The Brightest

Ноябрь 1972 года После Хэллоуина большинство людей перешли к другой теме. Профессор Йорк, казалось, всё ещё ненавидел её, и их чувства были взаимными, но остальные студенты перешли к другой сплетне: два пятикурсника, у которых была очень громкая любовная ссора в Большом зале утром первого ноября. Гермиона слышала четыре разные версии всего этого, одна нелепее другой, и это доказывало, насколько ненадёжной была мельница слухов в Хогвартсе. В том году день рождения Сириуса пришёлся на пятницу. Замок проснулся с гриффиндорскими украшениями повсюду. Каждый стол в Большом зале, включая Слизеринский, был красным и золотым. На портретах были надеты праздничные шляпы, которые они, казалось, не могли снять, что привело к тому, что большинство изображенных волшебников и ведьм покинули свои рамки, чтобы спрятаться. Сириус огляделся и попытался скрыть лёгкую улыбку, появившуюся на его лице, но ему это не удалось, когда вместе с завтраком на столе появились крошечные праздничные шляпки и направились к голове. Студенты кричали и пытались убежать от партийных шляп, но это только ещё больше привлекло их внимание. Сириус, наконец, не смог сдержать смех, когда увидел рычащего Северуса Снейпа с четырьмя ярко-розовыми крошечными праздничными шляпами на голове. Джеймс, в своей собственной жёлтой праздничной шляпе на макушке, просиял ему. "Они упадут сами по себе в двенадцать вечера" — сказал он ему. Гермиона, сидевшая рядом с Сириусом и одетая в свою крошечную фиолетовую праздничную шляпку, сжала его руку. "С днём рождения, Сириус" — сказала она. Остаток дня прошёл в том же духе. Студенты разных курсов подходили к ним, чтобы поздравить Сириуса с днём рождения, и он всегда улыбался им. Однако Гермиона заметила, что его улыбки были натянутыми. У него что-то было на уме, и он пытался скрыть это от всех, включая Мародёров. Она была не единственной, кто это заметил. Во второй половине дня она пошла в библиотеку и нашла там Ремуса. Хотя он полностью вышел из скорлупы, которую сформировал пару недель назад, после этого они не были одни, поэтому Гермиона немного нервничала, когда подходила к нему. "Привет" — она улыбнулась и села рядом с ним. Книга, которую он просматривал, не была частью учебной программы ни в одном из их классов. "Что ты делаешь?" "Сириус расстроен" — сказал Ремус, едва поднимая глаза. "Я нахожу способ подбодрить его" Она подняла брови. "В книге?" Он действительно посмотрел на это, ухмыляясь. "Я планирую розыгрыш" Она нахмурилась. Несмотря на все шалости, которые она видела у Фреда и Джорджа, она никогда не видела, чтобы они просматривали библиотеку. Они должны были это сделать, если не из-за своих шалостей, то из-за своих идей, и она знала это на логическом уровне, но было удивительно видеть, как это происходит на самом деле. Она попыталась украдкой взглянуть, чтобы понять, куда он клонит, но он читал об атрибутах клыков Гриндилоу. "Я... позволю тебе вернуться к чтению" — пробормотала она. Он кивнул, но не поднял глаз от своей книги. Невольно улыбнувшись, она отошла от его стола и направилась в дальнюю часть библиотеки, где, как она знала, находились книги о Волшебных существах. Её исследования василиска не продвинулись намного дальше того, что она уже знала с первого второго курса, но в библиотеке должно было быть что-то, что могло бы ей помочь. Если василиск не был вариантом, а она не была настолько глупа, чтобы думать, что сможет противостоять ему самостоятельно, ей нужно было знать, есть ли что-то ещё, чего было достаточно, чтобы уничтожить тёмную магию крестража. Должно было быть что-то ещё, альтернатива василиску, которая не была бы дьявольским огнём. Она рассказала Гарри об опасности проклятого огня, и она использовала бы его, если бы ей было нужно, но если был какой-то другой вариант, она должна была найти его. Прошло не намного больше времени, когда Ремус и она направлялись в Большой зал на ужин. Она пыталась расспросить его о розыгрыше, который он планировал, но он был не очень откровенен. "Эй, Миона, Ремус, скажите Сириусу, что Стрелы Эпплби определённо хуже, чем Сороки Монтроуз!" Гермиона посмотрела на него как можно менее эмоционально. Сириус, впервые за этот день, расхохотался в ответ на это. Ремус посмотрел на неё с лёгкой ухмылкой на губах. Джеймс посмотрел на неё, кивнул сам себе, а затем повернулся к Ремусу. "Скажи ему, Ремус" "Я не собираюсь вмешиваться в один из ваших споров" — сказал Ремус, поднимая руки. После этого они немного поговорили, и было легко заметить, что Сириус был более подавлен, чем обычно. Он выглядел лучше, чем утром, но всё ещё был заметно печален. Когда они закончили с ужином, Гермионе пришлось идти в кабинет МакГонагалл на репетиторскую сессию. Она не хотела оставлять мальчиков, она хотела поговорить с Сириусом и посмотреть, что его беспокоит и как она может помочь, но у неё, похоже, не было возможности, так как Джеймс потащил трёх мальчиков, заявив, что у него есть что-то, что он хотел показать им в их комнате. Гермиона вздохнула, глядя на их удаляющиеся фигуры, и направилась к кабинету МакГонагалл. Джеймс, Ремус и Питер сидели на диване, когда она вошла в Общую комнату. Пустое место Сириуса было особенно заметно. "Он в нашей комнате, притворяется, что заснул" — сказал ей Питер, когда заметил, что она смотрит. Она смогла выдавить из себя улыбку и кивнула ему. Она сделала жест в сторону комнаты, и когда мальчики кивнули, она направилась к ней. На лестнице она пересеклась с Петрикусом, который посмотрел на неё, подняв брови. Он огляделся, а затем снова сосредоточился на ней. "Я не на той лестнице?" — он спросил. Она рассмеялась и покачала головой. "Я почти уверена, что ты не смог бы подняться до комнат в девчачьем общежитии" — сказала она ему. "Итак, что ты здесь делаешь?" "Я просто ищу Сириуса, мне нужно с ним поговорить" Она ясно видела, что Петрикус странно смотрит на неё, но ей было всё равно. Её другу было грустно и он замкнулся в себе, и ей нужно было быть рядом с ним, поэтому, сказав всего пару слов, она оставила его на лестнице и прошла остаток пути до комнат Мародёров. Она не потрудилась постучать, прежде чем открыть дверь. Комната казалась пустой, но она заметила, что занавески на кровати Сириуса были задёрнуты, так что было нетрудно представить, где он находится. Она вздохнула и подошла к кровати. На этот раз она постучала по одному из плакатов вместо того, чтобы открыть занавес. "Что" — услышала она, как Сириус сказал, он даже не пытался, чтобы это прозвучало как вопрос. "Привет, Сириус, мы можем поговорить?" — спросила она. На мгновение ничего не произошло. Но затем, всего через несколько секунд, занавески раздвинулись, и Гермиона увидела Сириуса, лежащего на кровати со следами слёз на щеках. Она не смогла сдержать звук, сорвавшийся с её губ. Это был очень жалкий взгляд, а обычно жалким Сириус не был. Она вздохнула и села рядом с ним. Её рука нашла его голову, и она начала, почти не замечая, гладить его по волосам, точно так же, как делала её мама, когда она была расстроена. "Привет" — прошептала она. Он шмыгнул носом в ответ. "Ты хочешь поговорить об этом?" — спросила она, но в ответ получила только пожатие плечами. "Тебе нужна компания?" — мгновение он не отвечал, но потом медленно кивнул и подвинулся, освобождая ей место. Гермиона забралась на кровать и села, прислонившись спиной к изголовью. Она заставила Сириуса положить голову ей на колени и продолжила гладить его по волосам. Они оставались так некоторое время, пока она не услышала, как Сириус глубоко вздохнул. Он сел, прислонившись спиной к спинке кровати, имитируя её позу. Она посмотрела на него и мягко улыбнулась, но он, казалось, не мог улыбнуться в ответ. Он потёр лицо и застонал. "Я ненавижу плакать" — пробормотал он. "Плакать - это естественно" — утверждала она. "Ну, не перед девушками" Она не была уверена, было ли это из-за того, что он сказал, или из-за плаксивого тона, который он использовал, но это заставило её рассмеяться. Он пристально посмотрел на неё на мгновение, а затем повернулся, чтобы посмотреть на свои руки, которые он крутил на коленях. Она чувствовала себя немного неловко из-за того, что смеялась над ним, но не смогла сдержать смех и схватила его руки в свои. "Прости, прости" — сказала она, всё ещё улыбаясь. "Это просто… Нет ничего плохого в том, чтобы плакать перед девушками, особенно передо мной. Я твой друг, Сириус, ты можешь показывать мне свои настоящие чувства" Он пожал плечами. "Да, я думаю, ты не в счёт" Она ударила его по руке, вспомнив последний раз, когда один из его друзей-парней заставил её почувствовать, что она не считается девушкой. На этот раз было не так больно, потому что контекст был совершенно другим, но это не означало, что ей нравилось это слышать. "Эй, ты можешь чувствовать всё, что чувствуешь, с кем захочешь. Я девушка, но я также и твой друг, и я не собираюсь осуждать тебя за то, что у тебя есть чувства, Сириус" Он мгновение смотрел на неё, а затем перевёл взгляд на их сцепленные руки. "Да, я думаю" Она помедлила, позволяя тишине снова завладеть комнатой. "Что-то случилось?" — спросила она, и когда он не ответил, она почувствовала, что, возможно, ей придётся немного поднажать. "Что-то случилось с Регулусом?" — нерешительно спросила она. Сириус немедленно напрягся. Гермиона поджала губы, ответ был ясен. "Что он сделал? Ты в порядке?" Возможно, знание будущего поставило ее в такое положение, что она думала о одиннадцатилетнем ребёнке хуже некуда. Она знала, что Регулус вырастет и присоединится к пожирателям смерти, а затем предаст их. Он предаст их, предаст Волдеморта, потому что он был в состоянии сделать это. Потому что в какой-то момент он присоединится к ним. Он делился идеями с людьми, которые хотели уничтожить таких людей, как Гермиона. Он был всего лишь ребёнком, но Гермиона видела его не таким, каким он был, а таким, каким он будет. "Он ничего не сделал" — с горечью сказал Сириус, прерывая мысли Гермионы. Она вздохнула. "Сириус..." "Дни рождения никогда не были большими в моей семье" — сказал Сириус. "Я не знал, что они должны были стать праздником, пока мне не исполнилось девять лет, и меня пригласили на день рождения сына коллеги моего отца. Это был первый раз, когда я увидел день рождения таким, каким он должен был быть" — он на мгновение замолчал. "Когда я вернулся, я рассказал Реджи всё об этом. Он не верил мне, пока я не дал ему одно из украденных мной печений. У них были такие украшения… это было глупо, но в тот момент это казалось самой удивительной вещью на свете. Когда он спросил наших родителей, нам сказали, что единственный день рождения, который стоит праздновать, - это тот, который отмечает нас как взрослых" "Это..." — она не знала, что сказать. "Это печально и жалко" — сердито проворчал он — "И это испортило воспитание, но в моей семье всё испортилось" — он вздохнул и поднял глаза, на мгновение показалось, что он пытается сдержать еще несколько слёз. Гермиона ничего не сказала — "С того самого момента мы с Регулусом начали тайно отмечать наши дни рождения" — сказал он ей. "У нас есть этот Домашний эльф, Кричер, он ненавидит меня, а я ненавижу его, но он обожает Реджи и всегда печёт для нас маленький пирог, чтобы мы ели, когда наши родители ложатся спать. Это… ну, это немного, но это уже кое-что" "Звучит заманчиво" — сказала она ему. "В прошлом году я даже не получил от него письма. И сегодня… он избегал меня. Больше, чем обычно. Это… я не хочу перестать быть его братом, Гермиона" "Тогда не делай этого" — он выглядел поражённым этим. "Послушай, Сириус, у тебя нет власти над ним, над его решениями или над его действиями. Но у тебя есть власть над своими. Ты можешь решить продолжать попытки, ты упрям, я не думаю, что ты так легко сдашься" Он снова вздохнул, но ничего не ответил. Через несколько минут он снова лёгкой и положил голову ей на колени. Она продолжила гладить волосы и позволила тишине снова завладеть комнатой. ⋆ ⋆ ⋆ Когда она спускалась по лестнице обратно в Общую комнату почти час спустя, её пути пересеклись с Питером, Джеймсом и Ремусом. Первый нахмурился на неё и спросил о Сириусе. Было трудно смотреть Питеру в лицо, когда он вёл себя как нормальный человек, а не как крыса, которую она ожидала, но ей пришлось проглотить свои истинные чувства перед двумя другими мальчиками, поэтому она просто пожала плечами — "Он плохо себя чувствует. Он спал, когда я уходила, но… Ремус? Я думаю, твоя шутка могла бы поднять ему настроение" Она оставила мальчиков обсуждать упомянутую шутку и направилась к своему общежитию. Там она едва пробормотала Марлен — "Спокойной ночи" — прежде чем заснуть, измученной. На следующее утро, когда все, кто пил чай, включая Сириуса и Гермиону, отрастили бороды, достаточно длинные, чтобы соперничать с бородой Дамблдора, узел на её груди, который не отпускал с начала учебного года, уменьшился. Её друг выглядел нелепо с бородой, но у него были яркие глаза, и он, казалось, не мог вымолвить и пяти слов без смеха. Гермиона посмотрела на Ремуса и кивнула. Он кивнул в ответ и посмеялся над её недавно отросшими волосами на лице.