они в самой глухой и далекой деревне, не придется ли постоянно оглядываться по сторонам? И каково будет Якову жить в тягостном ожидании удара? Они могут помочь с поимкой преступников. Сколько раз благодаря сочетанию ее дара и сыщицкого таланта Штольмана раскрывались сложные преступления? Анна задумчиво перебирала волосы Якова, не отваживаясь принять окончательное решение, которое навсегда изменит их судьбы.