Июнь 1516 год. Дворец в Манисе.
Ункяр-калфа Дайе неспешной походкой по саду направлялась к входным дверям дворца. На сегодня она выполнила все поручения своей госпожи и могла спокойно вернуться в свою комнату. В Манисе был период душных ночей, поэтому ей хотелось быстрее снять с себя верхнее платье и платок, который скрывал её лицо во время посещения базара. Завернув за угол, Дайе-хатун вскрикнула: на дорожке из мелких камней лежала маленькая девочка в обносках. На шум прибежали стражники, делающие обход в это время. Девочку встряхнули и попытались привести в чувство, она оставалась без сознания, но совершенно точно была жива. Калфа не знала, кем являлась их ночная гостья, поэтому приказала страже донести малышку до дверей и передать аге. На входе им попался Сюмбюль-ага, евнух взял ребёнка и понёс к лекарям. Калфа была очень милосердной по своей натуре, а ещё любила порядок во всём, поэтому отправилась следом за ними в лазарет и осталась ждать, пока дитя закончат осматривать, совсем прогнав свою усталость. Лекарь после получения нескольких акче сообщила, что девочка скорее всего упала и сильно ударилась головой, очнётся к завтрашнему утру, тогда можно будет её расспросить. Ага хорошо знал насколько чуткое сердце у старшей калфы, и чтобы она не беспокоилась, предложил навестить девочку с утра, узнать всё про неё и доложить их госпоже. Дайе рассудила, что это разумно, последний раз взглянула на ребёнка и отправилась к себе.***
С восходом солнца Дайе-хатун уже шла по коридорам в сторону лазарета. Всю ночь она не находила себе места, и не могла понять причину, чем же её так зацепила их неожиданная гостья. В лазарете было прохладно, стены здесь толстые и не нагревались за день. Лежанки пустовали, и только на одной полусидела девочка, с любопытством рассматривая лекаршу. Её переодели в длинную белую рубаху, а на маленьком столике рядом с ней стоял стакан. — Что же тебя так увлекло в нашей целительнице? — негромко спросила калфа, встав рядом с лежанкой. Девочка вздрогнула и повернула голову. Наконец можно было хорошенько её рассмотреть. Странно, но в потёмках калфе показалось, что та была ещё совсем ребёнком, сейчас же она видела незрелую девушку. Она была тощей и очень бледной, как будто всю свою короткую жизнь не вылезала из каморки. Чёрные смоляные волосы заплетены в спутавшуюся косу, которая доставала до талии. Её большие светлые глаза заглядывали, казалось, в самую душу. — Извините, пожалуйста, — только и пискнула девушка, со страхом смотря на женщину. — Чего ты извиняешься, дочка, не бойся. Расскажи, что с тобой случилось, откуда ты, как зовут? — Дайе старалась говорить мягко и медленно, но гаремная привычка резко отдавать приказы всё же влияла, поэтому речь её была прерывчатой. — Вы отдадите меня обратно на базар? — с дрожью в голосе произнесла незнакомка. — Так ты значит беженка, — растягивая слова произнесла калфа. Потом подумала немного и, кивнув сама себе, продолжила: — Послушай, дочка, поступим так: пойдём сейчас к госпоже, ты ей поведаешь свою историю и она решит куда тебя пристроить. — К госпоже? — недоверчиво спросила девушка. Ункяр-калфа лишь улыбнулась и протянула руку девочке. Отдав лекарю ещё несколько акче, они вышли из лазарета и отправились по тёмным коридорам в жилую часть дворца. Весь путь маленькая гостья озиралась по сторонам, рассматривая интерьеры дворца, но любой шум пугал её и она неосознанно прижималась ближе к Дайе, как пугливый зверёк к матери. Женщина замечала это, мысленно жалея девочку. Когда они дошли до нужных дверей, калфа остановилась и придержала за локоть спутницу. Её лицо стало серьёзным, а взгляд строгим. — Войдя в покои, опусти голову и не смотри в глаза госпоже, говорить, пока не спросят, нельзя, так ты проявишь уважение. Хафса-султан — мать единственного наследника нашего великого падишаха. Понимаешь перед кем ты сейчас будешь отвечать? У девушки перехватило дыхание, до этого момента она думала, что случайно забежала в темноте в сад какого-то паши, но оказаться во дворце членов правящей династии, такое ей не могло присниться даже в лихорадке. Она вдохнула, медленно кивнула и постаралась успокоиться. — Хорошо, молодец, главное не ври и говори честно, никто не причинит тебе вреда, идём. С этими словами женщина кивнула двум молодым девушкам, стоящим у резных деревянных дверей. Те коротко постучали и, после короткого разрешения, отворили двери. Покои поражали своей красотой, таких искусно обставленных комнат гостья не видела в доме, где служила. Просторное светлое помещение, устланное коврами. Напротив входа располагался камин с кушеткой перед ним, справа под окнами стояла тахта и столик с разбросанными вокруг подушками. Девушка залюбовалась росписью на стенах, которая аккуратно обрамляла углубления с шкафами и полками. — Ах, Дайе, это ты, — донеслось слева, и калфа быстро присела в лёгком поклоне, склонив голову. Незнакомка повторила за ней, но любопытство взяло верх, и она украдкой посмотрела налево. Широкая резная арка разделяла комнату на части. За ней находилась кровать с балдахином, рядом маленький столик с кувшином. В дальнем углу стояло высокое зеркало в серебряной раме и стул с мягкой вышитой подушкой. Когда же девушка перевела взгляд на ширму, закрывающую всю левую часть пространства, из-за неё вышла статная женщина. На ней было бордовое платье и кафтан вышитый серебряными нитями, которые волшебно переливались в солнечных лучах. Тёмные волосы лёгкими волнами ниспадали по плечам. Она была грациозна, вся роскошь убранства покоев меркла перед этой женщиной. Хафса-султан прошла мимо них к тахте, присела и жестом показала, что готова слушать. — Госпожа, я бы не стала беспокоить Вас так рано, но появился вопрос, который не может решаться без Вашего позволения, — Дайе выпрямилась, подходя ближе к подушкам перед тахтой. — Девушка, которая прячется сзади тебя, и есть этот вопрос, Дайе? — голос султанши был мелодичным, ласкающим слух, и вместе с этим жёстким. — Да, Хафса-султан. Этой ночью я наткнулась на неё в саду, когда возвращалась с рынка, она была без сознания, мы отнесли её к лекарю, а утром я решила показать её Вам. — В саду? — султанша слегка нахмурилась. — Что же, подойди ближе и расскажи, как тебе удалось попасть в дворцовый сад, незнакомка. Калфа обернулась и кивнула головой в сторону госпожи. Девушка мелкими шажками приблизилась к подушкам и приподняла голову, ещё немного стесняясь смотреть в глаза. Теперь она могла полностью увидеть лицо матери единственного шехзаде. Султанша была уже немолода, но красота не покинула её. Черты лица были приятными, особенно выделялись высокие скулы. Бордовый цвет платья оттенял тёплые карие глаза. Её действительно хотелось называть госпожой и кланяться в пол. — Госпожа, прошу простить меня, в темноте я совершенно заблудилась и не могла понять насколько далеко убежала от невольничьего рынка, — девушка ожидала реакции на свои слова, но её никто не перебил, все ждали продолжения. Она сглотнула и начала свой рассказ: — Я черкешенка, но семьи своей не помню. С малых лет прислуживала в доме богатого эфенди, а после его смерти полгода назад попала на невольничий рынок, где никому до сих пор не приглянулась. Нас там не кормили и били, а тех кого долго не хотели покупать, отдавали в распутные дома, — на этом моменте голос девушки дрогнул и она всхлипнула, уставившись в пол. — Вчера я услышала, что хотят отдать и меня, поэтому решила бежать. Я очень устала, стемнело и дорога привела меня к стене. Я нашла дыру в кладке и пролезла. Честно, у меня и в мыслях не было ничего плохого, просто хотелось отдохнуть, я очень ослабла, а дальше в глазах стало темно, это всё, что помню. Девушка часто дышала, пытаясь не расплакаться, она не знала, как её рассказ воспримет госпожа. Больше всего она боялась опять оказаться на рынке, где её сначала изобьют за побег, а потом отдадут… Нет, она запретила себе даже думать об этом, она сбежала и это главное. — Черкешенка, так ты родом из моих земель, — с улыбкой произнесла Хафса-султан, — говоришь, прислуживала в доме, значит, язык знаешь хорошо, что ещё ты умеешь? — Меня обучили счёту, чтению и письму. Я ходила за продуктами на рынок, госпожа. И помогала Саиру-эфенди, моему бывшему господину, носила свитки и книги из библиотеки, он был стар и часто не мог разобрать написанное, — голос выровнялся, став более приятным, она перестала всхлипывать и дрожать. — Какое имя тебе дал покойный эфенди? — спросила Дайе-хатун, заметив, что девушка ещё ни разу его не произнесла. — Тахия, другого имени я не получала, — с грустью ответила та. — Дайе, какое необычное имя досталось этой девушке, тот эфенди был хорошим выдумщиком, — переведя взгляд обратно на Тахию, султанша пояснила ей, — Тахия означает «подарок», сама судьба кажется подарила нам тебя, заведя во дворцовый сад. Скажи, раз умеешь считать, сколько тебе лет? — Тринадцать, султанша, если верить словам кухарки, которая растила меня, как родную дочь, — без промедления ответила Тахия. Хафса-султан внимательно осмотрела девушку с ног до головы и сложила руки в замок на коленях. В её взгляде читалась уверенность и решительность. — Дайе, я думаю из неё получится хорошая калфа, которая будет верна нам во дворце Истанбула, когда мой шехзаде взойдёт на престол. Она уже неплохо обучена, смышлёная, и не так мала, как кажется. Теперь Тахия под твоим личным присмотром, научи её всему необходимому! — произнесла женщина с интонацией не терпящей возражений. — Она сильна духом, иншалла, приспособится к гарему, — с надеждой в голосе сказала госпожа. — Конечно, как прикажете, султанша, — с лёгким кивком головы произнесла калфа. Сердце Тахии будто замерло. Она остаётся во дворце! И не просто служанкой, а возможно в скором времени приближённой калфой матери будущего султана Османской империи. Сбежав вчера с рынка, она подумать не могла, где окажется сегодня с утра. Её переполняли разные чувства, но больше всего радость, поэтому с улыбкой на лице, она опустилась на колени перед госпожой и невесомо поцеловала край платья. — Пускай Аллах подарит долгих лет жизни Вам, Хафса-султан, — тихо произнесла Тахия, смотря на женщину снизу вверх. — Я буду вечность благодарна Вам.