Ловец, попавшийся в ловушку

      Ожив, как и всегда, с той самой горделивой статью, которая была ему присуща первые сотни смертей, Стрэндж незамедлительно закачался и рухнул, отбив себе спину об какой-то валун. Он сполз по нему наземь и замер, едва дыша. Надежда, которую ему дали, была отравой. Можно было терпеть пытки, пока знаешь, что другого выхода просто нет, но как справиться с этим? Мысль о возможности закончить этот ад пробивалась в самую душу, раня ее. Он осознавал, что этот вариант возможно еще хуже, чем были все до него. Какие у них всех шансы, что это чудовищное создание из другого измерения вообще способно держать обещание? Отдай Стивен ему камень, что если он продолжил геноцид, но на этот раз самолично ставя условия закольцевания времени. Дормамму может поймать их в такую же ловушку в момент агонии, и просто оставить людей вечно корчиться в лютой боли, но без надежды на смерть. Такое не снилось и грешникам в аду. Он резко выдохнул, вновь слыша крики женщин и детей в своей голове, видя части их тел… А если нет? Сколько еще раз Дормамму понадобиться, чтобы сломать его, Стрэнджа, волю? Что еще он может сотворить?       — Человек, — мягко позвал его женский голос почти за самым плечом. Стивен вздрогнул, но моральных сил, чтобы подпрыгивать в боевую стойку, у него уже не было.       — Человек, послушай меня, — видя, что колдун не стремится напасть на нее, девушка приблизилась вплотную, и опустилась на колени рядом с ним, — у нас мало времени на разговоры, и, хотя ты, конечно, еще вернешься сюда в следующий раз, но я не в силах больше выносить твои крики.       Это была совсем молодая женщина, хотя волосы ее казались седыми. Из одежды Стрэндж заметил только, что она была темная и яркая одновременно, как и все здесь, словно она вынырнула из этого пространства и оно облегло ее тело, растекаясь по нему. Он с трудом разлепил губы, чтобы задать вопрос, но девушка, казалось, знала, о чем он спросит и так.       — Я лишь хочу помочь тебе, не прося ничего взамен. Потому что помогая тебе, я помогу и всем нам, всем жителям этого измерения, которых захватил и поработил злобный Дормамму. Ты борешься с ним, и пока не проигрываешь, но какой ценой? Однако, если ты победишь, то сделаешь только хуже всем нам.       Стрэндж поднял на нее усталый и раздраженный взгляд. Только новых головоломок ему и не хватало в этой чудовищно запутанной задаче, которую он закрутил, пытаясь выиграть Земле время.       — Если у тебя есть, что сказать, то лучше сделать это быстрее. Не думаю, что у меня в запасе много времени до того, как Дормамму вновь заинтересуется своей новой игрушкой.       — Когда-то Дормамму создал ужасных существ, не имеющих разума, единственная тяга которых состоит в том, чтобы разрушать все, что попадается им на пути и уничтожать все живое. Безмолвные, бесчувственные, но обладающие поразительной силой, они являют собой угрозу всем нам. Дормамму сдерживает их, но если тебе каким-то чудом удастся победить его, барьер, удерживающий их, падет, и мы будем уничтожены, а вслед за нами, они превратят в ничто и иные миры. Если же Дормамму получит от тебя этот амулет, обладающий такой невероятной силой, то страданиям нашим не станет конца. Ты спасешь свою жизнь, и сбережешь свой мир, ибо он гордится своей честью и дав тебе слово, будет держать его, если только в вашем договоре не найдется какой-либо неточной формулировки или лазейки. Но тем самым ты обречешь на вечные муки и нас, и все прочие измеренья, которые он давно мечтает поработить.       — Что же ты предлагаешь мне? Если я уйду прямо сейчас, то вернусь в мир, который уже разрушается от воздействия Дормамму, если каким-либо неизвестным образом одержу победу, то принесу разрушения и моему миру, и всем прочим, если останусь в кольце времени, то мой мир будет умирать в муках, пока ему не надоест это развлечение. Я не вижу выхода из этой ситуации, как бы ни пытался найти его. Может быть ты подскажешь мне его?       Девушка опустила голову так, что белые пряди почти закрыли ее лицо.       — Все еще хуже, землянин. Пока ты запер здесь Дормамму, Безмолвные точат барьер, и могут прорваться.       Мозг Доктора Стрэнджа усиленно работал. Пока что эта тягостная ловушка захлопнулась так, что для него хороших вариантов развития событий не предвиделось. Мир девушки тоже рушить не хотелось, она выглядела искренней в сочувствии к нему и к Земле, однако это измерение, как и все его обитатели, кто бы они ни были, заботили его куда меньше спасения собственной планеты и вида. Он вполне мог бы пожертвовать Темным измерением ради своего, если бы только угроза, уничтожающая его, не грозилась перекинуться, как пожар, и на другие миры. Теперь же, узнав о Безмолвных, Стрэндж почувствовал дуновение надежды, пронесшееся в его затхлую камеру.       Доктор Стрэндж хмурился, пытаясь обдумать идею и так, и этак, пока девушка не забеспокоилась.       — Дормамму скоро потеряет терпение. Нельзя, чтобы он увидел меня.       — Если Безмолвные прорвутся, почувствует ли это Дормамму?       — Я уверенна в этом.       — Кинется ли он, чтобы остановить их?       — И в этом я уверена не меньше. Он владеет этими местами и не допустит их уничтожения.       — Хорошо, тогда что, если…       Обсуждение плана, который он предложил, не заняло у них много времени. Он не был ни безупречен, ни даже достаточно хорош, и мог как сработать, так и нет, но, по крайней мере, это сдвинуло бы дело с мертвой точки и дало ему больше вариантов разрешения проблемы.       Девушке идея не понравилась, но других вариантов придумать не могли больше ни она, ни он.       — Иди, сейчас мы потратили слишком много времени на беседу, и у нас не осталось его на подготовку. Тебе придется вытерпеть все это еще раз. Когда вернешься сюда в следующий, подожди меня.       Она отвернулась, намереваясь скрыться в тени, и, судя по всему, взлететь, когда Доктор Стрэндж в последний момент ухватил ее за предплечье, стараясь не причинить боли, чтобы не спугнуть внезапную помощницу.       — Я хотел спросить, почему? — спросил он, глядя на незнакомку.       Та посмотрела ему в глаза добрым взглядом.       — Потому что я люблю свой мир, и боюсь за него, а потому могу понять тебя. Хотя я не знаю никого, кто бы еще добровольно пошел на такие муки и выносил их с подобной честью. Твоя победа или поражение означает гибель для нас, но, тем не менее, поражения тебе я не желаю, — она грустно улыбнулась, — Я хочу, чтобы твой план сработал, так что обдумай его хорошо. Надеюсь, это отвлечет тебя от тех терзаний, которые Дормамму обрушит на твое тело и душу в этот раз.       Очень легко девушка провела по его кисти, чуть сжав ее в попытке ободрить, придать сил, дать почувствовать поддержку. Она отвернулась от него, высвободилась из больше не удерживающих ее пальцев и скользнула в тени, будто в дверной проем.       Стивен внезапно осознал, что даже не спросил ее имени. Да и было ли это так важно сейчас?       На этот раз Доктору Стрэнджу пришлось прикладывать немалые усилия и все имеющиеся у него актерские способности, чтобы его голос звучал устало и сокрушенно, а походка не была слишком бодрой от влившейся в его тело и душу уверенности. Но после первых оторванных пальцев дело пошло куда легче.       В следующий раз он задержался достаточно надолго, поджидая девушку из этого странного мира, но та не появилась и к тому времени, как Дормамму, потеряв терпение, внезапно выдернул его к себе заклинанием. Не появилась она и тогда, когда Стрэндж, отчаянно пытаясь увернуться от него при помощи всех известных магических трюков, попутно, похоже, придумав несколько новых, не был убит, на этот раз быстро и почти безболезненно. Ему повезло вывести врага из себя ожиданием настолько, что тот в ярости убил его без особых затей, так что и в следующий раз Стивен попытался применить ту же тактику, однако теперь Дормамму тащил его к себе, не давая даже времени прийти в себя.       Так прошло еще не одно убийство, которые Стрэндж вытерпел только благодаря согревающей изнутри надежде. Он отметил, что Дормамму становится все более свирепым и несдержанным, и расценил это, как подобие нервозности, что всегда хороший знак, если исходит от твоего врага.       Но долго радоваться ему не пришлось. Вернувшись в мир живых снова, он прождал достаточно долго, чтобы отдохнуть, со всех сторон еще раз обдумать план, выискивая в нем слабые стороны, даже немного проголодаться и утолить голод наколдованной едой. Он ждал девушку, но та куда-то запропастилась, и Стрэндж решил все-таки вычеркнуть ее из своего плана, потому что полагаться на нее, похоже, не приходилось. Передумала ли она, изначально ли была на стороне врага, что навряд ли, потому что тогда Дормамму непременно растоптал бы все его надежды, посмеявшись над ними, или же что-то, например те же Безмозглые, или как она их называла, помешали девушке прийти, не имело значения. Стрэнджу предстояло действовать самостоятельно. Оставалось только крепиться, ожидая, когда враги его врага прорвут защитное поле.       Вернувшись в более или менее уравновешенное состояние духа, Стрэндж набрал в грудь воздух, и направился навстречу новой боли.       — Дормамму, я пришел…       На этот раз Стрэндж запнулся сам, а не оттого, что его прокалывали, распыляли или жгли.       Теперь стало понятно, почему бедная девушка так и не появилась. Она как раз корчилась на коленях, выгнувшись всем телом и беззвучно крича через залепивший ее рот кляп. Руки были закованы в цепи, но довольно странной формы: вместо наручников кисти были будто целиком погружены в темные круглые шары, похожие на те, которые на Земле когда-то прикрепляли к кандалам заключенных или склонных к побегу рабов.       — Ты уже знаком с этой жалкой предательницей. Ты знаешь, что такое боль, ты видел уничтожение своего мира, теперь можешь смотреть, как будет страдать она. Я убью ее на твоих глазах, и мне интересно, воскреснет ли она? Поймана ли она в ту же петлю, которую ты накинул на меня, привязав к себе? Или же она окажется одноразовым развлечением?       — Она не предавала ни тебя, ни этот мир, а наоборот, пыталась спасти. Мы просто поговорили один раз, — попытался защитить ее Стрэндж.       — Даже разговор с моим врагом — предательство! — разъярился Дормамму, и Стрэндж почувствовал вибрацию его гнева, разошедшуюся по всему измерению. Девушка задергалась и уткнулась лбом в скованные руки. По всему видно было, что гнев владельца этого мира дорого обходиться его обитателям, — А дело им не ограничилось!       Стрэндж не был уверен, что его заклинание вернет девушку к жизни, но хоть как-то облегчить ее участь стоило попытаться. В конце концов, она рискнула собою ровно по тем же причинам, что и он, при этом хорошо зная, что такое Дормамму и на что способен, в то время как Стивен отправился в это измерение от полнейшего бессилия и на чистом наитии, понятия не имея, с каким концентрированным злом ему предстоит столкнуться.       — У меня нет ни жены, ни детей, ни родителей, страдания которых могли бы задеть меня, но даже если бы были, я не смог бы пожертвовать целой планетой ради них. Отчего же ты, Дормамму, решил, что после всего того, что я перенес, меня тронет вид страдающей незнакомки? И откуда мне знать, что она не является твоей приспешницей и все ее слова не были продиктованы именно тобой?       Стивен Стрэндж посмотрел на нее таким холодным и презрительным взглядом, что ему самому стало тошно, но ни на одну секунду дольше не задержавшись на ее полных боли глазах. Зачем давать понять ей, что он делает это ради ее же блага, если Дормамму поймет это в ту же секунду?       — Ты можешь пытать передо мной хоть всех обитателей своего мира, что они после всего обрушившегося на мой народ?       Тело девушки дернулось, как от удара кнутом. И черег миг еще и еще раз. Похоже, Дормамму не было необходимости воздействовать на нее какими-либо внешними орудиями причинения боли. Стрэндж нахмурился, но продолжал держать маску безразличия вросшей в душу. Даже в мыслях он не позволял себе сочувствовать пленнице, чтобы не выдать себя неосторожным взглядом или дрогнувшим мускулом. Он видел все те ужасные вещи, которые Дормамму творил с землянами по всему миру, наслаждаясь ужасом толпы, впитывая ее отчаяние и бессилие, как солнечные батареи впитывают энергию Солнца. Тот вырывал несчастных из сжимавших их рук любимых людей, родителей, мужей, и подвешивал в воздухе посреди селения или улицы, медленно потроша или казня всеми прочими мучительными смертями. Даже вид агонизирующей представительницы его собственного измерения доставлял ему наслаждение, и Стивен подозревал, что Дормамму нескончаемо рад, что она дала ему для этого повод.       — Ну что же, Дормамму, раз ты занят, я, пожалуй, пока отдохну, — скучающим голосом произнес Стрэндж, усажиаясь в позу лотоса прямо в воздухе.       Девушка кричала в свой кляп, но теперь было ясно слышно — это не просто крики боли, она пытается что-то сказать.       — Мне кажется, тебе стоит выслушать ее прежде, чем развлекаться. Это ты всегда успеешь сделать, — сухо отметил Стрэндж.       — Я знаю наперед все, что она скажет. Как и то, что все это — ложь, чтобы спасти свою никчемную жизнь.       — Как знаешь, — ответил Стрэндж и наколдовал себе чашку жасминового чая. Не то, чтобы он соскучился по пыткам, но отчего-то он все же не мог перестать чувствовать ответственность за жизнь незнакомки, которая ободрила его своим сочувствием и попыткой помочь в тот момент, когда его душа уже погружалась в хаос. Он собирался отвлечь от нее жестокое внимание Дормамму, пусть и ценой собственных страданий, но не показывая того, что это и есть его цель. Владетель этого измерения был тиран, а такие существа, насколько Стрэндж успел его изучить, настолько привыкали к раболепию и страху подданных, что становились капризны и нетерпеливы, как малые дети во всем, что касалось их самолюбия. Стивен решил обнаглеть.       Сейчас пленница висела, слабо дергая телом, когда его пронизывала острая боль. Ее голова свесилась вниз, из-под белых волос, скрывавших лицо, слышались слабеющие стоны. Стивен вспомнил себя в таком же состоянии и от души пожелал, чтобы жительнице этого измерения, столь схожей с земными женщинами, было доступно и такое облегчение, как обморок.       Стрэндж стал помешивать свой чай, абсолютно в этом не нуждавшийся, громко стуча ложкой об чашку, от чего его отучили еще в детские годы.       — Надеюсь, у тебя в распоряжении осталось еще достаточно подданых, — сказал он, допивая чай и по примеру Тора грохнув чашку оземь. — Хотя теперь я начинаю понимать, почему здесь так пустынно и как так получилось, что мне, твоему врагу из другого мира, удалось подойти к тебе вплотную, не встретив никого, кто попробовал бы защитить тебя, своего повелителя. Кроме нее, конечно же.       Невидимый кнут, состоявший из чистой мистической силы, захлестнул его шею и дернул из стороны в сторону, встряхивая и мотая тело чародея так, словно он был тряпичной куклой. Он вцепился обеими руками в удавку, душащую его, но физической силой ее было не ослабить, а чародеить, когда тебя так стремительно швыряет об камни, не получалось. Такой же кнут с удесятиренной силой упал на спину почти бесчувственной девушки, заставив ее выгнуться так, что казалось, еще немного и она сломается. Из ее спины, в месте, куда обрушился удар, вдруг вырвался пульсирующий поток энергии. Потом рядом с ним забились новые и новые ручейки, отливающие всеми оттенками фиолетового и золотого, по мере того, как Дормамму нещадно стегал свою пленницу.       — Мои подданные должны знать, что их ожидает, если они осмелятся предать меня хотя бы в своих мыслях!       — Хороший урок, — прохрипел Стрэндж, — жаль только, его некому усвоить, — он провел рукой, указывая на пустынный пейзаж, — а мертвым он без надобности.       — У мертвых подданных есть одно незаменимое свойство, — ответил Дормамму, швыряя Стрэнджа на валун. Стивен почувствовал, как соскользнула с шеи петля, удерживающая его, и хрипло задышал, пытаясь восполнить недостачу воздуха. Рядом сломанной игрушкой приземлилась пленница, — они никогда не предадут вновь.       Стрэндж понял, что произойдет за миг до того, как изо рта Дормамму вырвался поток сокрушительной силы. Не успев остановить себя, он инстинктивно выставил щиты над застывшей в ужасе девушкой, расширившимися глазами глядящей на несущуюся на нее смерть, и так и остался стоять, подняв руки перед собой, когда его щиты пали и фиолетовый поток обрушился на нее, распыляя в мелкие частицы.       Он так и не сдвинулся с места, когда Дормамму, тошнотворно шевеля чешуйчатыми колоннами на своем лице, произнес:       — И вот снова мы остались одни. Ты все еще хочешь торговаться?