The Brightest

Сентябрь 1973 г. Переход от лета к осени уже начался. Гермиона сидела на трибуне, завернувшись в свой плащ и надев одолженный шарф, который Джеймс неохотно накинул ей на шею, когда заметил, что она дрожит. Пробные игры в квиддич, проводившиеся рано утром, сами по себе казались испытанием. Все студенты были в полусне, за исключением Алекса Ярнгласса, капитана команды. Он был пятикурсником, который, казалось, расцветал, играя в квиддич. Она видела его повсюду, и он был довольно сдержанным, у него не было много друзей, и он не получал достаточно хороших оценок, чтобы выделиться. Однако, играя в квиддич, казалось, что он превратился в другого человека. Все мальчики пробовали себя, но она видела, что Джеймса это больше взволновало. Он любил квиддич, и его очень расстраивало, что первокурсников не пускали в команду. Гермиона не могла не улыбаться каждый раз, когда он разглагольствовал об этом, вспоминая Гарри и то, как он нарушил это правило. Сидеть на морозе, наблюдая, как её друзья летают вокруг и играют в игру, которая ей не нравилась, было не тем, чем Гермиона хотела бы заниматься в свою первую субботу в Хогвартсе, но она не смогла устоять, когда они попросили её пойти с ними. Она нужна им на удачу, сказали они ей. Сириус пошевелил бровями и фальшиво прошептал, что она всегда может очаровать их соперников и заставить их потерпеть неудачу. Джеймс был возмущён этой шуткой, а Гермиона покраснела, вспомнив кое-что из своего прошлого. Вокруг сидело несколько человек, наблюдавших за пробами, но Гермиона никого не знала, поэтому она попыталась сосредоточиться на том, что происходило на поле. Сколько бы лет она ни болела за Гарри, а потом за Рона, она так и не поняла правил игры. Это казалось ей сбивающим с толку, чего не было даже в футболе. Она задавалась вопросом, поняла бы она это лучше, если бы её отец был фанатом этого, как с футболом, или если бы она всё равно была такой же безнадёжной, как и она. Было несколько ярких моментов в пробах, например, и Гермиона чувствует себя плохо из-за того, что находит это таким забавным, когда Питер чуть не упал с метлы после крутого поворота. Другие моменты были не такими хорошими, например, когда Ремуса ударили бладжером в живот. Или когда Сириус, отвлекшись на её ухмылку, чуть не врезался в одну из стоек ворот. Это тоже было немного забавно, но ей пришлось скрыть улыбку, увидев, как покраснели обычно бледные щеки Сириуса. Джеймс казался уверенным и уверенным в себе, и это отражалось в том, как мало он совершал ошибок. К концу проб Ярнгласс несколько минут летал рядом с ним и, перед тем как расстаться, похлопал его по плечу. Улыбка Джеймса сияла, и Гермиона не сомневалась, что он войдёт в команду. Он был лучшим, безусловно. Она спустилась с трибун и встретилась со своими друзьями в поле. Они лежали на траве, потные и явно усталые. "Давайте зайдем внутрь" — сказала она им — "Ты простудишься, если останешься здесь весь потный" Ремус, который выглядел мёртвым на ногах, покачал головой — "Оставь меня" — драматично простонал он. "Я не думаю, что мои ноги выдержат мой вес, даже если мне удастся встать" Джеймс рассмеялся с того места, где он лежал, в нескольких шагах друг от друга. Он выглядел так, будто отдыхал, а не умирал от истощения, и Гермиона не смогла сдержать ухмылку. Стало ясно, что он провел большую часть летних тренировок, в то время как у других их друзей не было такой возможности — "Скоро потеплеет" — сказал он Гермионе. "А если нет, у нас всё ещё есть наши палочки, не так ли?" "Как будто я позволил бы тебе направить на меня свою палочку" — пробормотал Сириус, запыхавшийся, вспотевший и такой же усталый, как двое других. — "Я видел, где ты её держишь" "Ой!" В итоге большую часть утра они провели на траве, разговаривая и обсуждая первую неделю занятий и то, что принесет год. Гермиона начала чувствовать себя плохо, но не сказала об этом, уверена, что это из-за холода. Так было, по крайней мере, до тех пор, пока острая боль не пронзила её низ живота. "О нет" — сказала она. Не обращая внимания на вопросы друзей, она встала и бросилась в свою спальню. Как она и подозревала, природа снова явилась ей ежемесячно. И чуть не испортила ей плащ. По крайней мере, было темно и Гермиона, пыталась помыть плащ в раковине в ванной. Всех остальных девушек не было в общежитии, и в спешке она не обратила внимания, находятся ли они в общей комнате, но надеялась, что её ненадолго оставят в покое. Конечно, с учётом того, как она сбежала от своих друзей, это было бы не так. Алиса постучала в дверь и вошла, только чтобы найти её лежащей на кровати и обнимающей подушку. За десять минут, что она провела в постели, её судороги усилились. Алиса, казалось, мгновенно поняла, что происходит. "О, Гермиона" — пробормотала она. Она подошла к кровати, села рядом и погладила её по спине — "Твои друзья попросили меня проверить тебя" — тихо сказала она. "Они волновались, потому что ты внезапно ушла. Я скажу им, что ты плохо себя чувствуешь" Гермиона кивнула, а затем вздохнула — "Если ты им скажешь, они будут больше волноваться" — жалобно пробормотала она. "Просто скажи им, что у меня месячные" На мгновение наступила тишина, и Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на подругу. Она казалась удивлённой. Тогда она вспомнила, что люди на самом деле не говорят о таких вещах открыто. Она и её друзья были странными, все началось, потому что она хотела, чтоб её оставили в покое, и она знала, что мальчики-подростки будут в шоке от менструации, но они удивили её тем, что были лучшими из них, они действительно пытались заботиться о ней. . "Я…" "Может, Алисе это будет неловко" — подумала Гермиона. Даже если бы у Гермионы были месячные, именно ей пришлось бы говорить об этом с мальчиками. Она застонала, когда села — "Я скажу им, не волнуйся" Алиса, казалось, колебалась, но, в конце концов, они вместе вернулись в гостиную, и Алиса пошла туда, где сидели её друзья, а Гермиона шла к Мародёрам. Они смотрели на неё с ожиданием и беспокойством в глазах. "Точка" — сказала она устало и смущённо. "Боль. Кровь. Кровать." Она повернулась, чтобы вернуться в свою комнату, не дожидаясь ответа, но один из них схватил её за запястье и потащил туда, где она стояла. Это Сириус схватил её. Он хмурился. "Вечеринка?" — шёпотом спросил Ремус, сидя рядом с Сириусом. Она посмотрела на мальчиков и вздохнула — "Да" — наконец сказала она. "Чай?" Ремус улыбнулся ей. "Вплоть до. Мы с Питером тоже принесём тебе перекусить" — сказал он ей. С тем и расстались. Джеймс и Сириус проводили её в свою комнату и убедились, что ей достаточно удобно, с тёмно-красным одеялом, которое выглядело сшитым вручную и должно было принадлежать Джеймсу. Питер и Ремус, как и обещали, вернулись через полчаса, неся две дымящиеся кружки и набор сладостей. Возможно, в другое время Гермиона вспомнила бы своих родителей и их зубастое презрение к сладкому, но у неё болела поясница, и ей хотелось плакать от зрелости. Она могла представить отвращение на лице Рона, если бы он столкнулся с её явным дискомфортом из-за месячных. Или неловкость Гарри. Ей хотелось думать, что им стало бы лучше, но кто знал? В любом случае, сейчас было слишком поздно это знать. Эта мысль вызвала настоящие слёзы на её глазах. Если бы у неё не было месячных, боли и гормонов повсюду, возможно, она смогла бы сдержать их. А так она сломалась почти сразу, как только Ремус и Питер сели на кровать рядом с тем местом, где они с Сириусом устроились. Джеймс, который пошёл открывать им дверь, сидел на полу между кроватями, не заботясь о том, что это его кровать. "Гермиона?" "Всё в порядке" — икнула она — "Я в порядке, извините" Сириус с неуверенным видом обнял её за плечи и крепко прижал к себе. Она зарыдала ещё сильнее, пробормотала что-то о том, что они хорошие друзья, и уткнулась лицом ему в шею, пытаясь спрятаться от мальчишек. "Всё в порядке" — пробормотал Сириус ей в волосы, нерешительно поглаживая её по спине. Ей стало лучше через несколько минут, когда она успокоилась и потягивала чай. Мальчики казались неуверенными до конца вечера, как будто они не были уверены, какие шаги они должны предпринять, чтобы она снова не рыдала. Они провели там целый день, и она пропустила обед, полный принесённых закусок, и её тошнило от боли. Сириус хотел остаться с ней, но она вытолкнула его из комнаты, понимая, что ему нужна вся еда, которую он может получить сейчас, когда он в безопасности в Хогвартсе. Это было не похоже на Гарри, но Сириус всегда был слишком худым в начале года. Ей принесли лепёшку, и она снова чуть не расплакалась. "Это так мило" — пробормотала она, и по её щекам потекли горячие слезы. "И я не могу это есть, потому что чувствую, что меня может стошнить, и я не хочу показаться неблагодарной" "Тебе не обязательно это есть, Гермиона" — сказал Джеймс с ноткой паники в голосе и поднял руки, как будто перед ружьем. "Мы думали, что вы могли бы… но это не имеет значения, если ты не чувствуешь себя хорошо, тебе не нужно это есть" "Я могу съесть его сам, если тебе от этого станет лучше" — сказал Питер, выглядя сбитым с толку её реакцией. "Нет!" — она испугала их — "Мне жаль. Нет. Я… я съем его через некоторое время" Было уже поздно, далеко за полночь, когда она пошла к себе в комнату и легла в постель. Остальные девушки в её спальне уже спали, и она была рада этому, не желая отвечать ни на один из их вопросов. На следующий день ей и в голову не пришло слишком много думать о том, что её вызовут в офис МакГонагалл. Увидев там других мальчиков, она нахмурилась, но они выглядели такими же сбитыми с толку, как и она. Она устала и всё ещё испытывала небольшую боль, поэтому просто подошла, чтобы занять своё место рядом с Джеймсом, и стала ждать. Через несколько минут вошла МакГонагалл и уставилась на них. У ведьмы было такое же строгое выражение лица, как и всегда, но во рту у неё было сжато, что Гермиона заметила, как только вошла. Она напряглась. "Против вас пятерых были выдвинуты обвинения" — сказала она. "Обвинения против приличия и правил, касающихся общежитий". Гермиона поняла, что происходит. — "Это правда, что мисс Плейдвуд проводит время в вашей спальне?" — они молчали, но этого было достаточно — "Мистер Люпин?" Ремусу не потребовалось много времени, чтобы сломаться. Все были бы под присмотром МакГонагалл — "Просто… днём" — пробормотал он. Рот старшей ведьмы сжался ещё сильнее — "Просто чтобы уйти от шума в общей комнате" — добавил Питер. Его комментарий, однако, был бесполезен, и, когда глаза женщины повернулись в его сторону, он чуть не издал испуганный писк. Он молчал до конца собрания. "Правила существуют не просто так" — сказала МакГонагалл. — "Девочек не пускают в мужские спальни, и вы пятеро это прекрасно знаете" — её глаза сфокусировались на Гермионе, и, как и каждый раз, когда она оказывалась в такой позе, Гермиона чувствовала, что хочет исчезнуть в пустоте, а не столкнуться с разочарованием в глазах профессора — "Ты останешься там, где тебе разрешено. И за это вы все пятеро будете отбывать наказание до конца месяца" Гермиона вернулась в гостиную почти через полчаса, её настроение стало еще хуже, чем раньше. Мальчики остались позади, чтобы начать наказание. Как МакГонагалл сочла нужным, они будут отбывать наказание отдельно, чтобы научить их независимости друг от друга, сказала она. Когда Гермиона направилась к лестнице, ведущей в её спальню, она увидела Лили Эванс и посмотрела на неё, уверенная, что никому не будет дела до того, чтобы рассказать о них. Это должна была быть она, Гермиона не сомневалась.