Эффективный брак

      - Кас... - осторожно позвал Дин, мягко касаясь плеча супруга. Он вошел в дом пять минут назад и практически сразу обнаружил Кастиэля, плачущим на кухне. Да, Кас самым натуральным образом рыдал, положив скрещенные руки на стол и уткнувшись в них лицом. Его тело крупно содрогалось, и он явно старался не всхлипывать, но получалось через раз. Едва увидев это, Дин испытал состояние, близкое к паническому ужасу, особенно с учетом того, что он не видел ни в гостиной, ни на кухне причины, которая могла бы побудить Кастиэля на столь отчаянные рыдания. В его голове закопошились все самые чудовищные предположения, когда-либо там возникавшие, и они явно были намерены взять верх над здравым смыслом. - Кас, ты чего?       - Мне Габриэль звонил, - протянул Кастиэль, часто всхлипывая и содрогаясь. Дин потянул его к себе, и Кас уткнулся лицом в его живот, рубашка на котором промокла практически сразу. Дин продолжал бездумно гладить его по голове, прокручивая в уме самые страшные варианты. Что-то случилось. С Гейбом или с Сэмом. Или с обоими сразу. Но язык словно онемел и не желал слушаться, отказывался поворачиваться во рту и задавать вопрос, ответ на который мог разрушить последние надежды на благополучный исход. - Он тоже плачет.       - Что случилось? - выдавил из себя Дин. Паника свернулась внутри его живота, вызывая тошноту и нестерпимое желание бегать туда-сюда по комнате и заламывать руки. Или что-то делать. Хоть что-нибудь, лишь бы изменить ситуацию. А не просто стоять, пытаясь утешить Каса настолько, чтобы тот мог прекратить рыдать и объяснить, в конце концов, что происходит.       - Ничего не случилось! - Кас задрал голову, глядя на Дина. Все лицо у него было красным и мокрым, а на щеках были следы от рукавов, на которых он явно слишком долго лежал, ресницы подрагивали, а глаза были полны влаги. - Просто ему грустно. И мне теперь тоже грустно! - Дин почти физически ощутил, как его отпускает. Ужас уходил, оставляя, впрочем, ощущение некоторой беспомощности. Утешать Дин не умел. Совершенно. Его руки продолжали двигаться, но он отчаянно обшаривал кухню глазами, словно в ней могла бы быть кнопка, которая немедленно заставила бы Каса перестать лить слезы.       - Не плачь, пожалуйста, - попросил Дин, без особой надежды на то, что супруг эту просьбу выполнит. Он считал, что беременным крайне вредно нервничать, а тем более плакать, но единственным действенным средством по успокоению человека, на его взгляд, было устранение причины рыданий. В данном случае причина, кажется, состояла только в том, что Касу было грустно. Или в том, что грустно было Габриэлю. Но что с этим делать было совершенно не ясно.       - Я не могу, - Кас снова принялся часто всхлипывать, но слезы уже текли по его лицу намного слабее. Было видно, что ещё немного, и он прекратит совсем. - Я даже тебе ужин готовил и плакал... - признался он, вытирая слезы насквозь промокшим рукавом рубашки. Дин взглянул на плиту. Там и правда стояла накрытая крышкой сковородка. «Наверное, теперь все будет пересолено», - предположил он мысленно, опускаясь перед Касом на колени.       - Тебе же не из-за чего плакать, - воззвал он к логике. Он слышал многие ужасы о капризах беременных омег, от требований найти для них ананас в три часа ночи до попытки понюхать асфальт, по которому только что проехалась машина. Но Кас, на его взгляд, никакими особенными капризами не страдал. Иногда у него бывали странные желания, конечно, но он не то, чтобы сильно досаждал ими Дину. Обычно его вполне удовлетворяло содержимое холодильника, а странное поведение никогда не было утомительным для Винчестера или потенциально опасным. Не считая, конечно, попыток вести домашнее хозяйство, но это трудно было списать на капризы омежки в положении.       - Я знаю, - подтвердил Кастиэль. Его всхлипы становились все более сухими, постепенно он начинал становиться похожим на ребенка, который никак не может успокоиться, но уже исчерпал все ресурсы для истерики. Дину действительно хотелось, чтобы он успокоился. - Может, я просто хочу, чтобы меня любили? - предположил он уже совсем спокойно. Хотя его вздохи все ещё оставались частыми и дрожащими. Дин решился отойти от него и подойти к плите, на которой стоял их ужин. Пахло даже вполне себе неплохо.       - Сама по себе чья-то любовь не сделает тебя счастливым. Тебя любит Габриэль, любит Люцифер, любят твои родители. Ещё многие люди хорошо к тебе относятся, готовы о тебе заботиться, - Дин принялся расставлять на столе посуду. Хуже могло бы быть только в том случае, если бы Кастиэль сказал, что хочет, чтобы его любил его супруг. Дину совсем не хотелось видеть Каса, отца своего будущего ребенка и своего мужа, несчастным, это было совершенно нестерпимо, но если счастливым его могло сделать лишь наличие рядом любящего мужчины, то он ничего не мог поделать. - Я вот, например, даже рад, что ты меня не любишь.       - Почему? - поинтересовался Кас. Дин хотел отправить его умыться, но понял, что тот пока слишком заинтересован продолжением разговора, чтобы уйти. Дин поставил перед ним тарелку и выложил его порцию, а затем налил в стакан сока и поставил рядом.       - Потому что... Если два человека любят друг друга, они живут вместе, потому что они друг друга любят. А если они не любят друг друга, то живут вместе потому, что они друг друга устраивают, - Дин пожал плечами, накладывая и себе еды. - Я хочу, чтобы ты оставался рядом со мной не потому, что любишь меня, а потому, что я хороший муж и отец. Потому что я делаю твою жизнь комфортной, спокойной, хорошей.       - По-твоему, это не может сочетаться? - спросил Кас, ковыряя вилкой свою порцию, но продолжая смотреть на Дина, а не на еду. Винчестер занял свое место и пожал плечами, как бы показывая, что ничего такого он не заявлял.       - Может. Просто когда люди друг друга любят, то они очень часто не решают свои реальные проблемы, потому что боятся обидеть партнеров. Вот, например, Сэм. Он очень Гейба любит, - Дин понял, что зря поднял эту тему. В конце концов, Гейб ведь брат Кастиэля, а у беременных какие-то свои представления о солидарности. Кто знает, может, завтра Габриэль уже будет знать каждое слово, сказанное в этом разговоре? Но отступать уже было поздно. Нельзя было просто взять и резко поменять тему. - Но если ему что-то не понравится в их отношениях, то он что, сразу скажет об этом Гейбу? Нет, он сначала будет долго терпеть, молчать, мотивируя это тем, что любит его, и только потом, когда его это уже начнет дико бесить, все-таки скажет. И очень высока вероятность, что они поругаются.       - А ты думаешь, я тебе сразу скажу, если меня что-то не будет устраивать? - Кастиэль подпер рукой щеку, и по его реакции Винчестер сразу понял, что нет, не скажет. Это почему-то было обидно, особенно потому, что Дин посчитал — Кас будет молчать из-за ощущения своей зависимости от Дина, а не по каким-то другим причинам. Словно Дин какой-то домашний тиран, в самом деле.       - Я надеюсь, что скажешь, - вздохнул он, надеясь, что это убедит Кастиэля быть более откровенным с ним. Глаза у Каса все ещё были красными, а лицо припухшим и немного мокрым, но теперь он казался вполне даже довольным жизнью. Он даже отправил в рот первый кусочек мяса, когда в дверь неожиданно позвонили.       - Я открою! - несмотря на крупный живот, омега вскочил с места гораздо быстрее Дина. Во-первых, ему было ближе до двери из кухни, а во-вторых, Винчестер вообще не собирался открывать. Он не любил, когда его отрывают от еды, тем более, что они никого не ждали. И лишь через несколько секунд он сообразил, какое впечатление на визитеров произведет заплаканный беременный омега, распахнувший дверь. Но Кас уже успел открыть нежданным гостям.       - Здравствуйте, мы из комиссии по делам семьи... У Вас что-то случилось?