Каким бы ни был, будь самим собой – достойным сам себя!
Май 1552 года, дворцовый сад Топкапы
Солнце, непривычно яркое и теплое для мая, оживляло, даря радость каждому собравшемуся. Восточный ветер шумел в кронах, играя, сопутствуя то одному мальчику, то другому. Все трое упражнялись в стрельбе из лука. Каждый хотел выиграть, показать, насколько метким он стал за еще один незаметно пролетевший год.Сентябрь 1540 года
- Мать меня так скоро со свету сживет, - простонал Мустафа, читая очередное «прошение» посетить дворец в Манисе. В прошлый раз это закончилось великолепно организованным вечером с танцами, вином и наложницами. Одна из которых настойчиво приставала к нему в покоях, не давая отдохнуть с дороги. И в позапрошлый раз, и в поза-позапрошлый, и во все предыдущие. Махидевран-султан не оставляла попыток тоже обзавестись внуками. Ну хотя бы одним не важно кем. - Думаю, в этом есть смысл, - задумчиво обронил Мехмед, не отрываясь от государственного документа. - В ее очередной одержимости или в оказываемом результате? – его собственный смех вышел несколько нервным, вымученным.*недолгое молчание*
- Ты…уверен? – Мустафа до сих пор считал затею Мехмеда с наследником чистым провидением Аллаха. - Уж точно не против. Если ты пожелаешь, то я поддержу тебя, - он поднял на него спокойный взгляд. В нем не было ни осуждения, ни ревности. Лишь искреннее понимание. Половину ночи Мустафа проворочался в постели, пока полусонный Мехмед не выгнал его. Вторую половину провел на балконе, так и не сумев унять мысли. В июне 1541 года, через девять месяцев после его очередного визита в Манису, у них с Хаят появился Антар.Май 1552 года, настоящий момент
Сулейман, которому скоро исполнится двенадцать, натянул тетиву. Была его очередь стрелять по мишени. Прицелившись, мальчик плавно отпустил натяг и деревянная стрела, со свистом сорвавшись, воткнулась чуть ближе к центру, чем стрела одиннадцатилетнего Антара. Осман, стоявший рядом, широко раскрыл глаза, тыча пальцем в мишень. - Папа, я тоже хочу так стрелять! Научишь меня? – он вертел головой, смотря то на мишень, то на опустившегося рядом с ним мужчину. - Конечно, - улыбнулся Ибрагим, ласково потрепав сына по макушке. - Ташлыджалы-паша, а вы тогда меня! Хочу хоть раз победить Сулеймана, чтобы не зазнавался, - Антар дерзко улыбнулся брату, а тот лишь беззлобно ухмыльнулся и самодовольно сложил руки на груди, мол, «все равно не выиграешь». - Друг, он опять из тебя веревки вьет, - посмеиваясь, подошедший Мустафа хлопнул мужчину по плечу. - Антар, не говори так о брате. Обещаю, я научу тебя. Будешь стрелять так же хорошо, как сам Повелитель, - он хитро подмигнул сыну. - Точно-точно, ведь это ты учил меня стрелять из лука, когда мы были примерно в их возрасте, - к ним подошел Мехмед, держа пару больших луков с туго натянутой тетивой. – Посоревнуемся? – он широко улыбнулся, бросая Мустафе один из них. В его глазах загорелся огонек предвкушения. - И что мне будет, когда я выиграю? – Мустафа поиграл бровями, но теперь этот трюк срабатывал, только когда они оставались в султанских покоях. Наедине. - Что значит «когда»? «Если»! – Мехмед ловко натянул тетиву, отправляя первую стрелу точно в «яблочко». Дети радостно загалдели, захлопали в ладоши, подбадривая всех и каждого в отдельности. Позже к ним присоединились Селим, Баязид и Джихангир. Пока мужчины играли с мальчиками, женщины с дочерями сидели в тени большого изумрудно-зеленого шатра, обсуждая последние новости и лакомясь сладостями. Гюльфем учила Михримах заплетать простые и красивые прически своей юности, ловко вплетая в волосы Хуриджихан и Хюмашах собранные девочками цветы. Хатидже и Махидевран умилялись, наблюдая за детьми, делясь смешными историями с их участием. Давно они обе не смеялись так звонко и беззаботно. Нурбахар с Хаят наслаждались блаженными минутами свободы от опеки своих «матушек», уплетая сладости и фрукты, от которых ломился низкий столик. С одной из открытых галерей за ними наблюдала Хюррем-султан. На ее губах играла умиротворенная улыбка. «Сулейман *прочла молитву*, посмотри: наши дети и внуки счастливы. И совсем не важно, в ком заключается их счастье. Бедняк или богач, осман или чужеземец, мужчина или женщина…». - Госпожа, пойдемте, Вас уже все ждут, - Сюмбюль привычно поторопил ее. - Да, ты прав. Надо поспешить, пока все сладости не съели! – она лучисто улыбнулась, обернулась, встряхнув рыжей копной волос, и легкой поступью устремилась в сад, напоминая ту самую вечно смеющуюся девушку. - Может, тебе поддаться? А то снова «ничья» будет, - Мехмед сделал вид, что собирается стрелять с закрытыми глазами. - Можешь, для разнообразия. А то вечно мне приходится… Мустафа не успел договорить. Одновременно обернувшись на крики «папа!», они закружили пойманных в объятия своих смеющихся сыновей. Их веселью вторили радостные голоса, раздающиеся со стороны шатра. Ветер разнес, казалось, по всему Стамбулу их счастливый смех, вознося его в Небо до самого Аллаха, уверяя в том, что во дворце наступила долгожданная весна.