День, когда он подумал, что я гей...

Погода казалась холодной и ветреной, но я не спешил домой. На часах только три ночи, и я не нашел ничего лучше, кроме как зайти в круглосуточный магазин и купить коньяка. Я знал, что потом будет очень плохо, но разве в данной ситуации меня может что-нибудь остановить? На душе тоскливо и гадко. Хотелось просто утолить эту боль. Взять и вырвать ее из себя. Даже пусть с сердцем, которое так предательски ныло. Зайдя в первый попавшийся парк, я сел на скамейку и прямо из горла глотнул обжигающую жидкость. После этого последовали грубый кашель и головокружение. Сжав ладони в кулаки, я просто закрыл глаза, в который раз ругая себя за доверчивость к другим людям. Пожалуй, я всегда был ненормальным. Старался видеть только позитивное и вел себя как дурак, пребывающий в своем сказочном мире. В то время, как все остальные старались мыслить реалистично, я просто наслаждался жизнью. Вот к чему это все привело. Всю бутылку я выпить не смог, потому что вскоре мне стало очень плохо. Паршиво морально и физически. Мысли путались, голова стала невыносимо тяжелой, а тело казалось невыносимо грязным. Впиваюсь собственными ногтями в плечо и чувствую еле уловимую боль. Все еще могу что-то чувствовать. Опускаю голову и смотрю на землю. Вокруг разбросанные окурки и какие-то обертки. Несколько раз мимо меня проходили люди, но, не обращая на меня никакого внимания, они просто дальше шли по своим делам, весело смеясь. И как можно смеяться? Пытаюсь улыбнуться, но выходит плохо –губы лишь расползаются в смешном подобии улыбки. Меня использовали и унизили. Вновь слышу шаги, но не обращаю внимания. Скорее всего, для этих людей я тоже пустое место. Но, вопреки всем моим ожиданиям, эти люди остановились около меня. Поднимаю глаза и вижу двух парней. Немного старше меня, оба пьяные и, судя по внешнему виду, только что с гулянки или из ночного клуба. Смотрю на них и просто молчу. Не особо интересно, почему они подошли и что им нужно. Пусть оставят меня в покое. — Слышишь, есть сигареты? — спрашивает один из парней, а я только хмыкаю, понимая в чем дело. — Не курю, — говорю без эмоций, после чего вновь опускаю голову. — Да чего ты жлобишься? — вновь задает вопрос этот парень, уже более грубо. Поднимаю голову и кидаю на него недовольный взгляд. Ну чего именно сейчас ко мне решило прицепиться местное быдло? Жизнь решила подарить мне шикарную черную полосу и теперь вовсю радовала неприятными подарками? Я по-прежнему зол. Внутри пусто и тоскливо, но от того, что мое спокойствие нарушили, с жаром разгорается огонь гнева. Действительно паршиво. Уже все надоело. Хочу остаться один и раствориться в воздухе. Больше нет сил сдерживаться. Сжимаю до боли ладони в кулаки и просто посылаю этих парней куда подальше, при этом не забывая сказать все, что о них думаю. Мои слова негромкие, но в ночной тишине отлично слышны. Я жду словесной перепалки, но, наверное, я недооценивал местное быдло. Первый удар приходит мне в живот. Я не ожидал этого, поэтому не успел защититься. Приложили меня неслабо, поэтому я успешно упал со скамейки, согнувшись пополам. Жутко больно. Вновь кашель. — И что ты там сказал? — злобный шепот над ухом. Этот парень схватил меня за волосы и потянул за них, заглядывая мне в лицо. Еще один удар. Теперь в голову. Бьюсь затылком о цемент и чувствую, как перед глазами все темнеет. К горлу подкатывает тошнота, и тупая боль пронзает голову. Теперь мне еще хуже. Кажется, вот-вот потеряю сознание, но внутри становится легче. Эти болезненные ощущения возвращают меня к жизни. Будто ими я расплачиваюсь за собственную глупость. Да, я их заслужил. От этих мыслей становится немного легче. Несмотря на боль, я замечаю, что начинаю улыбаться. Теперь это не жалкое подобие усмешки. Теперь она искренняя и веселая. Только эмоции, которые вызвали ее, совсем другие. Впервые в жизни мне хочется смеяться из-за того, что на душе так паршиво. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но, резко сбросив со своих волос руку незнакомца, я поднимаюсь на ноги. Они кажутся ватными, и стоять тяжело, но я понимаю, как прекрасно стоять напротив напавшего на меня парня, в котором в данный момент я олицетворял врага всей своей жизни. Не лежать около его ног как самое последнее ничтожество, а стоять прямо и смотреть ему в глаза. Мы на равных. У меня еще осталась гордость, и она дает мне сил. Времени на раздумья практически нет. Оба парня движутся ко мне. В голове по-прежнему пусто, и их движения я вижу только мельком. Кажется, успеваю уклониться и даже, когда замахиваюсь для удара, мой кулак достигает цели. Костяшки болят, но от этого улыбка становится только шире. Как же это забавно. Слышу громкий, практически истерический смех. Со временем понимаю, что смеюсь именно я. Повалив парня на пол, бью по лицу. Половина ударов не достигает цели, и я только сильнее разбиваю костяшки об асфальт. Руки болят, все тело ломит, и по-прежнему состояние ужасное. Второй парень хватает меня за футболку и буквально откидывает в сторону. Приземление легким назвать нельзя. Рука, которой я хотел смягчить падение, теперь кровоточила, а один из пальцев был неестественно выгнут. Алкоголь уменьшает все мои ощущения, но боль в боку кажется невыносимой. Вскакиваю и кладу руку на ушибленный бок. Футболка порвана, и кровь идет ручьем. Что случилось? Я на что-то наткнулся, когда падал? Пытаюсь приподняться с помощью единственной целой руки, но уже в следующий момент меня бьют в лицо. Вновь бьюсь затылком об асфальт. Теперь уже не могу встать. Улыбка медленно исчезает с моего лица, оставляя всю ту горечь, которая бушевала у меня внутри. Теряю сознание. Резко прекращаются мои мучения, но почему мне все равно паршиво на душе и просто хочется исчезнуть? *** Пробуждение оказалось не менее болезненным. Каждая клетка моего тела ныла, и сил вообще не было, даже чтобы пошевелить пальцем. На правой руке гипс, и, кажется, торс перевязан. Оглянувшись по сторонам, понимаю, что нахожусь в больничной палате. Я тут один, но есть еще три пустые кровати. Пахнет лекарствами. Ненавижу этот запах, он всегда угнетал меня. Сама палата тесная и порядком потрепанная. Тут давно не было ремонта, и даже потрескавшаяся плитка на стенах приобрела угнетающий желтовато-грязный цвет. Пытаюсь вспомнить, что именно произошло. Память подводит меня, но, словно собирая мозаику, я собираю обрывки воспоминаний. Я напился и подрался с какими-то незнакомыми парнями в парке. Наверное, именно поэтому я сейчас лежу в больнице. Сколько времени прошло? Не могу понять: за окном светло, но точное время никак не приходит мне в голову. Может, еще утро или день близится к вечеру? Вообще плохо соображаю. Голова по-прежнему болит. Я тогда неслабо ударился ею об асфальт. Судя по тому, что голова у меня тоже была перебинтованной, все это не прошло без проблем. Когда дверь открылась, я попытался привстать на локтях, дабы увидеть того, кто пришел ко мне, но тут же рухнул назад, постанывая от боли и головокружения. — Максим, ты очнулся? — дрожащий и взволнованный голос. Перед моим лицом возникает лицо моей сестры. Я жутко рад ее видеть, несмотря на то, что мы всегда были не в ладах. Замечаю, как сильно побледнело ее лицо, а глаза покраснели. Оля всегда была аккуратной и следила за своей внешностью, но сейчас ее одежда привлекла мое внимание своей мятостью, а волосы – растрепанностью. — Черт, я так волновалась, — ее голос еще больше подрагивает, а я понимаю, что просто не могу видеть свою сестру такой уставшей. Где ее жизнерадостность? Пусть лучше Олька, как всегда, пошутит надо мной и назовет идиотом. Но, пожалуйста, не нужно смотреть на меня с таким сожалением и переживанием. От этого мне становится только хуже. — Оль, ты чего? — спрашиваю, пытаясь улыбнуться. — Со мной все в порядке. Не нужно переживать. Услышав мои слова, девушка горько улыбается в ответ и отворачивается, словно боясь смотреть мне в глаза. Вижу, что она хочет сказать мне что-то, но боится. — Оль, что произошло? Я помню, что подрался в парке и потерял сознание, —спрашиваю, чтобы хоть немного разговорить ее и показать, что со мной теперь все в порядке. Я тут и я жив. Разве нужно что-то большее? — Тебя нашли прохожие. На тот момент ты потерял много крови, но все чудом обошлось, - прошептала девушка бледными и пересохшими губами. — На рану, которая у тебя на левом боку, наложили швы. На правой руке трещина и сломан указательный палец. Черт, Максим, я так переживала! — Ничего страшного, на мне всегда все быстро заживало, — пытаюсь заверить ее, но в ответ получаю все ту же грустную улыбку. — А где родители? Они сильно злились? — Мама с папой не злились. Они очень сильно переживали. Ты был без сознания четыре дня, — сказала Оля, садясь на стул рядом с моей кроватью. — Четыре дня? — удивленно переспрашиваю. Каждое слово давалось мне с трудом, но я старался говорить как можно ровнее и не показывать своего состояния. — Да, к нам приходили твои одноклассники после того, как узнали, что ты попал в больницу. Особенно часто приходил Руслан и темноволосый парень по имени Денис. Они хотели увидеться с тобой, но ты был без сознания. После упоминания Дениса, внутри меня что-то с болью кольнуло. Горечь вновь заполнила меня, и это отразилось на лице. Попытавшись успокоиться, чтобы сестра не видела моего замешательства, я принял более-менее спокойное выражение лица. — Этот Денис что-то говорил? — голос звучит спокойно, но внутри все колотится и кипит. Я еще не забыл. Я все помню и ненавижу этого ублюдка. — Нет, он каждый день приходил в больницу и спрашивал, как ты себя чувствуешь, — покачала головой Оля. — Те цветы от него. Он каждый день приносил новые и отдавал медсестрам, прося, чтобы они поставили их в вазу около тебя. Повернув голову в сторону, куда она мне указала, я заметил несколько небольших разнообразных букетов. Конечно, вазы тут не было, поэтому цветы стояли в банке. — Оль, ты можешь выкинуть эти цветы? — спрашиваю, отворачиваясь от букетов. — Почему? — сестра заметно удивилась. — Я не девушка и мне не нравятся цветы, — качаю головой. — И еще, если не сложно, ты можешь сделать так, чтобы ко мне никого не пускали? Даже Руслана. Или этого Дениса. Не хочу, чтобы меня таким видели. Оля немного нахмурилась, но не стала ничего говорить. Дальше мы болтали о разной ерунде. Пожалуй, я давно так не разговаривал со своей сестрой. Обычно у нас были ссоры или взаимные подколы. Но сейчас я ощущал, насколько близкий она для меня человек и сколько бессонных ночей провела Олька, волнуясь за меня. Через полчаса к нам зашла медсестра и удивилась, почему Оля сразу не сообщила ей о моем пробуждении. Оле пришлось уйти, и вместо нее теперь около меня сидел врач. Он задавал разнообразные вопросы по поводу моего самочувствия и сказал, чтобы я двигался как можно меньше. Хотелось принять душ и побриться, но в данный момент мне это не светило. Все же я был на волоске от смерти, и теперь долгое время не смогу вести обычный образ жизни. Мне дали лекарств и поставили капельницу. От этого всего жутко захотелось спать, но ко мне в палату зашел еще один мужчина. Одет он был в деловой костюм и, судя по серьезному выражению лица, приятного разговора не намечалось. Во всяком случае, я теперь понял, почему Оля вела себя так странно. Лучшая защита – это нападение. Те парни, с которыми я подрался, поступили именно по этому принципу. Видя, в каком я состоянии, они не стали ждать, пока их найдет милиция и обвинит в избиении. Они первые сообщили о нападении. Оказалось, что за ними стояли весьма влиятельные люди, и им не сложно было представить ситуацию так, будто я в нетрезвом состоянии напал на них. А мое состояние – это только самозащита. У меня в крови было найдено немалое количество алкоголя, а это только подлило масла в огонь. В общем, мне сулили очень большие проблемы. Выслушав все это, я даже не знал, что сказать. Все слова просто вылетели из головы. Слишком внезапно. Чересчур шокирующе и ужасающе. Когда я все же пришел в себя и подавил нотки паники, то рассказал мужчине, как на самом деле все происходило. На мои слова он только пожал плечами. Он сомневался, что я во всем виноват, но мою правоту теперь доказать было очень тяжело. Было только два выхода. Нанять хорошего адвоката и пытаться оправдать меня. Или же принять вину и попытаться замять дело. Если я приму вину, те парни окажутся в безопасности и к ним не будет никаких проблем, так как в деле они выйдут как жертвы. Если я приму вину, они согласятся забрать свое заявление, но моим родителям придется оплатить им лечение и штраф за моральный ущерб. В обоих случаях потратится немало денег и нервов, а я и так не знаю, сколько стоит мое пребывание в больнице. Конечно, второй вариант менее проблематичный и не такой затратный, ведь не будет долгих судов и дорогих адвокатов. Но этот мужчина также сказал, что если я выберу второй вариант, то мне придется уехать лечиться на несколько месяцев в другой город. Там расположен какой-то санаторий. Это сделано для того, чтобы все затихло и мне не взбрело в голову вновь доказывать свою невиновность. То есть я беру вину на себя и уезжаю на пару месяцев, дабы все успокоилось и критический момент исчез. Мои родители знали обо всем этом, но ничего не отвечали, ведь главным приоритетом ставили мое здоровье. Зная все это, незнакомец, который, оказывается, работает в милиции, попросил оповестить его, когда я проснусь. Вот сейчас он и пришел ко мне, чтобы я сам смог выбрать и подтолкнуть родителей к правильному решению, которые вовсю хотели отстаивать мою невиновность. Даже ему это было невыгодно. Когда он ушел, я закрыл глаза, опустив голову на подушку. И как все так резко изменилось? Еще недавно я сидел на уроках и лениво посматривал на доску, изредка посмеиваясь с Русланом над учителями. А теперь я в такой жопе, что даже тяжело объяснить. Денис меня использовал, как самую последнюю шлюху. Меня избили до полусмерти. Я доставил уйму неприятностей своим близким. И теперь меня обвиняют в нападении и избиении. Мир просто прожевал меня и выплюнул, а я даже не смею возразить. Когда я в последний раз плакал? Наверное, когда еще был ребенком. Я считал унизительным плакать, поэтому никогда не позволял себе подобной слабости. Тогда почему сейчас я не могу сдержать слез? Тихо всхлипываю и накрываю глаза ладонью. — Извините… — еле слышно шепчу в тишину. Как же сильно мне хотелось извиниться перед родителями и сестрой. Я подвел их. Тоскливо от того, что принес им столько горя. Я не тот сын и брат, которого они заслуживают. Долго не могу успокоиться. Тревожные мысли преследуют меня и вгоняют в еще худшее состояние. Хочу вернуть все на неделю назад и исправить. Вот только от собственных ошибок не убежишь. Лекарства, переживания и все еще слабое состояние дают о себе знать, и я засыпаю. Наверное, спал я недолго. Разбудило меня легкое и теплое прикосновение к щеке. — Мама, — шепчу, чувствуя, как в груди потеплело только от одного вида женщины. Она, как и Оля, выглядит жутко уставшей, кажется, даже седины в волосах прибавилось, но, несмотря ни на что, на ее лице видна улыбка. — Извини, я тебя разбудила, — ласково сказала она, глядя на меня таким теплым и родным взглядом. — Ничего, я и так долго спал, — бормочу, смотря в ее глаза и чувствуя, как в моих собственных вновь начинают появляться слезы, но я сдерживаю себя. Ну почему все смотрят на меня с такой встревоженностью и болью? Я не заслужил того, чтобы на меня так смотрели. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама, убирая с моего лица пряди волос. — Отлично, только пить хочу, — говорю, чувствуя, как пересохли губы. Еще хотелось в туалет и хоть немного изменить свою позу, ведь тело затекло, но это могло подождать. — Я сейчас налью тебе воды, — сказав это, женщина встала со стула и подошла к небольшому ветхому столику, где стояли бутылка с водой, фрукты и мои лекарства. —Кстати, скоро приедет папа, он сказал, что сразу после работы направится сюда. Мама протянула мне стакан. Рука все еще тряслась, но взять его я смог. — Мам, приходил Арсений Михайлович, — с трудом вспоминаю имя мужчины и замечаю, как меняется мамино выражение лица после моих слов. — Что он тебе сказал? — настороженно интересуется женщина. — Все, — киваю головой. — Он мне все рассказал, поэтому я прекрасно понимаю, что произошло. Я не буду оправдываться. Это тут лишнее. Я просто хочу извиниться и сказать, что хочу взять вину на себя. Думаю, это будет правильно. — Максим, но я же знаю, что ты не виновен. И если ты возьмешь вину на себя, это еще аукнется тебе в будущем. Это же не все так просто, — возражает мама, беря мою холодную руку в свою. Ее тепло только придает мне уверенности. — Я все прекрасно понимаю. Уже не маленький, — горько улыбаюсь. — Но именно поэтому хочу так поступить. Из-за моей глупости все это случилось. Позволь мне самому разобраться со своими проблемами. Мама некоторое время молчит. Стараюсь не смотреть на нее, ведь просто не могу позволить себе такой роскоши. Больно видеть страдания своих близких, когда я сам им их принес. — Давай об этом поговорим позже, — наконец говорит мама. — Сейчас тебе нужно хоть немного подлечиться. Киваю на ее слова, но сам прекрасно понимаю, что своего мнения уже не изменю. Мне пора уходить из мира, который я создал для себя. Взять ответственность за свою глупость. Теперь я целиком и полностью готов окунуться в реальность и почувствовать всю ее горечь.