Голод

Хватаясь за живот, он думал, что это — невыносимо.       Было неприятно есть часа через два, чувствовать голод минут через пять и страдать от этой мерзости. Когда чувствуешь, как снизу давит, когда ты думаешь об этом. О еде — ты запиваешь водой, но всё равно желудок так тянет… С каждым днем Рома больше и больше страдал, и знал из интернета, что это. Эмоциональный голод.       Утолить едой его нельзя. Но когда за помощью можно обратиться лишь к своему единственному заклятому врагу, вы думаете, это сводит с ума поменьше голода? Да нет. Так же не заедается. Также кропает тело. Желудок сводит.       Но принял, позвонил, кусая кости пальцев до одури — потому что жрать охота. А Коля поднял трубку — это по дыханию тяжёлому слышно. Не собирался разговор откладывать в дальнюю коробку. Удовлетворить… усмирить усиливающуюся жажду. Господи, слишком сводит, ноет внутри, коробит. — Накорми меня.       Тонкие пальцы успокаивают. По тёплым рёбрам, по телу и коже они проходят. Помогает свести гиперинсулинемию к минимуму, если есть таковая. Но если есть — даже Некоглай, что по шее марит поцелуями, не спасёт. Это смертельно опасно. — Ешь меня. Пока не умрёшь.       Слушался. Ведь у Лебедева не так много времени, зато принципов дохуя. Внутри холод, стример упирался в изголовье кровати, чувствуя, как весь трясётся от жара, как внутрь входит. — Не дай мне умереть с голоду.       Телесные касания, в поцелуе получилось насытиться и внести в рацион долю того, что эти ощущения упразднили. Укусы — лёгкое противоядие, а ласковые линии по обкусанным костяшкам — странного вида подарок. — Ненавижу, ненавижу это, — да он даже плакал, это ведь невыносимо до одури. Не исчезало само по себе, лишь на время. А ведь Колю ненавидел не меньше. — Утоли меня. — Не бойся. Я рядом.       В тёплых объятиях и сумраке хорошо, но он таял уже. До кусочков плоти это невыносимо. Хочется сожрать и самого Колю с этими его карамельными волосами. И Мокрица таким образом в плечо чужое впился, до крови сводя зубы. Но не смог, не ощутил металлического вкуса. — Больно. — Да мне, блять, тоже. Я голодный. Сможет ли он помочь ему? Но когда лежал в этой холодной постели — то снова хотел есть.