Из иного света

      Ещё одной весьма загадочной фигурой древнего пантеона является Охотник. К сожалению, точных свидетельств о принадлежащей ему спирали у нас не имеется. Однако предположение о том, что этому богу некогда поклонялись выходцы дикой охоты, считается основным.       В какой-то момент прошлого Охотника заклеймили грешником. Смутные намёки указывают на сына Времени. Однако суть преступления нам неизвестна. Приговором древнему богу стало заключение. Но ни место, ни способ также не описываются. Впрочем, было бы странно, если бы кто-то знал где находится тюрьма охотника.

      

Из архива ассоциации смотрителей, больше известной как «Дозор»

                    – Когда мы уже придём? – Раздражённо сказала летающая девочка. – Паймон устала.       – Ты же летаешь. – Подняв бровь, ответил Итер своему компаньону.       – Полёт требует очень много сил, знаешь ли! – Паймон несколько раз топнула ножкой по воздуху. – Если мы вскоре не придём, тебе придётся понести Паймон. А ещё Паймон голодна.       – До храма Сокола осталось не так уж и много. – Взглянув на карту, сказала Эбони впереди летящей девочке. – Потерпи ещё немного.       – Ты говорила это сорок три минуты назад! – Воскликнула летающая девочка – Как Паймон может тебе верить, если ты не говоришь точного времени?       Эбони вздохнула про себя. Путешествие оказалось куда более странным, чем рассчитывала юная леди. И маленькой надоедой это всё не ограничивалось. К примеру, та статная девушка, Эола, поначалу казалась очень интересным собеседником. Однако, когда Эбони попыталась разболтать свою попутчицу та ответила, что юная леди отвлекает её от работы и за это она ещё отомстит. Это напрочь отбило желание общаться с Эолой.       Ещё одними странными попутчиками оказались Итер и Паймон. Первый большую часть времени дороги молчал, внимательно оглядываясь по сторонам, а вторая всё время болтала о чём-то. Оказалось, её любимой темой была еда.       С Кэйей же разговаривать совсем не хотелось. Капитан кавалерии просто не нравился Эбони. С ним будто бы что-то было не так. И юная леди никак не могла понять, что именно. Это ей и не нравилось. Впрочем, это может быть лишь игрой воображения.       К счастью, вскоре группа пришла к храму сокола. Нужно было видеть лицо Паймон, когда она увидела двери древних руин. Эбони в тот момент подумала, что больше не увидит более счастливого выражения в своей жизни.       – Что ж, давайте остановимся на привал и подготовимся к входу внутрь. Если кто-то хочет есть, сделайте это сейчас. – Кэйа красноречиво посмотрел на Паймон, давая понять, насколько же досаждающей она была. Только вот летающая малышка, казалось вообще не заметила этого взгляда, набросившись на Итера с требованиями выдать ей обед.       Тем временем Эола постелила на землю небольшое покрывало, на которое выкладывала разную пищу: мясную нарезку, сушёные фрукты, стейки. Особенно сильно выделялся пирог в виде полумесяца. Причём, количество тарелок явно намекало на пять персон.       – Кушать подано. Ну не стесняйтесь, ведь Эола не просто так старалась. – Усевшись на бревно, подозвал всех Кэйа.       Паймон сразу прилетела на оклик, но неожиданно серьёзно осмотрела всё приготовленное. После этого девочка обратилась к Кэйе.       – А ты не боишься, что она могла положить в еду… ну… секретный ингредиент.       Капитан кавалерии разразился смехом. Эола элегантно пригубила чашку с чаем, а потом ответила на странное обвинение.       – Правильная месть требует долгой и хорошо выверенной подготовки. Кроме того, необходимо учитывать пол, возраст, статус и текущие настроение жертвы. Ведь намного хуже, когда в прекрасный и счастливый день случается нечто нехорошее. А яд я считаю наиболее безвкусным способом отомстить. Я бы наверняка смогла придумать что-то более интересное. Впрочем, вам не стоит бояться. Вы всё равно в самом конце списка. Я думаю, вам придётся ждать около десяти лет.       Неожиданно для себя, Эбони переглянулась с Паймон. В глазах маленькой девочки юная леди нашла то же самое удивление.       – Паймон не понимает. – Сев на покрывало, развела руками малышка. – Паймон должна радоваться или жаловаться на несправедливость?       – Я думаю, радоваться. – Сказал Итер. – Всё-таки, тебя накормили. Человек, это сделавший, уже не может быть плохим, правда?       – Если Паймон любит вкусно покушать, это ещё ничего не значит! И если ты и дальше будешь обижать Паймон, то Паймон обидится и съест твой кусок пирога.       Эта картина вызывала на лице Эбони лёгкою улыбку. Можно и простить малышку за её поведение. Она, как никак, ещё ребёнок. Стоило бояться, если бы Паймон вела себя чересчур по-взрослому.       Юная леди попробовала пирог, который оказался поистине прекрасным. Не зря его поставили в центре в качестве главного блюда. Нужно будет потом заказать такой в «Хорошем охотнике».       – Должна сказать, мисс Эола, пирог великолепен. Скажите, как он называется? И, прошу, скажите мне имя того искусного повара, который приложил руку к созданию такого изысканного блюда.       – Это лунный пирог. И я признательна вам за высокую оценку моих трудов. – Эбони резко замерла, когда поняла, кто готовил. – В будущем, когда придёт ваша очередь, я обязательно вспомню, как вы оценили приготовленный мною пирог.       В это же время Кэйа просто сидел в стороне и хихикал над ситуацией. Подобное очень не понравилось Эбони. К тому же, ей хотелось перевести разговор на что-то иное.       – Сэр Кэйа, скажите, что мы ищем в этих руинах?       – Точно не знаю. В храмах хранителей уже долгое время никто не бывал. Поэтому все сведенья весьма расплывчаты. Мы ищем источник силы Ужаса бури. Думаю, он будет как-то отличаться от камней вокруг.       Вскоре привал кончился и все начали готовится к входу в древние руины. Какового же было удивление юной леди, когда Эола достала из воздуха огромный двуручный меч. И как она умудрялась ворочать такую махину?       К счастью, Эбони зарядила за ночь катализатор с заклинанием «стазис». Останься она без эфиродобытчика, всё сильно бы осложнилось.       Отряд осторожно вошёл в руины древнего храма. Время обошлось с этим местом жестоко. Когда-то прекрасные мозаики ныне осыпались и потрескались. Эбони щемило в душе, когда она видела эти отблески былой красоты.       – Почему это место оказалось заброшенным?       – Боги, которым здесь возносили молитвы и оставляли жертвы, перестали отвечать. – Кэйа говорил спокойно, без присущей ему вычурности. – Вот люди и перестали ломиться в запертые двери. Впрочем, даже сейчас можно найти небольшие молельни в честь Сокола запада или Волка севера.       В воздухе ненадолго повисла тишина, которую прервал Итер. В его голосе ощущалось необъяснимое сочувствие.       – Они ушли, или с ними что-то случилось?       – Катастрофа, произошедшая пять сотен лет назад, сильно всё поменяла. – Ответил Кэйя, пожав плечами. – Кто-то из хранителей пропал, а кто-то перестал отвечать на молитвы.       В этот момент слово взяла Эола. Теперь в её голосе была та уверенность старых преподавателей, которые наизусть помнят весь учебный план.       – Андриус, волк севера, всё так же живёт в Мондштате. Его можно найти в Волфендоме. Но ходить туда не стоит. Старый хранитель… не очень радушно встречает людей.       – А почему вы не обратитесь к нему за помощью? – Воскликнула Паймон.       Эола остановилась, обернулась и посмотрела на идущих за Эбони Итера и Паймон таким колким взглядом, от которого у юной леди заледенела кровь в жилах. Что-то в лёгкой улыбке Эолы казалось необъяснимо пугающим. Будто затаившегося зверя спрятали за холстом бумаги.       Кэйа, идущий впереди, прошёл ещё некоторое расстояние, прежде чем остановиться. Заметив остановку своих компаньонов, капитан кавалерии облокотился на стену и сложил руки на груди.       – Видишь ли, тот, кого все называют Ужасом бури сам когда-то был хранителем. Его звали Двалин, дракон востока. Быть может, люди это и забыли, но Андриус нет. Поэтому волк севера наотрез отказался сражаться со своим другом. К тому же, Андриус считает, что люди сами накликали на себя беду, и Двалин в полном праве мстить обидчикам.       Эола пошла дальше, а Эбони и Итер поспешили её догнать, размышляя о сказанном. Этот небольшой перерыв просто необходимо было потратить на раздумья, ведь свои ответы получили далеко не все вопросы.       – Мисс Эола, – К ней Эбони с некоторой опаской обратилась, – вы знаете, почему Двалин напал на Мондштат?       Рыцарь Морская пена, не оборачиваясь, пожала плечами.       – Быть может, Ужас бури в ярости от того, что люди, ради которых он стольким пожертвовал, забыли его. Но проблема может таиться в чём-то ином.       – Скажите, – в разговор вмешался Итер, – а насколько стабильны силы богов без подпитки верой?       Эола резко повернулась и уставилась на путешественника проживающим насквозь взглядом. Казалось, ничто не скроется от зоркого глаза. Даже Эбони, стоящей в стороне, стало не по себе.       – Что ты имеешь в виду?       Голос Эолы был тяжёлым. Эбони заметила, как рыцарь Морская пена крепче сжала пальцы на рукояти своего огромного меча.       Однако Итер будто бы и не заметил угрозы. Он говорил ясно и чётко, смотря Эоле в глаза.       – Как только боги лишаются веры, случается что-нибудь? К примеру, потеря контроля над своими силами, или же помутнение рассудка?       Эбони удивлённо уставилась на Итера. Описываемое им крайне похоже на симптомы потери контроля, которые испытывают тауматурги при определённых обстоятельствах. Юная леди никогда не задумывалась о подобном, так как считала, что правила, действующие в Санире, не будут работать в Тейвате.        – Я ничего не знаю об этом.       Бросив это, Эола быстрым шагом направилась по коридору. Очень скоро она нагнала Кэйю, который оторвался от стены и опять встал в начале отряда. А Эбони и Итеру опять пришлось нагонять рыцарей ордена.       Далее путь по старым коридорам древнего храма проходил в молчании. Тишине не позволяла воцариться в этом месте Паймон, напевая что-то под нос. Такое положение вещей несколько разочаровало Эбони. Она ожидала найти волнующее приключение, наполненное множеством открытий, которое помогло бы развеять печаль, навеянную событиями прошлого дня.       Впрочем, вскоре отряд исследователей попал в очередную комнату заброшенного храма. Однако там не было столь привычной картины покинутости. Следы от костра, отпечатки грязи от ступней, тянущиеся от расщелины в стене, и кое-как сделанные бочки с припасами выдавали обжитость этой части храма.       – Всё, прогулка окончена. – Весело сказал Кэйа. – Готовьтесь к бою.       И действительно, в следующей комнате расположилась кучка хиличурлов, танцующих вокруг костра под предводительством шамачурла. Чуть в стороне сидел митачурл и спокойно наблюдал за происходящим.        Кэйа жестом подозвал к себе Эбони.       – Альбедо рассказывал мне о твоих способностях. – Шёпотом говорил капитан кавалерии. Сейчас в его словах не было и тени веселья. – Ты сможешь оглушить и ослепить наших врагов?       Эбони окинула взглядом находящихся внутри хиличурлов и сжала губы. Она прекрасно понимала их вероятную судьбу.       Юная леди сделала глубокий вдох. Похоже, ей не стоило ходить вчера в собор. Это поколебало решимость двигаться вперёд. К тому же, в той комнате не люди.       Создав в руке достаточно сильную воронку, Эбони добавила в центр заклинания светоч, который должен был вспыхнуть в нужный момент. Затем юная леди бросила внутрь комнаты то, что получилось.       Члены экспедиции, как и Эбони, спрятались за углом. Вскоре из помещения вырвался свет, выкрасивший в белый стену напротив прохода. А через мгновение до людей добралась ударная волна, от которой в ушах звенело.       Сразу после этого остальные члены экспедиции ворвались в комнату. Эбони же осталась в компании Паймон в коридоре. Юной леди было тяжело видеть гибель хиличурлов, поэтому она предпочла не смотреть.       Вскоре из-за угла появился Кэйа.       – Мы закончили. Можешь выходить.       Делая шаг внутрь комнаты, Эбони опасалась увидеть картины, подобные тем, которые видела в соборе. Однако, когда юная леди всё же решилась взглянуть по сторонам, она увидела лишь кучки чёрной пыли, поверх которых лежали вещи дикарей.       Полное отсутствие какого-либо крови успокоило Эбони, так как не напоминало о случившихся здесь событиях. Прошло немного времени, и юная леди смогла выкинуть из своей головы мысли о хиличурлах.       – Думаю, это далеко не последние враги на нашем пути.       Кэйа оказался прав. Впереди экспедицию ждало ещё несколько помещений, наполненных хиличурлами. При поддержке Эбони штурм помещений проходил почти мгновенно. Так продолжалось до тех пор, пока не попался маг бездны. Его щит заблокировал ударную волну, порождённую воронкой.       Эбони остановила очередную летящую в неё огромную каплю воды. В это время остальные члены экспедиции старались пробиться сквозь водный щит мага. Получалось с переменным успехом.       От способностей Эолы и Кэйи отдельные куски щита мага замерзали и отваливались осколками льда. Однако на месте выпавших участков барьера нарастали новые слои воды. Один раз Эбони смогла подобраться достаточно близко, дабы начать превращать шит мага в лёд с помощью «Ваятеля льда», однако враг быстро понял опасность ситуации и более не подпускал юную леди к себе близко.       Члены экспедиции старались загнать своего противника в угол, но маг бездны активно отбивался и порой весьма удачно нападал. Особенно раздражающими для Эбони казались водные путы, в которые с завидной регулярностью превращались лужи. В итоге всё вылилась в битву на истощение, в которой члены экспедиции постепенно брали верх.       Когда маг бездны оказался зажат в угол, он превратил остатки своего щита в снаряды, полетевшие во все стороны. Пока отряд исследователей был занят уклонением, маг снял маску и скрылся.       – Не уйдёшь! – Вскрикнула Эола и сделала выпад куда-то в пустоту. Оттуда вывалился маг бездны. А вместе с ним и остатки его сломанного жезла.       – Стоит отдать ему должное, он оказался куда опытнее своих товарищей. – Проговорил Кэйа, добивая оставшегося без защиты мага бездны. – Будь здесь кто-то другой, ему пришлось бы несладко.       – Должен сказать, у тебя весьма незаурядные умения. – Облокотившись о стену, капитан кавалерии заговорил с Итером, который сделал в этой битве ничуть не меньше остальных. – Должно быть, у тебя за спиной далеко не одно путешествие. Быть может, расскажешь о своей родине? Мне бы очень хотелось там побывать. Наверное, это замечательное место.       – Не думаю, что об этом стоит говорить. – Итер говорил с горечью в голосе. А на лице путешественника отражалась скорбь. – Вероятно, от моей родины ничего не осталось.       – Ты никогда об этом не рассказывал. – Задумчиво проговорила Паймон, пролетая мимо головы Итера. – Можешь рассказать больше? Паймон жутко интересно!       Итер улыбнулся с мрачностью на лице. Похоже, раны тех времён уже не отправляли душу болью, но шрамы никуда не делись.       – Хорошо, так уж и быть, я расскажу. Иначе мне придётся разориться на рыбных бутербродах.       – Паймон не так уж много ест! – Возмутилась летающая девочка. – А теперь рассказывай, а иначе Паймон будет до завтрашнего дня выпрашивать орехи, которые ты купил недавно.       – Ну хорошо. Мы с сестрой путешествовали по пространству, единственным условием существования которого являлось присутствие живых организмов. И вот, в один день мы поняли, что не можем вернуться на родину. Там, где ранее был путь, мы нашли лишь безбрежную холодную пустоту и забвение. Мы поняли, что нам не суждено вернуться, а потом отправились в долгое путешествие.       Слова Итера заставили Эбони серьёзно задуматься. Она считала, что под пространством, по которому можно перемещаться, путешественник подразумевал Мыслегрань. Технология телепорта как раз базируется на перемещении через мир общего сознания. Всё дело в одном очень интересном свойстве Мыслеграни. Она расширяется там, где много разумных существ, и сжимается там, где мало. Именно поэтому в мире идей город может занимать огромную территорию, в то время, как безбрежные просторы необитаемых пустошей можно пройти за два шага.       Кроме того, уже как два столетия живёт идея о путешествиях между мирами по Мыслеграни. Обычно, доказательством называют дневник Герхарда Адельхейна, известного изобретателя, жившего в самом начале великой зимы. В своих записях этот человек признавался, что просто своровал технологии другого мира и принёс их в Санир. С другой стороны, Герхард заговорил об этой своей тайне под конец жизни, незадолго до того, как обезумел. Ни один человек, ступивший за границы Мыслеграни Санира, не вернулся назад.       Но, все эти люди, похоже, оказались правы. Ведь Эбони как-то попала в Тейват.       – А где сейчас твоя сестра? – Спросила юная леди у путешественника.       – Я не знаю. Мы встретили… очень сильного противника. С тех пор я не видел сестру… – Слова Итера были наполнены тяжестью. После короткой паузы он обратился к другим членам экспедиции. – Скажите, вы слышали что-нибудь про Каэнри’ах или про небесный порядок?       Путешественник обвёл взглядом окружающих его людей. Эбони и Эола покачали головой. А Кэйа отстранился от стены и направился в сторону коридора, ведущего в следующую комнату.       – О Каэнри’ах не стоит лишний раз вспоминать. Если только ты не хочешь, чтобы на тебя с неба упало что-нибудь.       Пока Итер стоял и размышлял о сказанном, остальные уже направились вслед за капитаном кавалерии. Эбони видела, как путешественник понуро вздохнул и пошёл за ними.       Как оказалось, коридор вёл туда, куда экспедиция и направлялась, к алтарю. Это место разительно отличалось от всех комнат заброшенного храма. Стены украшались почти не тронутыми временем мозаиками. На всех изображалась девушка со смуглой кожей и огненно-рыжими волосами. Единственным исключением являлась мозаика, располагавшаяся за алтарём и прямо напротив входа. На ней изображалась сотканная из света птица, которая направляется к летающему в небесах острову. А алтарь представлял собой высеченное из камня прямоугольное возвышение, стороны которого украшали замысловатые узоры, изображавшие ветер.       В центре комнаты, под потолком, расположилось возмущение, очень напоминавшее сильно увеличенное в размерах заклинание «воронка». Из-за этого в помещении дул лёгкий ветер, прогоняющий ощущение затхлости.       Кэйя достал из вещмешка прозрачную сферу со множеством граней. Её капитан кавалерии бросил в самый центр элементального завихрения. Попав туда, сфера поглотила в себя силу, содержащуюся в этом месте, а потом упала. Кэйа поймал её в полёте.       – Что ж, теперь мы можем возвращаться.       Капитан кавалерии направился в сторону выхода, насвистывая себе что-то под нос. Вскоре за ним пошли и остальные члены экспедиции. Напоследок Эбони бросила взгляд вглубь помещения. Казалось, из этого места ушла всякая жизнь.                     Лирьер сидел на пирсе и наблюдал за водной гладью. По сравнению со вчерашним днём, Мондштат выглядел намного лучше. С этим очень сильно помогла Ноэль. Преследователь видел, как работала эта девушка в одежде прислуги. Умение поднимать куски камня в многие десятки килограмм действительно впечатляло.       Из ворот вывалилась небольшая компания парней в потрёпанной одежде и направилась в сторону складов. Там, в одном из зданий, расположилась Народная воля. Рыцари Ордо Фавониус успешно выдавили ораторов этой организации за стену. И теперь установился странный паритет, когда народовольцы не лезут в город, а орден не заглядывает в один склад.       Лирьер всегда сторонился народовольцев. Такие политические образования – совершенно не то, во что хочется ввязываться преследователю. Его дело – выстрел в нужный момент, а не выступления на сцене.       Однако кое-что всё же беспокоило Лирьера. Не так давно народовольцев посетил алхимик Ордо Фавониус. Неужели сомнение уже пустило свои корни в среде рыцарей?       Впрочем, какое преследователю дело до очередной грызни за власть, кои встречаются повсюду в Санире. Вот уже где люди обоих миров похожи друг на друга до невозможности. Лирьер снова обратил своё внимание на воду. Это место казалось чем-то волшебным.       И всё же, почему эти парни сейчас отправились к народовольцам? Встречи проходят вечером, когда люди освободились от работы и уже успели немного отдохнуть. Разумеется, эти парни могли просто стремиться пополнить ряды народной воли. Однако как-то слишком они осторожно пробирались до своей цели. Постоянно оглядывались, передвигались пригнувшись и прочее.       Заинтересовавшись этим, Лирьер решил проследить за ними. Если удастся выяснить что-то важное о народовольцах, то можно будет использовать полученные сведенья в качестве подарка местным властям. В будущем, когда преследователь вернётся в Мондштат, это может сильно помочь.       Вскоре парни добрались до гнезда народовольцев. Наткнувшись на запертые ворота, Лирьер обошёл здание и нашёл открытое окно. Забравшись на ближайшие ящики, он прислушался.       – Вы великолепно выполнили просьбу. Сколько, говорите, пришлось заплатить?       – Одна бутылка – тридцать тысяч, господин.       – Ну надо же, я думал придётся отдать намного больше за нечто подобное.       Лирьер сдвинул брови. Неужели, народовольцы нашли человека, который согласился им приготовить яд? Интересно, кому он предназначался?       Преследователь аккуратно заглянул внутрь. Трое парней стояли напротив богато одетого мужчины, который больше напоминал шар. Лирьер по началу даже не поверил собственным глазам, так как не думал, что можно настолько сильно растолстеть.       Тем временем мужчина поудобнее устроился на кресле и взял в руки одну из нескольких бутылок, которые стояли на столе. Мужчина налил в бокал алую жидкость, в которой преследователь распознал вино.       – Восхитительно. – Пригубив бокал, сказал мужчина. – На моей родине такой алкоголь очень сложно добыть. Вы хорошо постарались, мальчики.       – Рады угодить, господин Пульц.       – Скажите, – неуверенно начал другой парень, – теперь мы сможем получить то, о чём мы просили?       – Да, разумеется. Возьмите с той полки, сколько хотите.       Парни подошли к полкам, но те прилегали к стене, в которой и находилось окно. Поэтому Лирьер и не видел, что они взяли.       И в этот момент преследователь почувствовал, как в душе поднимается странная благодарность. Лирьер нахмурился. Он присмотрелся к Пульцу и заметил у него на груди небольшой значок в виде алой чаши.       На кресле сидел тауматург из ковенанта мысли жизни, который пытался ответить на вопрос «В чём смысл жизни?». Насколько Лирьер знал, этот ковенант раскололся на множество ветвей, самыми значимыми из которых являлись чаша и цепь. Первые считали, что жить нужно в своё удовольствие. Вторые утверждали, что смысл существованию придаёт долг, взятый на себя человеком.       Все тауматурги этого ковенанта имели способность влиять на эмоции окружающих. Однако разные течения использовали эту силу по-разному.       Лирьер аккуратно спустился с ящиков и ушёл. Наличие другого тауматурга у народовольцев красноречиво говорит о их связи с Саниром. Единственный вопрос заключается в том, насколько плотно взаимодействуют местные жители и выходцы замёрзшего мира? Получится ли воспользоваться тем путём, с помощью которого тауматург мысли жизни смог попасть в Мондштат?