Белые лучи луны опускались на песчаный берег, освещая собой путь. Волны, подгоняемые лёгким ветерком, шелестели, сменяя друг друга: то ближе, то дальше, то резвее, то тише. Все вокруг отдалось во власть ночи и теперь слышна была лишь природа. Вдалеке море, казалось, сливалось со звёздным небом. Дневная жара ещё не отступила от песочной гряды и теперь согревала босые ступни от ночной прохлады. Двое опустились на мягкую поверхность, удержав между друг другом дистанцию. Голова неприятно гудела. Мышцы изнывали, как после долгой тренировки. В горле пересохло, что Хюррем готова была кинуться к морю и зачерпнуть солёной воды, однако держала глупый порыв в узде и решила начать, резко закончившийся в автомобиле разговор.
— Люкман, я жду ответы.
Рыжеволосая внимательно осматривала профиль молодого человека... или нет? Девушка еле заметно мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Он повернул голову к ней, и на какой-то миг Хюррем показалось, будто его глаза сверкнули. Или это была всего лишь игра света?
— С чего начнем? Кто я? Или кто ты?
Люкман расплылся в улыбке, которая так и кричала о каком-то подвохе. Рыжеволосая, косясь на него, ответила:
— И ты так просто мне расскажешь?
Парень наклонил чуть голову в бок, осматривая лицо девушки снизу вверх.
— У тебя есть сомнения?
Хюррем сглотнула в горле ком, до сих пор ощущая неприятную тошноту.
— Ты очень странный. Явился невесть откуда и спас меня от того психа. Как ты узнал? Что сделал с ним? Он ведь не просто так потерял сознание, — затем выдержала паузу и задала самый волнующий вопрос. — Что за влияние ты на меня оказываешь? Ты.... Ведь не человек, так?
Люкман поднял взгляд к небу и кивнул скорее каким-то своим мыслям.
— Всё идёт как надо. Даже слишком гладко...
Хюррем смутилась.
— О чём ты?
Парень вернул ей свое внимание и мягко улыбнулся краешками губ, что стало как-то не по себе. В животе стянулся тугой узел страха, который не поддавался объяснению.
— Я расскажу с самого начала и ты всё поймёшь. Буду прямолинеен. Прелюдии нам не к чему, — Люкман взъерошил волосы, подбирая правильное начало рассказа. — Ты ведь задавалась вопросом каким образом получила бессмертие?
Одним махом всё тело напряглось до кончиков пальцев на ногах. Казалось, Хюррем перестала даже моргать. Слова комом застряли в горле, и сложилось впечатление, будто бы у нее отняли возможность говорить. В принципе, Люкману её ответ был не обязателен.
Он знал всё.
— Можешь не отвечать. Итак понятно, что, как и любой другой человек, получивший что-то необычное, конечно задавалась и искала все возможные ответы. Только об этом мало кому известно, — молодой человек накрыл её ладонь своей и между ними образовалась какая-то энергия, которая начала подозрительно куда-то затягивать. До того как перед глазами проявилась картинка, Хюррем услышала. — Посмотри на это...
Дыхание давалось слишком тяжело, будто в грудь наложили огромных камней. В ушах раздавался громкий звон, из-за которого она не слышала ничего вокруг. Кое-как переставляя ноги, девушка пробиралась сквозь лесные заросли, напрочь потеряв всякий ориентир. В районе живота растекалась адская боль вместе с алой кровью. Нанесённая рана была слишком глубокой и от большой кровопотери она стремительно бледнела, теряя при этом последние силы. Она впивалась пальцами в землю, упрямо старалась держаться на ногах, но невозможно противостоять собственному телу. Девушка рухнула. Голубые очи смотрели на небо, где кружили чёрные вороны и постепенно все размывалось. Последнее, что она увидела,был чей-то возвысившийся силуэт...
Картинка исчезла, вернув Хюррем в реальность. Девушка несколько раз поморгала и усердно потёрла веки. Она попала в замешательство. Резко повернула голову, вклинившись пристальным взглядом в Люкмана, что не сводил с нее всё это время глаз, но убрал ладонь. На смену былому страху пришла клокочущая злость.
— Объясни же всё наконец! Что мне дало воспоминание пятивековой давности?!
Парень ответил непринуждённо.
— Всё просто. Именно тогда замерли твои часы жизни, — и следующие слова он проговорил более медленно и низко. — Благодаря мне.
То, как он тянул резину раздражало. Хюррем всплеснула руками и эмоционально произнесла:
— И как же ты в этом замешан?!
Люкман начал достаточно просто, будто бы рассказывал занимательную историю старому другу.
— Я демон. В тот год, когда наткнулся на умирающую тебя в лесу, то был слишком молодым и, как говорится, зелёным. Мне были интересны люди, их жизнь, эмоции, чувства, каково быть среди них. Естественно я часто выбирался в ваш мир и искал новые знакомства. Тогда мне стало жалко тебя. Хотел чем-то помочь и у меня не возникало мыслей, что для такого, как я это не правильно, так быть не должно. Демоны никогда не должны чувствовать подобного. Особенно к обычным смертным. Но, повторюсь, я был ещё слишком молод, глуп, неопытен и это, конечно, обернулось против меня. Я хотел избавить тебя от раны, однако, то ли ошибся, то ли перестарался и отдал тебе часть своей энергии. Сразу я этого не понял. Лишь со временем, когда не смог перейти на следующий ранг. Подобные мне насмехались надо мной. Отец, не желая видеть возле себя сына неудачника, изгнал меня из дома. Там, где я родился и рос для меня больше не было места. Я примкнул к людям. Долго, муторно пытался понять, что не так, почему мне не хватило сил, где я растерял часть своей энергии? И вспомнил человека, которому любезно помог. Твоё лицо почти стёрлось из моей памяти. Я не знал, где и как тебя искать. Смирился. Однако, удача обернулась ко мне сама. В тот день на пляже, меня что-то потянуло к тебе. Сразу я тебя не узнал. Лишь почувствовал что-то знакомое. Позже, когда мы начали сотрудничать, то я приметил твою странную реакцию на себя. Начал догадываться. Проверял свои доводы специальными касаниями. Ты нашлась. Спустя несколько долгих веков.
Каждое новое слово ускоряло сердечный ритм. Хюррем так долго билась в догадках и искала ответы, что теперь не знала, как реагировать на открывшуюся правду. В тот день, будучи ещё османской госпожой, ей удалось вырваться из двухлетнего плена, на который обрекла ее Хатидже Султан. Очнувшись уже во дворце, рыжеволосая не могла понять, куда испарилась рана. Лекари странно переглядывались, говоря, что нашли Хасеки без увечий лишь сильно истощённой, с явным обезвоживанием. Теперь картинка сложилась.
— Х-хорошо... Ты нашел меня. Что дальше?
Люкман тяжело вздохнул и это не предвещало что-то хорошее.
— А дальше я хочу забрать своё по праву. Именно поэтому я тебя спас. Насчёт того парня можешь не волноваться. Он спит, — посмотрел на наручные часы. — Хотя возможно уже бодрствует в участке.
Из Хюррем будто выбили воздух и она забыла как дышать. Смотрела невидящим взглядом на песок под ногами, слушая в голове эхо обрушившихся слов. Люкман толкнул ее плечом, выводя из ступора и девушка встрепенулась.
— Теперь ты услышала, что хотела.
Рыжеволосая досадливо протянула:
— Д-даа... Услышала.... И, что... ты заберёшь мое бессмертие?
Удержав контакт глаз, Люкман ответил:
— Да. Я знаю, какой вопрос будет следующим, поэтому скажу сразу: ты исчезнешь. Проще говоря на человеческом, умрёшь, как полагалось ещё несколько веков тому назад, — после черты его лица резко ожесточились. Голос приобрел сталь. — И даже не пытайся уговорить не делать этого. Я совершил ошибку - я ее исправляю. Ты же отправишься туда, где должна быть уже давно, — лениво махнул рукой. — Попрощайся там с теми кого любишь и тому подобное. Я буду ждать тебя здесь же к полуночи. Сбежать не получится. Теперь я чётко тебя ощущаю. Найду запросто и больше не буду снисходителен. До встречи.
На этом Люкман поднялся и отряхнулся от песка. Медленно побрел вдоль берега восвояси, оставив Хюррем наедине с хаосом мыслей в голове. Рыжеволосая просидела около получаса в какой-то прострации и даже упустила тот момент, когда поднялась на ватные ноги. Она не знала который час, да и это было не особо важно. Девушка брела по пустым улицам Стамбула совершенно потерянная на вид. Горечь тернием рвалась наружу, изранивая её уже много раз разбившееся сердце. Долгое время Хюррем яростно желала избавиться от бессмертия и уйти на положенный упокой, но, когда шанс выпал прямо ей в руки, то захотелось выбросить его, убежать, забиться в угол куда угодно лишь бы остаться здесь ещё. Как отныне возможно оставить всё, что обрела? Почему именно в тот момент, когда она снова счастлива? Что за злой рок? Желания - проклятия.
Небо потихоньку начинало светлеть. Хюррем дошла до дома Ибрагима и увидела в гостиной свет. Он был дома. Не спал. Ждал ее. Наверняка волновался. Бесился. Что ему сейчас сказать? Хюррем втянула воздух, сдерживая бьющиеся наружу слёзы. Собрала всю решимость и отыскала в сумке ключ, благо успела ее прихватить. Перед тем как вставить его в замок замерла на мгновение, чувствуя нарастающую дрожь. Провернула, затая дыхание. Почти бесшумно вошла. Но он услышит ее всегда.
Хюррем обернулась и замерла. К ней навстречу вышел Ибрагим и вид его явно не сулил приветственных объятий. Однако, заметив в каком состоянии девушка, выражение лица немного смягчилось и мужчина двинулся к ней.
— Хюррем, что случилось? Где ты была? Я звонил тебе сотню раз! Уже хотел Стамбул весь перевернуть!
Внутри всё медленно ломалось. Осколки больно терзали нутро. Она видела его последний раз. И так хотелось напоследок запечатлеть себя надолго в памяти мужчины. Больше ни о чем не думая, Хюррем подорвалась к нему и прильнула, обхватив ладонями щёки. Притянула к себе, жадно, с напором впиваясь в губы. Ибрагим на мгновение опешил, никак не ожидая такого порыва и отвечал не особо податливо. В какой-то момент он мягко отстранился, беглым взглядом осмотрев порозовевшее лицо девушки, чье дыхание сбилось.
— Что на тебя нашло? Бродишь где-то полночи, а теперь приходишь и набрасываешься, как озверевшая, — совсем беззлобно проговорил мужчина.
— Ещё скажи, что тебе не нравится...
С этими словами Хюррем была намерена продолжить начатое, поэтому вновь завладела желанными губами. Ибрагим больше не оказывал сопротивления, растворяясь в порыве вместе с рыжеволосой. Он уже забыл, что хотел отчитать ее. Выяснить, где пропадала. Через пару мгновений девушка коснулась спиной стены, и одна нога оказалась на мужском бедре. Ладонь ловко скользнула от колена под ткань платья, обосновавшись на ягодице. Хюррем не сдержала стона, когда география поцелуев начала стремительно расширяться. Влажный язык оставил мокрую дорожку на тонкой шее, опускаясь все ближе к декольте. Страсть внутри бурлила и стремилась наружу, смесь чувств туманила разум. Маленькие пуговки со свойственным грохотом упали на паркет и следом присоединилась рубашка. Зарычав в женские губы, которые смаковал и оттягивал, Ибрагим подхватил Хюррем на руки и девушка обхватила его шею.
Пространство сузилось до них двоих и никто уже не понимал, не помнил, как добрались до постели. Платье скользнуло по извивающемуся телу и оказалось отброшено в сторону. В каждом поцелуе, прикосновении скрывались все их чувства, всё притяжение, вся любовь. В один миг, как внезапная гроза, в разум Хюррем вклинилась фраза:
Последний раз...
Последний раз она целует его.
Последний раз имеет возможность обнять.
Последний раз вдыхает, ставший родным аромат.
Последний раз...
Отныне никогда.
— Хюррем... Что-то не так?
Ибрагим в какой-то момент заметил, что девушка как-то сильно напряглась и отстранился от ее груди, посмотрев в глаза, на которых застыла влага.
Хюррем даже не сразу сообразила, что к чему, будто выпала из момента напрочь.
— Всё... Всё хорошо... Прости.
Ибрагим приблизился к ее лицу, начав осыпать поцелуями и молвить:
— Если хочешь остановимся.
Хюррем в протесте замотала в стороны головой.
— Нет-нет... Правда всё хорошо.
И притянула его к себе. Горячая волна вожделения вновь накрывала обоих с головой. Их пальцы крепко переплелись, и Хюррем с наслаждением застонала, когда Ибрагим плавно оказался в ней. Мужчина завел руки девушки над головой, стремительнее наращивая темп. Рыжеволосая крепче обвела ногами его бёдра, поддаваясь навстречу и смотрела Ибрагиму прямо в глаза, не имея возможности вздохнуть от силы накрывающих ощущений. Резкие и грубые толчки, полные страсти, заставили забыть собственное имя. Спинка кровати касалась стены им в такт. В глазах потемнело, всё тело напряглось, а за тем удовольствие, достигнув пика, яркой вспышкой ослепило обоих...
***
Когда Хюррем открыла веки, последние лучи уходящего солнца освещали собой комнату. Девушка повернула голову и приметила рядом с собой посапывающего Ибрагима. Сил хватило улыбнуться лишь краешками губ, ведь опустошение внутри кричало, что всё накануне ей, к сожалению, не приснилось. Хотя так хотелось понять обратное.
Рыжеволосая прикоснулась губами к мужской колючей щеке и медленно отстранилась, на несколько секунд задержав взгляд. После выбралась из постели и собрала с пола свою одежду, принявшись одеваться на ходу. Скоро должна состояться встреча с Люкманом, после которой ее не станет. Так странно добровольно идти к своему концу, однако, что она могла изменить? Где-то внутри таилась надежда,что может в последний момент демон сжалится и Хюррем посмеялась сама над собой.
«Хотела помереть? Получи и распишись. Проклятый закон подлости!»
Хюррем нависла над листком бумаги, который успела прихватить и решила оставить после себя хоть что-то. Навряд ли она смогла бы объяснить всё Ибрагиму в глаза, а выразиться письмом было куда проще. Шэй в этот момент подбежала к своей хозяйке, принявшись ластиться у ног и протяжно мяукать, будто чувствовала, что придется расстаться навсегда. Начеркав несколько строчек, Хюррем смахнула слёзы, и две капли упали на листок. После девушка взяла на руки пушистую подругу и уткнулась в шёрстку.
— Моя прекрасная девочка, присматривай за ним.
— Мяяууу!
Громко шмыгнув носом, рыжеволосая отпустила кошку и помчалась скорее к выходу, не желая больше терзать себе сердце. Шэй кинулась за ней, остановившись напротив захлопнувшейся двери и истошно закричала, царапая когтями материал. От кошачьих воплей резко очнулся Ибрагим и сразу почуял неладное. Увидев рядом с собой пустоту, мужчина подорвался с места и быстро нашел, что надеть.
— Шэй, ты чего?
Ибрагим спустился на первый этаж и, как только кошка заметила его, то в два счёта подбежала, сразу попросившись на руки. Голубые глаза блестели, будто вот-вот потекут слёзы. Мужчина провёл ладонью по шёрстке и посмотрел по сторонам.
— И где же наша дорогая хозяйка?
— Мяуу!
Ибрагим прошел в гостиную и сразу на столике приметил лист бумаги. Сердце как-то странно ёкнуло, что-то предчувствуя. Мужчина опустился на диван и взял письмо в руки.
«Ибрагим... Первым делом я хочу сказать, что люблю тебя и попросить прощения за то, что не смогла объясниться лично. Увы, прошлое неотъемлемая часть нашей жизни, которое может настигнуть в любой момент и от него ни убежать, ни скрыться. Я благодарна тебе за подаренный моей погасшей душе свет. Впервые за долгие годы я была поистине счастлива рядом с тобой, будто ты вдохнул в меня жизнь. Но... Всему свойственно заканчиваться. Увы, нам было с тобой отведено слишком мало времени и... Я ухожу туда, где тебе ещё пока нет места. Однако, будь, пожалуйста, счастлив вопреки всему. Храни меня в сердце и мыслях.»
Хюррем
Мужчина некоторое время не верил прочитанному и для достоверности несколько раз пробежался глазами. Ему не кажется. К сожалению. В долю секунды лист оказался смят в кулаке. Заходили желваки. Стало чертовски паршиво, как будто использовали и бросили. В голове вертелся вопрос:
«Почему?»
Ибрагим вскочил с дивана остро нуждаясь в объяснениях. Он найдет. Выяснит.
Только вот уже кого?
Эпилог
Косой ливень лил вот уже пару дней. Опираясь на трость, в комнату медленно вошёл пожилой мужчина, шаркая тапками и прошел к столу у окна, из которого можно было видеть бушующее море. Он уселся на скрипнувшее кресло и устремил взгляд на фотографию в рамке, где изображена его жизнь, его молодость, его любовь. На протяжении тридцати с лишним лет он, как она и просила, хранил её в сердце, в мыслях, не отпуская, помня очень свежо каждый момент. И не сосчитать сколько Ибрагим негодовал, пытался искать, но Хюррем исчезла бесследно, будто её не существовало вовсе и она ему просто приснилась.
Сейчас он уже давно не молод и, кажется, жизнь подходила к концу. Всё больше ухудшалось здоровье, всё меньше Ибрагим выходил из дома. В основном он коротал время в одиночестве, предпочитая полное уединение с собой. Нет, он не остался совсем один. У него есть жена, сын, который, как и сам Ибрагим когда-то, перенял на себя роль начальника «Золотого века», но каждый день ему казалось, будто что-то не то, не так всё должно быть.
Может потому что глубоко таилась любовь к другой? И всё это он хотел бы иметь с ней?
Ибрагим даже особо не запомнил, как вновь связался с Нигяр спустя пять лет после исчезновения Хюррем. Сначала секс без обязательств, а после, как следствие беременность и муторные выяснения о надобности совместного будущего. Нигяр знала, что мужчина никогда не испытывал и не будет испытывать к ней ярких чувств, но это не помешало ей добровольно связать с ним жизнь.
Жалела ли она? Он не знал. Не спрашивал.
Размяв немного затёкшую спину, Ибрагим поднялся с кресла и направился к кровати. В последнее время он много и часто спал. Обычно не помнил снов, но сегодня всё иначе...
Яркое солнце слепило глаза и в носу ощущался аромат цветов, что раскинулись по необъятному полю. Трава щекотала босые ступни, даря при этом необычайную лёгкость. Он шёл, словно порхая, почему-то необъяснимо счастливый. Ветер играл с волосами и с каждым новым шагом приближалась чья-то фигура. Расстояние стремительно сокращалось, заставляя сердце бешено толкаться в груди. Он не верил глазам, но вскоре перед ним предстала она...
— Я тебя ждала...
Он умер в 2.15. С еле заметной улыбкой.
