The Brightest

Июнь 1973 г. В Алисе Гермиона нашла близкого друга. Она боялась, что, возможно, старшая ведьма будет вести себя так, как будто они плохо провели время после этого, но это было не так. Между ними была разница в год, и хотя Алиса была старше, это напомнило Гермионе о её дружбе с Джинни. Алиса так сильно отличалась от Невилла, как сначала подозревала Гермиона. Она была очень общительной и, казалось, дружила со всеми однокурсниками, даже с учениками других факультетов. Она была умна, остроумна и ярка. Чем больше времени они проводили вместе, тем решительнее становилась Гермиона, чтобы убедиться, что она выйдет из войны в целости и сохранности. Мальчикам казалось странным, что Гермиона вдруг подружилась с девушкой, с которой они никогда не видели, чтобы она разговаривала, и они странно смотрели на неё всякий раз, когда Алиса останавливалась рядом с ними в Большом зале, чтобы поговорить с ней. "Что случилось с тобой и этой третьекурсницей?" — спросил Джеймс однажды вечером во время ужина. Алиса остановилась, чтобы пожаловаться ей на что-то, что она прочитала в журнале, а затем продолжила идти, чтобы сесть с двумя мальчиками и девочкой из её курса. Гермиона подняла на него бровь. "Её зовут Алиса" — заметила она — "И что именно ты имеешь в виду?" "Единственная девушка нашего курса, с которой ты общаешься - это Марлен" — сказал он. Затем он перевёл взгляд на Сириуса, который кивнул в знак согласия, и на Ремуса, который проигнорировал его в пользу еды. Питер отбывал наказание и опоздал к обеду. "Я ещё тусуюсь с Доркас" — возразила она, нахмурив брови. — "Кроме того, мне больше нравится Алиса, чем другие" — сказала Гермиона, уронив вилку и скрестив руки на груди. "Они всё равно меня ненавидят. Марлен великолепна, но Лили и Джулия раздражают и бесят, а Мэри не хочет дружить со мной, потому что её друзья меня ненавидят" "Они не ненавидят тебя" — сказал Джеймс, закатывая глаза. Затем он повернулся к Сириусу. "Видишь, ты превратил её в королеву драмы, как ты" — его глаза были широко открыты, и он выглядел испуганным. Это привлекло внимание Ремуса. Он посмотрел вверх и фыркнул — "Никто не может быть королевой драмы, так как Сириус. Ты можешь быть королевой драмы, но точно не как Сириус" "Ой, спасибо, Ремус" — неприятным голосом сказал Сириус. Он притворился, что вытирает слезу и всё такое. Дальше разговор не пошёл, но Гермиона была удивлена, что Джеймс не думал, что девочки-однокурсники её ненавидят. Не то чтобы они это хорошо скрывали. Они явно не ладили и чувствовали взаимную неприязнь. Она задавалась вопросом, было ли это потому, что никто, казалось, не мог ненавидеть Джеймса Поттера, или просто потому, что он был недостаточно наблюдателен, чтобы увидеть это. Разговор вскоре был забыт в пользу экзаменов, которые проходили в июне. Это был беспорядок, и Гермиона дважды расплакалась во время учёбы, что сильно обеспокоило мальчиков. Точно так же, как Гарри и Рон, они, похоже, не знали, что делать с плачущей девушкой. Наблюдая за тем, как они пытаются найти какой-нибудь способ заставить её чувствовать себя лучше. Она расхохоталась и мальчики посмотрели на неё с серьёзной тревогой. Стресс не покидал её тело до ночи после последнего экзамена. Она упала в гостиной и проснулась посреди ночи, заметив, что остальные мальчики спят рядом с ней на диване или, в случае Джеймса, на полу перед ней. Она улыбнулась и позволила сну снова овладеть ею. Несколько дней спустя им, наконец, пришло время сесть на поезд обратно в Лондон, завершая свой второй год обучения. Гермиона пробиралась через железнодорожную станцию ​​Хогсмид со своими мальчиками, когда увидела, что Алиса машет ей рукой, чтобы она подошла поближе. "Ребята, идите, я поговорю с Алисой. Я найду вас позже" Мальчики ушли, немного поворчав, и Гермиона не могла не найти забавным то, что они немного завидовали Алисе. Они никогда не поступали так с Марлен, но, может быть, это потому, что с ней у них тоже была какая-то другая дружба. Было забавно видеть их такими. "Привет Алиса" — сказала она, когда наконец добралась до девушки. С ней был мальчик, светловолосый и выше их обоих. Он улыбнулся Гермионе, но пробормотал что-то об ожидании Алисы в поезде. Гермиона не смогла сдержать улыбку. "Это был твой парень?" — спросила она. Алиса посмотрела на спину мальчика, а затем на Гермиону. Она яростно замотала головой, но на её щеках был очень красноречивый румянец. Её улыбка стала шире. "Откровенно? Нет, нет, он просто друг" — сказала она. Улыбнувшись Гермионе, она ударила её по плечу. "Годрик, я не могу дождаться, когда ты перестанешь быть второкурсницей, они раздражающие" "Моё раздражение не имеет ничего общего с тем курсом, в котором я учусь" — засмеялась она. Алиса в шутку толкнула её. "Эй, я просто хотела попрощаться на случай, если у нас не будет возможности сделать это в Кингс-Кросс. Мои родители ненавидят оставаться там слишком долго, поэтому мы обычно уходим, как только я выхожу из поезда" Гермиона кивнула и обняла Алису. Старшая девочка на мгновение казалась удивлённой. Они не были очень обидчивыми во время их короткой дружбы, но объятия не были нежелательными. Она улыбнулась Гермионе — "Мы будем писать друг другу да?" Гермиона кивнула. "Мне понадобится помощь, чтобы выбрать предметы на следующий год". "А, это просто" — мудро кивнула Алиса. "Прорицание, профессор Кимбер положительно оценит всё, что связано с Меркурием" Гермиона хмыкнула. "Возможно, я всё-таки не буду спрашивать о факультативах" — сказала она, на что Алиса фыркнула. Попрощавшись, они вошли в поезд и разошлись. Гермиона отправилась искать Мародеров, и ей не пришлось долго искать. Они были в карете, которую взяли, чтобы назвать своей. Джеймс обрадовался, когда она вошла внутрь, утверждая, что защитит его от насмешек их друга, и, как и ожидалось, она присоединилась к ним, вместо того, чтобы защищать его. Прошло несколько часов, и мальчики в основном спали. Гермиона не спала, читала и пыталась остановить чувство страха, которое она часто чувствовала в поезде, охватившее её. Она не чувствовала себя так первые три года в Хогвартсе. Те первые три года возвращения домой к семье были приятными и захватывающими, почти как в летнем лагере, как бы ужасно это ни звучало. Затем, на её четвёртом курсе, вернулся Волдеморт. И каждый раз, когда она садилась в этот поезд, она задавалась вопросом, может быть это в последний раз? Она боялась вернуться в мир, где ей было запрещено защищать себя, потому что ей ещё не исполнилось семнадцати. Такое чувство тогда казалось глупым. Война всё ещё продолжалась, события предыдущего месяца были тому доказательством, но Гермиона знала, что будет в безопасности, по крайней мере, ещё несколько лет. Нет, чувство не было полностью рациональным, и оно не было результатом того, что происходило тогда. Чувство было результатом того, что произошло и она уже пережила это, но здесь это ещё не произошло. Всё очень запутанно. Ей ничего не оставалось сделать, кроме как протолкнуться сквозь то, как сжалась её грудь. Когда её друзья спали и не могли заполнить тишину своими шутками и поддразниваниями, Гермиона читала. Не так эффективно, но помогло. Это оторвало её разум от реальности, это был момент, когда она позволила себе перестать думать. Она фактически заставила себя раствориться в словах лежащей перед ней книги, забыв о поезде, о войне, о Гермионе Грейнджер и Гермионе Плейдвуд и обо всём, что не было персонажами и их путешествием. Вот почему она так пугалась, когда кто-то говорил. — "Ты хмуришься, когда читаешь" — она подняла глаза и увидела Сириуса, смотрящего на неё . Его глаза были прикрыты, и он выглядел едва проснувшимся, но взгляд его был проницательным. "Неважно, читаешь ли ты о зельях или о чьей-то смерти, ты всегда хмуришься" "Тогда, может быть, мне нужны очки" — тихо сказала она, не желая беспокоить остальных троих мальчиков. "Ты будешь выглядеть нелепо" — заявил он и взвизгнул, когда она пнула его ногой. Никто из других мальчиков даже не пошевелился. "Не будь жестокой" "Не тупи" Он скривил лицо от немого ответа и вытянул руки. Что-то треснуло, и она вздрогнула, но ему, похоже, это понравилось. — "Какой короткий год, а?" — сказал он через несколько мгновений. Она подумала об этом. Это не казалось коротким, когда это происходило, но теперь, когда это было сделано, год, казалось, пролетел быстрее, чем когда-либо. Забавная вещь, время — "Да" — ответила она. — "Ты думаешь, они будут становиться всё короче и короче?" "Надеюсь нет!" — он усмехнулся — "Забавно, что два месяца лета длятся десять лет, а десять месяцев учёбы кажутся двумя неделями" Она поморщилась. Ей было ненавистно осознавать, что домашняя жизнь Сириуса была такой ужасной и что она ничего не могла поделать. Она поджала губы и кивнула. — "Эй, у меня для тебя кое-что есть" — она потянулась к своей сумке, игнорируя его вопросы, и схватила обёрнутую коробку, которую в спешке засунула внутрь. Сириус с любопытством посмотрел на это существо. — "Я собиралась отдать его тебе, когда мы доберёмся до вокзала, но вот" Он взял пакет, выглядя одновременно испуганным и удивлённым. Что-то в затылке Гермионы начало покалывать, но она не позволяла себе слишком глубоко вникать в это. Он осторожно развернул коробку и посмотрел на блокнот, слегка нахмурившись. Это была записная книжка в чёрном кожаном переплете с руной на обложке и его именем под ней. "Что это?" — спросил он более мягким голосом, чем она ожидала. "Он заколдован"— сказала она — "Есть два, а у меня есть ещё один. Ты пишешь что угодно, и это отображается на близнеце. Это… это на тот случай, если ты захочешь поговорить, а родители не разрешают тебе отправлять или получать письма" Он посмотрел на неё широко раскрытыми и блестящими глазами, словно не зная, что с собой делать. Она видела, как он почти благоговейно гладил обложку блокнота. Он снова поднял голову и одарил ее шаткой улыбкой. — "Спасибо, Миона" "Надеюсь, ты воспользуешься им, Сириус" — сказала она, улыбаясь — "Я так волновалась прошлым летом…" "Я буду." После этого они молчали. На самом деле, сказать было особо нечего, поэтому они и не стали. Гермиона не взяла свою книгу, а Сириус с такой осторожностью положил свой подарок в сумку, что Гермионе захотелось заверить его, что он не сломается. Мальчики начали просыпаться почти через час после этого, и к тому времени, когда они добрались до Кингс-Кросс, они были очень бодрыми, очень возбужденными и очень громкими. Сириуса увезла его мать вскоре после того, как они сошли с поезда. Родители Ремуса нервно ждали у каминных станций, поэтому он обнял их и медленно пошёл к ним. Гермиона не могла отделаться от мысли, что он, похоже, направляется в тюрьму, может, не такую ​​плохую, как Сириус, но не хорошую. Петтигрю разговаривали с парой других семей, поэтому Питер попрощался, обняв Джеймса, помахав Гермионе и практически подбежав к ним. Она задавалась вопросом, считает ли он тоже несправедливым, что его семья такая хорошая, а его друзья — нет. Плейдвуды и Поттеры стояли вместе, разговаривали и смеялись, как старые друзья, и они обняли своих детей, когда подошли Гермиона и Джеймс. Бросив последний взгляд на вокзал и помахав Марлен, они отправились домой.