***
— Ну и что это такое? — поинтересовался Рагнвиндр, бегло осмотрев подсунутые ему листы. Кэйа сидел на кровати и выглядел донельзя довольным. У Дилюка даже руки зачесались отхлестать этого мальчишку пятихвосткой прямо сейчас, но даже по прошествии нескольких дней на Альберихе сохранились весьма наглядные следы его прошлого срыва — шея была одним сплошным синяком с выделяющимися следами пальцев, повязка на плече скрывала глубокий укус, белок глаза, не скрытого челкой, все еще был чуть розоватого оттенка из-за лопнувших сосудов, вокруг рассечения на губе образовался синяк и пока что не сходила небольшая опухоль. Выглядело все так, будто Кэйа не от рук своего любовника пострадал, а влез в какую-то драку. Рагнвиндр фыркнул своим мыслям. — Это договор, — весело ответил Альберих. Голос у него все еще немного сипел. — Тебе ведь так нужна была какая-то бумажка. — Во-первых, это «рыба», которая не имеет юридической силы. Во-вторых, даже если бы имела, то ты тут все равно везде проставил разрешения и ничего не отметил насчет табу, а я что-то сильно сомневаюсь, что ты обрадуешься стимуляции электричеством, например, или бастинадо, — Дилюк устало бросил листы на кровать. — Что, кроме здравого смысла, может помешать мне применить что-то, что выходит за рамки твоего допустимого, и запытать моего новоиспеченного… сабмиссива? Почему, кстати, сабмиссив? Кэйа сполз с кровати и встал перед Рагнвиндром на колени, бросая игривые взгляды снизу вверх: — Я здесь, чтобы служить Вам, Мастер. Дилюка передернуло. Его не интересовали все эти игры во власть. — Встань и прекрати разводить клоунаду, — велел Рагнвиндр. — Опять какой-то ерунды в интернете начитался? — Почему сразу ерунды-то? Помнишь, ты меня спросил, за что я себя наказываю? — Альберих вернулся на кровать и слегка наклонил голову, будто в задумчивости. — Я не до конца уверен, но есть у меня одна догадка. Я, наверное, совсем уже сошел с ума, но мне и правда хочется подчиняться тебе. Принимать все то, что ты мне можешь предложить, потому что в твоих руках так спокойно, что я был бы не против от них умереть… Кэйа истерично хихикнул и продолжил: — … но ты был прав, говоря, что я не люблю боль. Я ее не люблю, но любишь ты. А мне нравится, правда нравится, доводить тебя до белого каления, чтобы ты силой заставлял меня подчиняться, хотя мне этого хочется самому. Вот поэтому я себя и наказываю — за перекладывание ответственности, а вместе с ней и вины. А насчет сабмиссива — в интернете писали, что есть какое-то пограничное состояние между ДС и СМ, когда нижнего нужно именно физически заставлять подчиняться, показывать его место, потому что он не приемлет формального распределения власти в отношениях с Верхним. Дилюку только и оставалось, что тяжело вздохнуть после подобной тирады. Научил на свою голову. Но вообще Альберих предложил довольно изящный вариант выхода из их ситуации — и его собственный уровень жажды насилия будет под контролем, и Кэйа получит свою дозу адреналина без терзания виной. — Зря ты даже в этом игрушечном контракте не прописал ограничений, — наконец проговорил Рагнвиндр. — Мне это не нужно, — отмахнулся Альберих. — Да и ты не настолько безумен, чтобы причинить мне действительно серьезный вред. — В зеркало на себя посмотри, — мрачно отозвался Дилюк. — Пусть лучше это будет тот, кто научен контролировать уровень ущерба, чем это буду я сам. А то у меня нет чувства меры, ты же знаешь, Люк. Рагнвиндр знал, и его это бесило. А еще пугало до чертиков. Трахаясь с Кэйей там, в туалете клуба, он даже и не представлял, что настолько привяжется к этому мальчишке за какие-то полгода. Что будет действительно чувствовать к нему что-то, помимо привычной ответственности за нижнего. Что будет иногда кайфовать от обыкновенной ванили и сам предложит внесессионные отношения. Что они съедутся… Дилюк подошел к кровати и взял Альбериха за подбородок, ловя его взгляд: — Ты был умницей, когда честно поделился своими мыслями. Ты заслужил награду. Теперь передернуло Кэйю: — Как же мерзко это прозвучало, — буркнул он, мотнув головой, уходя от касания. — Если бы я был Доминантом, то вел бы себя именно так, — хохотнул Рагнвиндр. — Но вообще — спасибо, что сказал прямо, и мне не понадобилось тебя пытать, чтобы выяснить в чем проблема. — Так что там насчет награды? — Ты вроде бы интересовался про выход в тематический свет? — начал Дилюк, пытаясь скрыть улыбку, заметив, как взгляд у Альбериха загорелся интересом. — Раз ты у нас теперь определился со своей ролью, то в этом не будет никакой проблемы. Только небольшое условие — занятому сабмиссиву крайне желателен ошейник. Предложения? На некоторое время Кэйа задумался. Рагнвиндр не стал ему говорить, что «правильному» сабмиссиву должен выбирать ошейник его Верхний. Но все эти ненужные нагромождения правил, относительно показателей власти, Дилюка не интересовали. Наконец, Альберих пошевелился: — Тот старый ремень, которым ты порол меня в самый первый раз еще у тебя? — спросил Кэйа, с удовольствием наблюдая за тем, как у Рагнвиндра резко расширились зрачки после его слов. — Надеюсь, тебе будет его не очень жаль.***
Чувство, которое посетило Альбериха, когда он позволил Дилюку застегнуть на себе готовый ошейник, трудно поддавалось определению. От всего этого веяло настолько глубокой интимностью, что к Кэйе непроизвольно снизошел легкий призрак возбуждения. Альберих некоторое время любовался в зеркало видом того, как одновременно вульгарно и изящно ошейник смотрелся на его шее. Обычный, казалось бы, ремень превратился во что-то такое, что легко можно было перепутать с дизайнерским украшением. Не зря Рагнвиндр так долго над ним корпел. — Что-то мне подсказывает, что ты жестоко разочаруешься в своей затее, — задумчиво произнес Дилюк, садясь за руль. — Мне нужно о чем-то знать, пока мы не прибыли на место? — поинтересовался Кэйа, ощущая себя донельзя странно подле Рагнвиндра, будучи закованным в ошейник. — К тебе нельзя никому прикасаться без моего разрешения, — рассеяно бросил Дилюк, — но и ты тоже за руками следи. — Я же не маленький, — фыркнул Альберих. Рагнвиндр не ответил, по виду уйдя глубоко в свои мысли. От его напряжения воздух вокруг едва ли не искрил, и Кэйе это очень не нравилось. Как правило, такое состояние Дилюка приводило к срыву вне сессий. Что именно его так угнетало — было для Альбериха загадкой. Прибыв на место, Кэйа ожидал чего-то помпезного, но Рагнвиндр повел его к непримечательной двери. За ней скрывалась лестница к подвальному помещению с еще одной дверью, перед которой стоял самый настоящий мордоворот. Дилюк молча ему протянул свои водительские права, больше для того, чтобы создать видимость прохождения фэйс-контроля, как понял Альберих, ведь было очевидно, что они друг друга знали. — Твой? — басом спросил охранник, кивком головы указав на Кэйю. — Мой, — отозвался Рагнвиндр. — На малолеток потянуло? — беззлобно усмехнулся мордоворот. — Покажи ему документы, — приказал Дилюк Альбериху, даже не соизволив обернуться. Кэйа, словно пребывая в трансе, сделал то, что ему велели. Он выполнил команду совершенно автоматически, не успев даже задуматься или возмутиться. Как будто так и должно было быть. Неужели на Альбериха так действовал ошейник? Или дело было в чрезмерно напряженном, а значит непредсказуемо опасном, Рагнвиндре? Наконец, мордоворот кивнул: — Надеюсь на пристойное поведение, иначе следующая наша встреча будет не такой приятной. Кэйа облегченно выдохнул, запоздало осознав, что до этого непроизвольно задержал дыхание. Дилюк скрылся за дверью, так и не уделив Альбериху внимания. Странное поведение Рагнвиндра, настораживающее Кэйю еще со времени срыва, достигло апогея. Но Альберих понимал, что устроить Дилюку разборку посреди тематического заведения, в которое сам же и просился, будет чревато весьма неприятными последствиями. Такую цену Кэйа платить был не готов, решив пока что спустить заскоки Рагнвиндра на тормозах. Внутреннее устройство клуба оказалось… уютным. Именно таким его воспринял Альберих. Если бы Кэйа не знал, что это было за место, то вполне мог решить, что это какое-то кабаре — от небольшой сцены амфитеатром поднимались три площадки, заставленные столиками, около которых располагались полукруглые диваны, а сбоку, чуть в стороне, посетителей зазывал бар. — Хочешь чего-нибудь? — спросил Дилюк, оторвав Альбериха от изучения помещения. — И желательно покрепче, — отозвался Кэйа, чем заслужил осуждающий взгляд, которым успел его одарить Рагнвиндр, прежде чем ушел за напитками. Альберих в это время перевел взгляд на сцену. Там действительно было на что посмотреть. Рыжеволосая девушка, сложив ладони в молитвенном жесте, стояла на коленях в одних только трусиках, а женщина подле нее капала расплавленным черным воском на обнаженные плечи и грудь. Девушка едва заметно дергалась от каждой новой капли горячего воска, но по лицу, даже с прикрытыми глазами, было заметно, насколько ей нравилось происходящее. Кэйа вздрогнул, когда перед ним материализовался бокал. — Как тебе шоу? — спросил вернувшийся Дилюк. — Радует глаз, — ответил Альберих, но, заметив в другой руке у Рагнвиндра еще один бокал, помрачнел, — ты же за рулем. Дилюк проследил направление его взгляда, а затем непринужденно окунул в свой напиток палец. Кэйа не успел ничего сказать по этому поводу, как палец прошелся по его губам, оставив за собой влажный след. Действуя на полнейшем автопилоте, Альберих тут же облизнулся, почувствовав одну только сладость. — Это сок? — с удивлением спросил Кэйа. — За полгода мог бы изучить меня получше, — бросил Рагнвиндр, взявшись за кольцо в ошейнике и потянув следом. Альбериху стало нестерпимо стыдно перед Дилюком. А ведь и вправду — много ли Кэйа знал о Рагнвиндре, если исключить те области, которые были связаны с сексом? Почему он задумался о таких прозаичных, казалось бы, вещах только сейчас? Может, Дилюк был прав, говоря, что Альберих слишком молод для какой-то серьезности, вдумчивости и глубины? Кэйе было погано. Погано от осознания того, что он, как будто бы, вовсе и не старался для их с Рагнвиндром отношений. Будто бы Альбериха не просто устраивало то, что Дилюк взвалил все на себя, а воспринималось как должное. — Прости меня, — глухо сказал Кэйа, надеясь на то, что за музыкой и чужими разговорами его не будет слышно. — За что ты извиняешься? — отозвался Рагнвиндр, резко остановившись и поймав его взгляд. — За то, что был плохим партнером. Дилюк, казалось, искал в словах Альбериха какой-то скрытый подтекст, но, так и не найдя оного, немного смягчился: — Помнишь, как ты сказал, что принимаешь меня? Пока это так — все остальное ничтожно. Ты не был плохим партнером. Порывистым, сумасбродным, неопытным и молодым — да, но это вовсе не означает, что ты был плохим. Кэйе показалось, что Рагнвиндр хотел добавить еще что-то, но вовремя себя остановил, едва заметно мотнув головой. У Альбериха редко случались такие моменты, но сейчас он, как никогда ясно, прочувствовал их с Дилюком разницу в возрасте. По меркам жизни Рагнвиндр был молод, но в сравнении с Кэйей — в два раза старше. Казалось бы, возраст — всего лишь число, но теперь, глядя в алые глаза Дилюка, Альберих почти физически ощущал на себе давление чужого опыта, саккумулированного за эту разницу в числах. Усаживаясь на один из диванов подле Рагнвиндра, Кэйа задумался о том, что неплохо было бы пересмотреть свое отношение к их совместной жизни. На смену парочке, отыгрывавшей молитвенное покаяние, на сцену поднялись две девушки с мужчиной. Девушки встали спиной друг к другу, а мужчина связал их сцепленные руки. Это была демонстрация ударных девайсов. Особенно Альбериха заинтересовала штуковина, похожая на бамбуковые опоры для растений, только с ручкой. Следы после нее оставались чудесные — сразу приобретающие яркий темно-красный оттенок, хотя рассечений точно не было. Да и девушки почти не дергались от боли, пока по ним работали этим девайсом. — Что это? — спросил Кэйа, завороженно глядя на новые замахи. — Розга, — отозвался Рагнвиндр, тоже, как оказалось, внимательно следивший за мужчиной на сцене. — Причем самодельная. Я не узнаю звук. Нравится? — Красиво выглядит полотно. — Могу заморочиться и расписать по тебе так же, — Дилюк перевел взгляд со сцены на Альбериха, легонько подцепляя его за подбородок, — если захочешь. — Какой милый щенок! — неожиданно раздался сзади женский приятный голос. — Можно погладить? У Рагнвиндра на лице появилась та самая улыбка, которая всегда вгоняла Кэйю в ужас. Сейчас перед Альберихом был не его любимый мужчина, с которым они вместе жили, а внесессионный Дилюк-садист в самом худшем своем проявлении. — Тебе? — Рагнвиндр повернулся на голос. — Нельзя. Он не из твоих. — Очень жаль, — с ощутимой печалью в тоне ответила женщина. Повернувшись следом, Кэйа узнал в ней ту, которая капала воском на рыжеволосую девушку на сцене. Девушка эта шла позади, будучи уже одетой. У нее тоже на шее имелся ошейник, только к нему был пристегнут самый настоящий поводок, конец которого изящным жестом обхватила ее Верхняя. — Я уж думала ты вернулся в БД, — продолжила она, и Альбериха пронзила догадка о том, кем была эта женщина. Бывшая Хозяйка Дилюка. — Могли бы устроить случку. — Ненавижу совместное пользование, — фыркнул Рагнвиндр, как будто бы ненавязчиво положив руку на спинку дивана позади Кэйи. — Думал, что ты тоже. — Времена меняются, — загадочно отозвалась женщина, совсем неласково дернув девушку за поводок к себе ближе. — Не против если мы присоединимся? — Не против. Альберих не знал тонкостей общения в тематических заведениях, поэтому сам заговаривать не решился, оставив коммуникацию Дилюку. Кэйа заметил, как рыжеволосая девушка скользнула по нему безразличным взглядом, но стоило ее глазам перейти на Рагнвиндра, как что-то в их выражении разительно переменилось. Альбериху показалось, что он увидел… презрение? — Гав, — неожиданно выдала она весьма странным тоном, будто бы желая привлечь к себе внимание своей Верхней. Только привлекла она к себе вовсе не ее внимание. — Ты не занимаешься дрессировкой своей суки? — спросил Дилюк, у которого во взгляде читалась жажда крови. — Мы в процессе, — отозвалась женщина, очаровательно улыбнувшись. — Трудно совладать с ее норовом. Чем-то напоминает тебя. — Неужели? — ядовито бросил Рагнвиндр, неотрывно наблюдая за тем, как девушка нехотя заняла место на диване рядом с ним, подчинившись требовательному жесту своей Хозяйки. — Дай разрешение на контакт. — Даю. Кэйа чувствовал, как что-то происходило, но он совершенно не был уверен в том, дозволено ли ему вмешиваться. — Лапу, — коротко приказал Дилюк девушке, а когда та подала ему руку, без какой-либо жалости надавил на болевую точку, не выпуская из своей хватки. — Кажется, ты не очень хорошо себе представляешь кто я, не так ли? Девушка молчала, если не считать громкого сопения, но Рагнвиндр, казалось, и не ждал от нее ответов. По крайней мере не сиюминутных. Во всей происходившей ситуации Альберих твердо был уверен только в том, что удовольствия от боли этой девушки Дилюк не получал. Там было что-то иное. Ее Верхняя с любопытством наблюдала за разыгравшейся сценой, не торопясь вмешиваться. — Твою ревность можно учуять за километр, — продолжал Дилюк, не выпуская девичью руку из тисков своего болезненного воздействия, — а ревнуют либо плохие нижние, либо глупые нижние. К каким ты себя относишь? Или ты хочешь привлечь внимание своей Хозяйки таким жалким способом? Если это так, то прекрати, ибо добьешься ты только того, что она оставит тебя. — Как оставила тебя? — сквозь зубы процедила девушка, всеми силами стараясь держать лицо, хотя весь ее вид говорил о том, как же ей было больно. — А к каким нижним относился ты? К плохим или к глупым? Рагнвиндр расхохотался, но этот смех был настолько жутким, что у Кэйи поползли мурашки по спине. Альберих успел заметить, как Дилюк немного перехватил чужую руку, сжав тонкие пальцы девушки таким образом, что они оказались плотно прижаты друг к другу. Рагнвиндр несколько раз делал так и Кэйе, так что он не понаслышке знал, сколько боли приносило это действие. — Значит, ты все же глупая, ведь тебе не разрешали разговаривать. Твое поведение не укладывается в рамки БД, а твоя Хозяйка не выходит за его пределы. — Она любит меня! — гордо вскинулась девушка. — Она любит власть, — Дилюк перевел взгляд на женщину и слегка улыбнулся, а затем вернул свое внимание девушке, — и будет «любить» тебя только пока ты подчиняешься. Хочешь, я поработаю над твоим поведением? Подумай об этом — я могу открыть новые грани свободы через боль. Альбериху показалось, будто он очнулся ото сна. Кэйа смотрел на то, как Рагнвиндр сжимал девичьи пальцы, а в его голове слышался их хруст. Быстрее, чем он успел осознать, Альберих перехватил руку Дилюка: — Хватит, Люк. Не срывайся на ней. Взгляд, которым его одарил Рагнвиндр, был настолько свирепым, что первым желанием Кэйи было отдернуть руку и сбежать. Затем, адреналин сделал свое дело, заставив Альбериха трепетать от предвкушения скорой расправы. — Тебе вообще-то тоже не разрешали разговаривать, мое милое проклятие, — отозвался Дилюк, нехотя разжав свою хватку. — И распускать руки. Кэйа наблюдал за тем, как ярость Рагнвиндра трансформировалась в обещание по отношению к нему, и внутри что-то сладко заныло. Он даже непроизвольно начал слегка ерзать на диване. — Говоришь, времена меняются? — хмыкнул Дилюк, припомнив фразу, брошенную женщиной. — А разве нет? — отозвалась она, принявшись с некоторой нежностью растирать настрадавшуюся кисть своей нижней. Будто и не она совсем недавно помыкала девушкой, на которую сейчас смотрела с обожанием. — В следующий раз, когда захочешь подвергнуть своего очередного партнера пси-садизму в качестве проверки, просто попроси об этом, — устало произнес Рагнвиндр. — И лишить себя львиной доли удовольствия? Разве тебе самому не понравилось? — Не понравилось. Мне совсем не интересна ее боль. Ни физическая, ни психологическая. Она твоя. — Она моя, — согласилась женщина, поднявшись. — Не будет больше никаких «очередных партнеров». Рада была повидаться, Лисенок. Дилюк только хмыкнул на прощание, проводив парочку въедливым взглядом своих алых глаз. — Ты знал, что она будет здесь сегодня? — спросил Альберих, когда две фигуры скрылись в другом конце зала. — Конечно. — Тогда почему ты взял меня? Чтобы я увидел… что? — Чтобы ты увидел то, что со мной сделал, — хриплым голосом ответил Рагнвиндр, пропустив пальцы под ошейником на Кэйе, привлекая за него ближе. — А что я сделал? — Альберих замер, с будоражащим страхом ожидая последующих действий Дилюка. — Породил во мне зависимость, — Рагнвиндр приблизился к уху Кэйи и продолжил уже шепотом, — и я не собираюсь от нее избавляться. — Трахни меня, — почти потребовал Альберих, ощущая почти болезненное возбуждение от такого открытого проявления эмоций у Дилюка. — Прямо здесь? У всех на глазах? — продолжил нашептывать Рагнвиндр, вынудив Кэйю рвано вдыхать воздух через сжатые зубы из-за пальцев под ошейником. — Тебе бы этого хотелось? А может, мне стоит тебя сначала прилюдно высечь? Тебе же так понравилась розга. — Пожалуйста, Люк, — почти простонал Альберих, морально готовясь к тому, что Дилюк с ним это все действительно вытворит. — Извини, — весело и в полный голос отозвался Рагнивндр, отодвинувшись и поймав блуждающий взгляд Кэйи, — но меня не интересует обычный секс. — Чертов садист, — вздохнул Альберих, стараясь взять себя в руки. — И сейчас я тебя ненавижу. В ответ Дилюк только рассмеялся. Кэйе начало казаться, что напряжение, которое сковывало Рагнвиндра последнее время, превратив его в подобие натянутой струны — заденешь чуть сильнее и лопнет, отпустило его. Так что можно было считать, что совместный поход в тематическое заведение стал полезным опытом для них обоих.***
— Я хочу провести сессию дома, — сказал Дилюк, внимательно наблюдая за реакцией Альбериха. — С чего бы вдруг? — настороженно спросил Кэйа. — Она будет необычной, — пообещал Рагнвиндр. Альберих хмыкнул, соглашаясь. Дилюк улыбался каждый раз, когда опускал взгляд на ошейник, который так полюбился его нижнему, что тот носил его почти что не снимая. — Разденься, — приказал Рагнвиндр. Обычно он сам раздевал Кэйю, поэтому смена привычного поведения привносила во все происходящее солидную долю интереса. — Раздень меня, — последовал новый приказ от Дилюка, когда Альберих стоял перед ним в одном только ошейнике. Кэйа вопросительно уставился на Рагнвиндра, словно ожидая того, что он скажет, будто пошутил, или что изменит команду. Но ничего из этого не произошло, и Альбериху пришлось подчиниться. — Я даю тебе час времени, — начал Дилюк, расстегнув ошейник, — и контроль над сессией. Можешь использовать все, что хочешь — девайсы, игрушки, пальцы, язык, член… Главное, чтобы мне понравилось. Если не справишься, то накажу с особой жестокостью. Все понял? — Да, Мастер. — Тогда — время пошло. Кэйа, казалось, пребывал в некотором ступоре. Рагнвиндр помнил их не такой уж давний разговор, когда он спросил про смену позиций. Тогда Альберих ответил, что его устраивает, когда контроль находится в руках Дилюка. Теперь же этот самый контроль передали ему, и Рагнвиндр ясно видел, что Кэйа к этому был не готов. Пси-садизм никогда не нравился Дилюку, но Альберих усваивал только те уроки, которые были преподаны через слом сопротивления. Он ведь говорил про то, что ему нужно это навязывание, чтобы не чувствовать потом вину? — У тебя есть стоп-слово? — наконец спросил Кэйа. — Нет, — ухмыльнулся Рагнвиндр. — Ты должен учиться все понимать сам. — Я понимаю только то, что ты пытаешься сделать, — Альберих обошел Дилюка, чтобы распустить его хвост. — Поэтому я устрою ваниль, которая тебе так ненавистна. — Она мне не ненавистна, она мне неинтересна, — поправил Рагнвиндр. Хотя это было не совсем правдой. Та ваниль, которая случалась у них с Кэйей стала интересной. С недавних пор. А теперь Дилюк испытывал даже некоторое предвкушение, ведь за сессию отвечал Альберих. Только делиться своими мыслями с Кэйей Рагнвиндр не собирался. И вовсе не потому, что не доверял, а как раз наоборот. Альберих был сильно зажат. После того, как Дилюк позволил ему повалить себя на кровать и оседлать бедра, он замер, будто бы растерявшись. Рагнвиндр понимал в чем было дело — Кэйа хорошо знал реакции его тела только со стороны принимающего. Теперь же он оказался в роли дающего, и это выбило его из колеи. — Ты можешь задавать вопросы, — мягко сказал Дилюк, заставив Альбериха едва заметно вздрогнуть от неожиданности, будто бы до этого он пребывал глубоко в своих мыслях. — Своим бездействием ты только впустую тратишь время. — Но ты не собираешься меня направлять? — уточнил Кэйа, нервно облизнув нижнюю губу. — Не собираюсь, — подтвердил Рагнвиндр. — Ты ведешь. Откуда вообще взялась эта робость? Я приучил к своим рукам настолько сильно, что ты забыл о том, как оно вообще происходит наоборот? Этот психологический барьер мешал им обоим. Дилюк раздумывал над этим некоторое время и решил, что чем быстрее он поможет Альбериху его преодолеть, тем проще будут проходить дальнейшие сессии. Только путь преодоления Рагнвиндр избрал в своем стиле — протащить Кэйю через то, от чего он обычно бежал без оглядки. Ведь вместе с контролем передавалась и ответственность. Привычные пошлость и провокативность Альбериха исчезли без следа, оставив его наедине с Дилюком и его покорностью. Рагнвиндр изо всех сил старался подавить в себе желание поймать взгляд Кэйи и поступить так, как он поступал всегда — заставить подчиниться. Вместо этого Дилюк прикрыл глаза, ожидая от Альбериха хоть каких-нибудь действий. — И ты действительно позволишь мне сделать это? — тихо спросил Кэйа. — Позволю тебе сделать что? — отозвался Рагнвиндр. — Ты же до сих пор бездействуешь. — Ты меня прекрасно понял, — фыркнул Альберих. — Ты действительно позволишь себя трахнуть? Разве это не… Разве это не противоречит твоей позиции Верхнего? Дилюку все же пришлось открыть глаза: — Я сам и сознательно отдал тебе такую команду, — начал он, наткнувшись на чужое смятение во взгляде, — чем это противоречит моей позиции? Или ты считаешь, что унизишь меня выполнением моей же команды? Или, может, тебе кажется, что это может каким-то образом попрать мою власть, хотя я уже много раз говорил, что она меня не интересует? Или же у тебя теплятся иллюзии, что после этого мне не захочется причинять тебе боль? Ты вновь впустую тратишь время, Кэйа. Рагнвиндр повел себя грязно, позвав Кэйю по имени. У того имелся некий пунктик по этому поводу. Дилюк не был уверен, но предполагал, что Альберих воспринимал все другие обращения к себе, как намеренное дистанцирование. Копаться в первопричинах такого поведения у Рагнвиндра не было ни малейшего желания. По крайней мере в данный момент, ибо Кэйа, наконец-то, словно очнулся. Поцелуй, который подарил Альберих, был подобен талому снегу — чистый, но до сведенных зубов холодный. Дилюк не понимал, почему именно сейчас ему начала лезть в голову подобная высокопарная чушь, но она ему нравилась. Поведение осмелевшего Кэйи ему нравилось. Тот умудрился довольно быстро вычислить действие, от которого тело Рагнвиндра покрывалось мурашками. — Тебе приятно, когда я так делаю? — спросил Альберих больше для порядка, проводя кончиками пальцев по ребрам Дилюка и наблюдая за реакцией. — Или это щекотно? — Приятно, — негромким голосом отозвался Рагнвиндр. — А что еще тебе будет приятно? — поинтересовался Кэйа игривым тоном, почти вернувшись к своему обычному состоянию. — Хочешь сжульничать? — Хочу сделать тебе минет прямо сейчас. — И что мешает? Разрешение нужно? — Но ты не собираешься меня направлять? — повторил свой вопрос Альберих. — Не собираюсь, — так же повторил и свой ответ Дилюк. Кэйа частенько изъявлял подобное желание, и Рагнвиндр не видел смысла его отговаривать. Если только ситуация не была излишне компрометирующей, либо же неуместной. К технической стороне вопроса Дилюк никогда не имел претензий, но сейчас это действо приобрело несколько иной оттенок. По крайней мере для Альбериха и его эмоциональной вовлеченности. Легкая улыбка озарила лицо Рагнвиндра, когда он увидел, что Кэйа перед тем, как приступить к задуманному, потянулся за смазкой. Дилюк уже довольно долго не практиковал анальный секс в пассивной роли, но сделал все, что от него зависело, дабы облегчить Альбериху задачу. Ощущать в себе пальцы Кэйи было для Рагнвиндра странно. Но куда более странным оказалось ощущать его язык и губы не под принуждающей хваткой, не из желания выслужиться, а потому что Альбериху, словно бы, хотелось подарить телу Дилюка бесхитростную ласку и успокоение. Отвлечь от, возможно, неприятных манипуляций. — Тебе приятно, когда я делаю так? — спросил Кэйа, с влажным звуком выпустив член изо рта. — Приятно. — А так? — Альберих замедлил движения кистью, с некоторой жадностью наблюдая за реакцией. — Еще приятней, — не стал скрывать Рагнвиндр. — Значит, медленно, — хмыкнул Кэйа, вернувшись к прерванному минету. Дилюк перестал следить за временем. Даже его желание причинять боль несколько поутихло. Для Рагнвиндра это было в новинку — он далеко не впервые испытывал на себе подобный вид близости, но сейчас его все не просто устраивало, а даже хотелось большего без нестерпимой жажды насилия. То, что Дилюк сказал в тематическом клубе, было чистой правдой — Альберих действительно породил в нем зависимость. Доводить до оргазма своим ртом Кэйа, по всей видимости, не собирался, но Рагнвиндра это мало волновало. Дилюка больше заботил вопрос — а хватит ли этой «сессии» для того, чтобы показать Альбериху всю тяжесть несения ответственности, или же он, по ее завершении, воспримет это все, как веселое и приятное времяпрепровождение, после которого нет никакой вины? После того, как Кэйа вынул пальцы, по всей видимости, посчитав, что подготовка уже исчерпала себя, произошла небольшая задержка. Повод показался Рагнвиндру довольно забавным. И немного милым. Альберих искал презервативы, которыми они перестали пользоваться давным-давно, после первых сессий. Этот жест был окутан заботой, и Дилюк силился вспомнить, когда вообще в последний раз о нем хоть кто-то заботился. Коленно-локтевая поза была куда удобнее и куда открытее, но Кэйа решил, что они с Рагнвиндром должны быть лицом к лицу. У Дилюка не было никаких внутренних загонов на этот счет, а вот Альберих зарделся, подобно листьям кленов осенью, стоило ему неторопливо толкнуться внутрь. Вновь высокопарная чушь лезла Рагнвиндру в голову. Вновь она нравилась Дилюку. Хотя момент скорее располагал к каким-то вульгарным пошлостям. Медленно. Кэйа двигался медленно ровно настолько, чтобы Рагнвиндру напрочь снесло крышу. В первый раз Дилюк кончил неожиданно, как для себя, так и для Альбериха. Рагнвиндр даже и подумать не мог, что его тело могло настолько истосковаться по самой обыкновенной ласке, что это вылилось в такой спонтанный оргазм. Теперешняя тишина была чем-то необычным для их постели. Кэйа всегда был громким — не пытался скрыть реакции на боль и удовольствие, любил поболтать, когда секс случался вне сессии. Но сейчас Альберих вел себя достаточно тихо, зеркаля поведение Дилюка. Рагнвиндр не то чтобы делал так намеренно, просто его раздражала вся эта тяга к театральщине, которая так нравилась Кэйе. Когда достаточно хорошо знаешь человека, можно с легкостью понять, что именно он испытывает в данный момент времени. Пронзительно заверещавший будильник взрезал тишину. Час времени истек, и Альберих замер, с испугом уставившись на Дилюка. — И что теперь? — осторожно спросил Кэйа. Рагнвиндр не ответил, плотнее обхватив чужой корпус коленями для того, чтобы перекатиться и оказаться верхом. Голова Альбериха слегка свешивалась с кровати, и Дилюк сжал пальцы на его горле, начав медленно двигаться. Напряжение оставило Кэйю мгновенно, стоило только Рагнвиндру взять все в свои руки, хотя солидная доля иронии заключалась в том, что брали-то до сих пор его. Жар расплавленным металлом разливался по венам Дилюка из-за того, что он весьма отчетливо ощущал, как реагировал Альберих внутри него на малейшие изменения в поведении. Когда Рагнвиндр усиливал хватку на глотке, Кэйа непроизвольно начинал мелко толкаться ему навстречу. Стоило Дилюку немного сжаться, доходя до разрядки, как Альберих хрипло застонал, кончая следом. Рагнвиндр ощущал себя странно — почти сыто. Желание причинять Кэйе боль никуда не исчезло, просто на время угомонилось. — Я люблю тебя, Люк, — пробормотал Альберих. — Я тебя тоже, — отозвался Дилюк. — Повтори это, пожалуйста, — попросил Кэйа, приподнявшись на локтях. — Я тебя тоже люблю, Кэйа, — с улыбкой произнес Рагнвиндр, отчетливо осознавая, что это признание больше не вызывало в нем протеста. Знал ли Дилюк тогда, полгода назад, что встретит в клубе свое персональное проклятие по имени Кэйа Альберих? Что влюбится в этого мальчишку без оглядки? Что желание причинять ему боль будет настолько велико, что иногда он будет жаждать его смерти? Что это темное желание в скором времени трансформируется в больную и одержимую любовь? Конечно же, Рагнвиндр и предположить не мог ничего из того, что произошло в реальности между ними с Кэйей. Но сейчас, целуя губы Альбериха, Дилюк был рад, что их жизни пересеклись, связав прочными узами боли и удовольствия.