***
Последней гадать пошла Доброслава. Она боялась сильнее всех, свеча в её руках тряслась, тени плясали по стенам. Тонкий голос девушки напоминал мышиный писк. Вдруг в полной тишине с полки упал глиняный кувшин, отчего все девки вскрикнули и кинулись к воину. Окна были распахнуты, а похожая на труп Доброслава все сжимала в руках свечу и не находила в себе смелости пошевелиться. Как только все затихло, Марфа подбежала к подруге, опустила зеркало. — Что увидела? Говори! — ведьма резко тряхнула Доброславу, та выронила свечу. Худая, похожая на призрака девушка подняла свою тонкую руку и показала на Аякса. Юноша вздрогнул, поднялся с места. Он медленно прошёл по тёмным брёвнам к Доброславе, опустился перед ней на колено, с силой сжал её плечо. — Это правда? — в его голове не было ни капли нежности, только холодная жесткость. После того как девушка испуганно закивала, Аякс поднялся, выругался. А все смотрели на него, ожидая, что скажет молодой воин Царицы. В конце концов, он был чуть ли не самым желанным женихом в родной деревне и всех прилежащих. Молодой, красивый, карьера его тоже шла в гору. И вот о свадьбе с ним заговорила некрасивая, больная Доброслава. Аякс считал её хорошей, даже слишком. Но он ни за что не женился бы на ней, и все в деревне это понимали. — А давайте проверим, — первая нашлась Крижана. Ловко схватив зеркало с крепкого, укрытого новой тонкой скатертью, стола, она протянула его Аяксу, — Ты же смелый. — её хитрая улыбка и коварный взгляд из-под густых ресниц не давали отвернуться, — Ну так докажи. Все, кто находились в избе, начали соглашаться с ней и подначивать Аякса. Сидящие по углам девки, кричали что-то, смеялись. Только Доброслава сидела молча, опустив взгляд на свои тонкие руки. Из её маленьких глаз текли слёзы, но никто не видел этого. Как только юноша сел за стол, всё резко стихло. В печи ничего не трещало, за окном затихла вьюга, будто весь мир перестал дышать, все сузилось до темной избы в бедной деревне. Аякс поставил свечу на стол, посмотрел на своё отражение и бросил взгляд на «коридор» в зеркале. — Суженый-ряженый, приди ко мне ужинать, — впервые юноше собственный голос казался таким глубоким и резким. В полной тишине, при тусклом свете, воин высматривал образы в зеркале, ища «суженую», надеясь, что Доброслава соврала или ошиблась. Наконец, в темном отражении стали вырисовываться очертания гор, моря и южных растений, которые Аякс видел только в книге, а среди гор появился силуэт змея. Он летел над горами, среди облаков, взгляд у зверя казался гадающему ярче пламени от свечи. Главное, что юноша запомнил — изогнутые золотые рога у змея и его чарующие глаза, в один момент Аякс будто услышал, что силуэт из зеркала ласково зовет его к себе. — Чур меня! — резко опустив зеркало на стол, произнес воин. Медленно осмотрев помещение, он снова увидел бледных девиц на лавке, старую печь и кучку дров. Снова затрещали дрова, завыл ветер. Доброслава с мольбой смотрела на него, ресницы её были мокрыми от слёз, а руки дрожали. Почесав нос, Аякс поднялся и широким шагом подошел к девушке, которая весь вечер держала при себе его шапку. От его ходьбы трясся дом, звенела посуда. Схватив головной убор из рук Доброславы, воин наклонился к ней и ядовито, уверенно произнёс: — Зачем врала? — рассмеявшись, юноша направился к выходу, стуча каблуками своих новых, дорогих сапог. Перед тем как оставить девиц одних, он все же обернулся, понимая, что они хотели бы узнать от него, кто был в зеркале. — Змей там был, рогатый, — всё ещё смеясь, он показал рога козы. После него смеялись уже все, приняв слова Аякса за шутку. Довольный собой воин стоял, опершись на стену и по-лисьи смотрел на каждую в горнице. Девушки подшучивали над юной Доброславой, которая тряслась, сидя на крохотной скамейке у окна, еще совсем девочка, она жалобно, почти неверяще смотрела на Аякса. За её спиной снова распахнулось окно, в избу влетел снег, а на окне сидел черный кот. Все тут же замолчали — дурная примета. Только плачущая, разочарованная девушка не видела того, что было совсем рядом с ней. Вскочив, Доброслава бросилась к выходу, прикрыв лицо руками. Забыв душегрею, она выбежала на улицу и, крича, убежала в темноту. Аяксу пришлось провожать каждую девушку до дома — все боялись заблудиться в метели. В лесу кричали волки, а по деревне где-то бегала воющая Доброслава. Её плач был слышен по всей деревне до утра, а потом вдруг всё затихло. Прекратились крики и вопли. Юноша тогда вышел на улицу с рассветом, чтобы почистить двор от снега, и застал момент, когда настала тишина. Не веря в хороший конец, воин понимал — Доброслава умерла, заблудившись в метели.***
Завернутый в одеяло, Аякс сидел у окна, наблюдая за зимой в Ли Юэ. Спокойствие — только так он мог описать свою новую жизнь после ухода из Фатуи. Дома всегда была еда, уют и тепло. Каждый вечер с работы приходил любимый муж, с которым бывший предвестник мог ничего не бояться. Но каждую зиму Аякс вспоминал маленькую Доброславу, которой было всего четырнадцать. Он смутно помнил всё остальное, но утренняя тишина до сих пор звенела в ушах. Во сне часто приходили призраки прошлого, а воспоминания о той ночи только зимой. В Ли Юэ не было снега, но иногда Аякс чувствовал тот же мороз, от которого немели щеки. — Всё сидишь? — за спиной послышался родной голос. Так близко, что можно было почувствовать тепло дыхания. Чжун Ли определённо был лучшим мужем во всём мире. Его губы на шее ощущались просто волшебно. Как только обоняние улавливало аромат его парфюма, Аякс понимал, что он дома. Дом там, где Чжун Ли. — Уже слезаю, — задумчиво протянул бывший предвестник, откидывая одеяло, но его тут же остановил Моракс. Своим нежным, полным любви и заботы взглядом он смотрел на супруга, будто пытался прочесть его мысли. Архонту всегда это удавалось — Аякс даже не пытался скрыть что-либо. — О чём ты грустишь? — от такого беспокойства в голосе Чжун Ли хотелось растаять. Вся тревога и ласка — одному человеку, который не был уверен, что заслужил этого. Моракс относился к своему мужу, словно тот был важнее любого божества и ничего кроме него не значило. Для Властелина Камня действительно временами существовал только его любимый мальчик. Чжун Ли ждал его тысячи лет и теперь берёг как истинное, хрупкое сокровище. — О чём я думаю каждую зиму? — печально посмеиваясь, спросил Аякс. Он был уверен, что его поняли — дома его всегда понимали. Больше никому он не мог так доверять, даже родителям. Только его Моракс знал всё, что было на душе, угадывал настроение по одному вздоху. Каждый раз поражась, как Чжун Ли может так чувствовать партнера, Аякс был готов плакать от осознания того, насколько ему повезло. — Не думаю, что мне стоит повторять о том, что всё в прошлом, а ты не виноват в чужой впечатлительности, — поглаживая по спине, уже шептал Архонт. Он по привычке наблюдал за реакцией, но нужды уже не было. Раньше его Аякс мог выпустить шипы, обидеться, съязвить. Позже, когда их отношения перешли на новый уровень доверия, тогда ещё Чайльд Тарталья мог рассыпаться от неверного слова, впасть в жуткую истерику из-за давящих воспоминаний. Но дальше становилось проще. Боль никогда не уходит полностью, но пока рядом был Чжун Ли, Аякс не чувствовал её. Всю боль прошлого они разделили на двоих и смогли отпустить, усмирить. Пару раз в месяц неприятно кололо в сердце, становилось противно, грустно или немного дрожали руки от осознания, что всё может вернуться. Но для каждого такого случая был дом и любящий муж рядом. — Ты все равно повторил, — проводя по щеке любимого, заметил Аякс. Он осторожно убрал темные пряди с лица супруга. Чжун Ли ничего не ответил, а просто поцеловал возлюбленного в висок, притягивая к себе. В их светлой спальне место есть только для двоих. Среди всех многочисленных книг в доме, древних сокровищ. Из-за любви Аякса к виду ночного Ли Юэ пришлось обустроить подоконник в спальне. Всё для того, чтобы сокровище древнего дракона не замёрзло, пока сидит и пьёт чай, наблюдая, как приходят и уходят корабли. От огромного окна до кровати недалеко — всего пара метров, но каждый раз не хочется вылезать из тепла. Лёжа в тёплой постели, Аякс провёл рукой по легкому балдахину, через который был смутно виден силуэт его мужа. Хотелось послушать, как древний Архонт Ли Юэ читает сказки народов Снежной. Возможно, засыпать под голос Чжун Ли — лучшее, что можно придумать. — Только осветилась изба — она тотчас поднялась, печально взглянула на своего малютку и тихо ушла, не говоря никому ни единого слова. Все, кто её видел, превратились в камень, а малютку нашли мертвым, — заканчивая сказку произнес Моракс. Не замечая удивленный взгляд супруга, Чжун Ли перелистнул страницу и уже собирался начать. — Это ты называешь сказкой на ночь? — возмущённо спросил Аякс, отбирая книгу, — Щас найду что-нибудь нормальное. — Любовь моя, но разве не все сказки Снежной такие? — посмеиваясь, тянул руки Чжун Ли, чтобы отобрать сборник сказок, но его любимый укатился на другой конец широкой кровати. Увлеченно перелистывая плотные страницы, он остановился на одной сказке, быстро пробежался глазами. Спустя минуту Аякс всё же вернулся в объятья мужа и протянул ему книгу. Завернувшись в тёплое одеяло, бывший предвестник лежал на груди своего Архонта, засыпая под его голос. Как только Чжун Ли потянулся, чтобы потушить свечи, с которых капал сиреневый воск, его милый супруг схватил Моракса за палец. Совсем нежно, сонно. — Змей рогатый, — пробормотал Аякс перед тем, как уснуть окончательно.