──────── • ✤ • ────────
В этом мире есть два типа людей: жаворонки и те, кто хочет пристрелить жаворонков. Юнги уверенно попадает во вторую категорию. И непрекращающийся громкий звонок лишь подтверждает этот факт. Ворочаясь в постели, Юнги стонет. Он едва проснулся, чтобы уловить хоть какую-то связную мысль. Наверное, это кто-то из соседей. Какой-нибудь доставщик для семьи с тремя детьми или Чон Хосок, живущий двумя квартирами дальше от него. Динь-динь-динь Кто, черт возьми, заказывает что-то в такое время? Еще слишком рано: солнце еще не взошло. Юнги хочет максимально использовать свой отдых, огромное спасибо. Он засовывает голову под подушку, чтобы заглушить бесконечное пиликание, рикошечущее от стен, как пуля, и ждет, когда шум прекратится. Но нет. Это продолжается без умолку, почти так же, как его мать ворчала на него за то, что он улынивал от мытья посуды в старших классах. С закрытыми глазами где-то на задворках сознания Юнги задается вопросом, для него ли звонит звонок, но затем он отбрасывает эту мысль, как только она приходит. Конечно, нет, не для него. Кому он мог понадобиться. В последний раз, когда у него были друзья, это было… ах, да. Никогда. Это определенно для людей по соседству. — Мин Юнги-ши? Или нет. Дыхание прерывается, глаза Юнги приоткрываются. Его первая мысль: «Кто?» И потом: «Почему?» Потому что, да будет вам известно, Мин Юнги не сторонник вечеринок. Он не склонен приглашать людей в личное пространство, не говоря уже о чертовом жилище, так кто же в мире может искать его (к тому же зная имя) в самый адский час утра? Он стаскивает ноги с кровати и тащится к двери, зевая и потягиваясь, и когда он заглядывает в глазок, то видит высокого мужчину, одетого в костюм. Типо, строгий костюм, с галстучком и всем прочим, в такую рань. Страховой агент? Если так, то это полный пиздец. Это просто показывает, какую тактику продаж используют эти безжалостные белые воротнички в наши дни. Теперь у них наверняка хватает наглости стучать от двери к двери. Юнги хмурится и кричит: — Какого черта вам надо? Приглушенный голос с другой стороны двери отвечает: — Приветствую! Было бы лучше объясниться с глазу на глаз. — Откуда мне знать, что вы не пытаетесь вломиться и ограбить меня? — Юнги невнятно произносит вопрос, все еще не придя в себя. Пауза. — При всем моем уважении… если бы это было так, я бы не стал утруждать себя звонком в дверь. Справедливое замечание. Вздохнув, Юнги вводит свой пароль и приоткрывает дверь чуть-чуть, чтобы в нее ворвался порыв летнего воздуха, и его затуманенные глаза останавливаются на лице незваного гостя. Мужчина высокий, как дерево, в одной руке он сжимает толстую папку с бумагами, а в другой держит кожаную сумку для ноутбука. Он улыбается Юнги и слегка машет рукой. Юнги морщит нос. — Итак. Чем я могу вам помочь? — Привет, — говорит мистер Костюмчик. — Я Ким Намджун, адвокат вашего дедушки, и я здесь, чтобы обсудить ваши активы. Юнги моргает. Его дедушка? Он даже никогда не встречался со стариком, никогда не был ему представлен. — Мои… активы? Мужчина кивает, двигаясь вперед, чтобы войти в квартиру Юнги. — Да. Если бы мы могли присесть… — Мне жаль, но, — Юнги преграждает вход Намджуну бледной рукой, — что именно здесь происходит? Намджун останавливается, пораженный, затем бросает на него взгляд, полный жалости. — Мин Юнги-ши. Боюсь, что ваш дедушка мертв. Безусловно, Юнги представлял себе, что его субботнее утро пройдет совсем не так.──────── • ✤ • ────────
Они с Намджуном сидят друг напротив друга за обеденным столом, и в течение первых пятнадцати минут его мозг полностью отключается, лишь улавливая детали того, о чем говорит Намджун. Еще раннее утро, а Юнги еще не выпил достаточно кофеина, чтобы пробудить клетки своего мозга к жизни, потому что типичные выходные для него включают в себя сон во время завтрака и обеда, а пробуждение наступает только ближе к сумеркам. Он борется с тем, чтобы держать свои затуманенные глаза открытыми, когда каждый незнакомый термин и юридический жаргон, исходящий из уст Намджуна, проносятся прямо у него над головой, за исключением трех слов, которые он произнес ранее: «Вашдедушкамертв» — прокручиваются в его голове снова и снова. Это нереально. Юнги не совсем знает, как реагировать на эту крупицу информации (горе кажется слишком интимным словом, чтобы испытывать его к тому, кто отсутствовал в его жизни 99% времени). Он даже не знал, что у него были бабушка и дедушка, которые были, ну… живы. (Что ж теперь нет.) Так что в итоге он просто сидит вяло, приоткрыв рот и пытаясь придумать более подходящий ответ: «Что вы скажете человеку правоохранительных органов, врывающемуся в ваш дом на рассвете, с известием о смерти давно потерянного дедушки? Только когда Намджун говорит что-то о «завещании», «10 миллионах» и «наследстве», уши Юнги навостряются, и внезапно он забывает о своей утоляющей жажде кофе, потому что, да ладно: деньги? Он всегда готов говорить о деньгах. — Стоп, — перебивает Юнги, кровь приливает к лицу. — Что вы только что сказали? Намджун делает паузу и поднимает взгляд от стопки бумаг, разбросанных по обеденному столу. — Эм. Что похороны состоятся через три дня и продлятся неделю… — Нет. — Юнги машет рукой в воздухе, имитируя жест перемотки назад. — Раньше, до этого. — Ах. Покойный Юн Чанхёк заявил в своем последнем завещании, что после его смерти его единственный внук Мин Юнги получит право унаследовать 10 миллиардов вон, — повторяет Намджун на одном дыхании. Юнги прерывисто вздыхает и откидывается на спинку стула, пытаясь мысленно связать предложения воедино. Быстро моргая, он прикладывает ладонь ко лбу, потому что… вау. Ого. С каких это пор у него появился неприлично богатый дедушка? И почему его мать ни разу не упомянула о своем происхождении за все годы взросления Юнги? Серьезно. Предупредить заранее было бы неплохо. — Вы только что сказали десять миллиардов? — Говорит Юнги на одном дыхании, внезапно чувствуя головокружение. Он ущипнул себя за запястье, чтобы убедиться, что ему не снится причудливый сон. Десяти миллиардов достаточно, чтобы получить ему почти все, что он захочет. Оплаченные счета на всю жизнь. Он даже может съехать, если захочет. Намджун кивает. — Активы на десять миллиардов, правильно. Не миллион. Этих денег более чем достаточно, чтобы прокормить его и обеспечить комфортную жизнь. Глаза Юнги расширяются. — Э-э-э, вау. Адвокат прочищает горло. — Итак, как я уже говорил… — Не могли бы вы рассказать мне больше об особом наследовании, — Юнги не может удержаться, чтобы снова не перебить. — И как можно было бы, гм, заняться его получением. Намджун, должно быть, видит эту херню насквозь, потому что он вздыхает и снимает очки с переносицы. Используя край рукава, чтобы вытереть его начисто, он спрашивает печально: — Мин Юнги-ши, вы, должно быть, в браке? — Лишь со своей работой. Намджун криво усмехается. — В таком случае я могу сказать, то же самое. Брови Юнги хмурятся, и он наклоняется вперед. — Я немного не улавливаю. — Именно поэтому, если вы позволите мне продолжить, я бы объяснил условия завещания Юн Чанхёка… Их внимание привлекает громкий грохот, за которым следует шипение. Юнги поворачивается туда, где его кошка, шотландская вислоухая кошка по кличке Мадлен, крадется из спальни и злобно смотрит на место, где сидит Намджун. Намджун стонет и прячет голову в ладонях. — Я слишком многословен, или в этом доме всё и все продолжит меня перебивать? Юнги встает и берет кошку на руки, поглаживая ее рыжую шерстку в попытке подавить агрессию. — Все в порядке, — напевает он себе под нос. — Этот человек не причинит нам вред. Как раз наоборот. Намджун — это мостик к его финансовому благополучию. — Как я и говорил. — Намджун поправляет очки на носу, и они блестят от утреннего солнца, проникающего сквозь жалюзи. — По моим наблюдениям, вы не женаты. Пожимая плечами, Юнги говорит: — Я действительно не понимаю, к чему вы клоните с этим… — А это значит, что вы не сможете претендовать на свое наследство. Юнги резко останавливается. — Почему нет? Намджун перебирает свою кипу бумаг, пока не находит нужный лист и указывает на абзац. — Здесь, в пункте третьем, говорится, что… Юнги наклоняется вперед, чтобы продолжить чтение, и его сердце падает.III. Мин Юнги наследует все вышеупомянутые активы, учитывая обстоятельства, при которых он связан законным и надежным браком.
— Что за хуйня. В жизни бывают моменты, когда вы выглядываете в окно и видите великолепный пейзаж за пределами досягаемости, но только для того, чтобы встать и обнаружить, что дверь заперта не изнутри, а снаружи. Это один из них. Рот Юнги открыт, и он издает крошечную недоверчивую усмешку. — Вы прикалываетесь надо мной. Извиняющаяся улыбка Намджуна говорит ему об обратном, и среди страха и темной паники, скручивающейся в животе, все, что Юнги пытается выдавить, это: — Но почему? — В последние месяцы жизни ваш дедушка стал очень… сентиментальным человеком, — говорит Намджун, опуская взгляд. — Не мое дело предполагать его причины, но я верю, что он искренне хотел «исправить все свои ошибки», совершенные на протяжении всей жизни. И это включает в себя вас и вашу семью. Настроение Юнги портится. Ему не хочется продолжать разговор в этом направлении. С глубоким вздохом он спрашивает: — Так что же будет дальше? — Как представляющий интересы мистера Юна адвокат, в моих силах сохранить активы, по крайней мере, до тех пор, пока вы не вступите в брак, — отвечает Намджун. Он поджимает губы, поправляя оправу очков. — Но есть еще один пункт… Юнги стонет. — Еще один? — Здесь говорится, что если вы не зарегистрируете брак в течение года, наследство будет разделено между другими вашими родственниками. Ужас скручивает живот Юнги. Нет. Он ни за что на свете не позволит этому случиться. Он сжимает кулаки. — Итак, поскольку вы не женаты… — Пока что. Намджун поднимает брови. — Прошу прощения? — Я сказал, что я не в браке, — сухо подтверждает Юнги. — По крайней мере, пока нет. Адвокат бросает на него любопытный взгляд, и что-то упрямое и решительное формируется в груди Юнги. По правде говоря, он понятия не имеет, что ему делать дальше, но в этот момент имеет значение только одно: теперь он чертовски богат. (Типо того.)──────── • ✤ • ────────
— Что за вытянутое лицо? — Сокджин набирает комбинацию на своем шкафчике, и он открывается с лязгом. — Подожди, нет. не говори мне. Кто-то снова украл твои тапочки возле твоей квартиры. Или ты задолжал по счетам. Или… твоя кошка заболела? Вздохнув, Юнги застегивает свой темно-синий жилет поверх накрахмаленной белой рубашки с воротником — базовая униформа. Ни одному сотруднику джаз-бара «Голубая роза» не разрешается выглядеть непрезентабельно (по крайней мере, так говорит его менеджер). Сокджин уделяет большое внимание первому впечатлению, хотя, вероятно, это просто тщательно продуманный предлог нарядиться во все модное, чтобы «соответствовать дымной атмосфере обстановки». Неважно. — Хуже, — бормочет Юнги. — И тут я подумал, что ты не мог выглядеть мрачнее, чем обычно. С Мадлен все в порядке? — Сокджин встряхивает баллончик с лаком для волос. — Почему ты такой злой? Если это еще не было очевидно, Юнги не из тех, кто ищет кого-то и остепеняется. Он старается, чтобы все было просто. Крыша над головой, еда на столе, кошка у него на коленях. Никогда за все свои двадцать пять лет существования он и представить себе не мог, что настанет день, когда он будет сокрушаться — …Мне нужно вступить в брак. Дребезжащий звук баллончика с лаком для волос прекращается, и шум распыления прекращается. Тишина повисает между ними так громко, что Юнги слышит шум вентиляционных отверстий в потолке. Сокджин пристально смотрит на него. — Юнги. Ты принимаешь наркотики? — Ты выставляешь меня циничным, мизантропичным отшельником. — Поправочка, — перебивает Сокджин, выглядя так, как будто он, наконец, оправился от первоначального шока. — Циничный мизантроп-отшельник, который также является безжалостным пунктуальным снобом. — Мои самые искупительные качества. — Всегда пожалуйста. — Его менеджер приглаживает его зализанные волосы и закрывает шкафчик. — Но это не относится к делу. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но я только что слышал, как вы произнесли слово на букву — «Б»? Невозмутимый взгляд Юнги выдает все это. — Я в шоке. — Сокджин издает свист. — У меня так много вопросов. — И мне нужно сделать столько всего, прежде чем закончится ночь, — Юнги неохотно надевает маленькую искусственную бирюзово-голубую розу на нагрудный карман (по словам Сокджина, завершающий штрих, вишенка сверху) и берет свои ноты. — Это пианино не будет играть само по себе. — Этот разговор еще не окончен! — кричит Сокджин вдогонку, когда Юнги выходит из-за занавеса, ведущего на мини-сцену «Голубой розы». — Тебе предстоит ответить на множество вопросов! Юнги только фыркает себе под нос, затем садится на низкую черную кожаную скамейку в центре деревянной сцены. Первое прикосновение к клавишам из слоновой кости отправляет его разум в другое измерение, и впервые после хаоса сегодняшнего утра Юнги закрывает глаза и полностью расслабляется, растворяясь в попурри из лучших песен Дэвиса, Эллингтона и Синатры. С музыкой все по-другому. Юнги не нужно улыбаться, не нужно думать, он просто позволяет своим пальцам танцевать по пианино, как будто его кости и клавиши одно целое. Возможно, выступление в «Голубой розе» — это всего лишь неполный рабочий день на выходных, но для него это священный промежуток времени. Всякий раз, когда он позволяет мышечной памяти взять верх, играя пианиссимо в качестве фоновой атмосферы, Юнги позволяет своему взгляду блуждать, пока посетители заходят и выходят из подземного джаз-бара. Большинство из них — постоянные клиенты, дорогие клиенты, которые возвращаются снова и снова. Вот Джинвун и Хакён, шагающие рука об руку, обмениваясь тайными улыбками, понятными только влюблённым. Есть еще японский «покровитель», который каждую неделю приезжает с новой дамой. Большинство лиц здесь знакомые, но иногда к ним приходят новые люди. Как этот. Первое, что замечает Юнги, это его волосы — золотистые, как солнечные лучи, каждая прядь колышется туда-сюда. Вторая вещь, которая привлекает внимание Юнги, это то, как молодой человек ходит, как будто мир — это сцена, и он владеет ею. Он не такой высокий, возможно, даже того же роста, что и Юнги, но когда он идет, кажется, что всё помещение затаивает дыхание и смещается на периферию, чтобы приспособиться к его присутствию. И Юнги не из тех парней, которых смущают взгляды и первое впечатление, но когда молодой человек поднимает глаза и ловит его взгляд, его сердце падает вниз, и Юнги в конечном итоге нажимает не ту клавишу не в то время. То, что выходит из пианино, — это жалкая, сбитая с ритма, неправильная нота. Морщась, Юнги отводит взгляд и снова сосредотачивается на музыке — чтобы его не уволили за то, что он испортил такую простую пьесу, — но его чувства прекрасно понимают, какое место выберет Блонди, и Юнги (приятно) удивлен, осознав, что это за столом в 2 метрах от него. Сосредоточься, Мин Юнги. Это просто еще один привлекательный незнакомец. Вот и все. Не нужно терять рассудок из-за одного лица. Юнги делает глубокий вдох и заставляет себя не отрывать глаз от клавиш, хотя им так и хочется вернуться туда, где он сидит. Парень, наверное, все равно уже занят. И еще… сюрприз-сюрприз, он не ошибся. Потому что не более чем через десять минут мужчина, сложенный как кирпич, врывается в клуб, как бульдозер, чуть не врезавшись в бедного официанта, прежде чем сесть на место, чтобы небрежно поцеловать Блонди в щеку. Юнги поджимает губы. Улыбка расцветает на лице Блонди, и он наклоняется, чтобы прошептать на ухо своему парню. Юнги отводит взгляд. Они всегда заняты, в конце концов. Разочарован, но не удивлен. Остаток ночи проходит как в тумане. Возможно, он слишком громко захлопнул крышку пианино, а возможно, и нет. Доходит даже до того, что Сокджин вальсирует мимо того места, где стоит сцена с пианино Юнги, шепча, прикрываясь рукой: — Немного поумерь своё беспокойство? Только когда Юнги доходит до предпоследней песни вечера, начинается хаос. Не поймите его неправильно, это не значит, что он намеренно подслушивал. Просто довольно трудно не слушать, когда два человека затевают ссору в двух футах от тебя. Также трудно не смотреть, потому что, как бы Юнги ни ненавидел беспорядки в своей жизни, он не может сказать, что ненавидит быть свидетелем драмы. Он такой любопытный. Смотри, но не вмешивайся — это его персональная политика. — Ты что? — он слышит, как Блонди восклицает, пронзительно и раздраженно. Парень рядом с ним — его бойфренд, как предполагает Юнги, — что-то торопливо бормочет, чего он не слышит, но следующее, что он помнит, Блонди сыплет чередой громких ругательств направо и налево, как будто он отбивает каждое слово. Затем он берет бокал с вином и выплескивает его вишнево-красное жидкое содержимое в лицо своему парню. Юнги должен напомнить своим пальцам, чтобы их не заклинивало во время игры. — Чимин, подожди. Детка — Никогда не называй меня так, — огрызается Блонди с красными от возмущения глазами. — Особенно, когда ты был помолвлен все это гребаное время, Чхве Сонджун. Как любезно с твоей стороны сообщить мне об этом только сейчас. Глаза Юнги за пианино расширяются, а челюсть отвисает. Черт возьми. — Но мы всегда можем продолжать также встречаться, понимаешь? — возражает мудак, и рука Чимина бьет его по лицу. — Не смей делать меня запасным аэродромом, — выпаливает Чимин, и Юнги не может удержаться, чтобы не нажимать каждую клавишу быстрее, ускоряя темп, чтобы как-то сопровождать это напряжение. — Вот что я тебе скажу, — выплевывает Чимин, намеренно заставляя свой голос звучать на весь бар. — И этот бар — мой свидетель. Ты выходишь женишься в следующем месяце? Что ж, Чхве Сонджун, знаешь что? Слезы наворачиваются на его глаза. Юнги видит, как его ломает. — Если ты можешь жениться, то и я могу, — продолжает Чимин, его голос хриплый и хриплый в конце. — Клянусь, я выйду замуж за первого встречного мужчину. Просто ты, блять, подожди и увидишь, кусок говна. При его словах руки Юнги замирают, зависая над клавишами пианино. Что? Он клянется, что ему ещё что-то слышится. Он, должно быть, впадает в отчаяние, и перспектива унаследовать десять миллиардов вон портит его восприятие. Юнги не успевает обдумать это, потому что в следующий момент Чимин собирает свои вещи и бесцеремонно встаёт из-за столика. — Чимин, подожди… — Ты не имеешь права, — наполовину рычит, наполовину хнычет Чимин. — Ты не имеешь права, о! В последний момент Чимин спотыкается об одну сторону ножки стола, выступающей из кабинки, и падает, почти как в замедленной съемке… …и врезается лицом в грудь Юнги. Позже Юнги пожалеет, что выскользнул из-за своего безопасного пианино и начал действовать, не подумав. Позже он задастся вопросом, что, черт возьми, на него нашло. Почему он был таким дерзким, смелым и тупым. Однако прямо сейчас, когда он крепко держит этого незнакомца с широко раскрытыми глазами, все, что он произносит, это низкое, отчаянное: — Привет. Ты выйдешь за меня замуж?──────── • ✤ • ────────
Пак Чимин не новичок в предложениях. Он самом расцвете сил, в нежном возрасте двадцати трех лет, Чимин уже накопил набор импровизированных признаний предложений о руке и сердце, которые хранятся в глубине его сознания, как ряд трофеев, оставленных пылиться на полке.Раздуватели эго, каждый из них. Он осознает свою харизму, знает, как использовать свою походку и выражение лица в своих интересах. Пак Чимин не новичок в мире предложений, но за свои двадцать три года жизни он ни разу не получал ни одного от случайного незнакомца. И все же сейчас он здесь, с раскрасневшимися щеками и полосками слез, смотрит в глубокие карие глаза парня, чьи волосы цвета полуночного дождливым дождя, и все, о чем может думать Чимин, это: кто, черт возьми, просит руки и сердца вместо простого «привет»? Это, но также и паника: «Не здесь. Не сейчас.» Потому что предполагалось, что этот конкретный сценарий будет развиваться совсем не так. Он должен был спокойно уйти, оставить Сонджуна в баре и изобразить его огромным жаждущим ушлепком. Как они и договаривались. Пораженный, рот Чимина на мгновение застывает, пока он пытается отреагировать. — Эм. Парень перед ним моргает, и, кажется, он осознает свои действия, потому что затем отпускает локти Чимина и отступает назад с огорченным поклоном. — М-моя вина. Я не… — Ч-ш-ш, — шикает Чимин, чувствуя, как его мозг разбирается на части, осознавая, что на них смотрят. Окружающая болтовня внутри джаз-бара стихла до ошеломленной тишины, и инстинкты Чимина кричат ему бежать, нестись со всех ног наружу. Кто-то прервал его маленькое представление, вальсируя на его сцене без его разрешения. Неприемлемо. Прежде чем парень успевает заикнуться еще больше, Чимин хватает его за плечи и толкает, толкает, толкает его вверх мимо лестничного пролета, ведущего на первый этаж, выпихивая незнакомца на свежий, открытый воздух. Парень, заикаясь, бормочет кучу сбитых с толку протестов, но Чимин этого не понимает. — Ты понимаешь, что ты только что сделал? — Прости, я действовал, не подумав. — Ты чуть все не испортил. — Чимин пыхтит, поворачиваясь, чтобы пригвоздить незнакомца к месту суровым взглядом. Конечно, ему удалось хорошо провернуть эту уловку, он пролил самые убедительные крокодильи слезы, какие только мог, но все же. — Я чуть не вышел из роли! Черноволосый чувак тупо смотрит на него. — Э-э-э, что ты… я не понял. Чимин оглядывается через плечо, ища возможных подслушивающих, прежде чем подойти поближе к парню — и надо же, не каждый день он встречает милашку, чей рост идеально подходит для поцелуев, — чтобы прошептать: — Послушай. Все, что ты там видел? Это была инсценировка, но, чисто между нами, давай скажем, что все это было полной и чистой правдой. — Слова выскальзывают из уст Чимина без фильтра, и в глубине души он задается вопросом, какого черта он разглашает совершенно Секретные Сведения случайному незнакомцу. Две недели назад его школьный друг Сонджун позвонил ему на KakaoTalk, чтобы поделиться своей печальной историей — что он, инструктор спортзала, собрал вокруг себя несколько бешеных поклонников, которые со временем превратились в сталкеров. И Пак Чимин, выпускник театрального факультета, согласился помочь избавиться от них. В конце концов, он создал довольно устойчивое мнение о себе, являясь для всех контактным лицом, когда дело доходит до одурачивания невнимательных людей. Их маленький хитрый мошенник, способный провернуть любую правдоподобную аферу, не вспотев. Что привело их к этой ночи с операцией «Сделай Сонджуна Недоступным», и все это время Чимин гордился тем, что он такой талантливый актер, что противные фанаты Сонджуна за два столика от него начали демонстрировать выражения ужаса от их маленькой размолвки. До этого парня. Этот парень вообще не был частью их плана. — И чтобы ответить на твой вопрос, — коротко замечает Чимин, по привычке проводя рукой по волосам. В осеннем воздухе его дыхание вырывается белыми облачками тумана. — Нет, я не выйду за тебя замуж. Черноволосый чувак бледнеет от его слов. — Все в порядке. Это не то, чего я ожидал… — Я имею в виду, ну типо, — продолжает Чимин со смехом. — Я знаю, что я красивый, но брак? Прямо сейчас? Не слишком ли это далеко заходит? Я даже не знаю тебя. — Как я уже сказал… — И честно. Я слишком хорош для тебя. Так что нет, спасибо, я останусь одинок. Извиняющийся блеск в глазах парня исчезает, слова превращались во что-то похожее на оскорбление. — Подожди, — медленно говорит он. — Так… у тебя не было разбито сердце? — Наконец-то до него дошло! — Чимин хлопает в ладоши и сочувственно похлопывает Черноволосого Чувака по плечу, улыбаясь без всякой причины. Может быть, он навеселе. — В любом случае, это лестное предложение, мистер, но нет. — Чимин натягивает приторно-сладкую улыбку, которую он всегда использует перед матерями своих друзей. — Я не настолько дешевка. Он поворачивается, чтобы уйти, но в последний момент слышит: — Но все это казалось таким реальным. Чимин хихикает, поздравляя себя с тем, что одурачил всех до единого в этом баре. — Сладкий, это просто называется актерством.──────── • ✤ • ────────
— Как только я подумал, что ты наконец-то делаешь что-то крутое в своей жизни, ты возвращаешься сюда, выглядя как мокрый котенок, — замечает Сокджин в тот момент, когда Юнги возвращается в раздевалку персонала «Голубой розы». Юнги падает на стул и закрывает лицо руками. — Сделай мне одолжение, ладно? — говорит он с чувством… жвачки, прилипшей к подошве ботинка. Маленький, грязный и никому ненужный. — Просто поставь меня на заметку. Дежурство по запасам на следующей неделе. — Эти пальцы предназначены для игры на пианино, а не для проверки приборов, — приходит молниеносный ответ Сокджина. — Хотя я определенно мог бы придумать гораздо больше применений длинным пальцам. — Он многозначительно дергает бровями. В любое другое время Юнги закатил бы глаза, может быть, даже рассмеялся бы, если бы был в особенно хорошем настроении. Но сейчас он просто вздыхает, шмыгает носом и смотрит в пол. Никогда прежде он не испытывал такого унижения. Зона комфорта Юнги заключается в том, чтобы оставаться в стороне, наблюдая, как жизнь проходит мимо него. Он не совсем уверен, что причиняет боль больше: то, что он повёл себя как дурак, выставив себя на всеобщее обозрение, или то, что его только что так жестоко отвергли. Он слышит приближающиеся шаги, и когда он поднимает глаза, то видит Сокджина, нависшего над ним со скрещенными на груди руками. — Мин Юнги. — М-мф, — Юнги не поднимает глаз. — Что, черт возьми, происходит? — Спрашивает Сокджин. — Сначала ты говоришь мне, что тебе нужно жениться, а теперь делаешь предложение незнакомым людям. Юнги снова вздыхает, слова «десять миллиардов» прыгают взад и вперед в его голове, как пинбол. — Я имею в виду, чего мне теперь ожидать? — Сокджин продолжает. — Следующее, что я узнаю, это то, что ты собираешься стать рэп-звездой или что ты готовишься стать монахом. Лысый и… Шум дверцы морозильной камеры прерывает монолог Сокджина, и оттуда высовывается голова Тэхена, выкрашенная в бирюзовый цвет, с широко раскрытыми любопытными глазами. — Что-нибудь случилось, пока я был внутри? Сокджин посылает ему многозначительный взгляд. — Ты многое упустил. Юнги только что сделал предложение незнакомому человеку. — Не может быть. — У молодого официанта отвисает челюсть. — Все всегда происходит, когда я дежурю в морозильной камере. — Я не знаю, это не очень по Юнги, — болтает Сокджин, обсуждая Юнги так, как будто его нет рядом, сидящего в той же комнате. Тэхен кивает. — Есть скрытый мотив. У его поступков всегда он есть. — Продолжай. Спроси его, почему. Моя ставка такова: он под кайфом. — Я не под кайфом и не пьян или о чем ты там, черт возьми, думаешь, — оправдывается Юнги, прежде чем начать краткое изложение всего, что произошло с сегодняшнего утра. Когда он заканчивает, Тэхен замолкает, а Сокджин разражается смехом. — Значит, тебе нужно найти жену. — Или мужа, — добавляет Юнги. — Или мужа. И это все только ради того, чтобы получить твои деньги от дедушки, которого ты никогда не видел? — Спрашивает Сокджин, прислоняясь к деревянным шкафчикам. — Либо ты везучий ублюдок, либо это какое-нибудь мошенничество. — Адвокат сам объяснил мне все это. Юнги не собирается позволять скептицизму своего менеджера испортить ему и без того испорченное настроение. — Это реальная вещь, хен. Это мой билет в рай. Сокджин изучает его мгновение, пытаясь оценить, насколько серьезно он относится к этому. — Ну что ж. Ты хочешь, чтобы я назначил свидание вслепую? Юнги сглатывает. Он, и знакомиться с новыми людьми? Пытаться флиртовать и заинтересовывать их браком? С таким же успехом он мог бы взобраться на пирамиды Гизы. Он чешет затылок. — В этом нет необходимости. Дело в том, что меня на самом деле не интересует вся эта хрень с влюбленностью. На это нет времени. Сокджин пожимает плечами и пробирается сквозь занавески, чтобы вернуться на главный этаж «Голубой розы». — Поступай как знаешь. После ухода своего менеджера Юнги прислоняется к своему шкафчику, мысли в беспорядке. Что теперь? — Тебе и не нужно этого делать. Он поднимает взгляд и видит Тэхена, расхаживающего взад-вперед перед ним, его глаза сверкают чем-то либо совершенно блестящим, либо совершенно нелепым. Юнги знает этот взгляд: фирменное Коварное Лицо. — Что ты имеешь в виду? — Ты просто женишься, хен, — небрежно говорит Тэхен. — Это же не значит, что ты должен любить, верно? Прищурившись, Юнги говорит: — Я не знаю, к чему ты клонишь, но это лицо наводит меня на плохие мысли. — Это лицо гения за работой, — упрекает Тэхен с притворной обидой. — Почувствуй разницу, хен. — Ты забыл, когда предложил, чтобы мы назвали наши коктейли в честь сексуальных терминов? — Юнги упрекает. — Эй! Пламенный оргазм — это культ! И клиенты их обожают! — Тэхен плачет, прежде чем перестроить свое лицо в умиротворяющей улыбке. — В любом случае. Поверь мне в этом. Потому что я думаю, что, возможно, знаю идеального человека для тебя. Юнги может распознать Плохую Идею за милю, и можно с уверенностью сказать, что эта идея уже вызывает у него зловещее чувство. — Кто? Тэхен улыбается, выглядя искренне довольным собой. — Друг.──────── • ✤ • ────────
Когда Чимин возвращается домой позже той ночью, он едва преодолевает первый лестничный пролет, ведущий в его [арендованный] жилой комплекс, когда замечает, что его вещи — его одежда, его простыни, его книги, его чемодан — свалены у главного входа, как кучка мусора. !!!!!!!!!!!! Издав негромкий крик, он бросается вперед и поднимает свое грязное белье, пытаясь собрать все до последней вещи в своих руках. Что, черт возьми, происходит? Чимин уже подумывает о том, чтобы ворваться в квартиру и постучать в парадную дверь хозяйки. — Пак Чимин! — раздается пронзительный крик. Чимин замирает. Похоже, искать нет необходимости. Выпрямив спину, он оборачивается, чтобы встретиться лицом к лицу с кем же еще, как не со своей хозяйкой квартиры — невысокой женщиной средних лет в светлой ночной рубашке, из-за которой она выглядит болезненно-зеленой. Но это еще не самое худшее. Чимин подавляет вздох ужаса, когда видит треугольную лысину на ее макушке, которой определенно не было, когда он видел ее в последний раз. — П-привет, миссис Квон. — Ты смеешь показывать свое лицо в моей квартире? — усмехается миссис Квон, поднимая вешалку в воздух, и Чимин чувствует себя так, словно ему снова двенадцать лет, он убегает от воплей своей матери, случайно разбившей ее любимую вазу для цветов. — А? После того, что ты сделал… — Миссис Квон! — Чимин визжит, отступая на дюйм назад. — Я… разве это не чудесная ночь? Идеально подходит для некоторых вещей … гм. Релакс? Йога? — Йога, какая к чертям собачьим йога! — визжит миссис Квон, ее глаза багровеют. — Расслабление — это последнее, о чем я сейчас думаю. Я потеряла так много волос, мерзкий негодяй, и все из-за тебя, а теперь я лысею еще больше из-за стресса! Чимин может только сверкнуть, как он надеется, полным раскаяния выражением лица, когда опускается на колени на гравий. — Мне так, так жаль. — Ты только сожалеешь, что тебя поймали, крыса, — вмешивается его хозяйка, лицо красное, ноздри раздуваются. Она указывает на свою наполовину остриженную голову. — И ты оплатишь за весь этот ущерб, понял да? Я пойду в суд и опорочу твое имя. Чимин ахает. — Но у меня нет… Я только что окончил университет! — Другими словами: сломался. — Ты думаешь, меня это волнует? Убирайся. И никогда не возвращайся, пока не возместишь мне ущерб и свою просроченную арендную плату. И вот так Чимин обнаруживает, что тащит свою задницу по улицам Сеула, таща за собой два чемодана, один пакет с остатками еды на вынос и тяжелый рюкзак на плечах, проклиная себя за свои ужасные обстоятельства, в которых он не может не винить себя, и все потому, что… — Что ты продал своей хозяйке? — Тэхен давится полным ртом бибимбапа, а Чимин протягивает своему лучшему другу чашку с холодной водой. Чимин цокает языком. — Кое-какие домашние средства для волос. Тэхен бросает на него многозначительный взгляд. — Самодельные. — Ладно, хорошо. Это было всего лишь немного… крема для депиляции. — Крем. Блять. Для депиляции — Там была совсем маленькая доза крема! И это даже не было очевидно! — Возмущенно кричит Чимин, надувая щеки. — К тому же, я придумал этот фиолетовый дизайн на бутылке! — Чимини, Чимчим, Чимбо, — говорит Тэхен, откладывая палочки для еды. — Дыши, парень. Расслабьте плечи. Это вредно для кровяного давления. Чимин испускает такой тяжелый вздох, о котором даже не подозревал, что сдерживался. — Я знаю, что ты настоящий предприниматель, но… ладно. Почему? Чимин ковыряет ложкой в тарелке с рисом. — Работа никогда не прекращается, Тэ. Ты же знаешь, я не могу позволить своей семье узнать, каково мне здесь на самом деле. — После всей той суеты, которую он поднял в Пусане, чтобы найти «лучшие актерские возможности» в Сеуле, он не может сейчас уйти. Пути назад нет. — Разве ты не говорил, что ждешь, когда группа «Big Apple Performing Group» свяжется с тобой с результатами прослушивания? Чимин ахает, широко раскрыв глаза, и бросается за телефоном. — Черт, это должно быть сегодня. Спасибо, что напомнил мне. Через несколько нажатий он находит уведомление по электронной почте от компании своей мечты. Сердце Чимина стучит в ушах, пока он прокручивает список имен, запланированных для обратного звонка, только для того, чтобы его грудь сдулась, когда он дойдет до конца веб-страницы и… — Моего имени здесь нет. Тэхен сочувственно вздыхает. — В следующий раз повезет больше. — Следующего раза не будет, — говорит Чимин с замиранием сердца, проглатывая комок, образовавшийся в горле. У Big Apple есть только ежегодные поступления. — По крайней мере, до следующего года. — Тогда у тебя есть год, чтобы продолжать совершенствоваться! Here’s to the fools who dream. [Выпьем за дураков, которые мечтают.] Это строчка, которую Чимин с любовью вспоминает из своего любимого недавнего мюзикла «Лала Лэнд», спетая героиней Эммы Стоун во время прослушивания на роль, о которой она мечтала на протяжении всего фильма. Чимин вспоминает себя, сидящего с сияющими глазами в кинотеатре, очарованного до мозга костей. Он помнит, как внезапно захотелось спеть мелодию, помнит, как трепетала его грудь, как будто эта песня зародилась в зерне его души, говоря себе, что он определенно добьется успеха, если будет работать, стараться достаточно усердно. Но иногда даже ваши 100% не могут быть достаточны. — Знаешь, Тэ…— Его слова затихают, и он теребит крышку бутылки соджу на столе. — Раньше я верил, что мечты сделаны из звездной пыли, и что мои, надеюсь, будут достаточно большими и яркими, чтобы кто-нибудь обратил на них внимание и сказал: «Эй, давай дадим этому парню шанс.» Чимин стискивает челюсть, чувствуя, как его желудок сжимается. Он пытался. Он пытался это сделать. Он устал. — Но потом я понял, что, может быть, грёзы — это полная фигня. Вещи, которые ты можешь только вообразить, пока спишь. — Предательская слеза вытекает из уголка его левого глаза. — Черт. Мне кажется, я слишком много выпил. Он наклоняется вперед и кладет лоб на стол. — Я просто еще один неудачник, который никогда не сможет вернуть свои студенческий кредит. А теперь на меня вот-вот подадут в суд из-за выпадения волос какой-то аджуммы, и мне негде остановиться. — Ты можешь остаться со мной, — тихо предлагает Тэхен. — Не-а.— Чимин рассеянно машет руками в воздухе. — Я буду слишком многим тебе обязан. Как будто я уже этого не делаю. Он невесело хихикает. — Я не высасываю кровь, как пиявки, из друзей Тишина повисает в воздухе между ними, как гобелен, пока Тэхен не заговаривает. — Чимин? — М-м-м? — Что, если я скажу тебе, что, возможно, есть способ, которым я мог бы помочь? — В голосе Тэхена слышится дрожь, которой раньше не было. — Не давай мне денег, Тэхен-а. — Нет. — Многозначительная пауза. — По крайней мере, это буду не я, давать их тебе. И ты можешь заработать их. С твоими актерскими способностями. — Ты так говоришь, как будто ты не мой коллега по театральной специальности. — Да, но… — Голос Тэхена замолкает, потому что они оба знают, что ему не нужно беспокоиться о прослушивании, когда он тот, кто прошел кастинг на улице, прогуливаясь по Хондэ несколько месяцев назад. — Я просто говорю. Тебе нужно что-то, за что ты получишь такое количество денег, но не сразу. И… Я думаю, что есть способ. Потирая нос, Чимин поднимает голову и устремляет затуманенный взгляд на своего лучшего друга, и именно так он понимает, что Тэхен не шутит. — Сколько за это платят? — Э-э-э. Находится в пределах десяти миллиардов вон. Я думаю, наполовину. Внутренности Чимина содрогаются. — Расскажи мне больше.──────── • ✤ • ────────
Юнги не может поверить, что он позволил втянуть себя в это. Это не первый раз, когда он попадает в одну из схем Ким Тэхена. У парня талант к изобретательным идеям, хотя Юнги может с уверенностью сказать, что вероятность того, что его идеи действительно сработают, составляет 2:10… ну все же осуществимо. Так что, хотя это не первый раз, когда он попадает в одну из схем детища Ким Тэхена, Юнги совершает огромный скачок веры в это. В двух кварталах от квартиры Юнги есть кофейня под названием «Bean There Done That», и именно там Юнги сейчас сидит у стеклянных окон и изо всех сил старается не заламывать руки от нервозности. Сегодня он был одет в красивую, накрахмаленную серую рубашку в паре с темными джинсами, вместо того чтобы выбрать одну из своих обычных толстовок и рваных джеггинсов. Почему-то это похоже на свидание вслепую, хотя рациональный мозг знает, что это совсем не так. Пак Чимин. Так зовут парня, которого Тэхен рекомендует в качестве кандидата на вступление в брак. Как будто брак — это просто соревнование, в котором ты должен победить, а не пожизненное обязательство. Имя звучит почти так же, как имя одного молодого человека с вчерашней перепалки, но Юнги отмахивается. Да быть не может. Насколько он знает, только в окрестностях Мендона может находиться сотня Пак Чиминов. Мин Юнги не думает, что он ну настолько неудачлив. Он смотрит на свои часы. 14:03. Где он сейчас? Юнги ненавидит думать, что является анальным сторонником пунктуальности на грани агрессии, но на самом деле это одна из черт, которые Сокджин правильно распознал в нем с самого начала. Время — золото, как только оно ушло, его уже не вернешь. Он вздыхает сквозь стиснутые зубы. Опоздание, медлительность — самое презренное для него из всех черт характера. Никогда не знаешь, можешь ли ты положиться на людей. Беспокойно постукивая ногой, Юнги берет случайный журнал с глянцевой обложкой с кофейного столика справа от своего подлокотника. Проходит еще 7 минут и 43 секунды, пока Юнги небрежно листает дерьмовый журнал, когда ветерок над ним колеблется, и боковым зрением по обе стороны журнала он чувствует, что кто-то садится. — Привет, добрый день, — приветствует шелковый голос. У Юнги кровь стынет в жилах. Этот голос слишком знаком. Медленно, очень медленно Юнги выглядывает из-за обложки журнала, чтобы посмотреть, кто этот новоприбывший, и то, что он видит, заставляет его нервные окончания напрячься. — Ты уже пообедал? Я — нет, и я умираю с… ох. Из всех гребаных мужчин в мире. Те же золотистые волосы, то же стройное телосложение, те же карамельные глаза, мерцающие, отражающие солнечный свет, льющийся в кафе. Это он — тот Чимин. Юнги кладет журнал на стол, ожидая, что его обольют презрением и самонадеянным высокомерием, но каким-то чудом или поворотом личности на 180 градусов, шок в глазах Чимина быстро сменяется нерешительностью и даже смущением. Что? Юнги ерзает на своем стуле. — Это ты. — К несчастью. — Чимин кивает один раз, но твердо. — В любом случае! Послушай, давай перейдем ближе к делу. Я, эм, передумал — К какому делу? — К замужеству. Я говорю — да. — Чимин не теряет времени даром, и, к удивлению Юнги, он обнаруживает то же тихое отчаяние, которое, он уверен, должно было быть в его глазах прошлой ночью. — Я сделаю это. Юнгк вздрагивает, пораженный. — Это так? — спрашивает он тихо и осторожно. — Как так получилось, что ты передумал? — Я слышал, что была…— Чимин прикусывает верхнюю губу — компенсация за это. Деньги — как они водят людей по кругу. Только тогда Юнги понимает, для чего именно здесь Чимин. Тэхен, должно быть, рассказал ему о затруднительном положении Юнги. Это почти смешно, как они оба стремятся к одному и тому же и прибегают к решительным мерам для этого. Юнги выгибает бровь. — Ты уверен? Чимин теребит нижнюю губу, а над головой Юнги слышит песню Эда Ширана, доносящуюся из динамиков:Cos you need me, man, I don't need you А все потому, что вам нужен я, да, но вы не нужны мне. You need me, man, I don't need you Я вам нужен, да, а вот вы мне – нет. You need me, man, I don't need you at all Я вам нужен, да, а вот вы мне – нет совсем. You need me, man, I don't need you Я вам нужен, да, а вот вы мне – нет.
— Да. Чувствуя себя смелым, немного диким, Юнги спрашивает: — Ну, а что, если я скажу тебе, что мое предложение больше не действительно? — Нет, пожалуйста… — Глаза Чимина закрываются, как будто он что-то скрывает, затем он говорит. — Пожалуйста. Я сожалею обо всем, что наговорил вчера вечером, но… Он прерывисто выдыхает, тихая беспомощность напрягает его глаза, прежде чем он превращает свое лицо во впечатляюще спокойную маску. — Да ладно тебе. Давай поможем друг другу. Мы назовем себя новыми романтиками: партнерами по преступлению, миллениалами 21-го века, зарабатывающими деньги на браке. Как в кино, но только реальной жизни. Итак. Юнги ухмыляется, чувствуя, что теперь он одержал верх, вспомнив, как Чимин обращался с ним, как с жвачкой, прилипшей к подошве его ботинка прошлой ночью. — Ну и что? Чимин закатывает глаза и вздыхает. — Ты хочешь выйти замуж или нет? Как все изменилось. Если они пойдут на это, Юнги либо очень-очень разбогатеет, либо очень-очень облажается. В любом случае, есть только один путь наверх. Он пожимает плечами, давая понять, что это не его личный выбор, но ладно. — Сделаем это.