The Brightest

Декабрь 1972 года Время в Хогвартсе для Гермионы всегда шло быстрее, чем снаружи. Внезапно наступил декабрь, и приближались праздники. Занятия были тяжелее, чем в первый-второй год, что удивило Гермиону. Не было никакой учебной спирали, как это было годом ранее, и Мародёры позаботились об этом. Они вытащили её из библиотеки, чтобы убедиться, что она съела все свои блюда, и даже прервали её учебу, если им показалось, что это продолжается слишком долго. "Вы, ребята, властные" — сказала она им однажды вечером, когда они заставили её принять участие в игре, в которую они играли перед сном. "Я не позволю тебе снова упасть в обморок" — сказал ей Сириус, указывая на неё пальцем и с суровостью в глазах, которую она стала замечать чаще в этом году. "Ты и так слишком много учишься, и если ты не собираешься заботиться о себе, тебе придётся иметь дело с тем, чтобы мы заботились о тебе" "Когда ты стал моим отцом?" "Я бы не стал вот так занимать место Теда. Может быть, твой крутой дядя" Она подняла брови, но ничего не ответила. Она прожила в семидесятых почти два года, но это был первый раз, когда кто-то назвал Плейдвудов её родителями. Тедд не был её отцом, её отцом был Генри Грейнджер, но в то время никто этого не знал. Если бы всё прошло хорошо, никто бы не узнал. Тедд Плейдвуд был в том мире её родительской фигурой. "Ты в порядке?" — шёпотом спросил Джеймс. Только тогда она поняла, что замолчала. Четверо мальчиков, сидевших рядом с ней, смотрели на неё с разной степенью беспокойства. Она кивнула один раз, потом кивнула снова. "Да, извините" "Я что-то сказал?" — Сириус задумался. "Ты же знаешь, что мы делаем это только потому, что нам не всё равно, верно? Я не..." "Сириус" — перебил Джеймс, заставляя его замолчать. Казалось, он был единственным, кто понял, что проблема Гермионы была больше связана с упоминанием её семьи, чем с тем фактом, что её друзья вели себя как наседки. "Всё в порядке" — сказала она своей черноволосой подруге. Она мягко улыбнулась ему и встала — "Я устала, мне лучше пойти спать, пока кто-нибудь из вас не попытался уложить меня или что-то в этом роде. Спокойной ночи, мальчики" "Спокойной ночи" "Спи спокойно" "Спокойной ночи, Миона" Джеймс, который не ответил, встал и проводил её до лестницы, ведущей к спальням девочек. Он ничего не говорил, что было странно, учитывая, каким разговорчивым он обычно был. Она посмотрела на него, не зная, что сказать. "Я пошутила насчёт того, чтобы подоткнуть мне одеяло" — сказала она ему, улыбаясь, Лицо Джеймса, однако, было серьёзным. "Слушай, насчёт того, что сказал Сириус..." "Всё в порядке, Джеймс" Был момент, когда они хранили молчание. "Твоя семья..." "Плейдвуды теперь моя семья" — сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал категорично. "То, что сказал Сириус, меня не беспокоит, ясно? Всё в порядке, я в порядке" — он вздохнул, и было похоже, что он ей не поверил. "Послушай, Джеймс, они не знают, что произошло, а ты знаешь… ну, в основном. Я не хочу, чтобы вы, ребята, ходили вокруг него на цыпочках" "Так ты не хочешь, чтобы я разговаривал с Сириусом?" Она улыбнулась. "Не об этом" Он закатил глаза. "Хорошо, но если он скажет что-то, что тебя беспокоит, скажи мне, и я поговорю с ним" Она фыркнула. "Хорошо, спасибо, Поттер" "Спокойной ночи, Плейдвуд" ⋆ ⋆ ⋆ Это было за две недели до начала каникул, когда Джеймс оторвал взгляд от шахматной доски, которую они с Ремусом уничтожали с помощью игры. "Я чуть не забыл" — сказал он, напугав трёх других детей, сидевших с ними. "Я забыл" — сказал он им. Они уставились на него, не понимая, что происходит у него в голове. "Я спросил своих родителей, не могли бы вы, ребята, приехать и провести с нами рождественские каникулы. Я вспомнил, что Гермиона, Сириус и Ремус провели их в Хогвартсе в прошлом году, и я подумал, что это может быть хорошей идеей" Гермиона видела, что и Сириус, и Ремус были так же удивлены, как и она, услышав приглашение Джеймса. Несколько мгновений никто из них не отвечал, и с каждой минутой молчания улыбка Джеймса становилась всё шире. "Я имею в виду, если вы, ребята, хотите, конечно. Без обид" — он издал неловкий смешок. "Нет, конечно!" — первым пришёл в себя Сириус. "Я... чувак, я бы с удовольствием. Я не уверен, что моя семья разрешила бы мне.." "Им не обязательно знать, не так ли? Это не похоже на то, что Хогвартс спрашивает нас, куда мы едим..." — Сириус с удивлением посмотрел на Гермиону. Она тоже не ожидала, что скажет это, но мысль о том, что Сириусу придётся отказаться проводить время со своими друзьями, потому что он беспокоился о своей семье, была ужасной, особенно когда он был ещё так молод. "Это просто… им не нужно было бы знать, если бы ты этого не хотел" "Это ужасно, мне это нравится" — Сириус повернулся к Джеймсу. "Рассчитывай на меня" Она заметила, что в то время как Взрослый Сириус, казалось, не стеснялся говорить о жестоком обращении, которому подвергла его семья, этот Сириус не любил говорить об этом. На самом деле он никогда не слышал, чтобы он упоминал, как плохо они относились к другим мальчикам. Она задавалась вопросом, подозревали ли они, как и она, что с ним жестоко обращались. Ей хотелось протянуть руку и схватить его за руку, сделать что-нибудь, что дало бы ему знать, что она здесь, но она не думала, что это будет хорошо воспринято в тот момент, поэтому она держала свои руки при себе. Когда двое мальчиков повернулись к Ремусу, он покраснел. "Я должен спросить своих родителей" — сказал он. "Но я бы с удовольствием провёл рождественские каникулы у тебя, Джеймс" Затем они повернулись к Гермионе. На мгновение она растерялась, пока не поняла, что её включили в приглашение Джеймса. Она должна была ожидать этого, в конце концов, они были друзьями, но она этого не сделала, и её сердце согрелось, когда она увидела выжидающие взгляды. "Я обещала, что буду дома в этом году" — сказала она мальчикам. Все трое, казалось, немного сдулись, что задело её за живое. Она на мгновение задумалась, не манипулируют ли ею. "Но я могу поговорить с Теддом и Инаей" — сказала она через несколько секунд. "Может быть, я тоже смогу провести немного времени с вами, ребята…" Победный звук, вырвавшийся из уст Джеймса, и последовавший за ним смех казались особенно яркими. "Нам нужно будет спросить Питера, когда он выйдет из-под стражи" — сказал Джеймс, явно испытывая головокружение от волнения. "Я уверен, что он скажет "да", и мы будем все вместе на Рождество" "Это будет так круто" — закончил Сириус, очевидно, волнение Джеймса было заразительным. Вскоре трое мальчиков обсуждали всё, что они могли бы сделать на перемене, а Гермиона сыпала самыми безумными идеями. Оставшиеся две недели показались мне вечностью. Особенно для трёх мальчиков, которые составляли ей компанию. Дерьмовый профессор продолжал быть дерьмовым, и он продолжал делать замечания в адрес Гермионы, которые начали злить гриффиндорцев, а хаффлпаффцам было неудобно. Другие профессора продолжали преподавать, и они начали назначать так много домашних заданий, что она начала перегружаться. Она написала домой и спросила, не может ли она провести некоторое время с Джеймсом, и ответ согрел её сердце. Дорогая Гермиона, Мы очень рады слышать, что Джеймс наконец-то рассказал тебе об этом. Юфимия прислала письмо в начале ноября, и мы договорились, что ты можешь проводить там столько времени, сколько захочешь. Мы рады видеть, что ты тоже хочешь провести время с нами. Иная подумала, что, может быть, ты могла бы провести половину каникул с нами, а другую половину с Поттерами и твоими друзьями. Вся наша любовь, Иная и Тедд Плейдвуд. Мальчики обрадовались её письму так же, как обрадовались, когда мама Ремуса ответила на его письмо утвердительно. Она загнала Джеймса в угол, сказав, что это обсуждалось с ноября, и он покраснел и замолчал, ничего ей не сказав. Она прищурилась, глядя на него, но он был спасен от допроса, отвлёкшись на двух семикурсников, спорящих об ингредиентах зелий. В тот год Лили Эванс не представляла особой проблемы. Они избегали друг друга, и иногда Гермиону это огорчало. Когда она слышала истории о родителях Гарри, она всегда думала, что Лили понравилась бы ей больше, чем Джеймс. То, что мне доказали обратное, было странно. За этот год девушка, казалось, сблизилась со Снейпом, что всегда заставляло Мародёров фыркать и стонать. Марлен спросила о её планах и даже не удивилась, когда Гермиона сказала ей, что собирается провести вторую половину каникул дома у Джеймса. "Ваши родители друзья, верно?Конечно, они позволили бы тебе тусоваться с ним на каникулах..." — её тон звучит задумчиво, и Гермиона задумывается об этом. Когда она спрашивает, Марлен краснеет — "Я спросила маму, может ли Доркас приехать и провести Рождество с нами, потому что у её родителей дела на работе, а она собирается остаться здесь, в замке, и она сказала "нет"" "Я сожалею об этом, Марлс, может быть, это потому, что они её не знают?" — предположила Гермиона — "Может быть, ты сможешь представить её на Кингс-Кросс, когда закончится семестр?" "Да, может быть" — голос её подруги звучал неубедительно, но Гермиона не была уверена, что ещё сказать, поэтому она просто дважды похлопала её по руке, пытаясь поддержать. Несмотря ни на что, это были спокойные несколько недель. Это было, конечно, до тех пор, пока два третьекурсника Слизерина не решили устроить неприятности. Рефлексы Гермионы после войны ухудшились, потому что ей не нужно было постоянно быть начеку, по крайней мере, пока. Однако для неё не осталось незамеченным, что два старших мальчика не переставали смотреть на неё и её друзей с тех пор, как они вошли в Большой зал на обед. Она не пропустила, что они встали, когда она, Ремус и Сириус направлялись в библиотеку, чтобы закончить эссе, в то время как Джеймс и Питер ушли, чтобы сделать что-то для шутки, которую они планировали. "Привет, Плейдвуд" — сказал один из них, мальчик, останавливая их в коридоре. "Я раскрыл твой секрет" Гермиона посмотрела на мальчика и подняла брови. "Мой секрет?" "Да, я понял, почему ты так сильно защищаешь оборотней и других существ" Она почувствовала, как Ремус напрягся рядом с ней. Сириус тоже. Один напрягся из-за того, что было сказано, но другой напрягся, потому что готовился к драке. Гермионе хотелось успокоить их обоих, но она не отводила взгляда от мальчика. "И почему же?" Девушка была той, кто должен был ответить. "Ну, сначала мы думали, что ты просто уродина, но потом мы поняли, что со всеми этими волосами и стервозным лицом ты сама должна быть оборотнем, другой альтернативы нет" И прежде чем она успела отреагировать на это, прежде чем слёзы подступили к её глазам, а грудь сжалась, и ей захотелось сбежать со сцены от унижения, она почувствовала укол страха. Сириус направил на них свою палочку, и его лицо было холодным и выглядело ещё более по Блэковски, чем когда-либо. "Возьми свои слова обратно" — прорычал он. "Всё в порядке, Сириус" — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал мягко, пытаясь успокоить его. "У тебя будут неприятности, если ты не опустишь палочку, Сириус, всё в порядке" "Да, Блэк, послушай свою девушку" — передразнил парень. "Они говорили плохие вещи" —настаивал Сириус, не отводя взгляда от слизеринцев. "И они должны извиниться" "А если мы этого не сделаем?" — на этот раз насмехалась над ним девушка. "Что ты будешь делать, Блэк?" Сириус ухмыльнулся и, прежде чем Гермиона смогла снова заговорить, чтобы попытаться удержать его, он послал в их сторону разные проклятия. "Redactum Skullus" — сказал он, указывая на девушку. Он повернулся к мальчику с впечатляющей скоростью и произнес следующее заклинание. "Антеокулатия" Эффект был мгновенным. Голова девочки начала уменьшаться в быстром темпе, и огорчённые звуки, которые она издавала, становились всё пронзительнее с каждой секундой. Гермиона была достаточно знакома с заклинанием, чтобы знать, что это не больно, но чувствовать, как твоя голова становится всё меньше и меньше, было страшно, особенно для кого-то такого молодого. Гермиона сама пришла в ужас, увидев это. У мальчика, который тоже хныкал, на лбу росла внушительная пара рогов. Казалось, они росли дальше, чем обычные рога, и скоро мальчик не будет достаточно силён, чтобы держать голову прямо. "Что ты наделал?" — прошипела она Сириусу, который выглядел так, словно наслаждался тем, что видел. Она повернулась обратно к двум хнычущим месивам и дважды пробормотала заклинание. По взмаху её палочки, оба заклинания медленно поменялись местами. Прежде чем они полностью пришли в норму, оба слизеринца бросились бежать. Мальчик, у которого всё ещё были рога, хотя они были намного меньше, споткнулся о себя, и Сириус расхохотался. Гермиона повернулась к нему и толкнула его, что эффективно прервало его смех. Ремус, как и в течение всей встречи, хранил молчание. "Что это было?" Это был неподходящий момент для легкомысленных действий, а это означало, что Сириус решил действовать именно так. Он покрутил палочкой и снова ухмыльнулся. "Я поставил их на место" "Нет, ты напал на них" "Они оскорбляли тебя. И я проявил к ним уважение" И Гермиона не смогла удержаться от невеселого смеха. "Это то, что они тебе говорят? Что они проявляют к тебе уважение?" — он не ответил, и она закатила глаза, качая головой. "Сириус, ты напал на них" "Они оскорбили тебя!" "И ты решил проклясть их вместо того, чтобы игнорировать это, потому что ты знаешь, что это неправда!" — она запоздало понимает, что такие крики только привлекут внимание, а это именно то, чего они не хотят. "Конечно, это неправда" — и он осмелился на самом деле казаться оскорблённым, когда заговорил. "Ты должен был проигнорировать это. Теперь тебя могут исключить и, честно говоря. Ты бы это заслужил. Ты напал на двух студентов!" На мгновение воцарилась тишина. Сириус больше не ухмылялся. "Они оскорбили тебя" "Ради бога, Сириус" — с этими словами она повернулась и ушла. Потребовалось два дня, много унижений и пара обещаний, чтобы она снова поговорила с Сириусом. Даже тогда их дружба была напряжённой до конца времени, которое они провели в Хогвартсе перед рождественскими каникулами. Это был первый раз, когда Гермиона увидела Сириуса, ведущего себя так, как будто он был сыном своей семьи, проклиная других учеников за уважение. Это заставило Гермиону вздрогнуть. То, что произошло, напомнило ей о безжалостности, которую она ненавидела в его взрослом "я". Это напомнило ему, что быть Блэком, даже тем, кто повернулся спиной к своей семье, означало, что его мыслительный процесс был другим, более тёмным. Она не была уверена, что и думать, потому что, если Сириус сделал бы это на Втором курсе, что бы он сделал на Седьмом курсе, когда он знал больше заклятий, а война была более распространённой?