«-Знаете, когда мы только познакомились,
он дарил мне цветы и всегда это были анемоны.
Тогда я не мог понять, почему именно они?
Согласитесь, обычно дарят: розы, лилии, орхидеи, астры и т.п. —
Стандартный набор цветов.
Да и на тот момент моими любимыми цветами были ирисы,
и я спросил у него:
— Почему именно анемоны?
Он ответил:
— Потому что ты — моя надежда, потому что мне с тобой очень хорошо.
Это выражение моей любви к тебе.
С тех пор это мои любимые цветы»
Унылое дождливое утро встретило Хосока, будильник, что был заведён на 6:30, оглушил своим звоном. Чтобы не разбудить своего альфу, у которого сегодня выходной, что для директора огромной компании редкость, он потянулся к нему и, нажав кнопку, отключил неприятный звук. В отличии от его парня, у него сегодня дистанционные пары, так как институт был закрыт на временный ремонт, так что ему надо было приводить себя в относительный порядок и плестись на занятия. Потянувшись в постели, он осторожно убрал со своей талии руку Тэхёна и поцеловав того в скулу, направился в душ, попутно схватив из шкафа длинную чёрную рубашку своего парня. Она пахла им, и ему было так комфортней, хотя профессор Сон постоянно ворчит, что он якобы непристойно одет, ведь омега не застёгивает три верхние пуговицы. Рубашка была для него даже не оверсайз, а просто огромной, поэтому оголяла ключицы. Ещё немного и оголились бы и соски, но ему, если честно, было плевать, так что слова профессора, он без зазрения совести пропускал мимо ушей. Ну а что, он дома, в чём хочет в том и ходит, некоторые вон вообще голыми и сонными сидят, это в основном альфы конечно, но сути это не меняет, и ничего. Проведя минут тридцать в душе, он на голое тело надел рубашку, которая спадала с плеча, и направился на кухню подготовиться к парам, а так же сварить себе кофе, чтобы взбодриться, а уже потом, когда альфа проснётся, можно будет и завтрак приготовить, ну или обед, походу выяснится. Хосок поставил ноутбук на стол, положил тетрадь и ручку на всякий случай, и пошёл готовить кофе. Сварив и налив в чашку ароматный напиток, он посмотрел на часы и, подумав, что в запасе ещё двадцать минут до начала пары, достал эклеры, которые его альфа вчера, по пути с работы, заехав в кондитерскую, купил и привёз, чтобы порадовать его. Он сел за ноутбук и включил фильм, решив скоротать время до начала занятий и позавтракать. Сладкое с утра — отличное решение, по его скромному мнению. Посмотрев в окно, за которым шёл сильный ливень, Хосок тяжело вздохнул. В такой день бы лежать в тёплой кровати прижимаясь к горячему альфе и смотреть сериалы, а не вот это всё. Вздохнув ещё раз сетуя на свою участь, омега включил фильм и, попивая кофе с вкусными эклерами, погрузился в сюжет фильма. Дождь за окном набирал обороты, приятный успокаивающий звук ударяющихся о стекло капель дополнял всю эту промозглую погоду, но в квартире было тепло, поэтому дождь лишь радовал слух и даже добавлял комфорт. Хосок, допив кофе и кинув взгляд на часы, висевшие на стенке, начал убирать мешающие предметы и, подумывая, что в этот раз одной кружкой горячего напитка не обойдется, и надо бы приготовить для себя еще одну, чтобы его дальнейшая каторга не была такой тягостной. Профессор Сон пришёл вовремя, он никогда не задерживался, а студентов постоянно отчитывал, если опаздывали на его пары. Вроде бы ещё не старый, а ворчит похуже деда какого-нибудь. Затем, по уже известной всем схеме, он провёл перекличку, и тут до Хосока дошла очередь, Он мысленно уже молился, чтобы ему дали терпения. — Чон Хосок? — Здесь, господин Сон. Тот посмотрел на него, недовольно прищурил глаза и, набрав в лёгкие воздуха, начал возмущенно ворчать: — Чон Хосок, Вы снова в неподобающем виде предстали на моих занятиях?! С ноутбука донеслись смешки одногруппников, на экране он видел, как его подруга Лиса прикрыла рот ладонью, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Всегда одна и та же ситуация, а угорает с этого, как в первый раз. — Господин Сон, я в рубашке, разве это неподобающий вид? — спокойным голосом говорит омега, из-за чего Лиса уже чуть ли не со стула падает от сдерживаемого смеха. — Очень даже! Да она ничего не прикрывает, даже хуже, чем прошлая. Будьте добры, если и надеваете рубашки, то хотя бы по размеру! — Профессор, на данный момент я дома, не голый прошу заметить, хотя мог бы (бедная Лиса), но я в рубашке, поэтому давайте закончим наши препирательства и приступим к занятию. — преподаватель сидел с открытым ртом от шока, а Лиса всё же не выдержала и расхохоталась. Бета пришёл в себя и теперь уже переключился на Лису. — Лиса Монобан! Сейчас же прекратите смеяться, мы всё-таки на парах! Альфа кое-как успокоилась и ответила: — Простите, профессор, такого больше не повторится. - Она перевела взгляд на Хосока и, закусив губу, смотрела на него. Только подрагивающие плечи, говорили о том, что она далеко не спокойно относится ко всему этому. — Надеюсь. Благодаря Лисе весь спор закончился намного быстрее, чем обычно. Бета начал пару и все понемногу стали затихать, вслушивались в монотонный голос преподавателя. Некоторые уже посапывали, хотелось присоединиться к ним, но ему проблемы на экзаменах не нужны, поэтому остаётся слушать и пытаться не заснуть. Через три часа лекций и двух перерывов, Хосок уставился в одну точку о чём-то задумавшись и не заметил, что кроме него на кухне есть ещё один человек. В комнате стоял полумрак, а за окном шёл дождь, приятный запах свежести повис в воздухе, попадая через приоткрытое окно. Лежащий на животе и запихнув руки под подушку в тёплой кровати, альфа повёл плечами, разминая мышцы после сна и, пошарив по другой половине, что не была прикрыта и отдавала прохладой, недовольно поморщился и открыл глаза. Омеги рядом не было, что раздражало. Хотелось прижать к груди, уткнуться носом в шею и вобрать глубоко в лёгкие запах спелого винограда, того, что собирают для вина, от которого ведёт не хуже алкоголя, которым пытаешься насытиться, но не получается. И на данный момент он был жутко взбешен отсутствию своего личного наркотика. Полежав и подумав, что всё равно без него уже не уснёт и не успокоиться, пока не вдохнёт любимый запах, а руки не обнимут стройное податливое тело, Тэхён встал с нагретого ложе и, подойдя к шкафу, достал только спортивные штаны и боксеры, направляясь прямиком в ванную. Прохладный душ — то, что нужно после сна, особенно такого долгого. Учитывая его занятость на работе, он редко мог позволить себе спать до обеда. Прозрачные струи воды стекали по крепкому накаченному телу и перетекали вниз по ягодицам и бёдрам, обрисовывая красивую фигуру. Откинув голову, он провёл рукой по мокрым волосам и, постояв так около десяти минут, помылся и помыл голову. На влажное тело были надеты боксеры и штаны, что держались на тазобедренных костях, открывая вид на резинку боксеров и чёткие прямые линии, спускающиеся живота к паху, отчерчивая пресс. Тэхён не стал вытирать волосы, посчитав, что и так высохнут, и пошёл на кухню, откуда был слышен ворчливый голос преподавателя омеги. Опираясь об косяк прохода, он наблюдал, как его омега пялится в одну точку, похоже, совсем не интересуясь тем, что тот рассказывал и не замечая его присутствия. Он беззвучно посмеялся и решил, что надо исправлять положение: омегу надо забирать, а с профессором Соном он потом договориться. Тэхён подошёл к спине Хосока и, положив руки на спинку стула, поддался корпусом вперёд. Он услышал писк из ноутбука и, переведя взгляд на экран, обнажил зубы в хищном оскале. Омеги из группы Хорса жадно смотрели на его тело и сводили ножки. Он дразнился, наклоняясь всё больше к шеи своего омеги, его забавляла мысль, что они знали, что он уже занят, но каждый раз пытались привлечь внимание. Хмыкнув на свои мысли, Тэхён обхватил талию омеги и уткнулся носом в шею, вдыхая долгожданный наркотик. С волос на голые ноги омеги падали холодные капельки воды, а его руки всё крепче сжимались на талии, потому что он — его. Хосок не обратил особого внимания на писк из ноутбука, а стоило бы, омеги его группы могли пищать по любому поводу и без него, но когда его талию обвили крепкие венистые руки, он вздрогнул от неожиданности. Посмотрев сначала на альфу, потом на экран и так несколько раз, пока до него не дошло, что его полуголый альфа стоит как не в чём ни бывало, а на него все смотрят, на ЕГО, блять, альфу! И резко развернувшись к нему, зашипел: — Ким Тэхён, ты совсем ахуел, что ли?! — Молодые люди, это что такое?! — раздался возмущённый голос профессора. — Господин Сон, я потом всё объясню. — даже не посмотрев на Сона, сказал Хосок и захлопнул крышку ноутбука. Омега встал со стула и, подойдя к альфе вплотную, сладко улыбнулся и нежно, проведя пальчиками по шеи, схватил за неё и резко подтянул альфу ближе к себе, прошептав угрожающе на ухо: — Ещё раз увижу, что ты полуголый ходишь перед этими сучками, оторву яйца, ты меня понял? Тэхён ухмыльнулся и, обхватив рукой тонкую талию, приподнял и посадил омегу на стол. — А ты, солнце, если будешь сидеть прикрытый единственным клочком ткани, который ничего не скрывает, чтобы на тебя пускали слюни эти малолетки-альфы, отрахаю так, что неделю сидеть не сможешь, ясно? — Дрожу от страха. Громко зарычав и подтянув омегу вплотную, жадно припал к приоткрытым губам, языком обводя верхнюю губу, смакуя, посасывая, как спелую ягоду. Его рука поглаживала бедро омеги и медленно стала подниматься вверх по нежной коже, заползая под край рубашки к накаченным ягодицам и крепко сжала до синяков. Рокот сотряс грудную клетку альфы, заставляя Хосока подрагивать от усилившегося запаха дыма сигар и бренди. — Ты всё это время сидел без боксеров, провоцируешь? Хосок улыбнулся в губы альфы. — Возможно. Мне было лень надевать их. Обвив талию альфы стройными ногами, Хосок поцеловал губы напротив, желая оставить на них кровавые ранки и не отказывая себе в этом, прикусил острыми клыками нижнюю губу, с наслаждением слизывая капельки крови из небольшой ранки. — Садист. Тэхён опрокинул омегу спиной на мраморную поверхность и, разорвав собственную рубашку, лизнул открывшийся сосок, обводя его по кругу и вбирая припухшую бусинку во влажный горячий рот, посасывая и покусывая, вырывая из Хосока тихий скулёж вперемешку со стонами. Губы спускались ниже, оставляя на чистой коже, ярко-красные следы от укусов и засосов. Спина омеги красиво выгнулась, стремясь за жадными губами, чтобы те не останавливались ни на минуту. Глаза Тэхёна становились всё темнее, удлиняющиеся клыки раздирали нежную кожу на губах, но ему было плевать на всё. Всё, чего он хотел — это впиться ими в тонкую шею омеги, чтобы феромоны въелись глубоко под кожу, чтобы все знали, кому принадлежит омега. Хосок задыхался, хотелось ощутить губы везде, где можно и нельзя, хотелось, чтобы руки бесстыдно гуляли по всему телу. Там, где проходились клыки и губы альфы, оставались невидимые ожоги, которые ощущались так хорошо, так нужно, так правильно. По его подрагивающему бедру стекала естественная смазка, альфа подхватил его ногу и согнул, слизывая пьянящую жидкость, оставляя мокрую дорожку из слюней. Зарычав, он крепко обхватил талию Хосока и перевернул того на живот. Всё так же держась одной рукой за талию, а другой, раздвинув ягодицы, он невесомо провёл горячим чуть шероховатым языком по сжимающейся дырочке, откуда вытекало всё больше вкусной виноградной смазки, закатив глаза от удовольствия, он, не тратя больше ни секунды, проник языком вглубь, к источнику, который мог утолить его голод и которым он, сколько бы ни вкушал, не мог насытиться. Хосок схватился рукой об край стола выше головы и протяжно простонал, когда язык альфы толкнулся глубже, вылизывая гладкие стеночки ануса, пробуя, посасывая нежные края, доводя его до исступления. — Тэхён-аа, я больше не могу, войди в меня! — умолял омега, всё громче постанывая и подрагивая от рокота, который издаёт Тэхён, разнося по телу приятную дрожь. Тэ оторвался от сладкой дырочки и, смотря сверху на распростёртое тело на столе, как красиво оно смотрится на мраморе, на подрагивающие бёдра, по которым обильно стекала смазка и, скалясь, проходясь языком по острым клыкам, которые зудели от желания впиться в нежную плоть всё больше. Он наклонился к уху омеги. — Сладкий, будешь ещё в таком виде показываться другим? — и с громким шлепком, который раздался по всей кухне, опустил руку на округлые ягодицы. Хосок вскрикнул хныча. — Не-ет… Ещё один шлепок и протяжный стон. — Неправильно. Хосок посмотрел через плечо уже на возвышающегося альфу и, закусив нижнюю губу, хныкнул, думая о том, как тот сексуален: с загорелой кожей, откинутыми назад мокрыми волосами, подкаченным телом, венистыми руками, что так красиво смотрелись на собственных ногах. — Папочка, я больше не буду появляться в таком виде на глазах у других альф. Тэхён ухмыльнулся и, подтянув омегу ближе к паху, стянул штаны вместе с боксерами и без предупреждения вошёл на всю длину, откидывая в наслаждении голову. На крепкой шеи были видны вздувшиеся вены, теснота омеги так охуенно обволакивала его член, приятно сдавливая. Омега поддался бёдрами назад, насаживая себя до упора и постанывая. Тэ обхватил изящными пальцами шею омеги и начал грубо вбиваться, оставляя красные следы на бёдрах и ягодицах Хосока. Он размашисто входил и выходил, то замедляясь, то наоборот ускоряясь, не щадя омегу. Выйдя из покрасневшей дырочки, Тэхён перевернул омегу и схватив одну руку Хо, завёл над головой, а другой заставил обхватить свой затылок. Маленькая ручка сразу же сжала его волосы и проведя носом там, где была расположена метка, впился клыками одновременно входя грубым толчков в омегу. Хосок вскрикнул и, закатив глаза, сжал рукой до побеления костяшек, чёрные волосы, его тело билось в конвульсиях из-за хаотичных грубых толчков, он острыми лопатками проезжался по столу. Неприятное жжение отдавалось по коже, но ему было плевать, хотелось кончить, ощутить в себе семя альфы. Тэхён осторожно вынул клыки из тонкой шеи и, закинув ногу омеги на плечо, стал вбиваться под другим углом, проходясь прямо по простате. Хосок повернул голову набок и, прикусив костяшки пальцев, стонал протяжно и громко, выгибаясь на встречу резким толчкам и подмахивая бёдрами, не успевая за темпом альфы. Тэхён от вида разбитого омеги, ещё несколько раз с оттяжкой, но сильной амплитудой входит в Хосока и, низко рыча, кончает вмести с ним, не выходя из растраханой дырочки, медленно продолжая входить, растягивая своё удовольствие и удовольствие омеги. Аккуратно выйдя из второго, Тэхён пошел за влажным полотенцем и, нежно обтерев тело омеги, а потом и своё, подхватывает за талию и тянет на себя, заключая расслабленное тельце в кольцо рук. Хосок обхватывает руками крепкую шею и целует родинку на носу альфы, перебирая тоненькими пальчиками ещё влажные волосы на затылке, и спускаясь нежными поцелуями к уголкам губ, скулам и подбородку. — Профессор Сон меня убьёт.- нисколько не переживая, монотонно проговорил Хосок. — Я поговорю с ним. Омега тихо посмеялся с полуприкрытыми глазами. — А я и забыл, что у вас взаимная любовь. — Завидуешь? — Очень. Тэхён улыбнулся и, оставляя на шее омеги нежные поцелуи, проговорил: -Я только твой, у нас с ним деловая взаимная любовь. — Такая бывает? — Ты не знал? — Первый раз слышу. — Ну вот, теперь будешь знать. — Ты голоден? Даже не поел. — Ничего не готовь, съездим позже в ресторан, а сейчас пошли в постель. На улице всё ещё дождь и я хотел полежать с тобой под боком, а ты тут на занятиях своих. — Значит, таким способом ты меня решил забрать к себе? Тэ хмыкнул и уткнулся носом в шею омеги вдыхая запах, поглаживал пальцами талию. — Возможно. — Мне такие способы очень даже нравятся, но я не хочу идти, так что неси теперь. — и крепко обхватил ногами торс Тэхёна. Альфа посмеялся и, подхватив приятную ношу, направился в спальню.Когда на улице идёт дождь, а ты
сидишь в уютной тёплой квартире с любимым человеком,
а возможно любимым питомцем под боком.
Такое время становится для тебя драгоценным и ты
запоминаешь его на долгие годы вперёд.
Ценность такого времени безгранична, как космос.
End.