театр теней

на следующее утро — вернее, уже день — Тсузуку проснулся, как ему казалось, самым опухшим человеком на свете. умывшись, он лёг пластом на спину с маской для лица со льдом в надежде снять жуткие отёки. поспал, называется. заснул он в тот же момент, когда вечером голова коснулась чего-то мягкого — хотелось верить, что это была подушка, но оказалось, что он отключился мало того, что на чужой кофте, так ещё и на чужой кровати. очевидно, руководствуясь принципом «око за око», Мето в эту ночь спал на кровати сожителя — другого варианта всё равно не было, ибо разбудить друга в таком состоянии он бы просто не смог. Тсузуку проспал больше, чем от себя сам ожидал — не меньше четырнадцати часов, — и, проснувшись, первым делом услышал от Коичи: «день добрый, мы уж думали, ты сдох». но Тсузуку, напротив, немного ожил. привёл себя в порядок неторопливо, отмылся от последней пары недель, заранее собрал то немногое, что на спектакль ему нужно было нести самому, списался со всеми группами участников, убедившись в том, что все готовы, проснулись и не потерялись. сбор был назначен на время за пару часов до начала спектакля, которое, в свою очередь, давно было заявлено на семь вечера. сцена, как счастлив был узнать Тсузуку, ждала их в готовом виде — спасибо прежде всего декораторам, монтировщикам и световикам. — знаешь что… — задумчиво обратился парень к Коичи. — я с этой постановкой так затрахался, не знаю, как отойти даже. никогда так больше делать не буду. то есть, ставить, разумеется, буду, и играть буду, но чёрт… буду всё планировать. — заведёшь одно из этих приложений для расписывания проектов и их деталек, типа того? — усмехнулся Коичи, также заканчивая с поиском всех нужных штук. — или будешь строить таблички в экселе? — фу-у, — сморщился Тсузуку, — только не эксель! они рассмеялись. пора было выдвигаться в колледж: до сбора осталось полчаса, идти тут минут двадцать — как раз успеют без напряга. по дороге ребята настойчиво вытягивали друг из друга самые противные, постоянно забывающиеся реплики, повторяя жестикуляцию и проговаривая движения на сцене. главным, по сути, оставалось не забыть об эмоциональной составляющей и не играть деревянно. в кармане звякнуло, и Тсузуку быстро отключил звук и всевозможные будильники, но перед тем, как убрать телефон обратно, заметил одно новое сообщение. Кавада-сэнсей. «постарайтесь с ребятами сегодня! уже жду момента, когда увижу тебя на сцене.» и вновь это тепло, колющее во всём теле, и улыбка, которую невозможно сдержать. парень ответил что-то в духе «спасибо, мы будем очень стараться» и передал первые слова Йо-ки друзьям. Коичи издал умилённое «ао-о», а Миа куда-то вперёд произнёс: «здорово, когда любовник твоего друга желает тебе удачи». за это Тсузуку захотелось треснуть его по лицу — жаль, это лицо должен узреть сегодня со сцены весь колледж, в ином случае кто знает, что бы случилось… нет, на самом деле, парень, конечно, друзей не бил. никого не бил ни за что и никак, его максимумом всегда оставалось легко стукнуть в плечо — всё остальное казалось (да и было) попросту неприемлемым. дыхание немного сбилось, когда до выхода на сцену вдруг осталось всего полчаса. сердце перескочило в беспокойную голову и застучало прямо в ней, долбя по мозгам и мешая сосредоточиться. пытаясь выискать глазами всех актёров, Тсузуку задумался было о том, что нужно срочно сделать повторную перекличку и за пятнадцать минут из гримёрок и закулисья уже никого не выпускать. ему вдруг показалось, что всё вокруг стало темнее. даже мрачнее. враждебнее. внимание привлекла фигура. мужской силуэт на порядок выше откуда-то со сцены пошёл к нему. внутри всё ощетинилось, когда чужая рука потянулась вперёд, но почему-то парень стоял на месте, с неприязнью глядя на это видение. «ты умер», — он пытался думать холодно, но разум жгли десятки… да какие десятки — сотни ужасных воспоминаний. молчаливая тень гадостно смеялась над его мыслями. над его переживаниями. над его страхом. внезапно Тсузуку захотелось кричать… — Тсу! Тсу! да отомри ты уже! сквозь силуэт прорисовался другой, кинулся к нему и встревоженно потянулся к плечам парня с безобидным намерением встряхнуть, привести в чувства — но тут Тсузуку закрылся руками и зашипел что-то, забормотал, прося ничего с ним не делать, оставить, просто уйти… перед ним было что-то нечеловеческое. мерзкое. подлое. и он был перед этим беззащитен. сейчас, когда парень был на стрессе, оно приходило каждый день. приходило к нему всегда с одной целью. оставалось просто выставлять перед собой руки, ведь крики не помогают, никогда не помогают, никто не приходит, никто никогда к нему не приходит, хотя все знают, конечно же, знают об этом, о его позоре, о том, как стыдно ему жить с этим каждый… — Тсузуку, очнись! это Коичи. десять минут осталось, очнись, пожалуйста! прикосновений не последовало, а с мягкостью чужого голоса начала возвращаться рассеявшаяся по углам сознания трезвость. в имитации театра, в которую на вечер превратился корпус колледжа, вовсю гремел второй звонок из трёх. десять минут. всё верно. верно, Коичи так и сказал: осталось десять минут. — чёрт, извини, я… извини. все на месте? всё в порядке? я хотел сам проверить, но… — сэнсей всё сверил, всех отметил ещё раз, все тут, не парься. ты сам в норме? успокоишься к выходу? — разумеется. не могу же я не выйти. — это точно. ты у нас на все составы один. — второй состав тут? — тут. всё в порядке, не переживай, все готовы. шум из зала доносился до гримёрок. студенту вдруг захотелось выглянуть, и он осторожно отодвинул занавес со стороны края сцены, где стоял — так никогда не замечают. коротким взглядом обведя весь зал, он убедился: Йо-ка ещё не пришёл. но Тсузуку ни на секунду не сомневался в том, что тот обязательно появится, и с волнением думал о том, что, возможно, увидит его уже во время своего первого выхода. на момент он даже пожалел, что по его инициативе всё театральное повествование было разбито на многие номера — и он впервые выходил только в четвёртом. зато, с другой стороны, никуда не уходил потом ещё долго, потому что на нём повисала одна из ведущих ролей. третий звонок разрезал актёрский гул слишком уж скоро. значит, всего пять минут… на первый номер уже приготовились, второй номер повторял то, что должен будет делать — и так далее. только второстепенные персонажи с одним-двумя выходами ближе к концу сидели по углам и чуть ли не засыпали в ожидании начала. тихий глубокий вздох. взгляд в зеркало. лёгким движением поправить перья на плече. с улыбкой пожелать всем удачи. и на пару часов стереть свою личность.

***

на сцене Тсузуку совершенно забывал о внешнем, зрительском мире. «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей» — возмутительные, как сам парень думал, слова, однако между ним и публикой именно такие отношения устанавливались из раза в раз. он забывал о том, что на него смотрит кто бы то ни было, полностью проживая свою роль, а люди, напротив, не могли оторвать глаз. с момента его первого появления на сцене вплоть до последнего ухода за кулисы перед поклонами он обрубал всякий контакт со всем окружающим вне пределов его ролевого пространства. но сегодня в этот вылет из реальности затесалось исключение… Йо-ке казалось, что он проживает каждый момент, каждое движение, каждый вздох Тсузуку — на долю он будто играл вместе с ним и был уверен в том, что это ощутимо через весь зал. видно было, как Тсузуку абстрагируется, но мужчина вдавался слишком глубоко в его образ. отрешаясь от себя, актёр показывал для него свою истинную сущность лишь выразительнее. а песенные части… его голос наполнял чужое сердце ярким соком восхищения, хотелось гладить, целовать его шею, грудь, под рёбрами — горло, лёгкие, диафрагму, всё причастное к извлечению этой музыки. порой становилось жарко. когда Тсузуку уговаривал другого персонажа пойти за собой, оплетая его плечи рукой в накидке, будто крылом, Йо-ка вдруг подумал о том, как… интимно смотрится это прикосновение. ничего такого в нём не было, поэтому он прищурился, вглядываясь и пытаясь понять, откуда взялось это ощущение. «уж не начал ли я ревновать? куда мне?» — он задавался этими вопросами, пока не понял: при нём Тсузуку ещё ни разу ни к кому не прикасался. кроме него самого, разумеется. не держал никого за руку, не пихал плечом, не трепал по волосам, не касался пальцами, передавая предметы. и эти его слова о том, что Йо-ка бы не прикоснулся к нему, если бы он сам не захотел… что это — осторожность, страх или простая нетактильность? из размышлений его вывело то, что Тсузуку наклонился к Миа слишком уж близко, и теперь уже в сердце преподавателя всё забило иную тревогу. «как это глупо, он же актёр — просто делает то, что делает персонаж!» — шипел Йо-ка на самого себя, но поделать ничего не мог. и успокоился только на следующей сцене, где Ятагарасу уже уговорил императора следовать за собой. внезапно он поймал на себе взгляд. свысока глядя в зал, Тсузуку произносил знаменательную речь резким, каркающим голосом. пару секунд он смотрел прямо на Йо-ку, и тот ощущал: парень играет для него. со всей своей отстранённостью он подсознательно старается понравиться именно ему, сыграть каждое слово и движение лучше всех, так, будто от этого зависит, полюбит ли его Йо-ка, примет ли. он слабо улыбнулся — и этого, кажется, хватило, чтобы у парня случился всплеск энергии. мужчина не знал, как у него это получалось, но теперь он отдался происходящему ещё более полно и серьёзно. всё в нём было естественно, он сросся со сценической одеждой и перенёсся в древнеяпонский мистический мир… преподавателю показалось, что всё закончилось слишком быстро, хотя по времени спектакль не уступал средним по длине операм классиков. на поклонах из-за кулис вышел словно другой человек. когда настала его очередь кланяться, Тсузуку, ярко улыбаясь, выскочил на край сцены и, сделав элегантный реверанс, отошёл к остальным актёрам. уже сейчас к нему вернулась человеческая душевность. и доля нелепости: Йо-ка заметил, что студент снова едва не потерял перо, чудом успев его подхватить на полпути к полу. ещё пара общих поклонов — и все постепенно скрылись за кулисами. «ну всё, ждать мне его теперь часами», — решил Йо-ка. пока переоденется, пока соберётся, пока обсудит всё с друзьями, пока умоется — гляди и ночь настанет. но эти ожидания не оправдались. — Кавада-сан! — парень подошёл меньше, чем через полчаса, с лучезарной улыбкой и небольшой сумкой через плечо. — я так благодарен, что Вы пришли, это столько для меня значит… Вам понравилось? ох… я даже не поздоровался, простите — эмоции. — мне очень понравилось, — Йо-ка не мог не улыбнуться в ответ. — так, давай пока в сторону парка, а то тут скоро вторая волна уходящих пойдёт. — конечно, — кивнул Тсузуку и сразу двинулся к выходу с территории колледжа. — сегодня такой прекрасный день… благодаря Вам, в основном. Вы смотрели спектакль, а теперь мы с Вами идём гулять… мужчина сдерживал умилённый смех. Тсузуку действительно был на эмоциях, тараторил что-то, перечислял косяки в разных номерах, свои и чужие, постоянно говорил о том, что чувствовал, когда Йо-ка смотрел на него, радовался, что премьера прошла хорошо, говорил, что ужасно устал и обязательно будет с опорой на этот опыт продумывать всё чётче… нужно было дать ему выразить все впечатления. люди в парке порой оборачивались на него, но он не замечал никого, кроме Йо-ки и своих чувств. самому Йо-ке не по нраву было только одно… — перебью, прости, — вдруг произнёс он. — ты, конечно, мой студент, но вне колледжа и в переписке давай на «ты». и зови меня просто Йо-кой, а то я с этим «Кавада» как будто никак с работы не уйду. — хорошо! я могу не сразу привыкнуть, исправляй меня, если что, — тут же согласился парень, с явным усилием не добавив к «исправляй» — «-те». — без проблем, — кивнул Йо-ка. — возвращаясь к спектаклю… как у тебя вообще сил хватило? до меня долетало в перерывах, что ты там чуть ли не в одиночку театр сооружаешь. и какими силами ты вообще сейчас гуляешь со мной вместо того, чтобы в кровать рухнуть? — я сейчас отдыхаю, — пожал плечами Тсузуку. — и проспал сегодня очень долго, так что немного энергии восстановил. в остальном — я просто хотел сделать что-то крутое, а для этого нужны силы. — у тебя точно получилось, — мужчина поглядел на него с глубоким уважением. — о, ещё хотел сказать, тебе очень идёт образ. ты ведь макияж специально не смыл? — да, — судя по голосу, студент немного смутился, — как раз подумал, что Ва-… тебе может понравиться. я только чуть подтёр его, а то со сценическим гримом по улице ходить не очень. — это правда, — чужая рассудительность ему понравилась, но он не мог не сказать кое-что ещё, — но если когда-нибудь тебе захочется идти в более ярком виде, рядом со мной не бойся. — оу-у, Йо-ка, собираешься защищать меня от приставаний мерзких извращенцев? — слащавым голосом на придыхании спросил парень. мужчина нежданно-негаданно оробел. внутри всё перемешалось: теперь он и смущался, и соглашался, и хотел… да, почему-то очень хотелось, чтобы Тсузуку говорил с ним в таком тоне больше. было в этом что-то такое, что он уже замечал — причём, вчера. как раз тогда, когда увидел своего студента лежащим на парте с поблёскивающим взглядом в расфокусе. а как ему понравилось собственное имя на чужих устах… тихий обворожительный смех включил его в реальность обратно. — прости… — заметив, что Йо-ка обратил на него внимание, Тсузуку отвёл глаза. — ты мило краснеешь. — краснею? — теперь он попросту растерялся и притронулся к своей щеке ладонью. она была предательски горячей. — да ты… нечего смущать меня речами своими сладкими! я просто сказал, что… — что можешь быть моим личным оберегом, не более, правда? — парень склонил голову с невинным выражением лица и тут же засмеялся. — да ладно. мне очень приятно… в атмосфере появилось что-то, что обычно сажает в людях семечки желания взяться за руки, положить голову на плечо или подарить самую тёплую улыбку. Тсузуку прямо сейчас выбрал последний вариант — и от одного этого момента сердце у Йо-ки затрепетало, требуя сейчас же взять чужое лицо в ладони и касаться губами приподнятых уголков. наверное, он долго не отводил взгляд, ощущая себя влюблённым до чёртиков, потому что в чужих глазах снова мелькнула хитрость. — я знаю, чего ты хочешь… — вкрадчиво начал он, держась к мужчине немного ближе, чем раньше. казалось, он вот-вот шепнёт что-то ему на ухо… и действительно — Тсузуку потянулся к его уху и тихо-тихо проговорил: — хочешь меня… покормить. — он резко отстранился и вопиюще заурядно хмыкнул, махнув головой, чтоб откинуть с глаз чёлку. — ты говорил, что угостишь меня. я не хочу казаться наглым, но… — ты уже наглее некуда, — оборвал его Йо-ка, всё ещё ощущая жар чужого дыхания на виске. — и мне это нравится. кроме того… — его голос снизился и внезапно приобрёл пленяюще тягущие басовитые нотки, при которых у Тсузуку вечно потягивало в низу живота, — я действительно очень хочу тебя… покормить. — не хочу тебя расстраивать, но невинно у тебя не получилось совсем, — с глубоким сдержанным вздохом подвёл парень. — по-твоему, было похоже, что я говорил о чём-то невинном? — а, оу… — мы идём есть, к чёрту невинность! Тсузуку усмехнулся резко разрядившейся обстановке, но Йо-ке что-то не понравилось. точно, смешок был каким-то напряжённым. ни одну чужую эмоцию он сейчас пропускать мимо не хотел, поэтому шестерёнки в его голове моментально запустились, ища ответ к новому «почему». пока они шли к ресторану, Йо-ка рассказывал, где именно они будут есть и какая там, собственно, еда — мало ли, какие у Тсузуку предпочтения, — а сам всё думал. «привык себе шутить, а я вдруг отвечаю — он не ожидал такой же инициативы, напрягся. напряжение — опасение, опасение — страх. чего он испугался? того, что его тоже хотеть можно? я прозвучал навязчиво?» — сам того не замечая, он непонятно зачем загонял себя непонятно куда. — Йо-ка… сердце мужчины снова упало при звуках собственного имени. потом Тсузуку легко и душераздирающе ласково сжал его пальцы своими, на жалкий миг и в полузаметном жесте, но от этого словно землю повело из-под ног. он вспомнил слова Кея: «далёкий он, кажется, мальчик твой. как с Луны. до него лететь и лететь». верно, конечно, но Йо-ке лететь было незачем — до него бы долетел кто. но сейчас Тсузуку доказывал, что у него не только в роли Ятагарасу есть крылья. повернувшись к нему, Йо-ка встретился с ним взглядом, но парень будто смотрел не на него, а куда-то внутрь, через глазницы уходя в душу. — всё в порядке, если что, — слова ласковы, как касания пальцами к пальцам, — ты выглядел беспокойно. знаю, что из-за меня, поэтому хочу заверить, что всё хорошо. — а, ну… спасибо. — он на момент замер перед дверью в ресторан. — спасибо, Тсузуку. парень улыбнулся и прошёл в тут же вежливо открытую дверь, всем своим видом показывая, что его действительно не беспокоит больше ничто, кроме мыслей о том, где им с Йо-кой сесть. скоро они уже были за уютным столом в углу помещения у окна. мужчина почти не мог оторвать взгляда от своего спутника — слишком к лицу сейчас была ему атмосфера этого места. свет вечерних фонарей из чуть затемнённого окна, бордовая лёгкость стены, пальцы с парой тонких колец, чёрные ногти, притягательно усталое лицо… — прости, что ты будешь? — что? я? вновь он понял, что мысли об этом человеке вытеснили абсолютно всё. быстро открыв давно уже, наверное, принесённое меню, он стал всматриваться в него крайне сосредоточенно, надеясь, что рядом с Тсузуку не забудет по меньшей мере родной японский. — я уже выбрал. подожду тебя… — голос был досточно тихим для того, чтобы не привлекать лишнего внимания, но достаточно чётким для того, чтобы Йо-ка всё слышал. — знаешь, мне так твой пиджак нравится, как специально на тебя шит. так идёт, что без него или без рубашки твои плечи даже представить сложно… — Тсузуку, что ты собрался там представлять? — Йо-ка отчаянно зажмурился, делая глубокий вдох и понимая, что сейчас всё меню воспринимать придётся с нуля. — ой, — парень как очнулся, — нет, ничего, совсем ничего, прости, не хотел мешать… выглянув из-за списка блюд Йо-ка увидел смущение на чужом лице, но глаза отвёл слишком быстро для того, чтобы Тсузуку его заметил. теперь тот сидел и рассматривал что-то в стороне от их столика. пришлось буквально заставить свою голову чуть опуститься и не смотреть, не смотреть, не смотреть на него постоянно. вне колледжа не имело значения, что для Тсузуку он преподаватель, поэтому сейчас он чувствовал себя простым влюблённым человеком, который настолько прикован к объекту своей любви, что с трудом думает о чём-либо другом. — господа, готовы заказать? — здравствуйте. вроде готовы, — Йо-ка кинул взгляд на парня, чтобы убедиться, — да, точно готовы. будьте добры окономияки с креветками, тэмпура и сэнча. — а что закажете Вы? — милая официантка обернулась к не менее мило улыбнувшемуся Тсузуку. — сэнча, пожалуйста. — у Вас всё? — глаза девушки в тщательно скрытой неуверенности пробежались по гостям за столиком. Йо-ка и сам сейчас был удивлён. вернее, он просто совершенно не понимал, что тут происходит. — да, пока всё, благодарю, — после короткой паузы ответил он. — я подойду, если понадобится что-нибудь ещё, — вежливо поклонившись, она направилась на кухню. — прости за вопрос, но почему ты взял только чай? ставлю сто йен на то, что ты не успел поесть сегодня. — оставьте сто йен себе, Вы правы… — парень усмехнулся несколько неловко. — ой. то есть, ты прав, извини. ты сказал, что угощаешь, я не хочу, чтобы ты на меня… — дурак? — Йо-ка малость раздражённо нахмурился. — как думаешь, если я сказал, что угощаю, то может оказаться, что я не готов к тому, что ты закажешь хоть всё меню дважды? ты так, конечно, не делай, нам обоим от этого будет плохо, я преувеличиваю. но всё-таки… — п-прости, я не хотел. не думал… просто не привык, что… прости, официантка подойдёт и я закажу то, что хотел бы поесть. если это… — Тсузуку оборвал фразу, нервно сжимая в пальцах телефон. — если это что? — если это правда нормально и не принесёт никаких неудобств, — выпалил он одним выдохом. — дурак, — заключил мужчина. — конечно, не принесёт. повторюсь, я готов к любому твоему выбору. внезапно в душе парня то самое особенное тепло к Йо-ке разрослось до самых рёбер, и он затих, пока сердце оглушающе билось прямо в ушах. он ведь действительно… да, этот человек и впрямь готов к любому его выбору, каким бы выбор ни оказался. и это намного больше, чем разговор о еде. — спасибо, — тихо произнёс он. и вновь улыбнулся. — тогда всё в порядке. прости за эту заминку… я правда не привык к такому. — не парься, — Йо-ка ободряюще подмигнул, и получилось у него это так сексуально, что Тсузуку мысленно его проклял, легко сощурившись. «не стану лезть к тебе в душу. до поры до времени не стану», — такими были мысли самого Йо-ки в тот момент. разумеется, он понимал, что парень старается выглядеть при нём так, словно с ним в порядке абсолютно всё, старается побыстрее проглотить любое своё беспокойство, лишь бы ничего не испортить. не испортил бы, конечно бы не испортил — но об этом мужчина скажет ему в несколько более подходящий момент. через пару минут Тсузуку вежливым жестом попросил их официантку снова подойти к столику и заказал себе поесть. явно теперь довольный Йо-ка дождался момента, когда в имеющемся пространстве они останутся одни, и начал, как ему казалось, совершенно закономерную тему. — скажи, пожалуйста… — на секунду он задумался, подбирая слова, — раз мы с тобой продолжаем ближаться хоть в час, но по столовой ложке — как ты смотришь на романтические отношения? — мог бы просто сказать «Тсу, давай встречаться», — неловко отшутился парень. — но это важно, я хочу знать, как ты к этому относишься. может, тебе что-то кажется смущающим или страшным, я ведь совершенно не знаю тебя с этой стороны. — да там… там и нечего знать особо. Вы мой первый. мужчина заметил, как тот сначала хотел исправиться на «ты», но передумал в последний момент. и нельзя было отрицать, что именно от такого обращения к нему этого парня тело напрягалось сильнее всего. да ещё контекст… — я понял тебя. можешь ни о чём не волноваться, я… прислушаюсь ко всему в тебе. Тсузуку закрыл глаза, чуть сведя приподнятые брови в жесте праведного возмущения, и глубоко вздохнул. — знаешь, если бы мне уже принесли чай, в конце твоей последней фразы я бы подавился.