Поставь на кон что-то другое

В современном мире душевное и психологическое состояние человека измеряется и оцифровывается, как данные. Все возможные психологические состояния записаны и разделены по профилям, на основании которых человеческая душа имеет оценку, это значение зовётся психопаспортом. Психопаспорт определяет, с каким настроением человек просыпается по утру и насколько реально желание убить подрезавшего его на дороге идиота. Система «Сивилла» каждую секунду сканирует, запоминает и анализирует миллионы человеческих жизней, решает, чья психика стабильна, а кто задумал настоящее зло. Система «Сивилла» знает, что чувствует человек, когда он счастлив и когда сокрушен, как он любит или ненавидит. Но сможет ли она заставить выбирать? *** Когами редко оказывался в машине с Тецукой наедине, чаще они выбирались на задание вместе с исполнителями, но и тогда разговоры больше поддерживал Масаока, другие предпочитали помалкивать. Исполнители все, как один, побаивались Тецуку. Даже Сасаяма, который хоть и делал легкомысленные заявления о том, что инспектор Тецука его не пугает, да и вообще женщины — это его слабость и его сила, всё равно предпочитал иной раз придержать язык за зубами. Когами перед ней такого трепета не ощущал. Может, оттого, что ему как коллеге и равному доставалось не такое резкое и командное отношение, как исполнителям, может, оттого, что он и повода в нём сомневаться не давал. А возможно потому, что сам относился к людям проще. Вот например, Тецука постоянно говорила ему о том, что с исполнителями необходимо держать дистанцию, пускай они и кажутся отличными ребятами или даже вполне безобидными людьми, а Когами первым делом подружился с Кагари и Масаокой и не видел в этом никаких проблем. Да, они были латентными преступниками, а значит отрицать их опасность было попросту глупо. Но Когами считал, что даже в мире, где непогрешимая система «Сивилла» каждую секунду пересчитывала коэффициент преступности каждого гражданина и выявляла тех, кто опасен для общества или для себя, быть способным на совершение преступления или акта жестокости всё равно было не то же самое, что этот акт совершить. Некоторые считали, что цепные псы Бюро Общественной Безопасности до сих пор не совершали реальных преступлений только потому, что их тяжёлой рукой контролировали инспекторы, Когами же считал, что людям нужно было доверять чуточку больше. Хотя отпустить исполнителей на свободу он бы, конечно, не решился. С Тецукой тоже было просто. Она на самом деле не была такой высокомерной или колючей, каким рисовали её образ подчинённые исполнители. Она относилась к тому типу людей, для которых долг и ответственность были выше всего, а холодность ума превосходила яркость чувств, когда дело касалось справедливости. У таких людей психопаспорт был чище питьевой воды. И понравиться таким тоже было не так уж сложно, нужно было лишь упорно трудиться и быть честным в своих стремлениях — качества, которые были свойственны Когами и так. Даже если стремления эти Тецука не разделяла, она уважала порядочность. Оттого наедине с Когами её лицо не было похоже на ледяную маску. Когами сказал бы, что никогда особо не было, но сейчас в машине Тецука и правда выглядела расслабленной и мягкой. Она смотрела в окно, лениво рассматривая другие машины на дороге и далёкие небоскребы, забыв хоть на время об их просто отвратительном расследовании, и даже слова не сказала, когда Когами отключил автопилот и взял управление в свои руки, хотя обычно она это недолюбливала — излишне полагалась на блага современных достижений искусственного интеллекта, думал Когами. И пусть Когами сам слепо доверял «Сивилле», которая искала и судила потенциальных преступников и тех, кто успел от мыслей перейти к действиям, некоторые вещи он всё ещё любил делать сам. Обставлять свою комнату, готовить, водить машину. Ему нравилось ощущение руля в под ладонями, ощущение контроля за дорожной ситуацией. Ему нравилась скорость, и пусть в пределах городских дорог Когами никогда не нарушал правил, в глубине души он любил погони или возможность выехать на скоростное шоссе. Иногда он делал это просто так, не преследуя преступников, даже брал пару раз в аренду мотоцикл и подумывал купить свой, но не было места на стоянке, да и времени для прогулок за город тоже не особо водилось. — Я размышлял над тем, что стоит озвучивать при первой встрече, а что попридержать, — прервал молчание Когами. — Я тоже об этом думала, — поддержала его Тецука. Шеф Касэй перед поездкой лично подчеркнула, что они собираются сотрудничать с гражданскими, не подготовленными к взаимодействию с преступными элементами, и чистота оттенков их психопаспорта крайне важна. Не все даже дали согласие просто на разговор с сотрудниками Бюро из-за опасения, что знакомство с материалами преступления может повысить их коэффициент преступности и испортить оттенок, а в совместной работе нужно быть осторожным вдвойне. Опасения их, надо признать, были совсем не напрасными. Преступление, с которым Бюро имело дело на этот раз, просто назвать ужасным язык не поворачивался. Такой мерзости и бесчеловечной жестокости Когами ещё не встречал. Они назвали его «Дело об образцах». — Если ничего не рассказывать, получается, мы не дадим людям полной информации для взвешенного решения, — продолжал Когами. — Но если рассказать подробнее, уже это может всё испортить. — Эти люди нужны нам только для поиска химикатов, не думаю, что им понадобятся детали. Тела жертв, обнаруженных Бюро, были вымочены в специальном растворе, пластификаторе, чтобы остановить разложение. Было ли это сделано ради того, чтобы сложнее было установить время смерти, или больше направлено на удовлетворение целей убийцы, сказать было сложно, но это хотя бы давало зацепку. Раствор имел сложный и уникальный состав, в готовом виде подобного не существовало даже на чёрном рынке, и изготовить нечто подобное мог только высококлассный химик. Пусть формула раствора была слишком сложна для расшифровки, составные части всё же удалось определить, и вот эти химикаты можно было купить отдельно, некоторые даже вполне законно. Пока Караномори шерстила списки производителей, сопоставляла пути логистики груза, а второй отдел помогал с опросом поставщиков и их покупателей, первый отдел сосредоточился на поиске незаконных ингредиентов. Что-то проще было вытрясти из подпольных организаций в неконтролируемых «Сивиллой» районах, а что-то искать по крупным складам. Складов, хранящих перевозимые грузы, было предостаточно, они были доступны как для крупных промышленных корпораций, так и для частных лиц, а на огромных площадях можно было спрятать что угодно. Оставалось только это найти. В распоряжении Бюро и первого отдела было столько исследовательских дронов, сколько потребовалось, они умели анализировать буквально всё: брать пробы воздуха, разбирать на молекулы любые следы подозрительных образцов, но им требовалось время. Даже простой анализ взятого на пробу вещества на месте занимал несколько минут, а что-то требовало непосредственного участия Караномори или другого аналитика. С учётом того, какие масштабы приходилось прочёсывать, предприятие это уже опасно затягивалось, а новые жертвы неизменно появлялись вновь. Идею с привлечением кинологов предложил Масаока, и Когами тогда ясно понял, что как бы хороши ни были аналитики Бюро, как бы он сам ни развивал свои навыки инспектора, иногда это всё проигрывало многолетнему опыту детектива, который выслеживал и ловил преступников ещё до того, как система «Сивилла» вообще начала существовать. Потому что никому из них не пришла бы в голову идея, высказанная Масаокой. Все достижения современного искусственного интеллекта и близко не стояли с природным чутьём, коим обладали собаки. Искомые химикаты имели запах, очень тонкий и едва-едва уловимый человеческим обонянием, и дроны Бюро могли сколько угодно анализировать пробы воздуха, ища его следы, но им нужно было время, а у тренированных собак было большое преимущество. Собаки теперь не так широко использовались на полицейской службе, как это было ранее, редко их задействовали для обнаружения наркотических веществ там, где из-за отсутствия сети не могли работать дроны, и, пожалуй, на этом всё. Большее применение их навыки всё ещё получали при поиске людей в горах, в завалах после землетрясений и в подобных вещах. Поэтому кинологи были гражданской службой, воспитывающей из животных больше помощников людям с ограниченными возможностями, пожилым и одиноким гражданам. Ещё существовали военные кинологические подразделения, но о них, как и вообще об особенностях работы военных, Когами знал мало. Он за пять лет своей службы в Бюро не встречал ни одной служебной собаки. — Вы правы, Тецука-сан, — согласился Когами, — но ведь это дело может быть опасным. — Для этого есть мы. И исполнители. Мы отвечаем за жизни гражданских в первую очередь. Когами кивнул. Центр, где обучали собак, выглядел очень уютным. В приёмной были мягкие диванчики, раскидистые пальмы в кадках, за углом виднелась маленькая кухонька, где сотрудники, вероятно, пили кофе и обедали. Кофе тут и пахло. Ослепительное солнце проникало через большие окна, ложась тёплыми золотыми полосами на каменный пол, а дрон-уборщик тихо скользил меж мебели, ненавязчиво огибая людей. Пожалуй, в местах, куда доступ имело большое количество собак (а они определенно имели), постоянная уборка и правда имела смысл. Их встретил руководитель центра прямо на парковке и, представившись, любезно проводил внутрь. Мужчина низкого роста с седыми висками выглядел не так, как Когами представлял себе собачьих тренеров. Строгость, сдержанность и дисциплина — самые первые правила в дрессировке, и кинолог должен обладать ими сам, однако руководитель больше походил на человека, который просто очень любил животных, и его добрые живые глаза сразу располагали к себе. Наверное, при такой работе и без этого качества обойтись было нельзя. Он пригласил инспекторов в приёмный зал, сообщив по пути, что выслушать их согласились только двое его сотрудников, которые имели опыт в тренировке собак для нужд Бюро, направленных на поиск наркотиков, но окончательное решение о сотрудничестве исключительно за ними и давить на своих ребят руководитель в этом вопросе не станет. — Вы уж меня просите, — сказал он. — Дела в Бюро Общественной Безопасности нешуточные, а мы больше привыкли незрячих через дорогу переводить. — Конечно, мы всё понимаем, — отозвалась Тецука. — И признательны за ваше сотрудничество. А вот ожидавшие встречи мужчины выглядели как раз так, как Когами и представлял: оба серьёзные, собранные, высокие и крепкие, они были одеты во что-то похожее на униформу, просто она была чуть более спортивного стиля — тёмные штаны и куртка с эмблемой центра на груди, ботинки, похожие на спортивные. В целом, не зная их рода занятий, Когами предположил бы, что они работают в сфере спортивных тренировок или около того. Оба поднялись с дивана, когда инспекторы вошли. — Старший инспектор Бюро Общественной Безопасности Тецука Киёка, — представилась Тецука. — Инспектор Когами Шинья, — последовал Когами её примеру. Первым в ответ представился мужчина, что был старше. — Танака Юскэ, рад знакомству. Он чем-то напоминал Когами его школьного учителя физкультуры: загорелый и немного хмурый, с густыми бровями, как у филина, и довольно светлыми для японца глазами. Он выглядел сурово, но стоило приглядеться и становилось заметно, что неглубокие ещё морщины на его лице  — от частой улыбки. Второй мужчина был моложе, по возрасту ближе к Когами, чуть выше его ростом, но уже в плечах. Явно спортивная фигура, но не настолько натренированная, как у Когами. Лицо красивое, но ничего почти не выражавшее, будто застыло под глиняной маской сдержанности, а строгие очки с прямоугольными линзами добавляли ему какой-то академической серьёзности. Они и длинная чёлка, спадавшая на лицо почти до подбородка, не давали Когами толком рассмотреть цвет его глаз. — Гиноза Нобучика, — представился он. — Итак, господа, сразу к делу, — произнесла Тецука, присаживаясь, и все последовали её примеру. — Бюро просит вашего содействия в одном важном деле. Раскрывать все детали я не имею права, могу лишь сообщить, что в инциденте замешаны химические вещества, в поиске которых нам могут пригодиться ваши животные. Тецука немного слукавила: им разрешено было рассказать тем, кто согласится на сотрудничество, почти все необходимые детали дела. По крайней мере, скрывать, что это были убийства, совершённые с особой жестокостью, приказа не было, но она разумно обходила острые углы стороной до поры до времени. — Складских помещений, требующих обследования, довольно много, поэтому нужно действовать быстро, — продолжала она. — У вас будет всё, что нужно: дроны, любая кадровая поддержка, инспекторы и исполнители, работающие рядом с вами на каждом шагу, образцы вещества. И, разумеется, благодарность от Бюро Общественной Безопасности и Министерства Благосостояния. Под благодарностью, конечно, подразумевалась не только особая пометка в личное дело, но и финансовое вознаграждение. — Если у вас есть вопросы, я отвечу на них в меру возможности, — закончила она. Мужчины переглянулись. — Взаимодействовать с исполнителями обязательно? — уточнил Танака. Как и ожидалось — благополучные граждане опасались даже пересекаться с латентными преступниками. Не секрет, что при столкновении с преступником собственный коэффициент преступности мог расти, не редки были случаи, когда у случайной жертвы насилия темнел оттенок и требовалось последующее помещение в спецлечебницу. К счастью, в большинстве подобных ситуаций своевременная помощь и лечение помогали снизить значение коэффициента преступности до приемлемого, и человек покидал клинику с чистым оттенком психопаспорта. Но такое происходило не всегда. Неудивительно, что некоторые опасались даже встречаться с исполнителями, ведь несмотря на то, что никаких реальных преступлений те ещё не совершили, их коэффициент преступности зашкаливал, и это «ещё» в любой момент могло испариться. Тецука покачала головой. — Вы можете не обращаться к ним лично, — сказала она, — но работать рядом придётся. Нам нужны все свободные руки. К тому же, вам потребуется защита. — Защита? — нахмурился Танака. — В насколько опасное дельце мы влезаем? Тецука глянула на Когами. Она хотела утаить реальную степень опасности, чтобы не пугать людей, это было очевидно, но теперь её слова взволновали их, и Когами считал, что мужчины заслужили чуть больше правды. — Довольно опасное, — сказал он без обиняков, и заметил, как внимательный взгляд Гинозы устремился прямо на него. — Во время поиска химикатов вам, вероятнее всего, не будет ничего угрожать. Наши агенты тоже ещё ни разу не столкнулись с реальной опасностью, но вы должны понимать, что вероятность её в таких делах существует, поэтому мы всегда будем рядом. — Человеческие жертвы? — холодно спросил Гиноза. — Были, — подтвердил Когами. — Но не среди наших агентов или тех, с кем мы сотрудничали. — То есть вы ищите убийцу, — заключил Гиноза. Когами едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Разговор не располагал, но то, как быстро Гиноза раскусил их, стоило лишь обронить намёк на опасность, впечатляла. — Да, — ответил Когами. Он заметил, как Танака сжал губы. Он волновался, выложенная информация его не радовала, и вопреки тому, что он определённо был человеком смелым и стойким, он сильно сомневался. И вряд ли его волновал оттенок психопаспорта, он более реально воспринял возможную угрозу собственной жизни. Гиноза в лице не изменился, он что-то обдумывал, сложив руки на груди и откинувшись на спинку дивана. — Химикаты опасны? — спросил он. — Испарения, я имею в виду. Опасны для животных? — Нет, — ответила Тецука. — Вещества абсолютно безопасны при вдыхании, как для человека, так и для животных. Он согласится, понял Когами.