Глава 1
28 октября 2022 г. в 07:16
Толян не был человеком злым или излишне агрессивным, всегда пытался разобраться в ситуации прежде, чем что-то делать: для военного необдуманные действия чреваты последствиями, хотя не то чтобы ему давали принимать важные решения на службе, скорее приходилось подчиняться старшим. Однако умение здраво мыслить в их кругу было похвально и особенно необходимо для выживания (подобные ему не добивались вершин и по сравнению с элитными войсками больше воспринимались, как пушечное мясо). Но всё равно он верил, что борется за правое дело, и исправно нёс службу, удовлетворённый своей жизнью.
Именно это умение думать прежде, чем действовать, спасло его чуть больше года назад, когда на одном из заданий, которых, впрочем, у него было немного, Толян обошёл ловушку, прямиком в которую его направил майор. Увы, пытаясь вытащить из неё своих, он оказался подстрелен сам. Не насмерть, конечно, но одна из пуль пришлась в колено, подкашивая его и по возвращении домой лишая возможности продолжить службу, так как медкомиссию было уже не пройти. Анатолий Волохов оказался комиссован. Даже денежных выплат не получил, ибо официально не числился как участник этой операции. Специально это было подстроено или произошла ошибка – пойди теперь разбери.
Ему бы порадоваться, ведь боевые действия – это тебе не шутки, ещё легко отделался, а Толян никогда и не хотел становиться военным, просто так легли карты в своё время, а потом он просто плыл по течению и не пытался менять свою жизнь, потому что ему казалось, что и так всё хорошо, но такой резкой и кардинальной переменой мужчина оказался расстроен.
Возможно, не стал бы Толян пить спиртное, будучи на больничной койке, можно было бы обойтись малой кровью, и его могли бы определить на работу в тылу, однако кто-то (вероятнее всего, соседи по палате, тоже получившие свои травмы в бою) проговорился, что мужчина стал плохо спать, подскакивая от кошмаров и вскрикивая, а потом и прикладываться к бутылке. Как выразился Толян "это чтобы крепче спать", но до начальства дошла информация о том, что он конкретно забухал и досаждает окружающим, заделавшись буйным.
Василий Терехов, штатный психолог, всячески выгораживал друга, пытался доказать, что обвинения беспочвенны и Волохова незаслуженно обвиняют, ведь на самом деле он здоровый уравновешенный человек, но все старания оказались тщетными. Своим вмешательством он добился только того, что Анатолия отправили на освидетельствование в психиатрическое отделение, непрозрачно намекнув, что от диагноза потом будет не отмыться. Теперь уже бывшему военному приписали эмоциональное расстройство, сопровождаемое переменами настроения с повышенной импульсивностью и неконтролируемыми вспышками ярости, чего, конечно, на самом деле не было. Но кого это волнует?
Василий, терзаемый чувством вины, стал излишне опекать Толю, поддерживал, хотя тому от этого становилось только хуже, потому что он стал чувствовать себя разбитым и вызывающим жалость и не хотел, чтобы друг видел его в таком состоянии, поэтому всеми силами пытался показать, будто с ним всё хорошо. Но Терехова не проведёшь. Немного успокоился он только после того, как Толя нашёл работу в автомастерской, пусть тот и стал периодически выпивать. Сам же Вася после произошедшего не смог больше находиться на старом месте и перевёлся на аналогичную должность в уголовную систему.
Толян смог устроиться автослесарем к своему старому знакомому Володьке, нынче находящемуся на пенсии по выслуге лет и потому пошедшему навстречу приятелю, оказавшемуся в сложной жизненной ситуации.
Мужчина стал устраиваться в этой жизни заново. Но прошло несколько месяцев – и его накрыло. Всё внутри Волохова взбунтовалось против такого существования. Он стал чувствовать себя никчёмным, ущербным и всё чаще стал пить. От встреч с Тереховым он отбрехивался, плетя ему что-то о том, что некогда, мол, прости, занят и т.д.
Когда Толя вышел на работу в подпитии, Володька выставил его вон, приказав идти отсыпаться, на что мужчина сообщил, что не вернётся больше, потому что увольняется и, подписав заявление, ушёл восвояси, погребая себя в собственной квартире с немереным количеством алкоголя.
Волохов ушёл в запой, закончившийся для него пробуждением с больной башкой в странном месте и в весьма сомнительной компании. Да, Толян и правда, будучи трезвым, никогда не проявлял враждебности к окружающим, не кидался, не разобравшись в проблеме, однако сейчас всё изменилось. Да и как иначе, если ты, нормальный мужик, просыпаешься после попойки с огромным членом в собственной заднице?
— НУ-КА БЫСТРО ВЫТАЩИЛ СВОЮ ЕЛДУ ИЗ МОЕЙ ЖОПЫ! Я ТЕ ЩАС ВТАЩУ!
Обнажённый альфа (а это был именно альфа, хотя о таких наш герой никогда не слышал) в мгновенье ока отскочил от своего, как он думал ранее, жениха, оставшегося восседать на кровати со злобной физиономией, и подпёр стену, прикрывшись ниже пояса ладонями:
— Ты не Тилиан! — убеждённо закивал представитель сильного пола, наблюдая за тем, как его недавний любовник поднимается, агрессивно хрустнув шеей, разминает кулаки, надвигаясь на него и, невзирая на хрупкое тело, наводит настоящий ужас всем своим видом. От одного взгляда можно было опростаться, что и захотелось сделать сию же минуту, поэтому альфа быстро выскочил в дверь уборной, закрыв её, и закричал оттуда:
— Нет, не убивай меня! Ты не можешь так поступить с будущим отцом своего ребёнка!
— Какого, мать твою, ребёнка! Ты у меня, сука, землю жрать будешь! — навалился на дверь Толя, пытаясь её вынести и не воспринимая всерьёз слова, очевидно, ещё одного бухарика.
— Такого ребёнка! Ты беременный!
— Раз беременный — значит сам воспитаю! Без сопливых! Допился, сука! — выплюнул мужчина, осознав всю бесполезность своих действий, напоследок ещё раз пнув несчастную дверь, и сел возле неё, прижавшись спиной. — Не, надо бросать пить... — проговорил он еле слышно, а потом гаркнул: — Тебя как звать, уёбище?!
— Т-трэвис, — промямлили из-за двери.
— А я Толян, — представился он.— Знаешь что, Трэвис? Слишком ты борзый, раз нормальных пацанов чпокаешь, пока они в отключке валяются. Может, ты, конечно, тоже не в себе был, но мне как-то пох. Только выйди оттудова, башню снесу, как пить дать — заслужил. Так что не обессудь.
За стенкой отчётливо заскулили, взывая к милосердию. Но Толян, по сути своей добрый и, как уверял комиссию Вася, уравновешенный человек, не мог спустить с рук какому-то там сумасшедшему проходимцу лишение себя анальной девственности. Он крепко сжал кулаки, впившись какими-то слишком длинными ногтями в ладони. "Ничего,– думал он, – я терпеливый, а у нас времени хоть отбавляй. Когда-нибудь, тварь такая, выйдешь!"
У Трэвиса было на это своё мнение, и он уже размышлял, как ему поудобнее расположиться в ванной, если придётся здесь спать, поэтому неизвестно, сколько бы они так просидели, если бы Волохов не обратил внимание на движение прямо перед собой. А напротив него сидел молодой пацан лет восемнадцати, блондин с волосами до плеч, белокожий и абсолютно голый.
— Ну что за срам, — возмутился было мужчина, всплеснув руками, но тут заметил, что этот бесстыжий тип повторил его движение, а боковым зрением поймал прядь качнувшихся светлых волос, которых иметь не мог. Шестерёнки в голове зашевелились активнее.
Толян совершил ещё несколько попыток разубедить себя в закравшихся подозрениях и сделал пару взмахов сначала одной рукой, потом другой, а затем встал на ноги, наблюдая, как повторивший всё за ним парень вытягивается лицом и бледнеет ещё больше, хотя, казалось бы, куда больше-то?
— А? — его отражение (а это совершенно точно теперь было его отражение) на миг открыло рот, закрыло его, а после нахмурилось, сделав выражение лица устрашающим, что не помешало ему оставаться задумчивым. — ДА ЧТО ЗА НАХУЙ, ТВОЮ МАТЬ! — рявкнул Толя и тут же закашлялся, ибо голос его стал более тонким и менее подготовленным к такому напряжению связок, и повторного перенапряжения его горло не выдержало.
Откашлявшись, Толян медленно подошёл к зеркалу, разглядывая своё, как уже стало ясно, новое тело. Молодое, с худым, но не тощим туловищем, не отягощённым мускулатурой, сияющими, словно золотыми, волосами, с овальным лицом, большими голубыми, почти синими, глазами, пухлыми губами, аккуратными ручками с длинноватыми ухоженными ногтями, по-женски стройными ножками и округлой задницей. Всё гладкое, даже в паху, где притулился маленький аккуратный членик, при виде которого глаз молодого человека напротив задёргался.
— Твою ж налево, — шокированно выдохнул он. — Что за хрень такая происходит? Видел бы меня Васёк...
Но никакой Васёк его не видел, ибо в помещении Волохов был один, если не считать альфу, почуявшего перемены вовне и поспешившего приоткрыть дверь, дабы удостовериться, что путь свободен и его сегодня не убьют.
— Тиль, — позвал он тихо, высунувшись из-за двери. — Всё нормально? Ты успокоился?
— Успокоился! Да как тут успокоишься-то? Я просто в ахуе, не видишь что ли? — вылупились в ответ, не поворачиваясь, а вперившись в отражение, и вернулись обратно к рассматриванию своего приобретения.
— Я не знаю, что случилось,— Трэвис, успевший добыть где-то ткань и обмотать ею бёдра, сделал несколько осторожных шагов вперёд, принюхиваясь, — но твой запах изменился. Теперь ты пахнешь какой-то смолой и ведёшь себя странно.
— А по-моему, очень адекватно ситуации и даже сдержанно!
— Я это... позову кого-нибудь из твоих, хорошо? — Трэвис ступал мягко, почти бесшумно, и крадучись пробирался к выходу. — Ты главное успокойся. Вдох-выдох и всё такое, как вас обычно, омег, учат. Я сейчас, я скоро,— и бочком выскользнул за пределы комнаты.
Толян был слишком шокирован, чтобы преследовать своего неприятеля. В конце концов, у него теперь были дела поважнее, чем это: из взрослого рослого мужика, всего из себя такого сильного и внушительного, он превратился в сладкого зайчика с порно-губками.
Как так вышло: белочку он поймал и лежит сейчас в психушке на потеху горе-доктору, приписавшему ему мнимый диагноз, или же всё-таки допился окончательно, сведя себя в могилу, и, что называется, попал? Хороший вопрос. Как-то он смотрел аниме (постыдный секрет тридцатилетнего бугая) про то, как один парень попал в другой мир и вынужден был адаптироваться к новой для себя реальности. После того, как мужчина ущипнул себя за руку, ногу, щёку и прочие другие места, ощущая самую настоящую, пусть и не сильную, конечно, боль, больше начал склоняться к последнему варианту.
— Ебучий случай, — схватился он за голову, растрёпывая и без того спутанные лохмы. — И как быть-то теперь?
Нет, Толян, конечно, хотел изменений в своей жизни. Оставаться работником СТО до конца своих дней вот вообще не улыбалось. Но чтобы так? В принципе, если приспособиться, можно и накачаться, и сильнее стать — не беда. Да и моложе он стал, внешность обрёл не хуже той, что была, даже в чём-то показался сам себе более привлекательным. Почему-то больше жаль было своё хозяйство, которым не похвалишься. Не то, чтобы ему было перед кем хвалиться и не, чтобы очень уж хотелось заниматься подобным ребячеством, но сам факт... Очевидно, с такой миловидной, почти девичьей, внешностью и, беря во внимание произошедшее несколькими минутами ранее, его пятая точка скорее найдёт на себя приключений в новом мире, чем вот этот вот хилый стручок. И это удручало.
Хотя, конечно, это не самое главное. Переместиться в тело человека, проведшего жаркую ночку в пассивной роли и быть выебанным в зад самому хрен пойми кем — это несколько разные вещи. Волохов не имел слабости по любому поводу впадать в истерику (самообладание у него имелось), и сейчас его больше интересовало другое: где он, кто он и что ждёт его впереди.
Судя по богатому убранству комнаты, или вернее будет сказать — покоев, хозяин тела довольно-таки обеспечен, раз имеет в своём распоряжении такое великолепие, достойное дворца. Помещение оказалось завидных размеров и содержало в себе много чего, при этом в избытке сохраняя свободное пространство. Здесь были огромная кровать с красным балдахином и кованым изголовьем, диван, кресло, камин, небольшой стол, два мягких пуфика, внушительный шкаф, зеркало в полный рост, которое мужчина ранее уже успел оценить, даже туалетный столик с какими-то флакончиками, шкатулочками и вываливающимися отовсюду бусами и подвесками. Имелся даже выход в собственную ванную комнату, в которой помимо собственно ванны, представляющей собой широкую, очень вместительную лохань, был не менее вместительный душ, разные шкафчики и унитаз, запрятанный в стену и выдвинувшийся при подходе к ней, чуть не въехав не ожидавшему того Толяну по лбу.
Волохов, всё это время переживавший неприятные скользко-саднящие ощущения между половинками, поспешил наконец вымыться, раз представилась такая возможность, и забрался в иномирный душ. В механизме подачи воды не было ничего сложного, правда, он так и не понял, как изменять температуру, но это мелочи по сравнению с тем, что он смог привести себя в порядок и смыть с всё это безобразие, не без приложенных усилий начавшее стекать вместе с водой из его промежности.
В спальню Толян выполз в одном полотенце, ибо после мытья под руку подвернулось только оно, а о том, что пойдёт в душ, заранее не знал и не приготовил вещи. Собственно, устранить эту проблему ему помогли быстро, так как по выходу из ванной в комнате его ожидала делегация из четырёх человек, что пытались незаметно принюхаться к вошедшему и вынуждены были лицезреть его полуобнажённое великолепие. Присутствующих мужчин это смутило:
— Тилиан, будь добр, оденься, — сказал один из них, имеющий более плавные черты лица и в целом по внешности напоминавший новый облик Толяна. Судя по всему, брат или другой родственник владельца тела.
— С ху... кхм, — сдержал свой эмоциональный порыв Волохов и поспешил ответить как можно вежливее. — Я бы с удовольствием, но не думаете же вы, что я буду заниматься этим в вашем присутствии?
— Да, конечно, — кивнул мужчина, — все, покиньте, пожалуйста, покои моего сына, — царственно заявил он, махнув в сторону двери, заставив двух других людей тут же прийти в движение и последовать на выход.
И только один человек, мужчина в синем плаще на вид лет сорока пяти, сидевший рядом с, как стало ясно, отцом Тилиана, не сдвинулся с места, обратив на себя недоумённый взгляд оного.
— И я тоже? Но ведь вы сами меня позвали! Сами знаете, что я здесь, чтобы... — попытался возразить он.
— Вы меня слышали, Рорих? — с властными нотками в голосе заговорил "папа". — Конкретно вы подождите в соседнем зале, вас пригласят, — и этот самый Рорих, резко подскочив, недовольным шагом протопал прочь.
Волохов остался наедине со своим новоиспечённым отцом, продолжавшим сидеть на диване. Не став терять и минуты, Толян, закопавшись в шкаф, принялся искать подходящую одежду под его пристальным взглядом. Наконец, нарыв серые свободные штаны и такого же цвета кофту, будто шедшую в комплекте, мужчина молодой человек натянул их на себя. С нижним бельём, однако, вышла проблема — всё казалось ему каким-то слишком женственным, но за неимением альтернативы пришлось натянуть то, что было. Стринги он, конечно, надевать не стал и выбрал более закрытые трусики, впрочем, приятно севшие на бёдра.
Выбранный наряд удивил "папочку":
— Ты уверен, что хочешь это носить? — похлопал он по-женски длинными, словно нарощенными, ресничками.
— Ну да. А что такого?
— Да ничего. Просто ты редко надеваешь настолько бесформенные вещи. Это немного странно. Может, ты и правда заболел? — обеспокоился он и подлетел к парню, приложив руку к его лбу, словно проверяя температуру, а после приложился и губами — типично родительский жест. — Рорих сказал, что изменившийся запах может быть свидетельством серьёзной болезни. Я волнуюсь. Если ты готов, давай позовём его и позволим тебя осмотреть, хорошо? — мягко уточнил он, положив руку Волохову на плечо.
Даже не имея надобности в прикрытии, Толян бы не смог отказать взволнованному родителю, но в имеющихся обстоятельствах сыграла роль и его иномирность, вынуждавшая искать оправдание, вероятно, важным изменениям, тревожившим окружающих. Хотя причём тут запах, пока ему было невдомёк.
Ситуацию разъяснил вызванный обратно врачеватель. В присутствии непожелавшего выйти папы, он тщательнейшим образом исследовал молодое тело Тилиана, то ведя по нему каким-то непонятным камнем, то переходя к ощупыванию руками, и особенно задержался на животе и голове, заинтересованно её разглядывая. Толян мужественно терпел экзекуцию, пока докторишка не попросил снять нижнее бельё и прилечь, раздвинув ноги. Чего-чего, а этого блондин делать ни в какую не стал, заявив, что стесняется и вообще никаких жалоб в этой области не имеет. Рорих попытался настоять, что это необходимо для понимания полной картины, нажимая на его плечо и пригибая к кровати. Этого Толя вытерпеть уже не смог и угрожающе процедил зарвавшемуся гражданину, что ему стоило бы сходить кое-куда и присесть на кое-что, если вдруг приспичило пощупать чужие детородные и иже с ними. Врачеватель шарахнулся от пронизывающего взгляда парня и был вынужден согласиться, что острой необходимости проводить столь доскональное исследование прямо сейчас нет, можно и повременить с этим немного.
— На лицо травмы насильственного характера, — по окончании своих ощупываний подвёл он итог, на что папочка ахнул, прикрыв ладошкой рот.
— Как же так, милый? Что произошло? — заквохтал он, приблизившись к Толяну, возращающему на место одежду, который на пару секунд замер, осознавая услышанное: хозяина тела принудили соитию и тому были доказательства.
— На голове имеются раны с запёкшейся кровью, будто мальчика били по голове чем-то тяжёлым, — возвестил доктор. — Также по всему телу имеются небольшие синяки, имеются они и в области запястий, словно кто-то удерживал за них во время... кхм... — не стал договаривать он, но все присутствующие и так поняли, что имелось в виду. — Кроме того, внутри, в области живота в лежачем состоянии я ощутил нечто инородное. Исходя из омежьей сути вашего сына, Ваше сиятельство, подозреваю, что образовавшийся кокон, как и изменившийся запах, может означать, точнее — с высокой вероятностью означает беременность Тилиана.
— БЕРЕМЕННОСТЬ?! — вскричали родственники в один голос.
— К сожалению, именно так,— подтвердил Рорих. — Самое её начало. Хотя полный осмотр я бы советовал провести в ближайшее время.
— Морские боги! Как же так! — ахнул папа, хватаясь за голову и садясь на кровать. — Мой бедный мальчик был изувечен и оплодотворён вне брака! Какой кошмар! — причитал он, раскачиваясь. — Но ничего-ничего, мой милый, не волнуйся — мы заставим этого альфу взять на себя ответственность! Замуж возьмёт — никуда не денется!
— Вряд ли это этично, Ваше сиятельство, — вмешался врачеватель, обратив внимание на замершего статуей Тилиана, побледневшего и тем только увеличевшего обнаруженное сходство. — Вы как омега должны понять. Тело вашего сына в целях защиты себя и своего потомства сменило свой природный аромат и тем самым отвергло партнёра. Это очень редкий случай, но такое бывало ранее, когда истинный предавал и заставлял свою пару себя по-настоящему бояться, в следствие чего манящий омежий запах превращался в тот, что наиболее неприятен альфе. После этого пара утрачивала свою истинность. В мире зафиксировано всего два таких случая, — просветил он.
— Ах, неужели такое возможно? — в глазах старшего омеги застыли непролитые слёзы, и он приложил руку к груди, глядя на сына точно такой же, как у него, синевой.
— К сожалению, да. И с отцом ребёнка Тилиану лучше вообще не встречаться: это может плохо сказаться как на развитии плода, так и на нём самом.
— И что же, Тиль остался без истинного, без мужа, так ещё и с малышом под сердцем? — Рорих поджал губы, не видя смысла давать очевидного ответа.
В это время Толян стоял, сжимая до боли кулаки и не моргая. Он пытался переварить всё услышанное, сохраняя ясность рассудка, что давалось тяжело. Перед его глазами пронеслась сцена, обозначившая собой его пробуждение в новом мире:
"— НУ-КА БЫСТРО ВЫТАЩИЛ СВОЮ ЕЛДУ ИЗ МОЕЙ ЖОПЫ! Я ТЕ ЩАС ВТАЩУ!"
"— Нет, не убивай меня! Ты не можешь так поступить с будущим отцом своего ребёнка!"
"— Какого, мать твою, ребёнка! Ты у меня, сука, землю жрать будешь! "
"— Такого ребёнка! Ты беременный!"
И тихое утро, сладко потянувшееся по поместью маркизов фон Флипперов, создавая конкуренцию яркому светилу, озарил разъярённый рык настоящего воина, смелого и крепкого мужчины, всегда уравновешенного и по возможности сдержанного, что волей судьбы был так безжалостно втиснут не только в чужой мир, но и в чужое беременное тело:
— УБЬЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮ!!!
Хорошо, что в этот самый момент Трэвис, получивший письмо от дяди и срочно вызванный домой, уже сидел в карете, выезжая за ворота и спеша успеть вовремя, и не слышал этого крика, обещавшего ему верную смерть, иначе, вероятнее всего, ему бы действительно пришлось опростаться.