Круто ты попал!

Чжао Юэту вернулась чуть позже пяти вечера. Лань Ванцзи к тому моменту уже успокоился, но возвращаться в дом не спешил, потому что Вэй Ин наверняка бы снова начал его донимать. Он сидел на плетёном стуле, и его пальцы уже начали немного деревенеть от долгого пребывания на холодном ветру, так что страницы переворачивались с трудом, но Лань Ванцзи был привычен холод, да и здесь ему было спокойнее. Кроме того, он должен был себя как-то наказать за всю произнесённую за сутки ложь: переписывать правила и трактаты здесь пока что было не на чем, старших учеников с ферулами тут также не было, и холод оставался одним из немногих вариантов. Он даже намеренно подавил силу золотого ядра, чтобы то не мешало чувствовать холод в полной мере, словно он простой человек без духовных способностей.  − Ты чего тут сидишь? – удивилась Чжао Юэту. – Вы что, опять поругались?  − Нет, − Лань Ванцзи заложил книгу на странице, где Вэй Усянь в теле бумажного человечка улепётывал из покоев Верховного заклинателя. – Просто ищу покоя.  − Понимаю, − фыркнула Юэту. Лань Ванцзи немного напрягся: говорить о других за их спинами запрещалось, но, к счастью, девушка не стала развивать тему. – Пойдём в дом. Надо найти вам старые ветровки брата или отца, они должны быть в кладовой, а потом я хочу выгулять кошку.  − Разве кошки не гуляют сами по себе? – поинтересовался Лань Ванцзи.  − Это город, − объяснила Юэту. – Она может попасть под машину или в руки к живодёрам, или к каким-нибудь придуркам из тех, кто чтит старые кулинарные традиции и жрёт всё, что бегает, летает и плавает. Может быть, когда-то кошки и считались всего лишь животными, инструментом для ловли мышей, но сейчас для многих они как члены семьи. Лань Ванцзи кивнул: он примерно так же относился к подаренным ему кроликам, и представлять, что кто-то может их убить или пустить на мясо, как предлагал Вэй Ин, ему не нравилось. Юэту тем временем открыла дверь, и к ней тут же выскочил Вэй Усянь:  − Да-цзе, ты не видела по дороге сюда Лань Чжаня? – взволнованно спросил он. Увидев за спиной девушки Лань Ванцзи, он облегчённо выдохнул. – Ох, ты вернулся!  − Откуда я должен был вернуться? – поднял бровь Лань Ванцзи, заходя и закрывая за собой дверь.  − А откуда я знаю, куда ты уходил? – растерянно протянул Вэй Усянь.  − Я никуда не уходил. Я читал во дворе, − ответил Лань Ванцзи.  − Да? А… ха-ха… − Вэй Усянь немного неловко рассмеялся. – Я подумал, ты так сильно обиделся, что убежал от меня куда подальше… Хотел даже пойти искать, но потом подумал, что, наверное, не стоит оставлять чужой дом без присмотра, у меня ведь нет ключей.  − Я бы не стал никуда уходить в таком странном, незнакомом и опасном месте, где даже оружие нельзя носить, − сказал Лань Ванцзи.  – Значит, вы всё-таки поругались, – резюмировала Юэту и посмотрела на Вэй Усяня. – И даже подрались! Вэй Усянь потёр подбородок рядом со ссадиной:  – Вовсе нет. Мы просто тренировались врукопашную, и я ударился. Честное слово! А потом мы всего лишь читали и разговаривали.  – Ты опять говорил возмутительные вещи и вывел второго молодого господина Ланя из себя? – строго уточнила Юэту.  – Я не виноват, что он такой ранимый, – фыркнул Вэй Усянь.  – Уж скорее ты такой бессовестный, – хмыкнула девушка. Вэй Усянь сделал вид, что задумался, а потом признал:  – Ну, не без этого, конечно.  – Пойдёмте лучше кошку выгуливать, – закатила глаза Юэту. – Юэмао, иди сюда… А потом поужинаем.  – Юэту, могу я попросить тебя научить меня пользоваться плитой? – попросил Лань Ванцзи, пока девушка надевала на кошку ремешки с поводком.  – Нас, – тут же поправил Вэй Усянь.  – О, нет, ты к моей плите даже не подходи! – воскликнула Юэту. – Я помню, что написано в книге, и более чем уверена, это недалеко от истины.  – Но я же хочу научиться! – возмутился Вэй Усянь. – И потом, в книге ведь не написано, что каждый мой поход на кухню заканчивался катастрофой! Подумаешь, один раз прожёг кастрюлю, так это было в детстве… В городе И тот Вэй Усянь ничего не сжёг!  – Кроме вкусовых рецепторов бедных юных адептов, – ухмыльнулась Юэту.  – Я буду внимателен и обещаю класть много специй только в свою тарелку. А Лань Чжань будет за мной присматривать, чтобы я ничего не сжёг, правда, Лань Чжань? – Вэй Усянь с надеждой посмотрел на него, Лань Ванцзи ответил ему холодным взглядом, и Вэй Усянь почему-то сник, хотя нельзя было понять, искренне он расстраивается или опять давит на жалость, чтобы окружающие стали играть по его правилам. – Ну вот, ты опять мне отказываешь, заставляешь меня голодать или есть холодную еду. Сам готовить не умеешь и мне не даёшь. А я бы мог научить тебя правильно резать, смешивать и…  – Если ты будешь делать это молча, я буду с тобой готовить, – сказал Лань Ванцзи.  – Как это я тебе молча буду объяснять, что делать? – поразился Вэй Усянь. – Или у вашего клана есть секретные техники, позволяющие общаться без слов?  – В дораме по мотивам книги про вас было такое, – вставила Чжао Юэту.  – Что такое дорама? – живо поинтересовался Вэй Усянь.  – Что-то вроде театрального представления с множеством актов, только записанного на камеры, чтобы можно было смотреть много раз даже у себя дома. Сейчас, погодите, я найду вам верхнюю одежду, и пойдём… – Юэту вручила Лань Ванцзи поводок и скрылась наверху.  – Слыхал? Вот это технологии, – восхитился Вэй Усянь, поворачиваясь обратно к Лань Ванцзи. – Так что там с чтением мыслей?  – У нашего клана нет подобных техник. И ты понял, что я имел в виду, – ответил Лань Ванцзи. – Ты должен говорить только по делу, а не нести всяческий вздор.  – Лань Чжань, мы уже не у тебя в клане, чтобы соблюдать три тысячи ваших дурацких правил!  – Мы всё ещё в Гусу, – напомнил Лань Ванцзи.  – Ты понял, что я имел в виду! – возмущённо передразнил его слова Вэй Усянь. – Почему ты так жесток со мной? Готовить вместе не хочешь, пытаешься заморить меня голодом, будто мы всё ещё в Облачных глубинах, слушать мою болтовню не хочешь, до последнего увиливаешь от тренировок… Ты и правда ненавидишь меня, Лань Чжань. Лань Ванцзи предпочёл оставить его причитания без ответа и наклонился, чтобы погладить кошку. Он не знал, насколько искренне Вэй Ин жалуется, потому что тот выдавал подобное постоянно, часто – с явно наигранной ребяческой обидой, будто ему было пять лет, а не пятнадцать. Потом Лань Ванцзи вспомнил, где был Вэй Ин в пять лет, и ему стало стыдно. Может быть, Вэй Ину действительно не хватало еды в Облачных глубинах, и дело было не в том, что он привык объедаться сверх меры и чем угодно в Пристани Лотоса, а в том, что он провёл сознательную часть детства на улице, постоянно голодая? Да и одиночество, вероятно, ему было не по нраву именно по этой причине. Если задуматься, Лань Ванцзи в детстве никогда не был один, у него был брат, отец, дядя, наставники, соученики-сверстники, ему даже позволяли общаться с матерью, пусть и редко, но, в любом случае, если бы он желал общаться, он бы мог это сделать в любой момент. А с кем было общаться Вэй Ину в детстве? Кто стал бы говорить с грязным оборванным мальчишкой на улице, кроме таких же беспризорных детей? И умел ли он говорить, как положено, пока его не приютили? «Да и разве тебя самого не раздражает, когда Вэй Ин говорит и улыбается другим людям, а не тебе? – сказал себе Лань Ванцзи. – Ты должен радоваться, что он по-прежнему считает тебя достойным внимания, несмотря на твоё молчание и постоянные отказы». Он задумался, что, возможно, в болтовне Вэй Ина нет ничего такого возмутительного с точки зрения других людей, не являющихся членами клана Гусу Лань. По крайней мере, большинство из приглашённых адептов, с кем он общался, не реагировали на его слова так, как это делал Лань Ванцзи. Быть может, на самом деле это не Вэй Ин такой невыносимый бесстыдник, а с ним, Лань Ванцзи, что-то не так. С его кланом или с этими правилами, которые были не по душе большинству гостей. Думая об этом, Лань Ванцзи не мог не содрогаться от своих мыслей. Что он делает? Неужели он сомневается в многовековой мудрости своих предков, основателей его клана, и в основах, которыми жили целые поколения его кровной родни? Но… он не мог лгать себе и отрицать, что ему на самом деле хотелось проводить время с Вэй Ином, уступать ему, а не отказывать. Ему хотелось быть таким же… обычным, как остальные, не отталкивающим, не скучным, таким, чтобы Вэй Ину было с ним интересно по-настоящему, а не из стремления, схожего с детским желанием разворошить осиное гнездо, чтобы узнать, что будет. Что, если он начнёт больше говорить с Вэй Ином, соглашаться на его затеи, и Вэй Ин потеряет к нему интерес? Лань Ванцзи боялся этого, но вместе с ним и впрямь хотел всего, в чём никогда бы не признался вслух. Даже такой простой и невинной вещи, как совместная готовка.  – Я буду следить, чтобы ты ничего не сжёг, – тихо сказал Лань Ванцзи, наверное, больше кошке, которую гладил, чем Вэй Усяню. Вэй Усянь подпрыгнул и плюхнулся на колени возле них, чтобы взглянуть в его лицо.  – Лань Чжань, я не ослышался? Ты будешь за мной присматривать? А готовить? Ты будешь учиться со мной готовить? – его голос звенел от неверия, как туго натянутая струна циня.  – М-м, – Лань Ванцзи предпочёл кивнуть, продолжая смотреть на кошку. Вэй Усянь же подскочил, едва не снеся обувную полку, и унёсся наверх, вопя на бегу:  – Да-цзе! Лань Чжань сказал, что будет за мной присматривать! Так что ты должна согласиться пускать меня к плите! Лань Ванцзи позволил себе тихий и отчаянный вздох, представив, во что превратится готовка с Вэй Ином. Да уж, в этом он дяде определённо не солгал: если он выдержит это, он выдержит что угодно в жизни! Он позволил себе маленькую надежду, что, может быть, Вэй Ин всё-таки сжалится над ним и воздержится от такого количества возмутительной болтовни и смущающих комментариев… Лань Ванцзи действительно хотел научиться готовить вместе с Вэй Ином, и будет лучше, если тот ему в этом хоть немного поможет.  – Я куплю тебе успокоительное, – с очень серьёзным лицом сказала Чжао Юэту, спускаясь по лестнице. «Нет нужды», – хотел было ответить Лань Ванцзи, но промолчал; может, ему оно и впрямь понадобится. – Вот, я нашла старые ветровки брата. Простите, если они немного потрёпанные, но других нет, а ветра ранней весной здесь очень коварные. Лань Ванцзи выпрямился и принял из её рук одежду. Вэй Усянь, скатившийся с лестницы ещё раньше, в нетерпении подпрыгивал рядом. Он уже облачился в графитно-серую ветровку, довольно короткую, и успел даже повертеться перед зеркалом. Лань Ванцзи про себя в который раз подметил, как ему идёт здешняя одежда, и с лёгким стыдом отвернулся, предпочтя заняться собой. Он надел предназначенную ему ветровку сизого цвета и посмотрел на своё отражение. Чем-то эта одежда напоминала верхнюю мантию с капюшоном, только намного короче, капюшон был меньше, а рукава уже. Наверное, на сторонний взгляд он выглядел неплохо, вот только правила запрещали находиться на людях в таком неподобающем виде без объясняющей его причины. Но выбора у него не было, не ходить ведь, в самом деле, прохладным вечером в одной рубашке, это смотрелось бы здесь неуместно.  – Благодарю, – сказал Лань Ванцзи сдержанно. Вэй Усянь потянулся к нему обеими руками, будто намеревался коснуться его лица, и Лань Ванцзи едва успел увернуться, воззрившись с недоумением и возмущением.  – Что? Перестань кукситься, Лань Чжань, – рассмеялся Вэй Усянь, ничуть не обиженный. – Ты прекрасно выглядишь. И ты сейчас не у себя дома, ни к чему беспокоиться, что ты выглядишь иначе.  – Многие правила для моего клана действуют не только при нахождении в Облачных глубинах, – возразил Лань Ванцзи.  – Как хорошо, что я не член твоего клана, – ехидно сказал Вэй Усянь. Лань Ванцзи отвернулся, надеясь, что ничем не выдал своих чувств. Слышать это было несколько обидно, хоть и объяснимо. Конечно, разве такая свободолюбивая, яркая, полная шума и света личность, как Вэй Усянь, захочет добровольно запереть себя за стеной с тремя тысячами правил? Оттого Лань Ванцзи недоумевал ещё больше, вспоминая книгу. Может быть, в конце, когда герои обрели счастье в лице друг друга, они уехали вместе в другое место? И как, в таком случае, тот, взрослый Лань Ванцзи из книги так легко покинул родной дом? Он любил и уважал свою семью, свой клан, неужели они совершили что-то настолько ужасное, что он и сам захотел уйти? Или он пожертвовал семьёй ради Вэй Ина?  – Да-цзе, я тут вспомнил… Скажи, почему у меня спросили документы, когда я хотел купить вина? – Вэй Усянь, к счастью, не заметил безмолвного огорчения Лань Ванцзи.  – Алкоголь продают только взрослым. Совершеннолетним, – объяснила Чжао Юэту, подталкивая их обоих к выходу. – У нас этот возраст наступает в восемнадцать лет. Считается, что в этом возрасте человек уже вполне может отвечать за свои действия и сам решать, что делать со своей жизнью.  – Но это же просто вино! – воскликнул Вэй Усянь. – Мне всегда без вопросов продавали вино и в Юньмэне, и в Гусу! Чёрт возьми, разве мы с Лань Чжанем недостаточно взрослые? Мы оба носим духовное оружие и можем выходить на ночную охоту!  – Алкоголь вреден всем, особенно юному организму, – наставительно сказала Юэту. — Существует множество исследований. Иначе его бы не запрещали пить детям.  — Чем это он мне может навредить? — возмутился Вэй Усянь.  — Алкоголь вводит в смятение разум, ухудшает восприятие и влияет на координацию, — не выдержал Лань Ванцзи.  — Да, ты говорил это вчера. Тогда почему я так успешно отбивался от твоих атак на стенах Облачных глубин, осушив целый кувшин «Улыбки императора», ни в чём не уступая тебе? — заулыбался Вэй Усянь. — Ведь, если мой разум был смятён, а координация нарушена, выходит, в трезвом состоянии я куда лучший боец, чем ты. Он явно рассчитывал уязвить этим Лань Ванцзи, второго нефрита клана Лань, одного из самых многообещающих молодых господ своего поколения, ведь какой, должно быть, позор — уступить в схватке сыну слуги! Однако Лань Ванцзи вовсе не был гордецом и спокойно принимал чужое превосходство в мастерстве, а до происхождения Вэй Усяня ему действительно не было дела. Потому он ответил:  — Может быть, ты сильнее меня. Сразись ты со мной трезвым в полную силу, мы бы знали это наверняка, — после этих слов Вэй Усянь как будто смутился, явно не ожидая таких слов. Вероятно, он привык подшучивать так над Цзян Ваньинем, который всегда свирепел, понимая, что кому-то в чём-то уступает, а с Вэй Усянем ему даже не надо было сдерживаться и соблюдать приличия, как наследнику главы клана.  — Цзян Чэн бы уже попытался отвесить мне затрещину за такие слова, ты знаешь? — пробормотал Вэй Усянь в подтверждение его мыслей.  — Знаю.  — Что ж, значит, надо будет однажды это проверить! — тут же весело сказал Вэй Усянь. — Ради такого я и впрямь останусь трезвым.  — Ты и так останешься. Ты не сможешь купить алкоголь, потому что у тебя нет документов, и тебе нет восемнадцати.  — Как-нибудь выкручусь, — беззаботно отозвался Вэй Усянь, закидывая руки за голову. — Выкручиваюсь же я из-под ваших дурацких правил?  — И постоянно остаёшься наказанным, — холодно напомнил Лань Ванцзи.  — Только потому что это правила твоего клана, и ты меня частенько ловишь. Так что, если я вознамерюсь нарушать правила здесь, я просто тебе об этом не скажу. Лань Ванцзи немедленно захотелось уточнить у Чжао Юэту, какие лазейки могут быть у Вэй Усяня, и какие наказания за нарушения предусмотрены здесь. Ему не нравилось, что тот так много пьёт в столь юном возрасте, и он даже безо всяких правил достаточно видел пьяниц в Цайи, чтобы составить вполне закономерное мнение о людях, злоупотребляющих горячительными напитками. Может быть, Вэй Усянь и был более устойчив к алкоголю, чем простые смертные без могучих духовных сил, но он всё ещё оставался человеком.  — Никогда не понимала, почему это весело — так много пить, — заметила Чжао Юэту и потянула кошку к парку: они как раз пересекли перекрёсток, тот самый, на котором прошлым вечером Вэй Усяня чуть не сбила железная повозка.  — Так ты, небось, и не пила, раз здесь этого нельзя до восемнадцати, — заметил Вэй Усянь снисходительно.  — Нельзя купить, — уточнила Чжао Юэту. — Некоторым подросткам покупают родители или старшие товарищи. Родители давали мне попробовать вина, да и на школьные вечеринки вечно кто-нибудь умудряется протащить целую кучу алкоголя в обход правил и запретов.  — Уважаю этих ребят, — откликнулся Вэй Усянь. — Ты просто не пробовала наши вина. И юньмэнские весьма неплохи, даже та лотосовая ерунда, которую я придумал в качестве эксперимента. А уж «Улыбка императора» — и вовсе настоящее сокровище. Лань Чжань, каково это — жить в местах, где производят лучшее вино Поднебесной, и даже ни разу не попробовать его, да ещё и другим запрещать, а?  — Не мой клан изобрёл это вино, — возразил Лань Ванцзи. — Зато мы понимаем, чем оно опасно.  — Да, судя по книге, действительно понимаете, — захихикал Вэй Усянь. — Если ты в реальности творишь такие безобразия во хмелю, я понимаю, почему в твоём клане запрещено пить. Лань Ванцзи вспыхнул и отвернулся. Он уже дочитал и до второго эпизода, в котором взрослый он снова захмелел с одной чаши вина, связал того Вэй Ина своей лобной лентой и играл с ним в догонялки, а потом… а потом… Юный Лань Ванцзи даже в мыслях не мог решиться себе это озвучить, чувствуя, как горят уши от смущения и стыда. Неужели алкоголь действительно на него так влияет? И тут он поймал себя на мысли, что хотел бы это проверить, выпить немного в компании того, кому он мог бы довериться, и кто мог бы потом честно рассказать, как он себя вёл в таком состоянии, если всё действительно будет так, как в книге. Например, когда — если — они вернутся в свой мир, Лань Ванцзи мог бы попросить Сичэня. Но… Что, если он во хмелю расскажет брату о своих чувствах к Вэй Ину? Обо всех стыдных мыслях, посещающих его последние недели? Лань Ванцзи не боялся наказания за них, но знать, что твоя семья разочарована в тебе… Нет, лучше даже не проверять и никогда-никогда не прикасаться к алкоголю, ни здесь, ни после возвращения домой!  – Лань Чжань, о чём это ты там думаешь? – Вэй Усянь, казалось, не мог вынести и минуты без внимания к себе, а потому переместился, чтобы снова оказаться лицом к лицу с Лань Ванцзи, и пошёл спиной вперёд. – Повторяешь про себя какой-нибудь унылый трактат о сдержанности? Или же размышляешь, не воспользоваться ли ситуацией и не попробовать что-нибудь новенькое, чего нельзя в твоём клане, раз уж мы в совсем другом Гусу?  – Я не собираюсь нарушать правила клана, – отрезал Лань Ванцзи.  – Ты уже их нарушаешь. Ходишь по улице в таком неподобающем виде, – ухмыльнулся Вэй Усянь.  – …Это необходимость, – попытался оправдаться Лань Ванцзи. – В том, чтобы пить алкоголь, необходимости нет.  – Отговорки! Нельзя нарушать правила, ни при каких обстоятельствах! – Вэй Усянь вздёрнул нос и коснулся подбородка, пародируя привычку Лань Цижэня поглаживать свою бородку и его манеру говорить. Потом заговорил своим обычным голосом: – Что же скажет твой дядюшка, когда узнает об этом?  – Я отвечаю за дисциплину в Облачных глубинах и сам могу назначить себе наказание, – отчеканил Лань Ванцзи. – По возвращению я немедленно доложу дяде и старейшинам обо всём, что произошло.  – Твой дядя и старейшины запрут тебя в комнате без окон и будут сутками напролёт играть какую-нибудь из ваших мелодий, изгоняющих злых духов, если узнают о том, что мы здесь увидели, – фыркнул Вэй Усянь. – Пойми ты, никто нам не поверит, это же чистое безумие. Даже я бы не поверил, если бы не видел своими глазами.  – Значит, я определю себе наказание сам, – повторил Лань Ванцзи.  – Лань Чжа-ань, ну, перестань! – воскликнул Вэй Усянь и душераздирающе вздохнул. Может быть, ему всё-таки было хоть немного стыдно за тот эпизод, когда Лань Ванцзи наказал их обоих, назначив себе большее количество ударов. – Почему ты такой упрямый? Скажи мне, что такого скверного в том, чтобы слегка расслабиться и повеселиться? Совсем немного! Люди по всему миру бегают, смеются, болтают, много едят и пьют, танцуют и делают множество других совершенно обычных вещей! И это не делает их хуже! Посмотри на меня – разве я слабый заклинатель и плохой человек?  – Нет, – ответил Лань Ванцзи. – Но это правила моей семьи, и я не буду их нарушать.  – Какой же ты скучный! Вэй Усянь застонал и развернулся, шагая теперь, как положено, лицом вперёд, и Лань Ванцзи мог видеть лишь его затылок с закинутыми за голову руками и возмущённо покачивающийся в такт шагам длинный хвост. Было странно, что он не продолжил наседать на него, не припомнил, что-де взрослый Лань Ванцзи из книжки совсем не такой. И всё равно Лань Ванцзи почувствовал лёгкий, но неприятный укол в сердце. Теперь, когда он знал, что там, в книге, в будущем, всё иначе, где он с лёгкостью мог презреть традиции своего клана ради человека, которого любит, там, где Вэй Ин мог его полюбить в ответ, окружающая Лань Ванцзи привычная реальность из естественной вдруг стала неуютной. Те стены, которыми он себя окружал, превращались из крепости в тюрьму. И всё это – Вэй Усянь. Вэй Ин. Почувствовав толчок в плечо, Лань Ванцзи обречённо посмотрел на спутника. Тот протягивал ему ветку длиной не меньше трёх-четырёх чжанов и сам держал подобную. По-видимому, в лесу не так давно был сильный ветер, поломавший деревья: срез выглядел не слишком свежим, как если бы Вэй Усянь сам только что обломал эти ветки, но и не сухим.  – Помнишь, мы хотели раздобыть замену тренировочным мечам? – объяснил он. Лань Ванцзи кивнул и взял ветку, придирчиво оглядывая её и стараясь не запачкаться. О каком-то балансе, разумеется, не шло и речи, но ветка была крепкой и тяжёлой, почти как настоящий тренировочный меч, а в руках умелого воина и трухлявая палка могла стать оружием. – Сойдёт на первое время, – Вэй Усянь повернулся к девушке, видимо, не в силах молчать дольше пары минут. – Да-цзе, а как здесь можно получить эти самые документы?  – Надо обратиться в специальную службу, – ответила Чжао Юэту. – Всегда можно сказать, что вы потеряли свои документы, или их украли, или там… собака сгрызла. Правда, могут возникнуть вопросы, почему вас нет ни в одной базе данных. Но в теории, наверное, это возможно. Продумать подробную легенду, кто вы, откуда вы, кто ваши родители…  – Лгать запрещено, – напомнил Лань Ванцзи.  – Хорошо, Лань Чжань, как скажешь, – смиренным тоном произнёс Вэй Усянь. На этот раз Лань Ванцзи не поверил ему ни на мгновение. – Можешь ходить без документов. Ты не сможешь обменять серебро, записаться в школу…  – …Устроиться на подработку, если вы здесь задержитесь, – подхватила Чжао Юэту и потянула кошку за поводок, чтобы та не влезла лапами в лужу. – Прости, Лань Ванцзи, но это правда. Это я вам верю, что вы могли как-то переместиться из… хм… своего мира. А в службах не поверят.  – И что будет, если нам не поверят? – тут же поинтересовался Вэй Усянь.  – В лучшем случае посмеются и просто не будут иметь с вами дел. А в худшем – вызовут стражей порядка. А те могут отправить даже в психиатрическую лечебницу, если решат, что вы бредите так сильно, что можете навредить себе и окружающим.  – Пусть только попробуют! – вознегодовал Вэй Усянь. – Мы не сумасшедшие! Лань Ванцзи ощутил себя загнанным в ловушку. По всей видимости, в этом безумном мире у него был лишь один выход, чтобы выжить и не навлечь неприятности на себя, Вэй Усяня и, возможно, даже на приютившую их девушку, – постоянно нарушать правила, которые были частью его самого. Никогда ещё он не испытывал такого пугающего, близкого к панике отчаяния, заставляющего искренне ненавидеть этот чужой мир, эту неведомую силу, что отправила их сюда без их желания. Как они будут здесь выживать, совершенно незнакомые с таким? Смогут ли они вернуться? Как, если да, будут объяснять своё отсутствие дома? Их семьи наверняка начали их искать, но всё, что они смогут найти, это трупы тёмных тварей в лесу. Что, если эти люди также переместятся сюда и тоже окажутся в ловушке, запертые в незнакомом недружелюбном мире? Может быть, им следовало уйти из города? Очевидно, что здесь люди не знакомы с тёмными силами и духовными практиками на деле, вне фантазий, и вряд ли кто-то сможет им помочь вернуться домой. Возможно, в глухих местах вдали от цивилизации ещё сохранились нетронутые уголки природы. Они смогли бы собирать фрукты, Вэй Усянь мог бы охотиться. Да, Лань Ванцзи совсем ничего не умел, если говорить о быте простых смертных людей, но ведь никогда не поздно научиться? Быть может, за городом, где нет столько людей и столько опасностей, связанных с их чужеродностью в этом мире, им будет проще разобраться и придумать выход?  – Нам надо уйти, – тихо сказал Лань Ванцзи.  – Уйти? Куда? – вскинулся Вэй Усянь.  – Из города. Где нет людей. Мы чужие для этой цивилизации. Здесь слишком опасно.  – И что мы будем делать в глуши? – фыркнул Вэй Усянь. – Собирать локвы и ловить диких кроликов для пропитания? Ты отобрал у меня тех двух, едва я заикнулся, что собираюсь приготовить их на ужин. Да и неизвестно, водятся ли они здесь. Ты сам чувствовал, как отравлен здесь воздух, может, здесь давно уже ни следа диких животных и чего-либо съедобного.  – Есть, но дальше от города, – подала голос Чжао Юэту. – В самом городе есть разве что птицы да крысы, но они же заразные. А за городом охота строго ограничена, могут посадить за браконьерство. Дикие фрукты будет сложно найти в такое время, за рыбой тоже стоит отправляться подальше от города, где реки и озёра меньше загрязнены. Но тогда вы окажетесь очень далеко от того места, где вы переместились сюда, и вам будет сложнее искать способ вернуться.  – Вот именно, – сказал Вэй Усянь.  – Предположу, что ты не хочешь уходить не только по этой причине, – холодно заметил Лань Ванцзи.  – А ты уже хорошо меня знаешь! – радостно откликнулся Вэй Усянь. – Раз уж мы угодили сюда, почему бы не воспользоваться случаем? Ещё одно наше совместное приключение! Мне жутко понравилась та наша ночная охота на озере Билин.  – Ты чуть не утонул.  – А ты меня спас! – Вэй Усянь обрадовался ещё больше. – Ну же, Лань Чжань, неужели я настолько тебе неприятен, что ты только и мечтаешь о том дне, когда мне придётся вернуться в Пристань Лотоса, и мы не увидимся долгое время? Лань Ванцзи сжал челюсти и ускорил шаг, чтобы оказаться впереди. Это становилось совершенно невыносимым. Зачем, зачем Вэй Усянь раз за разом пытался вывести его на эмоции и выяснить его отношение к нему? Он ведь и так был уверен, что Лань Ванцзи его не выносит, но раз за разом продолжал искать его общества, дразнить изо всех сил, неужели он таким способом пытался изменить его отношение? Ах, знал бы он! Вот только Лань Ванцзи был уверен, что в таком случае Вэй Усянь к нему и близко бы не подошёл. Может быть, ему следует попытаться отвечать Вэй Ину по-дружески? Но Лань Ванцзи совершенно не представлял, как это делать, вряд ли у него вышло бы вести себя, как Не Хуайсан или Цзян Ваньинь, и это притворство также было бы ложью, к тому же, весьма неловкой. У него никогда не возникало необходимости в том, как налаживать дружеские отношения: он мог поделиться какими-то мыслями со старшим братом, да и происходило подобное достаточно редко, ведь он не имел каких-либо посторонних мыслей, не относящихся к обучению, тренировкам, ночной охоте и прочим привычным делам. Может, стоит расспросить эту девушку, Чжао Юэту? Но они знакомы лишь день, и Лань Ванцзи не мог сказать, что доверяет ей в полной мере, хоть она и помогает им, но, всё же, это нечто более личное. Ко всему прочему, его вдруг охватил странный стыд за то, что он, по всей видимости, не знаком с настолько простыми для других людей вещами, как обычное неформальное общение, хотя прежде он об этом даже не задумывался. А теперь… А теперь ему придётся учиться новым вещам, пугающе неизведанным и сложным. И лгать, лгать, притворяться и лгать, ещё больше, ведь прежде он мог просто велеть оставить его в покое или уйти самому раньше, чем придётся скрывать новый поток непрошенных мыслей и чувств, прятать их за маской безразличия и возмущения.  – Лань Чжань! – голос Вэй Усяня уже привычно выдернул его из собственных мыслей. – Скажи-ка мне, почему я, приехав на обучение в Облачные глубины, обязан соблюдать три тысячи ваших клятых правил?  – Ты их не соблюдаешь, – строго напомнил Лань Ванцзи.  – Да-да, я плохой послушник, накажи меня, второй молодой господин Лань, – издевательски ухмыльнулся Вэй Усянь, и Лань Ванцзи почему-то ощутил от этих слов неясный будоражащий жар и одновременно жгучий стыд. – Я это знаю, но всё же, почему я обязан?  – Потому что ты находишься в моём клане, – Лань Ванцзи, подавив неуместные ощущения, нахмурился: к чему тот клонит? – Так как ты находишься на обучении, ты временно считаешься приглашённым адептом моего клана, потому и обязан.  – Ага. А если бы ты прибыл на обучение в мой клан, ты был бы обязан соблюдать наш распорядок. Например, младшие адепты все вместе учатся владению духовным оружием в Зале Меча.  – Я знаю, – ответил Лань Ванцзи. – Почему ты об этом говоришь?  – Я это к тому, что сейчас мы находимся в другом мире. Разве мы не должны соблюдать здешние порядки?  – Мы не часть этого мира, – возразил Лань Ванцзи. – Разве гости обязаны соблюдать все правила отдельного клана?  – То есть, если бы я прибыл в Облачные глубины в качестве гостя, я мог бы съесть больше трёх мисок риса за раз? – фыркнул Вэй Усянь. – А ты, приехав в гости ко мне, всё равно отказался бы пить вино?  – Именно так. Вэй Усянь в который раз душераздирающе вздохнул и повернулся к Чжао Юэту:  – Да-цзе, я не знаю, как мне его убедить, что, если мы живём сейчас здесь, мы должны вести себя, как здешние люди!  – Потому что вы оба в чём-то правы, – рассудительно ответила девушка. – Ты действительно не мог бы принуждать Лань Ванцзи к чему-либо, что противоречит правилам, которым он следует, если бы он приехал к тебе в гости. Но, с другой стороны, есть поговорка: пересекая границу, спроси о законах, въезжая в страну, спроси об обычаях. Пожалуй, она была права, подумал Лань Ванцзи с усталым отчаянием. В гостях следовало соблюдать приличия, а здесь и вовсе другой мир со своими законами, в котором им придётся жить, даже если они быстро сумеют найти выход. Именно поэтому он и хотел уйти подальше от города, чтобы, соблюдая здешние порядки, ему не пришлось бы нарушать столько правил своей семьи. Но Юэту была права и в этом: им следовало находиться ближе к месту, где они прошли сквозь грань двух миров. Было, конечно, и третье обстоятельство: Вэй Ин очень, очень хотел остаться. Даже после вчерашних событий, принёсших им страх, боль и абсолютную растерянность, он весьма быстро пришёл в себя и намеревался пользоваться сложившейся ситуацией на полную. Возможно, он скучал по Цзян Ваньиню и друзьям, оставленным в Облачных глубинах, но это не останавливало его здесь. Возможно, он не был привязан к ним настолько, как Лань Ванцзи был привязан к своему клану. Возможно, он даже действительно находил компанию Лань Ванцзи достаточно приятной, чтобы пережить с ним совместное приключение и сопутствующие невзгоды. Эта последняя мысль несколько успокоила Лань Ванцзи, хоть и не избавила от всех тревог. Да и, действительно, что им ещё остаётся? Вряд ли у них получится самим выжить в таком сложном, незнакомом, непривычном мире, и ещё сложнее будет отыскать дорогу домой. Поэтому Лань Ванцзи нехотя кивнул, соглашаясь с высказыванием Чжао Юэту. В конце концов, его клан учил соблюдать вежливость в любой ситуации, и пренебрегать здешними порядками в угоду собственным на самом деле было неуважением.  – Наверное, нам надо придумать другие имена, – Вэй Усянь, восприняв кивок Лань Ванцзи как молчаливое согласие, тотчас же начал продумывать их действия. – Раз уж наши собственные имена здесь принадлежать героям книги, будет глупо, если мы ими назовёмся. Можно, конечно, выбрать другие иероглифы с тем же звучанием… или это будет звучать глупо? Придётся всё время оправдываться, что это совпадение – что наши имена похожи на книжные, а учитывая, что действительно те самые Вэй Усянь и Лань Ванцзи и выглядим соответствующе… Не будем же мы обрезать волосы из-за этого! – с негодованием добавил он. Лань Ванцзи содрогнулся только от одной мысли об этом. – Но к новым именам сложно будет привыкнуть, особенно мне. Это ты привык молчать, а я буду то и дело по привычке называть тебя Лань Чжанем. А что мы придумаем насчёт нашего происхождения? Будем придерживаться первой легенды, что мы якобы спустившиеся с гор монахи? От собственных мыслей и нескончаемой болтовни Вэй Усяня у Лань Ванцзи немного кружилась голова, поэтому он не отвечал. Да и что он мог ответить? Он не привык изворачиваться и лгать, в целом не умел выдумывать и сочинять что-либо, кроме музыки. Он подумал, что Вэй Усянь действительно больше приспособлен к жизни за пределами клана и мог стать кем угодно.  – Что думаешь, Лань Чжань? – Вэй Усянь снова оказался прямо перед ним.  – Я не знаю, – просто ответил Лань Ванцзи. – Я не силён в таком и не могу сказать, насколько это убедительно для здешних людей.  – Но ты ведь веришь в мои выдумки! – подмигнул Вэй Усянь. Лань Ванцзи не знал, что на это ответить, потому что не знал даже, в действительности он такой наивный, или же дело в том, что он подсознательно готов поверить практически во всё, что говорит именно Вэй Ин, даже когда подозревает, что сказанное – сущий вздор.  – Ладно, та женщина, что продавала еду, кажется, поверила, когда я говорил про горы, – заметил Вэй Усянь.  – Скорее, ей просто всё равно, – сказала Чжао Юэту.  – Но ведь теоретически такое возможно? – не унимался Вэй Усянь. – Наверняка здесь есть отдалённые провинции и глухие деревеньки, где люди не слыхивали о здешних технологиях и не умеют ими пользоваться.  – Возможно, хотя я в таких местах не бывала, – пожала плечами Юэту.  – О, есть ещё идея! – радостно воскликнул Вэй Усянь. – Ты говорила, что могут поинтересоваться, почему наших данных нет нигде. А что, если эти данные были уничтожены стихийным бедствием? Например, после землетрясения. У нас в очень отдалённых уголках они иногда случаются. Бывает, от целых деревень камня на камне не остаётся.  – Не шути о таких вещах, – строго сказал Лань Ванцзи.  – Скажи ещё: беду накликаю, – ухмыльнулся Вэй Усянь. – Как скажешь, можно обойтись и без землетрясений… Надеюсь, там, где выдают документы, работают девушки. Я непременно очарую их, и они всё сделают без лишних вопросов. Лань Ванцзи немедленно отвернулся, ощущая во рту кислый привкус. Весьма обидным было то, что именно этим Вэй Усянь задевал его даже не специально, ведь он не знал о его чувствах. Вдвойне обидно – что Лань Ванцзи не имел права ему что-то сказать. И, наверное, даже отчасти не желал, ведь его чувства – его ответственность, а признание неминуемо испортило бы то, что он имел. По крайней мере, Вэй Усянь хотел дружить, шутить и оставаться рядом. И всё же… как было бы славно… если бы Вэй Ин перестал беззастенчиво заигрывать с девушками, с которыми даже не рассматривал ничего серьёзного! Но Лань Ванцзи тут же одёрнул себя за эти неуместные мысли. Он молчал всю оставшуюся дорогу, пока они выгуливали кошку. Вэй Усянь продолжал на ходу фантазировать, придумывая всё новые и новые истории, кем они могли бы притвориться, чтобы не вызвать подозрений и получить документы, хотя каждая новая идея звучала всё безумнее и неправдоподобнее, будто он развлекался, не собираясь претворять эти фантазии в жизнь. Чжао Юэту молчала тоже, размышляя о чём-то своём. Лань Ванцзи задавался вопросом, почему она всё-таки решила им помочь, не прося ничего взамен, по крайней мере, пока? Может быть, как раз сейчас она размышляла, нужны ли ей такие проблемы от двух странных незнакомцев, или не попросить ли их о какой-нибудь ответной услуге? Или всё же нет? Дома, вымыв кошке лапы, чтобы та не разносила уличную пыль по всем поверхностям, Чжао Юэту отправилась готовить ужин, и юноши сразу же последовали за ней. Она несколько раз продемонстрировала им, как включать и выключать плиту, куда по трубам подавался газ, как она объяснила. Она сказала, что это хорошая современная плита, которая зажигает огонь сама, потому что раньше у них была старая, которую зажигали спичками, и она в детстве всё время боялась обжечь пальцы или уронить спичку и устроить пожар. Вэй Усянь немедленно пошутил, что зажигал бы её огненным талисманом.  – Удобно, а? – он повернулся к Лань Ванцзи, тот кивнул. – Ни возни с дровами, ни копоти, ведь от такого огня нет даже дыма. Только запах странный.  – Это специально, – объяснила Чжао Юэту, ставя на плиту большую кастрюлю. – Природный газ не имеет запаха, но в больших количествах может быть смертельным, поэтому используются примеси, чтобы человек в доме мог распознать утечку и принять меры, не задохнувшись и не устроив взрыв. Кажется, звучало несложно, и Лань Ванцзи подумал, что мог бы уже утром попробовать помочь девушке с завтраком или даже попытаться приготовить его самостоятельно под её наблюдением, если у неё будет время. Юэту объясняла даже самые простые вещи: сколько воды нужно налить, сколько риса положить и сколько варить по времени. Тут прислушался даже Вэй Усянь: в их мире время определяли иначе, а здесь, в эпоху механических и электронных устройств, достаточно было посмотреть на часы. Юэту продемонстрировала им даже таймер – устройство, которое издавало звуковой сигнал по истечении выставленного промежутка времени. Неудивительно, что Вэй Усянь не очень-то хотел уходить из города и возвращаться домой так скоро: в их мире ничего подобного не было, и появилось бы явно нескоро. Прежде чем приступать к ужину, Чжао Юэту включила телевизор, стремясь показать им как можно больше. Вэй Усянь тотчас же пришёл в необычайное возбуждение:  – Там люди! Люди в окошке, Лань Чжань! Они двигаются и говорят!  – Помнишь, я говорила про камеры и фотографирование? На самом деле это запись того, что происходило в студии или на съёмочной площадке, – объяснила Чжао Юэту и нажала на длинный узкий предмет, который она называла пультом – для управления телевизором. Картинка на экране сменилась, и вместо танцующих полуголых людей появилось что-то привычное: люди в ханьфу с длинными волосами. «Это дорама, – сказала Юэту. – Как та, что сняли про вас». Вэй Усяня приходилось то и дело подталкивать, чтобы он, увлечённый телевизором, не забывал об ужине. Глаза у него горели, и после еды он принялся кружить вокруг устройства, будто пытаясь его понять, узнать, можно ли подчинить себе электричество таким образом, чтобы сотворить что-то подобное дома.  – Только представь, Лань Чжань! Вот бы изобрести заклинание или прибор, чтобы записывать происходящее и показывать его потом! – воодушевлённо сказал он, подтверждая мысленные предположения Лань Ванцзи. – Я и представить не мог, что такое возможно… что такое вообще может существовать… Здешние люди – настоящие гении! Лань Ванцзи вспомнил то, что успел прочитать о нём в книге, об основании тёмного пути, какими бы печальными ни были его последствия, о компасах и прочем, и подумал, что Вэй Ин ничуть не уступает в гениальности этим людям. Сказать об этом? Вэй Ин нередко жаловался, что Лань Ванцзи только и делает, что ругает его… Но ведь тот Вэй Ин, изобрётший все те вещи, существовал лишь в книге, в воображении писательницы, здешний настоящий Вэй Ин только-только предположил возможность использования тьмы, и то, возможно, в шутку, чтобы поспорить с учителем… Прикусив губу изнутри, Лань Ванцзи всё же произнёс:  – На озере Билин ты говорил о компасе, который указывал бы место скопления тёмной энергии. Услышав его слова, Вэй Усянь почему-то неловко засмеялся:  – Глупо прозвучит, но я в самом деле подумывал о таком устройстве, чтобы не тратить кучу времени на прочёсывание всех окрестностей. И о заклинании, что притягивало бы тёмных тварей. Представь, как я удивился, когда прочитал, что всё-таки всё это сделал! Вернее, не я, а тот Вэй Усянь, и не успел доделать компас в полной мере при жизни, но всё же… Выходит, мы с тем Вэй Усянем действительно похожи? На короткий миг Лань Ванцзи подумал с тревогой, что предпочёл бы, чтобы Вэй Ин не был так похож на книжного Вэй Усяня. Пусть он лучше будет не настолько гениальным, чтобы проложить тёмный путь, подчиняя себе мертвецов, но зато он не умрёт, отринутый всем заклинательским миром, от рук собственных же мёртвых слуг, вышедших из-под его власти. Что, если то, что он прочитает в книге, ускорит его становление тем тёмным заклинателем?  – Я имел в виду, что выходит, ты не менее гениален, чем те, кто здесь изобрёл телевизоры и камеры, – стараясь звучать спокойно, сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь расплылся в широченной улыбке:  – Поверить не могу, неужели второй молодой господин Лань говорит обо мне что-то хорошее, а не только ругает как собаку за нарушение правил и дурное поведение, прямо как учитель Лань? Я не ослышался? Я запомню этот день, Лань Чжань. Лань Ванцзи с досадой отвернулся. Он бы хотел говорить о Вэй Ине хорошее каждый день, вслух, ему в лицо, но неужели тот не может относиться к его словам чуточку серьёзнее? Он ведь не шутит и не издевается! Или Вэй Ин, безобразничая везде, где окажется, на самом деле настолько привык, что его все только ругают, что предпочитает свести похвалу в шутку? Да нет, Вэй Ин был неглуп и прекрасно об этом знал, знал и пользовался этим легко и небрежно, не кичась и не хвастаясь попусту, преподнося это скорее как факт, хотя даже это неимоверно раздражало окружающих, особенно его шиди. Зато Чжао Юэту неожиданно немного рассердилась:  – Ох, дать бы тебе по шее! Тебя похвалили, а ты всё как шут в опере!  – Но я же ничего не сделал! – возмутился Вэй Усянь, потирая шею, будто ему уже дали затрещину. Возможно, он сделал это инстинктивно, по старой памяти: Лань Ванцзи, наблюдая за ним, нередко видел, как Цзян Ваньинь прибегал к рукоприкладству. – Лань Чжань так редко говорит мне что-то хорошее, что каждый раз как праздник.  – Значит, поблагодари и порадуйся! – наставительно сказала девушка.  – Если бы я не шутил в ответ, я не был бы собой! – возразил Вэй Усянь. Аргументы были исчерпаны. Несмотря на то, что Лань Ванцзи досадовал, он едва ли мог представить Вэй Ина без его бесконечных шуток, без вороха бессмыслицы, что он сыпал постоянно, без этой солнечной улыбки. После ужина он снова взялся вымыть посуду: Чжао Юэту ещё перед готовкой обрадовалась, что он сделал это утром, ведь ей не пришлось тратить время, которого у гостей пока было в достатке. Девушка села делать домашнюю работу для школы, а Вэй Усянь, помявшись, – бездельничать здесь, пока другие заняты, ему почему-то не захотелось, – взялся вытирать мокрую чистую посуду. Её было совсем немного, они управились быстро и смогли вернуться к чтению, пока Лань Ванцзи не отправился наверх, чтобы совершить вечернюю медитацию и лечь спать ровно в девять. Вэй Усянь с ним не пошёл: сегодня была очередь Лань Ванцзи спать на кровати, а лампа, которая позволила бы читать и не мешать спящему, была только над кроватью и на столе, но сидеть за ним, видимо, было не слишком удобно. Лань Ванцзи уснул в одиночестве, проснувшись лишь раз, когда Вэй Усянь тоже решил отправиться ко сну. Стояла глубокая ночь; прежде чем уснуть снова, он лежал, слыша, как тот ворочается поблизости, ища удобное положение в не слишком удобном спальном мешке, и тихо вздыхает. Утро встретило его тишиной. Вэй Усянь спал, хмурясь во сне: кажется, ему действительно было неудобно так спать, будучи завёрнутым в кокон спальника, а без него было немного холодно. Его волосы разметались по ковру от беспокойного сна, и Лань Ванцзи пришлось ступать аккуратно, чтобы не встать на пряди. Он умылся, попытался собрать волосы в косу, но получилось прескверно, оказалось, это намного сложнее, чем та традиционная причёска, с какой он ходил обычно. Лань Ванцзи оставил волосы распущенными, гладко расчесав их, спустился вниз, чтобы помедитировать, и стал дожидаться Чжао Юэту.  – Доброе утро, – девушка широко зевнула, безуспешно стараясь прикрыться. – Не терпится начать готовить? Лань Ванцзи кивнул и поднялся. Юэту решила показать ему, как варить каши, потому что, как она сказала, это совсем несложно. Лань Ванцзи немного растерялся от количества круп, ведь в Облачных глубинах преимущественно ели только пресный рис с такими же пресными овощами. Как молодой адепт, он пока что редко покидал дом и ещё реже ел за его пределами, а если это и случалось, он всегда старался выбрать что-то привычное, хотя некоторые адепты с удовольствием пробовали разные блюда, даже мясо. Но он внимательно слушал, смотрел и запоминал, кроме того, на кухне были кулинарные книги и тетради с переписанными откуда-то рецептами, где всё подробно расписывалось. После этого он сам постарался сделать всё в точности по инструкции и под наблюдением. Чжао Юэту попробовала кашу и одобрительно закивала.  – Потом сможешь разогреть, когда твой друг проснётся, – сказала Юэту, пока он сыпал в тарелки орехи с сухофруктами, а она сама разогревала булочки с мясом.  – Ты ведь говорила нам не пользоваться плитой в твоё отсутствие, – напомнил Лань Ванцзи.  – Ну, ты вроде понял, как ей пользоваться, – пожала плечами девушка. – Огонь сам зажигается, а ты благоразумный. Ты же Лань Ванцзи! Лань Ванцзи вспомнил, как легко он соглашался выпить вина и как себя вёл после этого, и подумал, что не так уверен в собственном благоразумии. Впрочем, он не собирался пить и не собирался лишний раз готовить в отсутствие хозяйки дома, пока не научится достаточно, чтобы чувствовать себя уверенно. Вэй Усянь проснулся и спустился ближе к полудню, явно наслаждаясь передышкой от раннего распорядка Облачных глубин. Лань Ванцзи сразу решил согреть ему остатки завтрака, осторожно повернул ручку и зажёг огонь под кастрюлей. Пока он следил за кашей, помешивая её, Вэй Усянь, отчаянно зевая, включил чайник – он тоже работал от электричества, и Чжао Юэту показала, как пользоваться и им. Потом прислонился бёдрами к кухонной тумбе и уставился на Лань Ванцзи.  – Что? – не выдержал Лань Ванцзи спустя минуту пристального взгляда на себе.  – Думаю, как ты мило смотришься на кухне, – усмехнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи уставился в кастрюлю, радуясь, что не смог заплести косу, и пылающие уши остались прикрытыми. – Никогда бы не подумал… что увижу столь прославленного адепта таким. Домашним. Это у нас в Юньмэне обычное дело, если кто-то из нас заходит на кухню, даже Цзян Чэн там бывает. А вы, Лани, такие возвышенные, особенно ты.  – Это плохо? – уточнил Лань Ванцзи.  – Не знаю, – фыркнул Вэй Усянь. – Какая разница? Всё равно сейчас ты стоишь у огня с ложкой в кастрюле. Сам второй молодой господин Лань, один из двух знаменитых нефритов, сын главы клана, разогревает еду мне, жалкому сыну слуги, безобразнику и бесстыднику.  – Прекрати говорить глупости, – сердито сказал Лань Ванцзи, накладывая в тарелку кашу. – Почему ты продолжаешь вспоминать об этом? Я ведь уже сказал, что мне безразлично твоё происхождение.  – Привычка, наверное, – пожал плечами Вэй Усянь. – Ведь многие из высокородных господ всегда не прочь напомнить мне, кто я такой.  – Ты первый ученик клана Юньмэн Цзян. Им следовало бы чаще вспоминать это, а не кто ты по рождению, – нахмурился Лань Ванцзи. Обсуждать людей за их спиной запрещалось, но они не имели в виду никого конкретного.  – У меня такое ощущение, что об этом помнишь только ты, да ещё твой брат, – хмыкнул Вэй Усянь и потянулся к тарелке, вываливая туда нарезанные фрукты и орехи. – Спасибо, Лань Чжань.  – Мой дядя, – сказал Лань Ванцзи.  – А?  – Мой дядя также не упоминает о твоём отце.  – Зато, наверное, вспоминает мою матушку, – расхохотался Вэй Усянь. – Я слышал, в молодости она остригла ему бородку в отместку за какой-то случай.  – Надеюсь, ты не собираешься предпринимать попытки повторить её поступок, – строго произнёс Лань Ванцзи. Он не слышал от дядюшки ничего подобного, но, если подумать, на его месте Лань Ванцзи тоже не спешил бы распространяться о таком неловком случае. Хотя, он ведь и был практически на его месте: вспомнить хоть ту книжку с неприличными картинками!  – Пока что твой дядюшка не сделал мне ничего такого, за что я бы мог посягнуть на его внешность, – фыркнул Вэй Усянь, набрал полный рот каши и невнятно простонал. – Вкусно, Лань Чжань! Хоть и приготовлено утром, а всё равно. Кто готовил?  – Я, – ответил Лань Ванцзи. – Под руководством Чжао Юэту.  – Тогда она отличный учитель, а ты прилежный и одарённый ученик, – откликнулся Вэй Усянь. – Впрочем, чего ожидать от второго нефрита. Лань Ванцзи промолчал и взял со стола книгу. Он не был уверен, что Вэй Усянь снова не издевается, к тому же, тот говорил, как изумительно готовит его шицзе, и, конечно, Лань Ванцзи, впервые встав к плите, не мог с ней тягаться. Но ему очень хотелось, чтобы Вэй Усянь говорил правду, ведь если тот оценил первый приготовленный Лань Ванцзи завтрак, имея пример куда более опытного и умелого кулинара, это было бы очень приятно услышать. Не прошло и минуты, как наглая рука схватила книгу и с усилием придавила её к столу. Лань Ванцзи холодно посмотрел в усмехающееся лицо Вэй Усяня.  – Ай-я, Лань Чжань, как невежливо. Я тебя похвалил, а ты молчишь, даже спасибо не сказал. Где же твои манеры? Или мешает очередное дурацкое правило, запрещающее гордиться своими достижениями? Лань Ванцзи растерялся. Он не привык благодарить за похвалу, ведь то была лишь сторонняя оценка того, что он делает, обыкновенная констатация факта. Он никогда ничего не делал ради похвалы, потому что стараться ради этого, ради благодарности – прямой путь к гордыне, а гордыня запрещена. Но, кажется, в других кланах всё иначе? Да и здесь, Чжао Юэту пеняла Вэй Усяню за то, что он шутит в ответ на оценку Лань Ванцзи.  – Ты говорил это искренне? – спросил Лань Ванцзи. Вэй Усянь деланно оскорбился:  – За кого ты меня принимаешь, Лань Чжань? Конечно, я тот ещё выдумщик и частенько говорю небылицы, но уж точно не про твои качества. Если я говорю, что ты чрезвычайно умело обращаешься с мечом или что ты хорошенький, я на самом деле так думаю.  – Не принято говорить о мужчинах подобным образом, – Лань Ванцзи уже слышал от него такие слова, и каждый раз его охватывало смятение. – Ты  действительно, говоря обо мне с другими учениками, произнёс это?  – Когда это было? – поразился Вэй Усянь.  – После нашей первой встречи, в первый же учебный день.  – А… Тогда… – Вэй Усянь, кажется, тоже смутился: одно дело доводить бесстыжими речами Лань Ванцзи наедине с ним и совсем другое – произносить их в присутствии других людей, таких же юных молодых господ, будто он не заклинатель, а девица на выданье! – Ну, да, я и впрямь так говорил. Но разве я сказал хоть слово неправды? В вашем клане все хороши собой, но ты, Лань Чжань, превзошёл их всех.  – Не говори обо мне так, – попросил Лань Ванцзи, хоть ему и было втайне приятно знать, что он нравится Вэй Ину хотя бы внешне.  – Ох, не знаю, Лань Чжань, – Вэй Усянь хитро улыбнулся. – А если кто-то спросит? Лгать ведь запрещено. Лань Ванцзи отвернулся, смятённый и возмущённый. Вэй Ин, кажется, больше притворялся, что не может запомнить правила, но на самом деле знал их достаточно хорошо для приглашённого ученика и вертел ими, как хотел, виртуозно используя в своих целях, когда ему это было нужно. Вот и сейчас…  – Спасибо ещё раз за завтрак, – сказал Вэй Усянь, игнорируя его негодование. – Давай помоем посуду и пойдём тренироваться, а то зря мы, что ли, тащили эти палки в дом. Пряча бушующие внутри эмоции, Лань Ванцзи кивнул и поднялся. Ни к чему было сейчас думать. Он ведь хотел, вопреки всем правилам, всем барьерам, что он возводил вокруг себя, проводить с Вэй Ином больше времени и получать от этого хоть какое-то удовлетворение? Значит, стоило попытаться, отбросив лишние мысли. И Лань Ванцзи сосредоточился на том, что отвергал так долго – на обычных мирских делах.