Королева - девственница

       Ребекка Уокер лучше всех знала цену власти. Её отец был высокопоставленным адским чиновником, а мать, в свое время, была самой желанной невестой в Аду. Брак её родителей, конечно же, был не по любви, а по обоюдной договорённости семей. Поскольку родители вообще не сошлись характерами, Бекки ещё в детстве познакомилась с вечными сорами и изменами. И если мать ещё пыталась сохранить психику ребёнка, встречаясь со своим возлюбленным, который был намного ниже её по статусу, в дали от глаз девочки, то отец срал на это с высокой колокольни и в открытую приводил с собой суккубов и демонесс прямо в соседнюю от дочери комнату и развлекался по полной, не заботясь о звуках и толщине стен.       Но даже такое «счастье» продолжалось недолго. Когда Ребекке было от силы тринадцать, по земным меркам, оказалось, что непутёвый отец предал Ад, передавая ангелам информацию об адских армиях. От казни всю семью спасло лишь то, что передаваемая информация не имела какой-то особой важности.       Ребекка часто тогда думала, что лучше бы их всех обезглавили, ведь после того, как их семью публично лишили титула, бессмертие в Аду стало действительно невыносимым. Каждый демон, даже самого низшего ранга, считал своим долгом презрительно хмыкнуть, глядя на них. Глава «семейства» пил круглые сутки напролет, считая любую доступную в их положении работу унизительной. Первое время любовник матери помогал деньгами и едой, но после его смерти всё стало совсем тяжко. Бекки поняла, что мама, когда-то прекрасная и утонченная аристократка, которой она восхищалась, превратилась в уставшую и отчаянную женщину с разбитым сердцем, неспособную решать сложные вопросы. Её мать сломалась. Но даже не смотря на это, она считала своим долгом передать дочери знания, которые переходили в её семье от поколения к поколению на протяжении многих веков. Каждая женщина в их роду писала «сборник правил», по которому жили их приемницы. Эти правила вбивались в головы молодых демонесс против воли, они заучивались наизусть, цитировались за ужинами и повторялись перед важными событиями. Некоторые из них забывались из-за их неактуальности, некоторые наоборот становились негласными законами.        Но, видимо, даже они не смогли взрастить в матери Ребекки тот самый стержень, необходимый для преодоления возникающих препятствий. Иначе, она бы смогла стойко вынести тот позор, как это сделала семнадцатилетняя, по земным меркам, Бекки, и дочь не нашла бы однажды её, болтающейся на верёвке, в одной из заброшенных комнат старого замка.        После потери последнего, что у неё осталось, Ребекка послала некудышного отца на все четыре стороны, собрала последние более менее стоящие вещи, которые не были отданы за еду или пропиты папашей, и взяв фамилию Уокер отправилась строить свое будущее самостоятельно.       Позже она узнала, что отец, пропив все реликвии, а затем и «семейное гнёздышко», так и откинулся где-то под мостом с бутылкой в руке.        Однажды она нечаянно наткнулась на маминого брата и тот, пораженный сходством Ребекки со своей сестрой и упорством молодой демонессы, решил, во что бы то не стало, ей помочь. Разумеется негласно, дабы не заморать собственное имя. Спустя каких-то два столетия, Бекки вернулась в аристократическое общество, в котором жила с детства. Очищеная и выбеленная по максимуму репутация сыграла свою роль и Ребекка ухватила таки жирный кусочек, выйдя замуж за правую руку Сатаны и добавив в мамин «Свод правил» ещё шестьсот с фигом страниц.        Друзья Адмирона, все без исключения, приходили в ужас, когда тот сообщал им о том, что «спутался» с Ребеккой Уокер. Никто не мог поверить, что из дочери предателя и суицидницы могло выйти что-то путное. Но все их сомнения развевались пеплом по ветру, стоило им встретить Бекки где-нибудь на балу или званом ужине. Она была всегда грациозна и утонченна. Вела себя сдержанно и приветливо, а на едкие комментарии либо не реагировала вовсе, либо отвечала на них в самых лучших традициях дьявольской аристократии.        За сим, когда Винчесто сделал своей женщине предложение, никто уже не сомневался в правильности этого решения, а смотрины Сэмми, первенца обоих супругов, посетила вся адская знать, дабы подтвердить свой вес в обществе. А вот младшую Викторию Ребекка наотрез отказывалась представлять кому-либо. Рождение дочери казалось ей чем-то сокровенным и чужие глаза или сплетни были недостойны это лицезреть. С первого вздоха, с первого крика Вики стала для матери смыслом существования.        Скинув воспитание старшего сына на мужа, Ребекка усиленно взялась за младшую дочь. Её «наследница» должна прыгнуть выше, её хватка должна быть ещё сильнее, а клыки и когти острее.        Ребекка, как клещ вцепилась в воспитание младшего ребёнка. С самого рождения девочка была заключена в строгие рамки: определённый стиль одежды, розговоров, поведения, отдельное меню и распорядок дня. И если с начала всё было не так строго и у Вики был шанс на нормальное детство, то в двенадцать лет она непроизвольно совершила фатальную ошибку, из-за которой у Уокер старшей окончательно и бесповоротно сорвало крышу.       Когда Асмодей младший «нечаянно» облил Вики гранатовым соком на первом в её жизни, и оттого смертельно очень важном балу, у Ребекки замерло сердце в ожидании действий ещё не идеальной дочери. Но юная демонесса даже не дрогнув от неожиданности коротко бросила «Бывает» на «извинения» и, смерив обидчика взглядом полным вселенской надменности, медленно и спокойно ушла передаваться в платье «Это самое красивое, поэтому его надену позже: Асми точно что-то вытворит».        Уокер старшая не была удивлена поведением дочери, но тот взгляд, который был адресован противному мальчишке, тот самый взгляд не давал ей покоя несколько недель. Так смотреть может только Королева. И Виктория обязана ей стать. Хотя нет. Не обязана, а станет. Как удачно, что у Сатаны есть сын на два столетия старше Вики.

***

      Сэт закончил просматривать досье на потенциальных невест своего сына. Плеснув в бокал виски и откинувшись в удобном кресле, он устало потёр переносицу.       «Ну и какого ангела это оказалось так сложно?» Он рассчитывал быстро устроить какой-нибудь конкурс и заставить Люцифера выбрать себе невесту. Но он никак не ожидал, что желающих будет так много. Причем большинство из них, похоже, надеялись на волю Шепфа, так как ни статус, ни даже внешние данные, что уж там говорить об умственных, не соответствовали требованиям даже на роль гувернантки Адского дворца.       В кабинет тихо постучали и после короткого «Войдите» в дверном проёме показался Винчесто. — Винч, заходи садись. Пить будешь? — Не пью на рабочем месте, — вяло проговорил адмирон садясь напротив старого друга в кресло возле камина. — Рабочий день закончен, поэтому не выебывайся и пей! На тебе лица нет, — Сатана протянул адмирону земное пойло и приказал, — Рассказывай. Винчесто обречённо вздохнул и сделал глоток. — А что рассказывать? Бекки окончательно свихнулась. Даже за ужином талдычит свои правила. У меня уже мозг кипит. Как Вики это выдерживает? — с каждым словом адмирон становился всё более нервным. — Я вообще не знал, что у тебя есть дочь, — произнёс правитель с некой обидой в голосе, но главный советник даже не заметил этого. — Я уже тоже не уверен, что она у меня есть. Я даже не удивлюсь, если приду домой, а башка Вики размазана по стенам. Расстроюсь безумно, но не удивлюсь, — сказал адмирон запуская петерню в волосы. — Кстати, — прервал правитель затянувшееся молчание, — Почему на всех девушек нашёлся какойникаой пранкомат, а твоя ни разу нигде не засветилась? — А где ей светиться? Она не вылезая дома сидит. — Затворница? — Скорее пленница, — обречённо выдохнул Винчесто и допил свой виски. Спустя пару минут раздумий он неуверенно добавил, — Я боюсь, Сэт. Она становится копией Ребекки, — правитель внимательно смотрел в глаза давнего друга, — Она уничтожит всех на своем пути. Она очаровательна и жестока. И пусть это прозвучит высокомерно, но, чёртовы ангелы, тебе не найти никого лучше.       Как бы Сэт не доверял своей правой руке, он всегда относился ко всему с львиной долей скептицизма. Плевать, что говорят другие, пока он сам не убедится в чем-то, не в жизнь не поверит.       Он откинулся на спинку кресла и, смотря на огонь в камине, медленно и тихо проговорил: — Посмотрим, Винч. Посмотрим.