***
Летние каникулы… Как прекрасно это время для большинства школьников и студентов: молодые люди могут отдохнуть от учёбы, забыть о буднях, которые съедают нервы день за днём, год за годом… Многие живут от каникул до каникул — кто-то реализовывает все планы, что не успел сделать из-за учёбы, кто-то посвящает себя любимому хобби, кто-то уезжает в отпуск или лагерь, кто-то может пойти на подработку, а кто-то и вовсе предпочитает провести жаркое лето в своей комнате под кондиционером в компании любимых сериалов. Так или иначе, лето для всех учащихся представляется прекрасным временем года, которое будет оставаться любимым, несмотря на все его недостатки. Но только не для Чуи Накахары — семнадцатилетнего студента, который проклинает лето всем тем, что от него осталось. Это знойное время года проходит медленно, тягуче и ненавистно. Свободное время и отдых, на которое молился бы любой студент, вызывает у рыжеволосого агрессию. На улице слишком жарко, но он всё равно не может позволить себе открытую одежду. В лагерь или другое людное место парень не поедет и под дулом пистолета. Хобби у него нет, а свободное время представляется настоящим Адом, когда ты не можешь просто забить рассудок учёбой. Ты остаёшься один на один с собой, со своими демонами. Каждый божий день Чуя, как бы он не старался впасть в летнюю спячку и очнуться только к началу учебного года, поднимался в самую рань и направлялся на пробежку. Изнурял себя физической нагрузкой, пока не падал в обморок, бил себя по рукам, дабы лишний раз не притрагиваться к еде. Поддерживал хоть какой-то контакт он только с Тачихарой Митидзо — своим лучшим другом еще со школьных времен. Вот только от былого ежедневного общения и общих интересов не осталось и следа, а сам рыжеволосый писал старому приятелю только за одной целью — таблетки. Слабительные и мочегонные. Да, порой безотказный друг мог таки возразить и соврать о своей занятости, чтобы отказаться (подростку казалось, что так он может уберечь друга от этих чёртовых таблеток), однако Чуя, словно наркозависимый, всё равно находил способ купить их. Вот только для этого всё равно приходилось выходить на улицу, что представлялось собой настоящим Адом для Накахары. Одна мысль о том, чтобы показаться кому-либо в шортах и футболке, даже просто примерить их, подкатывала к горлу противный ком, а руки начинали судорожно трястись. Нет, отвратительно, нельзя. Столь очевидная и разложенная по кусочкам, но захватившая подростка болезнь — расстройство пищевого поведения. Нездоровое отношение к еде. Он врал себе, врал друзьям и семье, врал однокурсникам и преподавателям, врал всему миру… На протяжении нескольких лет каждое утро Накахары начиналось с взвешивания. Каждое утро превращалось в определённый обряд, в ходе которого юноша убивал свой организм всё сильнее: проблемы с сердцем и сосудами, нарушение работы пищеварения, проблемы с зубами… И ряд психических расстройств, которые подросток старательно пытался подавить. Его никто не спасёт, никто ему не поможет. Накахара остался один. Наедине со своей болезнью и болью. Однако… Чуя не хочет ничего менять. Чуя смирился, сдался, принял свою болезнь и породнился с ней. «Они все бросят меня. Они уйдут. Они пришли, чтобы предать! А моя болезнь… Она всегда будет рядом со мной. Только она будет со мной всегда. И благодаря ей я смогу сделать так, чтобы другие любили меня. Они точно меня полюбят. Только бы стать чуть-чуть лучше…» Ни раз, ни два, и ни три старший брат Чуи заставал парня в уборной, склонившегося над унитазом. Или в слезах над весами. Или посреди разгромленной кухни и выброшенной в мусорку еды. Или без сил лежавшим посреди их общей, к несчастью, комнаты, в окружении пустых блистеров из-под слабительных таблеток. — Шизик! — Ублюдок! — и Чую снова избивает его родной брат. Как так вышло? Как всё могло обернуться столь нелепо? Почему день за днём Чуя Накахара засыпает и просыпается в слезах? Почему снова и снова на него обрушивается гнев человека, который должен был быть его поддержкой? Почему он уже не помнит, что значит чувствовать себя хорошо? Почему каждый день он застаёт свою мать в слезах? Почему, почему? Почему?! — Поль, Чуя, прекратите немедленно! Ах, да… «Я не создан для счастья».***
Поздняя осень. Многие не по наслышке знают это время. Листья уже опали с деревьев, окрасив землю в красно-оранжевый. Под разноцветным покрывалом уже спряталась уснувшая почва, готовясь к суровой долгой зиме. Тебя окружают ноги́е, словно мертвые стволы когда-то благоухающих растений, а холодный омерзительный ветер так и норовит атаковать на улице, словно пробираясь в самую душу. Будто совсем недавно, летом, когда весь мир процветал, ты жил полной жизнью, а сейчас этот когда-то полюбившийся тебе пейзаж меркнет и умирает. Ты идёшь дворами, надеясь, что небоскребы спрячут тебя от суровых подарков природы, но это ловушка. Да, безусловно, «тайники» меж домами начинают казаться укрытием, которому доверяешь. Но ты ошибаешься — так буря доберётся до тебя намного быстрее, напуская промозглый ветер с новой силой. Словно он даже злее, чем был раньше. А дождь… Чёртов дождь. Он даже не льет, а скорее, омерзительно накрапывает. Но благодаря тому самому ветру у тебя нет никаких шансов вернуться домой сухим — даже зонт не спасет. В один «прекрасный» день выйдешь из дома, совсем потеряв бдительность, и на тебя набросится целый ураган из холодного не до конца заледеневшего снега и ненавистного мелкого дождя. «Мой дом — моя крепость» — как до смешного часто люди произносят эту фразу. Но самое забавное, что даже в этом извечном зáмке у тебя нет ни шанса против собственного разума. Против роя собственных мыслей, которые хотят заживо сожрать тебя. В окне застывает картина угрюмой дождливой осени, которая даже красивые огненные дорожки превращает в болотную пучину. День словно сливается с ночью, а на улице всегда серо и скудно. Безусловно, эта атмосфера тотчас переносится на жилище. Конечно, когда ты можешь позволить себе кружку горячего какао, теплый плед, объятья любимого человека и извечный обожаемый сериал, жизнь начинает налаживаться, но. Мы ведь не в американских романтических фильмах? Зачастую такой возможности попросту нет. Или сил на то, чтобы осуществить её. Или отчаянье настолько поглощает твою душу, что сил и чувств на счастье уже не остаётся. И ты вновь остаёшься наедине со своими демонами… Насколько иронична такая жизнь, настолько же иронична эта история. Ведь умирающая душа, убившая себя и окрасившая свои крылья в чёрный, смогла взмыть в небо и воскреснуть. A ангел, столь громко кричавший мольбы о помощи, был погребён заживо.***
Начало учебного года. Вроде как было целое лето, чтобы запастись энергией и начать второй курс с новыми силами, а с другой — ресурсов уже и нет вовсе. Весь антураж напоминает собой утопию, ведь даже природа умирает, напоминая о неизбежности зимы и морозов. Каждый день представляет собой постоянное повторение предыдущих будней — проклятый день сурка. И тем не менее, деться от этого некуда. Чуя учится. Каждый чёртов день заставляет себя подниматься, тащиться на учёбу, делать все домашние задания, воевать с братом и падать в омут своей болезни. Накахаре казалось, что это будет не сложно. Казалось, что это будет привычным делом, что не будет так плохо, как летом. Чуя пашет каждый день, изнуряя себя до невозможности, и Чуя заебался. Абсолютно точно устал от этой жизни. И новый год начался так, будто прошлый и не заканчивался вовсе. Новый день не обещает абсолютно ничего нового, но он ничего и не ждёт от него. Подняться рано-рано утром, когда мать и старший брат ещё спят, встать на весы, выпить два стакана проточной воды, пробежать привычную дистанцию в парке возле дома, принять душ, посмотреть на весы ещё раз, надеть идеально выглаженную с вечера одежду, взять сумку, наполненную тетрадями и выйти за порог дома, убедившись, что семья ещё спит. Можно поехать на автобусе, но Накахара упорно игнорирует его, идя пешком до метро добрые двадцать минут. Можно было, конечно, и до колледжа доехать на велосипеде, к примеру, но опавшие на землю листья и постоянные дожди, обратившие всё это в непонятную грязь и слякоть не дали ему этого сделать. В метро (благо, ехать от конечной) Чуя забивается в самый угол. Садится, ссутулившись, сверля глазами собственные ноги, которые старается приподнимать — ляжки мерзко, по его мнению, расплываются на сидении. Парень хочет спрятаться от чужих глаз. Хочет свернуться в маленький комок, чтобы никто не видел его — такого противного, отвратительного, жалкого. Однако, никто из пассажиров подземного транспорта и не смотрит на рыжеволосого подростка, готового слиться с кожаным сиденьем. У каждого свои проблемы и заботы, каждый слишком устал и слишком хочет спать в столь ранний час, чтобы его заботили чужие трудности. Он курит через дорогу от колледжа, за магазином. Садится на корточки возле какой-то лестницы, скуривая сразу несколько сигарет, которые не приятно обжигают горло и пустой измученный желудок, но безусловно притупляют чувство голода. Испытывает ли его еще Чуя? Ему начинает казаться, что это и им в том числе истерзанное тело, и не менее избитая душа, не могут ничего почувствовать. Прохожим, как бы парень не считал иначе, всё равно. Только бабки могут косо на него покоситься, ведь «малец еще, а с сигаретой — испорченное поколение»; да какая-то детвора попросит сигарету у «дяди». А уставшие взрослые, что снуют на работу — фыркнут, ведь мешается какое-то дитё неразумное под ногами. Серое небо и солнце, выглядывающие из-за облаков, неприятно щипят глаза, а проезжающие гудящие машины бьют по барабанным перепонкам, ведь голова гудит точно также. Встал — потемнело в глазах, но Чуя привычно игнорирует данный аспект, лишь на пару секунд задержавшись на месте. Бросив бычок куда-то в сторону мусорки, он направляется в колледж. И через пару секунд начнется одно из тяжелейших испытаний, что парень проходит каждый день — не подорвать собственную репутацию и в очередной раз показать себя, как лучшего студента и гордость своего учебного учреждения, гори оно синем пламенем…