***
Феликс догадывался, что скоро всё закончится, и его пронзала какая-то необъяснимая грусть от осознания того, что Хёнджин скоро… Исчезнет. И это было странно, учитывая то, что, скорее всего, вместо него появится какой-то другой Хёнджин, прежний. Ведь этот человек рядом с ним не из их реальности, но… Он ведь так похож на настоящего, настольно, что все те эмоции, которые Феликс испытал, находясь рядом с ним, ни за что не сотрутся из памяти после его ухода. Да, этот Хван немного отличался, и это было его особенностью. Феликс давно понял, что в его друге произошла перемена, но никак не мог догадаться, что это вообще другой человек. Они с Хёнджином были друзьями с самого детства и всегда держались вместе. Феликс подозревал, что в какой-то момент Хван начал вести двойную жизнь, и ему становилось грустно от того, что он отдаляется от друга. Феликс искренне дорожил этой дружбой. Он души не чаял в Хёнджине и до слëз боялся, что всё обречено. Единственный раз, когда Ликс действительно разозлился на Хвана, был после того судьбоносного концерта, в котором Ли выступал ещё и в роли прессы. Хван никогда не ходил вместе с ним на концерты Сэма, и Ли просто хотел принести ему автограф и похвастаться перед другом… Что ж, в тот момент Феликс понял, почему Хёнджин постоянно находил "причины" не идти на концерт. Сначала Феликса разрывало на части. Как Хёнджин мог это скрывать? Почему он не сказал Феликсу? Неужели они не лучшие друзья? Да разве он не достоин это знать?! Но спустя время гнев пошёл на спад, и Ликс начал меланхолично и прагматично размышлять над ситуацией. И он понял, что теперь можно не беспокоиться о том, что Хван просто потерял спустя годы дружбы к нему интерес, ведь у него была такая тайна… Впрочем, это всё равно не подсластило обиды на то, что Хёнджин ничего ему не сказал. Несмотря на то, что Ликсу было страшно, он подбадривающе улыбался Хёнджину. «У тебя всё получится. Ты молодец». Феликс вместе со всеми слушал признание Хвана в том, что он — Сэм, и по завершении его покаяния следил за реакцией других. Он понимал, почему они так были удивлены, да и сам он отреагировал бы так же, если бы ничего не знал. — Почему ты молчал? — послышался вполне логичный вопрос от Минхо. Удивительно лишь то, что он прозвучал именно от него, а не от кого-то более эмоционального. — Почему? — Это не конец истории, — постарался сразу же оправдаться Хван. Да, он не смог бы объяснить всех своих помыслов просто потому что ему буквально создали обстоятельства, под которые пришлось срочно подстраиваться. Хёнджин не знал, почему его двойник скрывал свою деятельность и, быть может, попортил какие-то намерения себя второго своей выходкой. Но сам Хван считал, что поступил правильно. — Вы можете не верить мне. Я всë пойму, но… Пожалуйста… Просто послушайте меня до конца. Это может звучать по-детски, но всё, что я скажу — правда. И Хван вновь начал говорить, иногда удивляясь тому, что с ним происходило и сомневаясь в собственных словах — настолько рассказ выглядел сюрреалистически. Он говорил о том, как гость из другого мира зашëл на огонëк; о том, как тот исследовал это странное место и, порядком удивившись, обнаружил старых знакомых.. Он рассказал обо всех своих приключениях, о том, почему в какой-то момент в жизни наступила "чëрная полоса", о помощи, взаимоддержке. От начала до сегодняшнего дня — Хёнджин говорил долго, и никто не перебивал его, за что юноша был немерено благодарен. Он закончил и оперся о столик одного из мест для перевоплощения и, опустив взгляд в пол, ждал своего вердикта. Он был готов ко всему, даже к тому, что от него отвернутся, но впервые он чувствовал себя полностью свободным. В один момент он почувствовал, как кто-то один обнимает его и гладит по спине. Потом присоединился ещё один человек, и в итоге все в комнате подошли к Хвану, чтобы его обнять. Он жутко растрогался от этого жеста милосердия. Хёнджин, еле сдерживая слёзы, обнимал в ответ, насколько это было возможно, каждого. Юноша пытался что-то сказать, но получалось что-то неразборчивое, более похожее на плач. Первым, кто подошёл, оказался Бан Чан; далее Феликс, а за ним уже все приняли этот флешмоб и подошли к Хёнджину. Несмотря на то что Бан Чану трудно было поверить в фантасмагорию, какую рассказал Хван, он решил довериться ему. Этот человек, которому он помогал, слёзы и страдания которого отпечатались у него в голове, был слишком светлым, чтобы врать. И всё то, что случилось ранее, начало иметь смысл. Все вопросы, которые задавал сам себе Бан Чан, резко нашли себе ответы. Много оправдания самым странным событиям и поступкам Бан Чан не видел и больше не хотел рассуждать на эту тему: такое объяснение его устраивало и он не хотел ничего менять, ни о чем спрашивать. Всё просто встало на свои места. — Ты говорил о каком-то предназначении, деле, — вмешался Чанбин, когда все перестали обниматься и отошли друг от друга. — Ты понял, что тебе нужно сделать? — Я думаю, я уже это сделал. — улыбнулся Хёнджин, обводя взглядом друзей. Он чуть задержал взгляд на Феликсе и улыбнулся ему особенно ярко. — И всё благодаря вам. Мне кажется, что я должен был рассказать вам о том, кто я на самом деле, чтобы не сдерживать в себе больше ничего. На самом деле это дало мне очень многое. — Получается… Ты исчезнешь? —встревоженно произнёс Чонин. Этих слов внутренне боялся каждый. Хван сделал небольшую паузу и грустно вздохнул. — Знаете… У вас раньше и так был Хёнджин, до моего появления в этом мире, так? Я чувствую, что сейчас ошибки в моих действиях нет. Сначала я думал, что это сон, но… — Хван намеренно ущипнул себя и поморщился от боли, чтобы продемонстрировать свои прежние догадки. Вернее, их ошибочность. — Похоже, что нет. Но сейчас я уверен, что если усну, то проснусь в своём родном мире. Раньше я этого не ощущал. Звучит странно, да, я знаю… Но я уверен, что я вернусь так же, как и попал сюда. — Вход и выход всегда бывают одной и той же дверью… — пробормотал вполголоса Сынмин себе, но это услышали все. Наверное, эти слова были прекрасной метафорой того, что пытался сказать Хван. Самому Хёнджину было больно говорить эти слова. Он знал, что в его мире ждут такие же люди с такими же характерами, только при других обстоятельствах. И отношениях у них другие, и воспоминания тоже. Бесспорно, Хенджин ими дорожит ими, но… — Мы всё понимаем, Хёнджин! — воскликнул Хан, подходя ближе и хлопая по плечу друга. — Мы будем скучать, Джинни. — вторил ему скромно Минхо и тоже подошёл ближе. — Даже если ты пропадёшь… И никто не вернётся на твое место… Или же это будет уже другой Хван, я не забуду тебя. — Бан Чан чуть поклонился другу в благодарности. — Ты всегда можешь вернуться к нам, если только пожелаешь. Просто подумай о нас перед сном, и ты сможешь на время перенестись к нам… Ну, я надеюсь, — улыбнулся Феликс. Пусть грустно. Пусть он не желал отпускать друга. Хван молчал, окружённый поддержкой и чувством, что у него всё получится. И он знал, что вынес много важных уроков из этого короткого, но полного впечатлениями путешествия в другой мир. Теперь он готов исправить ошибки в своём — а исправлять было что. Перед тем, как на улицы опустилась ночь, Хван провёл время с друзьями и семьей, ощущая как никогда теплоту и любовь, которую они ему дарили. Мама была удивлена внезапными приливами нежности Хёнджина, но отвечала на них ласково, как и отец, обрадованный, что их сын всё-таки немного открылся. Уже вечером Хёнджин лежал в кровати и пытался запомнить каждую деталь комнаты: пробковую доску с фотографиями, захламлённый стол, шкаф, ведущий в огромную гардеробную… Отчасти Хвану просто хотелось запомнить это всё поподробнее, но более он просто боялся всё это забыть, как сон. Помните то ощущение, когда просыпаетесь после великолепного сна, но память как отшибло и ничего не удаётся вспомнить? Такое обидное чувство… Эпилог Эта ночь была на удивление спокойной, но когда Хван проснулся, ему показалось, что он и не спал. Его тело было расслабленно и как будто даже слишком, создавалось впечатление, что всю ночь он плыл по реке, не прикладывая при этом сил, а позволяя течению нести его. Первым, что увидел Хёнджин после пробуждения, стал компьютер. Размытое отражение юноши показывалось на чёрном экране. Хван без раздумий и с толикой отвращения отодвинул от себя ноутбук подальше. Хватит сериалов и достаточно приключений. Мягкая кровать, некогда аккуратно застеленная, теперь пребывала в сущем хаосе; Хван удивился свинарнику в своей комнате. Тут и там были разбросаны фантики, краски, картины, незаконченные Хваном, в беспорядке лежали либо на столе, либо под ним. На первый взгляд в комнате находилось как минимум три чашки: одна на столе и две на подоконнике. Ещё одну Хёнджин чуть не разбил, поднимаясь с кровати. Да, Хёнджин был не самым чистоплотным, и иногда его комнату можно было найти в творческом хаосе. Но то, что происходило в ней сейчас, было настоящей свалкой. И сам Хван это осознавал. Юноша захлопнул крышку ноутбука и принялся за уборку. Удивительно, как быстро Хёнджин справился с разваливанием древних грязевых руин! Правда, всю более или менее чистую одежду он быстренько запихнул в шкаф, — ну не нравилось ему тратить время на глажку и аккуратное сворачивание! — особо не заботясь о состоянии вещей. Но в целом комната приняла вид вполне себе приличного людского жилища. Даже чашки перекочевали на кухню и теперь покоились в раковине, грустно ожидая, пока их вымоют. Несмотря на спорные чувства по поводу того, стоит ли покидать тот мир, Хенджин осознал: да, стоило. Всё-таки только тут он по-настоящему ощущал себя дома. На завтраке все удивились резкой перемене в Хване: он будто резко стал таким же, каким был до увлечения сериалами. Не сказать, чтобы Джинни сильно изменился, но… Он был более отстранённым, более далеким от них, зацикленным на одной вещи. Сейчас он стал такой же активный, весёлый, порою слегка загадочный и… Невероятно шумный. Наверное, ещё более шумный, чем был раньше! Как же все соскучились по приступам истерического, иногда абсолютно беспричинного смеха и проделками парня в стиле королевы драмы. Всем нравился такой простой, искренний и открытый Джинни. На тренировке парням казалось, будто Хёнджин слегка растерял сноровку в движениях: он двигался слегка неуклюже, хоть и по-прежнему пластично. Это ощущалось так, будто Хван — бывший танцор, вышедший на сцену после долгого перерыва. Что ж, в этом была доля правды, но Хван сумел схватить ритм и вновь начал удивлять парней своей грацией, красотой и навыками. Не зря же он всё-таки главный танцор! Свободное время. Парни вышли на улицу, чтоб подышать свежим воздухом. Феликс был немного грустный, но с пониманием и добродушием посматривал на Хвана, активно что-то показывающего Бан Чану, — кажется, это был фрагмент хореографии — а после, отводя глаза, спросил что-то у Сынмина насчёт его планов на этот вечер. — Эй, Феликс! — Хван напоследок показал большой палец Бан Чану и побежал догонять Ликса, успевшего недоуменно обернуться. Сынмин улучил момент и ускользнул, но не с корыстными целями: он догадался, что этим двоим нужно поговорить наедине. — Да? — неуверенно ответил Ли. — Пойдём сегодня погулять? — спросил Хван, воспоминая события вчерашнего (о Боже, да в этом мире прошла всего одна ночь с его попадания в другую реальность!) дня. Феликс неуверенно замялся. — А как же твой сериал? Я не хотел бы отвлекать тебя от просмотра… — пробормотал Феликс, всё ещё недоверчиво осматривая Хвана. Тот неловко почесал голову. — Сериал я ещё успею посмотреть. А сейчас я хочу провести время с тобой, — Джинни неловко остановился, а потом выпалил: — Да и вообще, сериал этот неинтересный, а ты интересный! Эээ… Феликс сначала смотрел удивлённо, но постепенно лицо его озаряла улыбка. Он не выдержал и рассмеялся, заставив Хвана покраснеть. — Я рад. Извини, — утёр парень чуть выступившую от смеха слезу пальцем и осмотрел ещё раз с обожанием Хвана. — Я просто… Скучал по тебе. — Я тоже, — выдохнул Хван, а потом спохватился, став более серьезным. — Что ж… Хочешь клубничное мороженое? — Ты ещё спрашиваешь? Конечно! — воскликнул Ли и побежал вперёд, крича через плечо: — Догоняй, Хёнджин!***
Хан и Минхо наблюдали за этим, стоя за углом ближнего дома. Когда Хван и Феликс начали удаляться, они обменялись многозначительными взглядами. — Они геи. — Однозначно. — Кто бы говорил! — Хан и Минхо подпрыгнули от неожиданности, когда между ними появился Бан Чан. — А вам не говорили, что подглядывать нехорошо? — Ну Чан… — Никаких «Чан»! — строго отчитал юношей лидер и, схватив их, как маленьких детей, потащил за собой. — Поможете приготовить мне карри на обед! И больше Минхо и Хана никто не увидел… По крайней мере до обеда, до которого Хван и Феликс успели вернуться. Один с опустошенным кошельком, а другой — со следами клубничного мороженого на щеках и носу.