***
На следующий день Ричард с дочерью пошли в сторону единственного в городе роддома — старого здания с облезлой краской, не имеющего ничего хорошего внутри: ни понимающего медперсонала, ни новой аппаратуры. Путь пролегал через большой парк, что сейчас, в конце июля, радовал глаз пышными кронами деревьев — кленов, берез, ясеня, — и ярко цветущими клумбами, а так же круглым фонтаном с прохладной водой, падающие сверху капельки которой любили ловить дети, чтобы хоть как-то освежиться в слишком жаркий полдень. И их родители были не против таких «водных процедур». Камилла несла скромный букет хризантем — подарок маме. И эти цветы, упакованные в простенькую прозрачную слюду, прекрасно сочетались с голубым платьем девушки. Весь ее образ портили только туфли — черные и слегка потертые, а так же имеющие больший размер, чем сама нога. Юной особе пришлось подложить вату, дабы обувь не соскальзывала. Как говорится, голь на выдумки хитра. Некоторые люди оглядывались на рыжеволосую, восхищаясь ее простым, но по-своему изысканным нарядом. Девушка радовалась этому, но про себя. Зачем делиться таким маленьким счастьем с отцом, которому сейчас совсем не до этого? Он-то больше переживает за состояние жены и за пол новорожденного, а не за внезапно радость самого старшего ребенка, что идет рядом и слегка улыбается. — Тебе придется бросить свое шитье. Матери нужна будет помощь. — Знаю. Снова эти пеленки, распашонки. — Не дерзи. Я понимаю, что ты хочешь заниматься любимым делом, но ведь семье тоже надо уделять время. Эти слова Камилла слышит уже не первый раз. Они были и до, и после рождения Сары и Джека. Тогда девушка шила очень редко, проводя больше времени за уходом и неким подобием воспитания младших, ведь мать, отдохнув после родов всего неделю, вернулась к мытью больничных полов, чтобы снова зарабатывать хоть какие-то гроши. — Не переживай, папа. Я буду помогать. — Другого и быть не должно. Они наконец-то вошли в нужное здание, а потом, минут через двадцать, вышли обратно, но уже с женщиной, держащей кричащий сверток и букет хризантем. Она выглядела очень уставшей. Ее глаза хоть и светились от счастья, но все равно показывали некую печаль по поводу того, что расходов в семье прибавиться, а скромной зарплаты еще больше не будет хватать. — Это мальчик. Я назвала его просто: Боб. — Что ж, добро пожаловать в семью, Боб! — радостно воскликнул Ричард. — Уитни, нам надо поторопиться. Я оставил детей с твоей матерью. — Она все-таки вылезла из своего вонючего и страшного барака? Как только согласилась! — Может, соскучилась по внукам? — Это было бы странно. Моя мать почему-то не рада детям. — Мам, пап, я, пожалуй, немного прогуляюсь. — Хорошо. Но чтоб вечером обязательно была дома. — Да, я знаю. Камилла прошла некоторое расстояние по брусчатой дорожке, завернула за угол сапожной мастерской, перешла дорогу и оказалась у своего любимого места во всем городе — модного магазина, витрину которого девушка могла подолгу разглядывать, стараясь запомнить все то, что было выставлено на ней: изумительную обувь, модельную одежду и различные головные уборы — шляпы и платки, а в зимнее время меховые шапки и теплые косынки. Сегодня была выставлена совершенно новая коллекция, посвященная деловым встречам, для самого жаркого периода. На белых и матовых манекенах красовались строгие, но легкие сарафаны с отделкой из цветных лент, длинные юбки пастельных оттенков, хлопковые шорты с воланами из полупрозрачной органзы, блузы с кружевами и перламутровыми пуговицами, а так же невесомые кардиганы и накидки. Внизу, на подиуме, была обувь: классические «лодочки», босоножки на небольшой шпильке, кожаные сабо и лаконичные мюли. Снаружи магазин выглядел так же шикарно, как и его большая витрина. Свежайший ремонт в бледно-розовых и серых тонах, современное освещение, простая, но зазывающая покупателей вывеска, а так же раздвижные двери, работающие при помощи датчика движения. Камилла всегда думала, глядя на все это, что, должно быть, владелец сего места — очень состоятельный человек, возможно, даже какая-нибудь дама солидного возраста, знающая толк в одежде, прекрасно разбирающаяся во всех модных трендах и, может быть, шьющая свои коллекции самостоятельно. В городе, где живет семья рыжеволосой, почти все магазины предоставляют скромный ассортимент всякого невзрачного тряпья: «бабушкины» юбки, футболки с дурацкими принтами, блеклые джинсовые изделия, криво сшитые местной швейной фабрикой платья и ужасных цветов кофты. И только здесь, недалеко от парка, есть все то, что нужно Камилле, но, к ее великому сожалению, имеющее неприлично дорогие цены. Поэтому ей приходится просто смотреть и мечтать, что, может, когда-нибудь она сможет повторить эти тканевые произведения искусства у себя дома. Девушка вздохнула и, последний раз глянув на белые туфли с мерцающей отделкой, что стояли на витрине выше всей имеющейся обуви, повернулась в нужную ей сторону, чтобы начать идти домой. Наверняка ее уже ждет мать, а так же имеется куча грязной работы. — Юная леди, здравствуйте! Камилла глянула через плечо, а затем полностью развернулась к парню, что вышел из магазина. Он был одет просто, но со вкусом: бежевые брюки, белоснежная рубашка, рукава которой были закатаны, коричневые мокасины с металлической отделкой золотого цвета. Образ завершали наручные часы и очки в черной оправе, через прозрачные стекла которых можно было разглядеть красивые глаза изумительного зеленого цвета. — Как вас зовут? — Камилла… — Очень приятно, я — Трендер. — Он взял изящную ладошку девушки и мягко коснулся ее губами. — Позвольте вам показать мою новую коллекцию вечерних платьев. — Коллекцию… платьев? — Верно. Я заметил, что вы с большим интересом разглядываете витрину. — И поэтому вы решили предложить показать? — Да. Думаю, вы, Камилла, будете впечатлены. — Я не сомневаюсь в этом, ведь то, что я уже увидела, говорит о том, что у вас хороший вкус и, наверное, волшебные руки. Вы ведь сами шьете? — Польщен вашими словами, юная леди. Да, вы угадали — я сам создаю то, что потом оказывается здесь, в моем магазине. — Он пропустил девушку вперед. — Пожалуйста, проходите. — Благодарю. Камилла была в шоке от того, как выглядел магазин внутри. Никаких деревянных столов с облупленной краской и кучей тряпья на нем, ни одного простецкого деревянного стула, ни уродливых длинных ламп, ни примерочных, состоящих из обыкновенных штор и веревки, ни грузных женщин-продавщиц, вечно обсуждающих свои бедные жизни и судьбы других. Ни одного признака серого и скучного бытия. Было много света; он исходил и с потолка, и из некоторых частей стен, выкрашенных в серо-серебристый и белый цвета. Пол имел покрытие под розовый мрамор, а потолок являлся произведением искусства: золотые узоры на темно-сером. Но не только это привлекло внимание рыжеволосой. Ее взор также заворожила мебель: кожаные диванчики, пуфики, стойки для обуви, полки, на которых находились сумки, мини-гардеробные и застекленные шкафчики с украшениями. И никаких уродливых касс и сварливых продавщиц — место для оплаты было небольшим, но аккуратным, и недалеко от него стояла красивая блондинка в рабочей форме — узкой юбке синего цвета, легкой блузке и балетках. — Позвольте, я обслужу вашу клиентку. — Спасибо, Амандина, но я сам. Подготовь, пожалуйста, главную примерочную. — Будет сделано, мистер Трендер. — Блондинка скрылась за мини-гардеробными. — Камилла, вы почувствуете себя настоящей принцессой в моих платьях. — Я буду их… примерять? — Конечно! — Трендер пригладил свои русые волосы. — Уверяю вас, вы останетесь довольны. — Но я же не собираюсь ничего покупать… — Это не имеет значения. — Примерочная готова! — Спасибо! — он кивнул головой в сторону. — Юная леди, вы готовы к примерке? Сначала было платье синего цвета с очень пышной юбкой, которая имела серебряную вышивку в виде полумесяцев, а так же отделку из белой органзы. Затем Камилла надела алое, с золотистым поясом и бантом сбоку, но уже облегающее и имеющее разрез на левом бедре. Потом — темно-зеленое, с жемчугом и баской. — Мне нравится, но наденьте, пожалуйста, вот это платье. Амандина помогла зашнуровать корсет и поправить многослойный подол. Трендер же восхищенно смотрел на рыжеволосую. — Можете смотреть, юная леди. Камилла повернулась к огромному зеркалу и поняла, что сегодня, кажется, лучший день в ее жизни, потому что еще никогда она не видела и тем более не надевала такой роскоши. Девушка даже незаметно ущипнула себя, чтобы проверить, не снится ли ей все это. Наряд был безупречен: бледно-сиреневый шелк, метры розового жемчуга, белые кружева и перчатки — все, как у самой настоящей принцессы. Вот только цена очень сильно смутила Камиллу — почти семьсот долларов. Для нее это было очень дорого. — Оно… Оно великолепно… Вы оказались правы, мистер Трендер. Вы не солгали. — Я могу сделать вам скидку. — Спасибо, но это платье мне не по карману. — Рыжеволосая криво улыбнулась, а затем закрыла примерочную от посторонних глаз и стала переодеваться. Трендер ждал Камиллу у расчетного стола. И вот наконец-то девушка появилась в своем голубом, на бретелях. Сменила сказочное на обыденное. — Вы сказали, не по карману? На вас же «Диор»! — Что? А, это… Нет, это никакой не «Диор». Я сама сшила. — Вы? Сами.? Оу, у вас свое ателье? — Нет, я… шью дома. И только для себя. — Все равно похвально, юная леди, похвально. — Спасибо. Могу я идти? — Можно вопрос? — Конечно. — Почему вы не работаете моделью? У вас подходящие параметры. — Знаете, я никогда не думала об этом. — Вот, — Трендер протянул Камилле свою фирменную визитку. — Если надумаете, или вдруг просто захотите заказать платье, то звоните. Сошью на любой вкус и кошелек. — Если надумаю? — Я бы хотел видеть вас в качестве модели. — Я, пожалуй, пойду. Большое спасибо, мистер. Вы смогли сделать меня чуточку счастливее. — Всего хорошего, Камилла. И подумайте над моим предложением. Девушка покинула прохладное райское место и снова оказалась на пыльной улице, где стояла невыносимая духота. Некоторые цветы завяли от недостатка влаги, портя вид клумбы, и не было никакого ветерка. Солнце нещадно палило и обжигало верхушки крон деревьев. Камилла шла по горячему асфальту, стуча небольшими каблуками и иногда шаркая ими, и думала над словами Трендера. «Я бы хотел видеть вас в качестве модели». Да какая из нее модель? Сутулиться, невысоко поднимает ноги и не имеет ничего притягательного — ни груди, ни соблазнительных бедер. Тем более, манекенщица должна быть из приличной и состоятельной семьи, в которой мать не моет полы за другими людьми, отец не пропадает на заводе, а маленькие дети не требуют еды и теплых вещей. Это, конечно, не обязательно, но юной особе казалось, что для достижения чего-либо все обязано иметь наилучшее состояние и вид. Зато рыжеволосая была счастлива: получила шикарный комплимент для своего голубого платья. «На вас же 'Диор'!». Неплохо, не правда ли? Не успела сшить, и вот уже думают, что это известный бренд. Камилла перестала улыбаться, вспомнив, что ждет ее дома. Стирка, уборка, глажка — что угодно. Мать не потерпит безделья, да и отец что-нибудь скажет. Так что остается только вспоминать примерку сказочных платьев, без настроения штопая старые распашонки или же напевая колыбельную для новорожденного.***
Она прокручивала этот день снова и снова, качая детскую кроватку. На часах была полночь, а Камилла все не могла выбросить из головы ни образы модных вещей, ни обстановку магазина, ни галантного Трендера. Да, запало ей это небольшое происшествие. Только как теперь успокоиться и лечь спать, если перед глазами мелькают то примеренные платья, то лицо молодого дизайнера? Как успокоить душу? — Спи, малыш, спи… Ведь давно погасли огни… Юная особа тихо напевала колыбельную. Большая стрелка приближалась к половине первого, а Боб все никак не хотел засыпать. А мать-то наверняка уже десятый сон видит! К отцу претензий нет — он ушел трудиться в ночную смену, как и многие с их бедной улицы. Камилла прикрыла веки и представила себя в том самом наряде из бледно-сиреневого шелка. Вот она медленно, но грациозно идет по подиуму, что освещается множеством прожекторов. Элегантно одетые мадам и джентльмены стоя аплодируют рыжей красавице. Она позирует под вспышки фотокамер, а потом идет назад, уверенно смотря перед собой. Ей кричат комплименты и похвалы, просят автографы и фото на память, но Камилла не останавливается, а гордо передвигается по подиуму. Мечты прервал пронзительный детский плач. Девушка вздрогнула и стала снова качать кроватку. Но это не помогло — Боб стал кричать еще сильнее. И тут в комнату вошла заспанная мать. На ней были заштопанная ночная сорочка выцветшего оранжевого цвета и черные носки. В руках женщина держала потрепанный журнал позапрошлого года выпуска. — Иди-ка ты спать. — Я могу попробовать снова уложить его. — Попробовать! Ты должна была сделать это еще четыре часа назад! Мне, вообще-то, завтра на работу! — Прости, мама. Я задумалась. — Опять о своем тряпье? Господи, даровал же ты мне ребенка — не работает, не уважает и не может выполнить даже самое простое задание! — Мам… — Молчи, Камилла! Молчи! — она любовно взяла на руки Боба и стала его качать. — Иди в свою комнату и спи, раз такая бездарная. Боже, не можешь даже ребенка успокоить! — Хорошо. И спасибо за правду, мама… Рыжей не хотелось спать, и поэтому из старого шкафа был извлечен габардин бордового цвета. Девушка решила сшить тот самый костюм, что увидела в магазине Трендера — брюки клеш и приталенный жакет на трех пуговицах. Он был надет на черный бархатный манекен, что стоял в одном из углов помещения. Костюм имел оттенок спелого банана, но Камилла прикинула в уме, что бордовый гораздо лучше смотрится, и поэтому не стала выбирать между оставшимися цветами ткани — алым и синим. Сложив материал пополам, девушка стала кроить составные детали будущего изделия: приложила лекала, закрепила их булавками и обвела по контуру тонким кусочком мыла, не забывая при этом добавлять лишние сантиметры на припуски. Затем, убрав мешающиеся пряди волос за уши, начала думать, нужно ли сделать пояс. Мысли Камиллы спутались и наткнулись на образ Трендера. Теперь рыжая размышляла о нем, прикидывая, где и с кем тот может жить, на каком авто ездит по их не самому лучшему в штате городу с его ужасными дорогами, в каком месте обедает и, самое главное, где создает свои шедевры, от вида которых перехватывает дыхание и учащенно бьется сердце. — Ты не спишь? Камилла вздрогнула и чуть было не укололась булавкой. Затем, отложив шитье, она повернулась к внезапно появившейся в дверях матери. Та устало смотрела на дочь с неким презрением. — Отец сказал, что ты согласилась помогать мне. — Да, я помню про это. — У нас полный таз белья и пеленок. Постирай. — Хорошо, завтра встану пораньше и… — Сейчас! Завтра мне на работу, а отец будет спать после смены. Ты будешь следить за детьми. Вряд ли сможешь заняться стиркой. — Мама… Ладно, я поняла тебя. — Не забывай, что в будущем ты будешь делать то же самое, только уже для своей собственной семьи. — Я не хочу такой жизни. — Все так говорили. Мать ушла, а рыжая стала прибираться в комнате. Затем юная особа прошла в ванную комнату, где ее ждала нудная и долгая работа — стирка большого количества белья. И все бы ничего, если бы не было тараканов, коих Камилла очень сильно боялась, не смотря на то, что эти коричневые твари находились повсюду: на кухне, в спальне родителей и в пыльной кладовой. Девушка уже давно должна была привыкнуть к тараканам, но все никак не могла. Ванная комната имела вид, говорящий о том, что за этим помещением, впрочем, как и за другими, никто особо не следит, ибо тогда не было бы ни плесени, ни отсыревших стен, ни потрескавшейся напольной плитки. В общем, ничего того, что наводит тоску и мысли о вечной бедности. Камилла стала стирать белье, стараясь не смотреть на крупного таракана, что ползал по облезлой раковине. Ее мысли снова вернулись к Трендеру, а так же к его предложению стать моделью, но она их быстро отбросила. Какая модель станет застирывать грязное исподнее и измазанные едой пеленки, стоя над тазом, поставленным на табурет? Рыжеволосая особа вытерла со лба пот, а потом снова принялась за работу. Она хотела поскорее покончить со стиркой, чтобы затем лечь на кровать и забыться на некоторое время. До наступления утра.