Год минул с тех дней.
— Ну проходи, раз пришел. Боишься меня, что ли? — Дазай не выглядел раздраженным его присутствием, но он явно был не здесь сейчас. К этому времени старший уже встречался с Одой, но все равно был в состоянии много времени проводить и с друзьями. Сакуноске он видел и в школе. — Нет, что вы… ты, — Ацуши осторожно прошел вглубь балкона, он встал прямо к окну. К ночи всегда было прохладно, но это был приятный холод, он освежал помятого мальчишку. — Что ты здесь делаешь? Я думал, ты с остальными будешь пить, — для Накаджимы все еще было очень непривычно обращаться к Дазаю на «ты». Но они же в одной компании, а значит, что все хорошо, верно? Старший рассмеялся. У юноши глаза загорелись. Осаму впервые смеялся так. Они толком не общались, их не затягивало в пламенные разговоры до утра, смех не лился рекой. Они скорее наслаждались обществом друг друга. По крайней мере, Ацуши считал так. Он за этот короткий их разговор открыл для себя шатена по-другому: впервые он был не напыщенно-высокомерным. Накаджима не видел его глаз, подобных стеклу. Но именно в этот вечер мальчик для себя понял, что он не против о такое стекло порезаться. Дазай докурил, затушив окурок и кинув в пепельницу, а после просто вышел. Младший постоял еще пару минут так, а потом последовал примеру и тоже покинул балкон, но будучи каким-то удовлетворенным внутри. Мальчик, что не уследил за своей успеваемостью, больше не мог часто гулять в компании. Ацуши был лишь в седьмом классе, но уже не справлялся, как раньше. Нет, он всегда держал планку хорошиста, таким и остался, но почему-то стало тяжелее концентрироваться только на уроках. Рампо мог лишь обиженно ныть, когда Накаджима снова отказывал ему в «посиделках». И почему он ему так нравился? Все уже собрались, но Эдогава до последнего надеялся, что младший сорвется со всех своих дел. — Дазай, ты же у нас самый мозговитый, помоги малому! Без него мне скучно-о-о… — на самом деле, именно Рампо снабжал их сигаретами и алкоголем, потому что был самым старшим, восемнадцать уже стукнуло. Сам он не хотел браться за это дело, потому что у него не было времени. — И чем он тебе так интересен? Малой как малой, — Осаму сидел в телефоне, не особо обращая внимания на друга, предпочитая обмениваться с Одасаку парочкой стикеров. Сакуноске шлет изображение сердечка, а Дазай, забавно дразня, отсылает банан. Ода откладывает телефон, обещая это потом припомнить. — Я перестану закупаться, если ты не поможешь ему с учебой, — опасно замечает Эдогава, раскрывая очередную сладость. Осаму мрачнеет. Это вызывает у молодого парня улыбку, и Рампо удаляется восвояси, к другим друзьям. Ничего уж не остается, раз старший заходит с козырей. Дазай еле как находит в контактах номер Ацуши, до этого они не списывались, не общались толком.Контакт: Накаджима (седой)
«Ацуши, я зайду на неделе. Эдогава хочет, чтобы я позанимался с тобой математикой. Ты не против? Но это с учетом того, что потом ты вернешься к нам».Отправлено.
Накаджима уже ложился спать, как вдруг услышал звук уведомления. Он чуть ли не вскочил, для подростка всегда было очень волнительно получать сообщения. — Дазай? Он… позанимается со мной? — парень мог почти отчетливо слышать, как взволнованно бьется его сердце. Неожиданно.Контакт: Дазай Осаму
«Хорошо».Отправлено.
Может, и создавалось впечатление, что младшему все равно, но было это не совсем так. В подушку, как девочка, он не пищал, но лежал на спине и размышлял о последующих днях. Они учились в одной школе, но пересекались крайне редко, да и только Ацуши на него мельком глядел. Ода Сакуноске обучал и средние классы, поэтому Накаджима его хорошо знал. Учитель попросил зайти к нему после уроков, чтобы парень написал одну работу, которую пропустил из-за встреч. Мальчик уже собирается распахнуть дверь и зайти, но по привычке он заглядывает в мелкую щель, чтобы затем постучать. Стол, за которым обычно сидит Ода. Некоторые документы и бумаги на полу. Дазай восседает на той парте, словно на троне, пока его шею покусывает Сакуноске, а его сильные руки сжимают подростковые бедра. Осаму тихо постанывает, стоит старшему лишь чуть сильнее прикусить нежное место. Бинты слегка размотаны, некоторые лоскуты на полу. И все это прямо на рабочем месте, а про бедного Ацуши просто забыли. Младший, будто не веря глазам, отлетает от двери. Прервать их он точно не сможет, но уйти, сославшись потом на плохое самочувствие — да. Теперь он знает этот секрет, но кому рассказать? Наверное, не стоило бы вовсе, на том Накаджима и порешил. В один день у них совпадает количество уроков, поэтому Дазай заходит за ним в класс, и они вместе покидают учебное заведение, двигаясь в сторону дома седовласого. И все это, как назло, происходит прямо на следующий день. Юноша не может даже в глаза ему посмотреть. Стыдно-то как, за чем он его только застал? Но Накаджима даже знать не может, что никакого продолжения за этими поцелуями не было, у Оды все же есть и свои принципы. Видно, квартира старая и маленькая. Дазай это замечает сразу, ну и трудно не понять. Неуютно. Дело даже не в деньгах, скорее интерьер не располагает к себе. Стены белые, где-то с пятнами, будто они сейчас в плохой больнице, а не в квартире подростка. Их встречает мужчина средних лет, который, на удивление Ацуши, просто… стоит? «Значит, тоже редко папа дома,» — проносится в голове у старшего. — О, Доппо, ты тут? Это мой друг, мы пришли, чтобы позаниматься алгеброй. Ты вернулся пораньше из командировки? — рюкзак Накаджимы летит на пол, а он быстро снимает обувь. Дазай немного в замешательстве от обращения по имени. Хотя, ему-то тут удивляться? — Да, пацан. Разогреешь себе что-нибудь, я скоро отойду по делам. Больше диалог не вязался, а Ацуши слишком стеснялся разговаривать при людях. Младший прошел на кухню, а Осаму все больше и больше не нравилась эта квартира. Он привык к комфорту, плитке и дорогой технике, а не к стертому линолеуму и цветочным принтам. Мальчуган выглядел слегка смущенным, он повозился перед тем как достать кастрюлю. — Прости, я сейчас быстро поем, и тогда начнем. Ты макароны будешь? Они с сыром, — любезно предлагает Накаджима, но говорит он тихо, через плечо. Перед глазами все вчерашняя картина. — Нет, спасибо. Я дома поем, — Дазай не хотел надолго оставаться, а такое нормальное отношение Ацуши к нему просто не понимал. Не видел в этом смысла. Но была одна интересная деталь, а именно внешность этого мужчины. Они были совсем не похожи, и не то чтобы Осаму так любопытство сжирало, но он все же начал разговор. Накаджима уже наложил холодных макарон, решая для себя одного не греть, а микроволновки не было. Старший также заметил, что юноша ему даже в глаза не смотрит, просто в стол или пол пялится. — А этот мужик, твой… — он выждал паузу. — Ты в мать пошел? — Он мой опекун, — смог вымолвить Ацуши, прежде чем снова уткнуться в тарелку. — Опекун? В смысле? — Осаму, как ни странно, хотелось подробностей. Узнать об этом странном и тихом мальчишке, что даже ему в глаза не смотрит. Боится? Уважает? — Я… сирота, — Накаджима мог не вываливать эту информацию. Мог перевести тему, но он все-таки ответил по-честному, ответил, как хотелось того Дазаю. — У меня нет биологических родителей, поэтому Куникида стал мне семьей. — Ясно. А мои всегда на работе пропадают, — может, старшему хотелось его как-то приободрить, потому что мальчишка уж совсем поник. Но своими словами он создал лишь большую неловкую паузу, только Ацуши немного чавкал, потому что спешил. Наконец расправившись со своей едой, Накаджима пошел с Дазаем в свою комнату. На стенах были плакаты аниме, комиксов, которые Ацуши по неосторожности забыл снять. Но Осаму не спешил над ним смеяться или осуждать, поэтому младший чуть расслабился. Юноша мигом притащил стул с кухни, и они сели за уроки. Не то чтобы Осаму был превосходным учителем, но Ацуши был гораздо лучшим учеником, поэтому внимал каждому сказанному слову. Они сидели так часа два, пока младший сам не принял решение выпроводить Дазая. — Прости, что так напряг тебя сегодня. Возможно, у тебя были свои планы… — Накаджима не может не вспоминать вчерашний день, но у него не хватает духа спросить, какого хрена. И чем Осаму привлек этот мужчина постарше? Ацуши благоразумно принимает решение не лезть в чужую жизнь. Малец, сидя совсем рядом с шатеном за столом, еще больше убедился в его красоте. Не зря девчонки так убивались, но тот половой жизнью еще не жил, самое интересное началось лет в шестнадцать, после Оды. — Все в порядке. Не парься. Просто приходи к нам почаще, и тогда Эдогава не будет ныть, — да, с самого начала Дазай это всё затеял только ради покупок от совершеннолетнего парня, но чем больше времени проводил с Ацуши, тем лучше понимал, что с ним что-то не так. Слишком уж зажатый тот был. Только Осаму покинул этот дом, как Накаджима спокойно выдохнул, но может, местами его немного потряхивало. Он старался пересмотреть все их нахождения в одном кругу друзей, понять, почему все получилось так? В голове все смешалось: та пара слов на балконе, прогулки, та встреча с учителем… Кстати, а ведь Сакуноске чуть позже подозвал того к себе. И сирота явился, но Дазая там в этот раз, к счастью, не было. — Почему ты не пришел тогда, Ацуши? — а Накаджима пришел. Пришел и увидел картину, которая его могла сильно травмировать. Ладно Осаму, а ведь учитель спросит, почему подопечный ему в глаза не смотрит и весь красный. Но Ода молчал. — Простите, мне под конец школьного дня стало очень плохо, и я убежал домой, у меня правда не было сил на ту работу. Я напишу ее сегодня, — и в тот же день младший расправился с тестом, который мог и не пропускать, если бы не настойчивый Рампо. Ода, несомненно, заметил слегка странное поведение, но мало ли что? Да и не интересовало это его так сильно. Шатен так и не заявился, и Ацуши этому был несказанно рад. Как Накаджима и обещал, он стал чаще посещать собрания с алкоголем, подружками и играми, но Осаму не перестал ему помогать с точными науками. Ацуши не мог его не благодарить, старший правда для него много делал, юноша даже смог почти выровнять свою успеваемость. Жили они в таком темпе до самого лета, а потом многие разъехались. В основном по селам, не все из них были такими богачами как Дазай. Но даже тот не мог позволить себе комфортный отдых, потому что заканчивал девятый класс, а, значит, на носу всякие экзамены. В себе он явно не сомневался: мальчик-то он мозговитый, из любой ситуации выйдет сухим, стоит только захотеть. Эдогава уехал на летние каникулы, поэтому Ацуши в последнее время ходил совсем поникший. Поговорить не с кем, а поехать отдыхать хотя бы в село он не мог. Родственников нет, единственный опекун все время работает, а, значит, наступила скука смертная. Накаджима мог лишь целыми днями в игры играть, да ни о чем не думать. Его рутина стала самым отвратительным делом в мире, дни летели, словно бешеные, он даже из дома почти не выходил. Частные уроки от Дазая, само собой, пришлось прекратить, потому что Осаму был занят, а Ацуши слишком стыдлив и в этом вопросе ленив, чтобы самостоятельно обучаться. Почти невозможно заставить себя учиться, если ты ребенок тринадцати лет, и в голове только ветер. Погода не щадила: из-за жары и Дазай, и Ацуши резко стали неработоспособными. Из их большой компании друзей остались они да Чуя с Акутагавой. Чуя тоже сдавал экзамены, поэтому не мог собирать шайку, но Накаджима его знал гораздо хуже, чем того же Осаму. А Рюноскэ был на редкость мерзким типом, постоянно пытался задеть Ацуши из-за его стеснительности и молчаливости, даже не ведая, что тот мог пережить в детстве. Может, Акутагава так хотел самоутвердиться, но младший его почти ненавидел. Сам брюнет учился в восьмом классе, он был на год старше. Сирота бы с таким никогда не пошел гулять тет-а-тет. Но и Рюноске вряд ли бы его позвал. Но все же, с Дазаем ему удалось сдружиться. Накаджима перестал его бояться и стесняться, одним летним днем, уже ближе к августу, старший пригласил седовласого на ночевку. Они за прошлый школьный год, все-таки, сблизились, а за неимением других свободных знакомых Осаму все же решил узнать того получше. Второй, третий раз… Но каждый их разговор, каждая встреча не несла в себе каких-то открытых, понятных, желаний. Ацуши все еще не так много о нем знал; как и Дазай о своем друге. Между ними была какая-то стена, которую они не пытались сломать, но которой активно касались. Юноша не мог отказать, он очень редко выбирался, а тут такая возможность, да и с Дазаем же. Не с незнакомым человеком. Стоит лишь подростку появиться на улице, как к нему подходит парень. Улыбается, будто под дурачка косит. Кривит улыбку, словно кот, смотрит так лукаво, а Ацуши, наоборот, доверчиво. Тот его выше почти на голову, потому что старше на два года, но Накаджима знает, что парни растут после четырнадцати, поэтому особо то и не расстраивается. Старшеклассник берет им килограмм мороженого в популярном магазине, пока они под непринужденные разговоры двигаются в направлении жилища Дазая. Накаджима видит: элитная многоэтажка, со своими охранниками и консьержами. Все выглядит очень красивым, ухоженным, в коридорах цветы в горшках. Они заходят в, на удивление юноши, не расписанный матами лифт. Для Ацуши, в его понимании, это роскошь. Осаму считает это все за базу, он не привык к иным условиям, но из-за этого его восприятие мира с детства сильно хромало. Родителей не было рядом, когда он учился, падал и вставал. Ему не протягивали руку, но клали в рот золотую ложку, поэтому Дазай не смел жаловаться. «Родители мне не нужны, чтобы стать нормальным представителем общества,» — решил он для себя однажды, и с тех пор от задумки не отходил слишком далеко. Осаму открыл дверь квартиры и любезно пропустил младшего вперед, а тот восторженно ахнул. Кто не удивится евроремонту, панорамным окнам и высокому этажу с отличным видом? Для их города это была просто непозволительная редкость. Вроде населения и много, но народ настолько беден, что у них просто нет денег на комфортную жизнь. Ацуши не скидывал наспех с себя обувь, он делал все аккуратно, чтобы, не дай Бог, не замарать что-то. Дазай будто прочувствовал на себе, как у Накаджимы глаза загорелись. Младший развернулся к нему слегка неуверенно. Он ждал разрешения, и этим Осаму напомнил собаку. «Ужасное сравнение. Ацуши просто воспитанный,» — такие мысли его посещали в тот момент. — Ну, иди, осмотрись. Чего застыл? — Дазай делает вид, будто бы ничего не понял, чтобы более того не смущать. Когда Накаджима заканчивает с осмотром шикарной по всем меркам квартиры, Осаму его ведет в свою комнату. Sony Playstation 5 уже подключена к телевизору и ждет, чтобы кто-то взял в руки два джойстика. Забавно, что через пару месяцев, после расставания с Одой, он начнет сюда же водить женщин. Шатен переодевается в домашнюю одежду прямо при Ацуши, а тот вдруг резко краснеет и отворачивается. Разве это нормально, вот так оголять пресс и свое тело перед молодым парнем, у которого гормоны бушуют? Да и, походу, не гетеро парнем. — Ты хоть предупреждай, неприлично же! — и такое забавное поведение лишь тешит второго. Дазай делает вид, что забыл о Накаджиме, но тот же совсем рядом, это не прокатит. Осаму и сам не понимает, зачем показал свое тело, но разве это не смешно?Смотреть, как Ацуши вспыхивает, будто спичка. Дазай надеется, что этот малец не так быстро догорит. Да и вообще, седовласый этим летом стал для него некой отдушиной. Не такой уж и утомляющий, парень с милой реакцией помог скрасить ему эти каникулы. — Хорошо, хорошо. Не волнуйся ты так, — Осаму наконец натягивает новую футболку, а Накаджима сидит на месте. Младший нехотя тянется к своему рюкзаку с вещами, но в последний момент, передумав, отстраняется. Дазай этому действию внимания не особо уделяет. Джойстики подключены, экран работает. Осаму мельком посматривает на того, а у Ацуши глаза сияют. Бедный парнишка и мечтать не мог о том, что имел старший в повседневной жизни. Радужка у него такая яркая да большая, что Осаму сам засматривается. Только понять он не может, чего в чужих глазах больше, фиолетового или желтого? Закат или, наоборот, вечернее время? — Слушай, Ацуши, я всегда хотел спросить, что это у тебя за линзы такие? — спросил Дазай, клацая пару кнопок, а потом на экране появилась заставка. Накаджима был увлечен игрой и анимацией, как он потом понял, это был старый добрый Мортал Комбат. — Линзы? — не понял вопроса мальчик, хмурясь и продолжая. — А, так это у меня глаза такие… — Ацуши слегка смущается, а Осаму наоборот, сильно удивляется. Разве такое бывает? Да и в их стране-то. Но шатен, не желая признавать всю неловкость этой ситуации, спешит переменить тему. — Я в этой игре профи! Я тебя сделаю! — смеется Дазай, что подсознательно расслабляет мальчишку еще больше. Комфортно. Накаджима не против побыть наблюдателем за чужими эмоциями. — Да? А я только прохождение смотрел… — более молодой юноша снова слегка отворачивается, утыкаясь взглядом в экран. Осаму в своей победе, конечно, не сомневается. Он — первоклассный игрок, он всегда побеждал, набирая самые изощренные комбинации, которые только мог составить. Так будет и сегодня. Он выучил почти все фаталити и бруталити. Может, он благородно даст Ацуши малейший шанс? Дазай сомневается лишь секунду. Нет, они еще даже не начали, а старший уверен в своей победе на все сто, так не пойдет. Парень постарше выбирает Саб Зиро, думая, что он уделает Накаджиму примерно за… минуту? Возможно. Но джойстик в руках того подобен холодному оружию: Ацуши так легко сдаваться не собирается. Начинается бой. Дазай расслаблен, сирота — наоборот, сильно волнуется. Он набирал случайные комбо, просто постоянно нажимал на разные геометрические фигуры. Как ни странно, эта странная техника работала, и теперь уж пришел черед Осаму волноваться за свое первенство. Как так? Персонажи летали по экрану со скоростью звука, шла борьба будто не в телевизоре, а в реальной жизни, настолько напряжены они были оба. Ледяные атаки Дазая слишком раздражали и замедляли, но после Скорпион, которым управлял второй, также сильно наносил урон. — Я выиграл! — радостно закричал Ацуши, аккуратно откладывая технику назад. Он это делал осторожно даже несмотря на азарт и бурные эмоции. Неожиданная победа заставила его даже подскочить с места, он перевел свой взгляд на ничего не понимающего Осаму. Шатен потер затылок и заныл в своей любимой манере ребенка. Он не любил проигрывать, но на самом деле он не чувствовал сейчас злости или горечи, потому что победил-то Накаджима. А малец это правда заслужил. — Я требую реванш! — воскликнул Дазай и раскрыл пачку чипсов. Этот вечер был достаточно многообещающим, если Ацуши его победил в самом начале. С шатеном такого еще не случалось. Спустя час Осаму наигрался. По счету они шли шаг в шаг, проигрывал то шатен, то седовласый. И снова по кругу. Накаджима выглядел увлеченным, но, правда, он тоже слегка устал. — Я сейчас приду, — Дазай отвлекся и покинул комнату, а Ацуши остался ждать его. Он был счастлив и рад, он считал старшего своим вторым настоящим другом (Рампо, конечно, занимал первое место в топе со своим вниманием и шутками). Но впервые он провел вечер именно с Дазаем, они постоянно смеялись в перерывах на ожесточенную борьбу. А вернулся Осаму с бутылкой… вина. Накаджима сразу смутился и уставился но того, откуда у несовершеннолетнего алкоголь? Родительский? Хотя чему удивляться, собственно, если последние пару месяцев они жили в ритме тусовок. Но они же были не в кругу друзей, девчонок тоже не было, так зачем? Но прерывает Дазай чужие мысли своими словами: — Отпразднуем твою первую победу надо мной. Я выгляжу не слишком официально? — Осаму снова хитрит, снова лукаво говорит, интонация необычная даже для него. Но бокалов в его руках нет, только стаканы. Традициями старший может пренебречь, но если бы они распивали дорогое вино из бокалов, все бы выглядело как свидание. — Эм, но ты же знаешь, что мне нельзя? Мне-то тринадцать всего… — Да брось! Разок можно, да мы и немного совсем выпьем. Не волнуйся так. Кстати, мы же забыли про мороженое… — Вот блин, — Ацуши выдохнул, а потом пошел на кухню, благо, нашел с первого раза нужную комнату. Достав десерт из морозилки, он снова заскулил. Сейчас они его съесть точно не смогут, но пусть хоть при комнатной температуре постоит. — Ледяное совсем! Накаджима идет в комнату Дазая, попутно осматриваясь. Интерьер был не наляпистый, а, наоборот, все выполнено в стиле минимализма. В самой юношеской комнате повсюду валялись разные учебники, все же, в июне у того проходили экзамены. Осаму все успешно сдал, так что у него появилось гораздо больше свободного времени. Большую часть он проводил со своим возлюбленным, Одой. Но когда Ацуши вернулся в чужую обитель, то обнаружил друга уже с полными стаканами. Накаджима вымученно выдохнул. Он его, что, споить захотел? А ведь в глазах Доппо Дазай был примерным знакомым. Или, может, Куникида просто не хотел углубляться в чужую жизнь и следить за окружением своего сына? Пусть даже и приемного. Осаму ухмыльнулся, переводя взгляд на мальчика. — Я придумал еще одну игру. Кто из нас быстрее опьянеет? Тебе понравится, — лукавый лис, коим представлялся Дазай, не мог подавить еще более широкий оскал. Все эмоции Ацуши четко читались на его милом детским личике, мол: «Ты меня совсем за дурачка держишь?» — К тому же, я дам тебе фору. Выпью на стакан больше. Но путем случайной техники, как в игре, Накаджима точно не выиграет. Тут у него и малейшего шанса нет: ни процента. И откуда у пятнадцатилетнего мальчика такой опыт и закалка? Всё просто, за ним не следили, а потом он пошел по плохим компаниям. Но и ему было очень далеко до идеала. — Хорошо. Я принимаю вызов, — младший усаживается на полу, а Дазай заходит ему за спину и в таком же положении протягивает алкоголь. Их тела непозволительно близко, Ацуши старается на этом особо не концентрироваться и просто берет вино. Но в этот раз, очевидно, удача его покидает. Накаджима плывет почти сразу, и именно по этой причине он старался никогда не пить. На мягких, детских щеках появляется первый румянец не от смущения, а от приятного жара. Осаму смотрит с интересом, следит за каждой чужой эмоцией. Старается запомнить. Он не хотел думать о плохом, но всегда подсознательно запоминал хорошие моменты до самых незначительных мелочей. Сам парень честно выпил на стакан больше, но так особо жара то и не почувствовал, продолжая довольствоваться находкой: вино и правда было не его, а из отцовского тайника. Ацуши ложится на кровать не полностью, а только верхней частью тела, свесив ноги. Дазай тоже сидел на ней: двуспальная постель позволяла своими размерами много чего. — А ты… не говорил, что тебе нравятся мужчины постарше, — произносит вдруг Накаджима. Дазай замирает, сердце тяжело рухнуло вниз. Ацуши отворачивается от него лицом. — Ты не подумай чего, я не осуждаю, просто… Не пойму, чем он тебе так нравится, — трезвый мальчишка так бы никогда не сказал. Но где-то глубоко внутри он все же понимает, что напортачил сейчас. Некрасиво. От прежнего Осаму ничего не осталось: настоящий, дико злой, схватил мальчика за плечи и навис сверху. От злости он почти покраснел, а зрачки второго резко сузились. Накаджима испытывал животный страх, Дазай давил так сильно, что у него точно останутся синяки. — Как много ты знаешь? — шипит где-то на грани старший, тяжело дыша и находясь в ярости. Алкоголь на него не действовал внешне, но эмоциональный спектр резко становился больше, а Осаму громче. — Эм, ну… я видел вас в классе… С Одой. — Ацуши старается быть максимально тихим, он моментально трезвеет, но просто не может врать. Он и так давно хотел об этом поговорить, но природная стыдливость не позволяла. — Это ничего не значит. Если об этом узнает кто-то третий, тебе не поздоровится, ты меня услышал?! — Дазай склоняет свою голову Накаджиме куда-то в подбородок, при этом не не убирая рук с чужих плечей. Ацуши замирает, даже не дышит от такого жеста. Осаму может в мальчишке даже не сомневаться; он унесет этот секрет в могилу, чтобы не подставить друга. Шатен и сам понимает, что вряд ли тот скажет кому-то. Он доверял младшему. Может даже чуть больше, чем себе, но из-за выпитой жидкости контролировать себя было непозволительной роскошью. «Ты царь несказанного слова, а сказанного раб,» — вот что крутилось у старшего в голове. — Да. Не переживай. Клянусь, я никому не скажу, — Накаджима шепчет, все еще дико волнуясь, но совсем скоро тот отстраняется от Ацуши и откидывается на подушки. — Но… каково это — любить? — голос не дрожит. — Не говори со мной, будто мы в сериале каком-то. Я и сам не знаю. Но он красивый и любит меня. Я так думаю. Седовласый молчит. У него ком в горле, он даже не знает, что должен сказать. Даже извиниться язык не поворачивался. Да и за все время, что они знакомы, Дазай стал слишком особенным для него. Ацуши не чувствовал такого с Рампо, своим первым другом, он не волновался при виде Чуи. Акутагаву он просто боялся. Но Накаджима был слишком слеп, чтобы ориентироваться в своих чувствах. Может, он даже не хотел их понимать. Осаму был с ним слишком много времени: совместные вечеринки, личные уроки математики, да даже ночевка… для Накаджимы многое было совсем новым, неизведанным. С Эдогавой он познакомился немногим раньше, чем с остальной компанией. Они просто переписывались, но когда узнали, что с одного города, решили встретиться. Ацуши был тогда еще молчаливее, чем сейчас, все же приют на него оказал слишком большое влияние. Приют, где всем детям внушают одно: «Вы станете наркоманами или сопьетесь». Но Накаджима не собирался сдаваться. Мальчишка не понимал, почему он в этой ситуации думает о Рампо, но все же решил слегка предаться воспоминаниям. Хотя бы для того, чтобы немного успокоиться. После ссоры с Дазаем он слез на пол и теперь сидел там, не зная, что ему делать дальше.Первый друг.
Ацуши боялся, дико боялся. Ладно, одно дело переписка, но совсем другое дело, когда ты видишь этого человека и общаешься. Да и у них была просто кошмарная разница в возрасте, это сильно смущало. Но Накаджима решил, что для того, чтобы стать лучше, ему необходимо сначала начать общаться с людьми и развивать свои социальные навыки. — Это ты Накаджима Ацуши? Ты миленький, — парень, что выше его почти на голову, хитро улыбнулся. Ацуши съежился и помрачнел, что не осталось незамеченным. — Не переживай ты так. В переписке ты был более веселый, ну? — друг по интернету показался более дружелюбным, чем сам мальчик, поэтому он решил довериться судьбе. И не прогадал. Эдогава потянул его к ларьку со сладостями, чтобы заранее скрасить встречу. — Эм, у меня не так много денег, но я могу… — тихо прошептал мальчишка, теребя край кофты. — Да не парься! В первый раз я заплачу, — старший достал из сумки кошелек и вытянул пару купюр. — Потом сочтемся. По рукам? — Рампо понимал причину стеснительности ребенка, но их диалог в телефоне ему очень нравился, поэтому он решил поддерживать дружбу с младшим. Ацуши оказался достаточно развитым и начитанным. Эдогава протягивает Накаджиме десерт и ведет его куда-то в парк. — Д… Да. Я за все заплачу! — воскликнул мальчик, ощутив прилив сил из-за раскованности оппонента. Старший посмеивается над детским энтузиазмом. Тот день прошел очень хорошо. Где-то к середине их прогулки ребенок достаточно расслабился, чтобы не извиняться за любое «не то» слово или действие. Рампо было интересно за ним понаблюдать. Сначала кажется, что это обычный тихий ребенок, забитый комплексами и травмами, и отчасти это даже так. Но пообщавшись, взглянув в глаза того разок можно увидеть огонь. Неистовую силу, стержень. Так у Ацуши появился первый хороший знакомый. А второй сейчас пилил взглядом потолок. Каждый думал о чем-то своем, но то, что они были порознь, сильно било по Накаджиме. Несомненно, этот мальчик со взглядом тигра также был дорог и Дазаю. Но узнать, что твой друг видел, как ты целуешься со своим парнем… с условием, что если тот проболтается кому-то, этот парень улетит дальше, чем глаза видят. «Но Сакуноске же ничего плохого не сделал! Он удовлетворял мои желания!» — крутится у Осаму на кончике языка. Он много думал об их отношениях, и этот любовный договор вполне его устраивал. Время было ночное, но никому не хотелось думать о сне. Каждый был обижен и на себя: Ацуши себя страшно корил, что сказал о том, что увидел; Дазай корил, потому что наорал на бедного мальчика. И этот круг самобичевания повторялся снова и снова, пока Осаму не встал и не пошел на кухню. Там он обнаружил лишь полностью растаявший пломбир. Старший устало наскреб холодного десерта на две тарелки, чтобы преподнести Накаджиме в знак примирения. По-другому он не умел. Переступить через себя было для него слишком. — Ешь, — тон выходит слишком холодным, недружелюбным, и Дазаю от этого становится еще противнее. Ацуши берет десерт, но тут же откладывает его. Шатен выгибает бровь. — Не сиди на полу, простудишься. Переодевайся в домашнее и ложись, — да, не пристало им на одной кровати спать, но кто их осудит? — Дазай ждет молчаливого кивка и выполнения своих слов. Но вдруг, он видит на чужом лице одновременно и злость и отчаяние. И именно когда Осаму уже остыл. — Ты мне мать, что ли?! — наверное, Ацуши так выражал свои эмоции, что успели накопиться после крика друга. Накаджима перенервничал, но от былого ощущения алкогольного опьянения не осталось и следа. Сейчас Накаджима напоминал не тигра, а обиженного котенка, и от этого сравнения Дазай получил совестливый укол в сердце. — Ацуши… — Ну уж прости, что я увидел как ты с учителем трахаешься! — мальчик переходит на крик, но Осаму не злится, на его же удивление. — Думаешь, я все схаваю просто потому, что у меня нет друзей?! — юношеские эмоции, между делом, все еще бурлят. Дазай ставит свою порцию на тумбочку, а сам молчаливо подходит все ближе. Тот пятится. — Тихо. Ты сильно испугался? Прости, я не хотел… — шатен неожиданно обнимает того, прижимает. У Ацуши складывается ощущение, что он еще меньше, чем на самом деле. Но он его так быстро не простит. Как верить человеку, который в одночасье смог так больно сжимать плечи и орать? Накаджима не хотел, чтобы с ним обращались так, будто он снова в приюте. Ему хочется полной жизни. Остаток ночи проходит тихо. В буквальном смысле, они не говорили, а глаза седовласого напоминали два разноцветных стекла. Дазай себя возненавидел еще больше в тот вечер. Ему хотелось хоть как-нибудь развеять эту ссору, исчезнуть, сто раз извиниться, чтобы не потерять этого удивительного ребенка. Старшеклассник впервые ощущал себя настолько виноватым. В этом и было их различие: Ацуши заставлял Осаму что-то чувствовать, но сам был слишком зажат, чтобы позволить себе ощутить весь спектр эмоций. — Ты… как? — Нормально. Утро прошло тоже слегка напряженно. Накаджима встал ни свет, ни заря и улизнул, так и не переодевшись. Его первая ночевка с другом окончилась полнейшим крахом, а также сильнейшим чувством вины у школьников. Лето закончилось также быстро, как и началось. Ацуши из общего чата узнал, что Дазай обычно зависает с Чуей, ведь они одноклассники. Осаму отсылал всякие совместные фотографии с рыжеволосым парнем, а Накаджиму это сжирало. Ему было до жути обидно, что он остался совсем один, а Рампо вернется к сентябрю. У Эдогавы не было связи или интернета, поэтому связаться с ним было весьма проблематично. Любимым местом у мальчика была кровать, он с нее слезал только в редких случаях, когда сам решался прогуляться в одиночестве. Ему казалось, что только он сидит и умирает со скуки, даже учиться желания не было, но в своей прокрастинации он был не один. Шатену было страшно скучно. Накахара проигрывал ему в любой игре, злился, но так лучше, чем самому ничего не делать. Жара добивала, Дазай купался каждые два часа, мог себе позволить. И, конечно же, он скучал по Ацуши. Они не общались, хотя обычно постоянно переписывались, пока были свободны. Осаму продолжал встречаться с Одой. Учитель хотел провести свой отпуск нормально, поэтому водил Дазая по кафе, читал с ним книги, лежал с ним в своей квартире. Подростка все устраивало, вроде, но что-то явно менялось. Их взаимная заинтересованность друг в друге. Шатен лежал в объятиях своего парня, читавшего какую-то заумную книгу, но не мог не думать об Ацуши. Прежде всего, он боялся забыть его внешность: но это лицо в мыслях не покидало его. С Сакуноске он мог лишь болтать на отвлеченные темы. Как прошел день, погода, учеба… они даже больше не целовались. Но Дазаю все еще было комфортно рядом с ним, так что его все устраивало. Начался новый учебный год, незаметно подкрался проклятый сентябрь. Ацуши, конечно, был не в восторге, но как и все стоял в линейке. Рубашка, наглаженная им самим, цветы в целлофане. Детских мечт давно нет, а возле Ацуши не стоят надоедливые родственники, которым лишь бы «убери телефон, люди же смотрят» или, например, «ну послушай директора». Одноклассники у него не были плохими, но он не держал с ними связь. Максимум мог спросить домашнее задание, ну а так, чтобы поболтать о чем-то своем в классе — этого не было. Накаджима как бы был дополнением, не цельным, с трудом мог поддержать диалог, но хоть какой-то контакт старался наладить. Дазай был больше раздражен. Пришлось рано вставать, чтобы выглядеть идеально; единственное, что от него требовала семья. Его бесила сама идея стоять час на жаре, пока к нему жмутся девушки, чтобы хорошо получиться на фотографиях. Директор что-то говорил себе под нос, микрофон работал моментами, все время барахля. У Осаму уже в ушах звенело, но краем глаза он видел восьмиклассников. Это приободряло, он хотя бы видел Ацуши. Только стоило большинству разойтись, как шатен сразу подошел к сироте. Он слегка волновался, все же, с их последнего разговора прошло достаточно времени. Накаджима не убирал цветов из рук, Дазай мог лишь подметить, как они ему к лицу: старший сам не заметил, как задумался. — Ты что-то хотел? — Накаджима говорил тихо, но грубости совсем не слышалось. Даже наоборот, он смотрел с некой надеждой. Несмотря ни на что, он дико скучал. — Да. С первым сентября тебя, — Осаму заботливо убирает длинную прядь тому за ухо, а после поглаживает по голове. Ацуши потеет и краснеет от волнения, ладошки у него мокрые. Хотя чего переживать? Они же друзья. — Эм… — Ацуши, все в порядке? Ты красный весь, тебе жарко? Может, воды? — Дазай с неподдельным интересом заваливает того вопросами, лишь бы позаботиться. Накаджима пятится, а после и вовсе убегает к себе в класс, ничего не отвечая. Старший больше такие выскочки не считает за забаву; может, мальчик все еще на него обижен? Средние классы встречают его сложностями. Будут тяжелые темы, много заучивать, а седовласый не гений наук, как, например, Осаму. Но наконец приехал Эдогава, это несомненно радовало. Он будет выделять больше времени на прогулки с ним, но тусовки в компании предпочтет обойти. Нет желания лишний раз встречаться с Дазаем. Тому уже шестнадцать, а Ацуши четырнадцать. Накаджима родился весной, в начале мая, в то время как шатен справил праздник в июне. Особо больше ничего не меняется, хотя бы в жизни Накаджимы. Но со старшим немного иначе. Одасаку. Не первый его парень, но ценный опыт, учитывая, что отношения у них длились больше, чем пара месяцев. Старшеклассник привязался, очень сильно, Ода буквально ему заменил родителей, но не обделял в романтическом плане. Но сам учитель, после их встреч, ощущал жесткое отвращение к себе: по факту, он почти растлил несовершеннолетнего. Сакуноске его покидает, чтобы дальше Дазай двигался самостоятельно. Они расстанутся в начале сентября. К белобрысому в класс переводится новая девочка, прекрасная, словно легкий дождь. Парень понимает, что это сравнение плохое, но он любил такую погоду. Слухи об Ацуши до нее еще не дошли, поэтому она решается заговорить с ним первой. — Парта не занята? — она улыбается совсем дружелюбно, волосы завязаны в хвост. Накаджима сидел где-то на третьих местах, угрюмо посматривая в окно. — А? Н-нет, не занята, присаживайся, — чужой голос заставляет вернуться в настоящий мир, где все текло своим чередом. Легкие подшучивания от класса. — Не садись с ним! Подцепишь что-то, — кто-то говорит эту фразу, а потом изо всех щелей раздается хохот. На самом деле посмеялись только еще пара человек, а не весь коллектив, но ему стало до дрожи обидно. С чего бы ему быть заразным? Он обычный человек, такой же, как и все! Главной ошибкой доверчивого Ацуши было проболтаться о своем сиротстве в попытках сблизиться с классом. Подростки приняли это обстоятельство за слабость, поэтому изредка отвешивали такие шутки. Но учителям было все равно: иногда Накаджиме казалось, что они тоже посмеются над ним, таким жалким. Но девочка, или не поняв шутки, или собираясь его защитить, все равно села. Парень на нее почти не смотрел, даже когда произносил те слова. Теперь у него была возможность рассмотреть ее лицо поближе. Короткие, темные и вьющиеся волосы, темно-карие глаза. Как ни посмотри, даже форма лица и разрез глаз очень были похожи на Дазая. Одноклассница тепло улыбалась, а такое сходство с другом Накаджиму немного напрягло. «Если я в нее влюблюсь, это будет очень неправильно,» — но долго думать ему не хотелось. После начала учебы мальчик не сталкивался с Осаму, а тот после и вовсе пропал со всех радаров. Это произошло примерно в период разрыва с учителем, но откуда-то Ацуши знать? Они, вроде как, все еще были в ссоре. По крайней мере, так казалось младшему. Он считал, что парень намеренно его избегает. Друзья и знакомые, словно сговорившись, отвечали до невозможности похоже: «Да этот Дазай прохлаждается где-то, я его сам не видел». Но подростку было тревожно. Болеет? Нет, столько люди вряд ли болеют. Но почему он ни с кем не связался? В школе его было тоже проблематично найти. У них даже не выпадали уроки на кабинеты рядом, но Накаджима целенаправленно ходил по этажам. Даже одноклассники, хотя чего уж там, даже администрация школы не располагала информацией, где находился этот прохвост в данный момент.