Мое проклятие

      Сейчас. — Я же тебе сказал, что пока еще не садился за монтаж, — устало произнес Дилюк, закуривая сигарету. — Это все отговорки, чтобы ты первым посмотрел, да еще и чего-нибудь подрезал? Вот уж нет, — отозвался Кэйа и устроился на полу перед диваном, прильнув головой к колену Рагнвиндра, сидящего позади. — Я бы ничего не резал без надобности, а так у нас было бы сейчас вменяемое качество, — Дилюк не удержался и принялся перебирать волосы Альбериха, вызвав у того довольный вздох. — Все, я включаю, — Кэйа потянулся к ноутбуку и щелкнул мышкой на запуск видео.       Рагнвиндр отходит от камеры, расположенной в углу комнаты в сессионной квартире. Крепления, которые обычно в сложенном виде находятся на потолке, сегодня приведены в готовность. Альберих не очень разбирается в механизмах этих креплений, но ему кажется, что они похожи на траверсу, только в несколько раз меньше. Потолок в этой квартире высокий, видимо, расчет был под второй уровень, который так и не реализовали. По диагонали к раме механизма крепится длинный брус, а посредине цепь с крупными звеньями. На полу лежат несколько мотков черных веревок, разномастные карабины. Кэйа помнит, насколько это головокружительно ярко — оказаться беспомощным и обездвиженным, поэтому предвкушает.       Дилюк подходит к Альбериху, который сидит под креплениями на коленях в ожидании. Из одежды на нем только хлопковые спортивные штаны, отчего, сидя на полу, иногда становится зябко. В руках Рагнвиндра небесно-голубая широкая лента и Кэйе кажется, что ему завяжут глаза. Однако Дилюк обходит Альбериха и устраивается позади. Кэйа едва заметно вздрагивает, когда чувствует прикосновение Рагнвиндра к своим волосам. У Альбериха есть несколько длинных прядей, которые он обычно носит перекинутыми через левое плечо, и именно их берет Дилюк. Через несколько мгновений до Кэйи доходит, что лента нужна Рагнвиндру для того, чтобы вплести ее в косу. Пока Дилюк находится позади и занимается своим делом, Альберих слегка ведет носом, чувствуя одеколон. Теплый, но немного отдающий металлом, мшистый аромат с нотками сандала.       Кэйа поставил видео на паузу: — Я не думал, что это будет так заметно, — немного смущенно пробормотал Альберих, слегка повернув голову. — Что ты меня обнюхиваешь? — уточнил Рагнвиндр с довольно серьезным видом, но глаза его смеялись. — Имею право, в конце концов! — Кэйа сделал вид, что оскорбился. — Это же мой подарок. Да и Vertigo Scorpio хорошо на тебе сидит. — В тебе проснулся собственник, я смотрю, — уже открыто хохотнул Дилюк. — Почему это? — с подозрением спросил Альберих. — Ну как, — Рагнвиндр чуть сжал волосы Кэйи, потянув к себе, — пометить хочешь.       Альберих порывисто развернулся и, опираясь руками о бедра Дилюка, утянул его в поцелуй. Рагнвиндр был абсолютно прав, говоря про проснувшегося собственника. Кэйа однажды вне сессии попытался его укусить, оставить отметку от зубов, какие обычно красовались на нем самом, но затея не увенчалась успехом. Зато синяк после подобной глупости не сходил недели две, что в целом удовлетворило Альбериха. Жаль только, что ненадолго. Порой Кэйе начинало казаться, что он словно стал одержим этими отношениями. Настолько зациклиться на одном человеке — вещь очень нездоровая. Особенно если человек этот был садистом. Но Альбериху было все равно на подобную нездоровую окраску происходящего между ними, ведь Дилюк был его любимым садистом. — Заводишься, — предупреждающе одернул Рагнвиндр, разорвав поцелуй. — И что? — с явным недовольством отозвался Кэйа. — Создается впечатление, что у тебя еще пубертатный период не прошел, — Дилюк провел по подбородку Альбериха, спустившись ладонью чуть ниже, к шее, и на пару мгновений сжал пальцы, получив судорожный вздох в ответ. — Неуемные аппетиты. — У тебя они точно такие же, а твой пубертат уже давным-давно кончился.       Рагнвиндр не сводил с Кэйи взгляда, вновь сжав пальцы на его шее. Каждый раз, когда Дилюк делал так, Альберих чувствовал липкий страх и умиротворяющую защищенность, что опутывали его ничуть не хуже веревок, которые так любил применять Рагнвиндр. — Ты так настаивал на просмотре записи, — начал Дилюк, сместив руку к вороту чужой футболки, за который дернул к себе, — а сейчас сам же все прерываешь. Мне кажется, что нужно бы преподать тебе урок терпения.       Кэйа не успел ничего ответить, как Рагнвиндр развернул его спиной, усаживая на диван чуть впереди себя. Альберих испытывал волнительное покалывание в кончиках пальцев из-за такого изменчивого чужого настроения. Горячая ладонь скользнула ему под футболку и Кэйа замер, ощущая, как Рагнвиндр мучительно медленно вел пальцами по животу ниже, к резинке спортивных штанов. Ухо Альбериха опалило жаром: — Ты не кончишь, пока я не скажу, что можно, — негромко произнес Дилюк, добравшись ладонью до уже стоящего члена. — Включай.       Вдоль позвоночника Кэйи пробежала дрожь, как обычно бывало с ним в начале сессий. Только вот Рагнвиндр не сказал о том, что это была она. Альбериху было почти в равной степени жутко и радостно осознавать, что позади него сейчас находился садист, а не просто мужчина, с которым они состояли в отношениях. А заставлять садиста ждать — очень глупая затея. Кэйа щелкнул мышкой.       Дилюк заканчивает с косой и поднимается с пола. Альберих ощущает, как лента утяжеляет волосы и тянет вниз, но вида не подает — ему не разрешено. Рагнвиндр опускает брус до уровня своего пояса, обходит Кэйю сбоку и подбирает пару мотков веревок с пола. — Привстань на коленях, — звучит команда Дилюка. — И дай мне правую руку.       Альберих выполняет, едва сдерживая дрожь. Рагнвиндр фиксирует согнутую в локте руку Кэйи, привязывая ее за запястье к брусу позади. Узлы выглядят такими ненадежными, такими воздушными, когда Дилюк оставляет очередной уже на другой руке Альбериха. Но Кэйа прекрасно знает, насколько обманчива эта внешняя ненадежность — паутина тоже кажется эфемерной, но те, кто в нее попадаются, выбраться не способны. Альберих способен, но не желает. Когда Рагнвиндр заканчивает с руками, Кэйе начинает казаться, что он похож на павшего ангела со сломанными крыльями. Очень и очень грешного ангела.       Дилюк поднимает брус, заставляя встать привязанного к нему Альбериха. Кэйе неудобно и волнительно, а когда Рагнвиндр проводит новым мотком веревки по его голому животу вверх, еще и резко бросает в жар. Дилюк нежно оглаживает лицо Альбериха смотанной веревкой, медленно тянется к нему, как будто хочет поцеловать, но в последний момент зубами распутывает этот моток и смотрит прямо в камеру. — Со стороны это выглядит намного горячее, чем мне запомнилось, — поставил видео на паузу Кэйа. Ему запретили кончать, а не болтать или останавливать запись, хотя чужую руку, ласкающую член именно так, как ему нравилось, игнорировать никак не выходило. — Ты точно никогда не записывал сессии? — Я могу сказать тебе что угодно, — отозвался Рагнвиндр. — Только как ты это сможешь проверить?       Дилюк очень внимательно слушал, как ровное и размеренное дыхание Альбериха постепенно становилось все более и более поверхностным. Подметил, как Кэйа едва заметно начал подаваться к руке бедрами. Никакой дисциплины. Когда движения навстречу стали осознанными и вполне себе намеренными, Рагнвиндр, с чувством глубокого морального удовлетворения, сжал чужой член прямо под головкой. — Я не говорил, что уже можно, — почти промурлыкал Дилюк на ухо, наслаждаясь недовольным сопением Альбериха, которого так грубо вывели из предоргазменного состояния. — Включай.       С веревкой в руках Рагнвиндр обходит Кэйю. Дилюк приникает вплотную и все же не может удержаться от легкого поцелуя в шею, от которого у Альбериха начинают бежать мурашки по всему телу. Веревка скользит по груди, по плечам. Рагнвиндр почти обнимает Кэйю, пока привязывает его корпус к брусу, оставляя некоторый запас по длине. Косу с лентой Дилюк перекидывает вперед, когда заканчивает фиксацию верхней половины тела.       Два новых мотка: связать одну ногу в согнутом положении, предварительно пропустив веревку под коленом, чтобы потом закрепить ее у бруса, а вторую ногу привязать в двух местах — узел в районе колена и узел в районе лодыжки. Когда с фиксацией этой фигуры покончено, Альберих еще больше становится похож на ангела.       Рагнвиндр немного отходит, слегка раскручивая Кэйю. Излом позы создает впечатление полета, а лента в волосах очень гармонично поддерживает эту иллюзию движения. Через некоторое время Дилюк останавливает вращение. Едва ощутимо проводит тыльной стороной ладони по подбородку Альбериха, не отводя пламенеющего взгляда от картины распятия. Кэйю перемыкает. Он остро нуждается в тактильности, но Рагнвиндр скуп на подобные поощрения во время подвешиваний. — Ладно, Люк, это уже не смешно, — снова поставил видео на паузу Альберих. То, как контрастировало поведение Дилюка на видео с тем, что он делал сейчас, было почти невыносимо. — Дай мне кончить.       Рагнвиндр ощутимо прихватил зубами Кэйю за загривок, заставляя болезненно застонать. Животные так обычно демонстрируют доминирование или реализуют охотничьи инстинкты, но Альбериху никогда не приходило в голову поинтересоваться у Дилюка почему так поступает он. — Пока нельзя, мое милое проклятие, — произнес горячим шепотом Рагнвиндр. — Ты еще даже видео не досмотрел.       Кэйа едва не завыл от разочарования и неудовлетворенности. Дилюк уже дважды прерывал его и Альберих боялся, что скоро начнет сходить с ума. Похоть кипела в крови, не находя выхода. Однако Рагнвиндр не удерживал силой и если бы Кэйа действительно захотел, то мог бы с легкостью прекратить свои мучения. — Позвольте мне кончить… Мастер? — Альберих крайне редко так обращался к Дилюку даже во время сессий, но сейчас посчитал, что это будет уместно. — Ты включишь видео и под него будешь рассказывать, как ты хочешь, чтобы это произошло. Убеди меня, что усвоил такое понятие как «терпение».       Облизнув пересохшие губы, Кэйа нажал кнопку play.       Когда привязанные к брусу руки начинают неметь, Рагнвиндр чувствует своего нижнего и решает, что с этой фигурой покончено. Стоит воспользоваться цепью и карабинами. — Вы избавите меня от одежды, — начал Альберих, наблюдая за тем, как Дилюк на записи его развязывал. — Прикажете лечь животом на Ваши колени и подготовите.       Кэйа стоит на полу на своих двоих, позволяя Рагнвиндру связать сложенные руки за спиной. Веревки идут через корпус к шее Альбериха, не позволяя ему опустить голову. — Затем поставите раком… — Манеры! — перебил его Дилюк. Иногда чрезмерная пошлость Кэйи его раздражала, вызывая желание хорошенько наказать, дабы искоренить эту дурную привычку. — Затем поставите в коленно-локтевую, — исправился Альберих. В горле сухо царапало, а слюна, ставшая вязкой, никак не помогала это состояние облегчить.       У мужчин, как правило, талия не так сильно выражена, как у женщин, но Кэйе нравится, что конституция его тела нетипична. Рагнвиндру тоже нравится, поэтому он подчеркивает свою симпатию веревками. Альберих уже давно ощущает едва ли не горячку из-за происходящего, но температура тела Дилюка, который к нему приникает сзади, закрепляя узлы, переходит вообще все мыслимые и немыслимые пределы. — И будете драть, удерживая мои руки сзади, — продолжал Кэйа, распаляясь все больше и больше, начав совсем уж откровенно подаваться в руку Рагнвиндра. — Это все? — коротко уточнил Дилюк.       На экране Рагнвиндр убирает ненужный сейчас брус наверх. Дилюк крепит к последнему и предпоследнему звеньям цепи несколько карабинов. Через один из них пропускает веревку, что соединяет вязь на корпусе Альбериха в районе пояса, и резко тянет на себя, уходя к полу. Кэйа взлетает почти к самой цепи. Связанные с шеей руки вынуждают его выгнуться в некое подобие «мостика» только без опоры. Видеть Рагнвиндра, который достаточно расслабленно удерживает его, не закрепляя узел, отчего-то немного тревожно. Особенно когда Альберих висит почти что вниз головой. — После того, как Вы кончите, — Кэйа мучительно сглотнул, почувствовав, как его в очередной раз остановили, — я хочу, чтобы Вы запустили в меня пальцы и поимели еще и ими. Хочу чувствовать, как Ваша сперма будет вытекать из меня.       Альберих сам не заметил, как его «я расскажу, как это будет» превратилось в «я расскажу, как я хочу, чтобы меня отодрали». Дилюк был почти доволен произведенным эффектом. Рукой Рагнвиндр прекрасно ощущал насколько Кэйю плавило от его манипуляций. Ладонь Дилюка, член Альбериха по всей длине, белье — все было в смазке.       Замечая настоящий страх, который рождается в глубине взгляда Кэйи, Рагнвиндр все же поднимается и закрепляет веревку. Новым мотком Дилюк связывает ноги Альбериха вместе, за узел в районе колен соединяя с тем карабином, что повыше, с некоторым запасом длины веревки. Кровь приливает к голове Кэйи и в ушах начинает шуметь. Рагнвиндр дергает за связанные за спиной руки на себя и вверх, позволяя затем уже инерции перевернуть висящее тело. Пропустив веревку через узлы сзади, Дилюк крепит ее на еще один карабин. Теперь поза Альбериха напоминает натянутый лук, тетивой и стрелой которого служат веревки.       Рагнвиндр любуется на общую напряженность фигуры, в которой находится Кэйа. Едва заметно подцепив колено, Дилюк раскручивает Альбериха и отходит к креслу. Неспешно закуривает сигарету, издали наблюдая за творением рук своих. Не хватает только последнего штриха.       Кэйа уже весь извелся, погруженный и в происходящее на экране, и в свои фантазии. Рагнвиндр начал прилагать некоторые усилия, чтобы удержать его на месте. Безупречно, как и всегда, помогла рука на горле Альбериха. Дилюк сжимал пальцы в треть своей обычной силы. Рагнвиндру нужно было всего лишь задействовать психологический механизм, который включался у Кэйи из-за асфиксии, а не придушить его до состояния прихода.       Останавливая так и не прекращающего вращаться Альбериха, Дилюк мучительно долго всматривается в эмоции, что кроются в чужом взгляде. Рагнвиндр пытает своей въедливостью, словно он уксус, а Кэйа металл, что покрыт ржавчиной. Наконец, Дилюк разрывает зрительный контакт и тянется к цепи. Альберих не может увидеть, что там происходит, но уже заранее чует неладное.       Карабин, за который привязана веревка, что удерживает корпус Кэйи, открепляется Рагнвиндром с такой легкостью, что это даже смешно. Альберих инстинктивно пытается сгруппироваться, когда начинается падение, но не может из-за пут, что связывают его. Да и не такое уж это и падение — ведь веревки, что держат пояс и ноги все еще на месте и закреплены на карабинах. Но рациональность не может пробиться сквозь пелену различный ощущений — страх, волнение, радость, восторг, облегчение. Эйфория. Вот, что чувствует Кэйа, когда небесно-голубая лента, вплетенная в косу, рисует на полу какие-то узоры из-за его покачиваний.       Немного погодя, Дилюк принимается отвязывать Альбериха. Начинает с ног и Кэйа вновь какое-то время находится в изломанной позе «мостика». Затем, Рагнвиндр принимается за узел, который крепится к последнему оставшемуся карабину, но после этого перехватывает веревку, что по-прежнему продета через него, медленно начиная опускать Кэйю. Для Альбериха когда-то давно было странным то, что Дилюк выглядит достаточно субтильно, но при этом его реальная сила совершенно не соответствует этому виду. Сейчас же это принимается Кэйей как данность и он расслабляется, позволяя Рагнвиндру, что с легкостью удерживает вес его тела, опустить себя на пол и развязать. — Я больше… не могу… — пробормотал Альберих, в перерывах вдыхая воздух сквозь сжатые зубы. — Позвольте мне… кончить, Мастер.       На обращении голос Кэйи надломился, перейдя в какой-то жалобный скулеж. Тело Альбериха не лгало, пребывая на грани агонии из-за невозможности получить разрядку, чему Дилюк был несказанно рад. Мучения и метания Кэйи служили для Рагнвиндра лучшим афродизиаком.       Хорошо, что Альберих хотя бы не мешал себя раздевать, раз уж был не в состоянии помочь. Он лишь мелко дрожал, когда Дилюк перекинул его через колени. Все точно так, как и просили. Рагнвиндр, толкнувшись пальцами в рефлекторно сжавшееся нутро, отстраненно раздумывал о том, насколько пошлым был тот факт, что смазку для проникновения он использовал ту, в которой его успел щедро изгваздать сам Кэйа?       Из-за того, что секс у них был регулярным, на подготовку ушло совсем немного времени. Дилюку каждый раз доставлял удовольствие контраст его тела, полностью одетого, с полностью обнаженным телом Альбериха, что стоял сейчас на диване в коленно-локтевой. На Кэйе красовались хаотично разбросанные синяки разного размера и степени заживления. Рагнвиндр с силой надавил на тот, который посвежее, получив в ответ болезненный стон, и почувствовал, как к, уже и так стоящему, члену прилила кровь. — Руки, — приказал Дилюк, вынимая ремень из шлевок, но видя, что Альберих на команду никак не отреагировал, стеганул его по ягодицам в полсилы. — Я сказал дать мне руки.       На сей раз Кэйа выполнил приказ, едва ли не растекаясь по дивану от желания поскорее ощутить в себе член Рагнвиндра. Настолько заведенный Дилюк вне сессий был большой редкостью, отчего у Альбериха поджимались пальцы на ногах из-за нездорового предвкушения. Рагнвиндр перехватил руки Кэйи ремнем в том же положении, в котором вязал его веревками на видео, и, наконец, заполнил собой. Альберих простонал с облегчением, пытаясь не очень активно подаваться назад — чтоб колени не разъезжались, но ощущая, как крепко его держал Дилюк, он перестал об этом беспокоиться и просто расслабился.       После того, как они начали жить вместе, Рагнвиндр все не мог определиться с тем, чем именно отличалась та ваниль, которая была у них с Кэйей, от ванили в принципе. Отличалась же — он был абсолютно в этом убежден. Хотя бы из-за того, что после очередного секса вне сессии Дилюк почти не чувствовал того самого голода. Влюбился ли Рагнвиндр в этого мальчишку, что сейчас с вожделением принимал в себя его член? Определенно да. Отрицать это было бы крайне глупо. Проникся ли той сакральной связью, что возникает между Верхними и нижними? И снова в точку. Но полюбил ли? Сжав пальцами чужое горло и слушая, как глухо захрипел Альберих, наконец получивший долгожданную разрядку, Дилюк не мог ответить на этот вопрос с уверенностью.       Кэйа ощущал себя странно. Если бы это была их обычная сессия с Рагнвиндром, что вел себя как обычно… Нет, текущие ощущения не были похожи на сабспейс. Нынешнее поведение Дилюка Альберих мог бы описать как «будто с цепи сорвался», но в этом и крылась главная прелесть. Кэйе доставляло истинное удовольствие хождение по грани дозволенного, а уж испытывать на себе в полной мере всю ту гремучую смесь чувств, что он порождал в Рагнвиндре, было настоящим блаженством. Когда Дилюк, вложив вес своего тела, надавил на лопатки, припечатывая к дивану, и толкнулся несколько раз почти что яростно, Альберих кончил еще раз, но уже насухую.       Изо рта Кэйи вырывались полузадушенные хрипы, колени явно горели от постоянного и активного трения о диван, перехваченные ремнем руки уже давно, должно быть, затекли, но Рагнвиндр, вбивавшийся с каким-то проснувшимся охотничьим азартом, ничуть не сомневался в том, что его нижний сейчас кайфовал. Дилюка до трясущихся рук тянуло испортить эту идиллию. Резко покинув разомлевшее тело, Рагнвиндр потянул его на себя за ремень, которым были перехвачены руки, опрокидывая на спину. Подлокотник вкупе с зафиксированными руками, что в него невольно упирались, создавали достаточную высоту для того, что Дилюк задумал. Проводя ладонью по чужой шее, Рагнвиндр мягким голосом начал: — Разве ты услышал, что я дал тебе разрешение? Какое наглое самоуправство, — рука ощутимо надавила на подбородок, запрокидывая голову еще сильнее. — Открой рот.       Сильное недовольство вскипело в Альберихе, когда Дилюк грубо выдернул его из блаженного забытья удовольствия. Но затем Кэйа начал ощущать медленно растущую панику, вспомнив о том, что кончать ему не разрешали, а обманчиво спокойный голос Рагнвиндра эту панику только подогревал. — Хочешь, чтобы я все сделал сам? — поинтересовался Дилюк, скользнув рукой по лицу Альбериха к губам, намекая на возможное развитие событий.       Кэйа быстро помотал головой, насколько это позволяла сделать его неудобная поза, и выполнил приказ, заранее стараясь достаточно расслабить горло. Как будто это было возможно. Неласковое вторжение Рагнвиндра вызывало слезы. Дилюк толкался очень глубоко, совершенно не заботясь о комфорте Альбериха. Хоть Кэйа и привык ко нраву Рагнвиндра, но все же сейчас абстрагироваться никак не выходило. Комнату наполняли влажные звуки всех мастей, что каким-то странным резонансом оседали внутри. Альбериху стало вдруг отвратительно хорошо от того, что с ним вытворял Дилюк. Это было мерзко, ненормально и гадостно, но Кэйа ничего не мог с собой поделать, ощущая почти что удовлетворение от того, что член Рагнвиндра скользил в его глотке.       Не доведя дело до задуманного завершения, Дилюк уже начинал чувствовать откат. У обычных людей откат — это спад после улучшения. У людей, подобных Рагнвиндру, откат — это переход к «нормальности». Внутри Дилюка медленно просыпалась сопливая нежность и расположение к Альбериху, который начал изредка постанывать. Загоняясь куда глубже, чем безоговорочно принимал Кэйа, Рагнвиндр, наконец, кончил, чувствуя, как напряглось чужое тело. Отстранившись, Дилюк лениво наблюдал за тем, как Альберих извернулся на диване, мучительно пытаясь откашляться. Слезы, слюна и сперма так изящно дополняли облик Кэйи, что состояние отката у Рагнвиндра прошло само собой. — Пить хочешь? — поинтересовался Дилюк, когда приступ кашля Альбериха прошел. Все же то, что произошло не являлось сессией в привычном понимании.       Кэйа покачал головой, позволяя Рагнвиндру себя освободить: — Что это вообще такое было? — пространно спросил он изрядно охрипшим голосом. — Урок, — коротко ответил Дилюк. — Урок? У тебя странные методы обучения, Люк, — фыркнул Альберих. — Терпение всегда вознаграждается, — Рагнвиндр приподнял голову Кэйи за подбородок, любуясь на картину последствий дел рук своих. И не только рук. — Тебе стоило бы это запомнить. Иди в душ.       Цокнув языком, Альберих, не без помощи Дилюка, поднялся с дивана, направляясь в ванную. Рагнвиндр, немного поразмыслив, решил составить ему компанию.       Два месяца назад.       Притулившись к косяку двери, Дилюк отстраненно наблюдал за тем, как его персональное проклятие весело порхало по гардеробной. Рагнвиндр понимал, что если добрая половина вещей другого человека находилась у тебя дома, то это называлось словом «съехались», но все же озвучил Кэйе свое предложение пару недель назад. Альберих на это отреагировал бурно и с энтузиазмом, не давая Дилюку уснуть всю ночь. Да и большинство последующих ночей мало чем отличались. Рагнвиндр на марафон не жаловался, делая скидку на их с Кэйей разницу в возрасте, но голод постепенно давал о себе знать. Если Альбериху было достаточно ванили, пусть и достаточно жесткой, то Дилюка это все не удовлетворяло от слова «совсем». Он, конечно, получал некоторое удовольствие от обычного секса, но этого было катастрофически мало. Рагнвиндр и терпел-то подобное только из-за того, что знал, что на очередной сессии сможет оторваться на Кэйе по полной программе. — Ну не смотри так, — протянул Альберих, пересекаясь со взглядом Дилюка в зеркале. — Как? — Будто ты меня ревнуешь.       Рагнвиндр только фыркнул в ответ. Кэйа провоцировал слишком открыто, даже особо не стараясь. — Это всего лишь вечеринка в честь дня рождения одногруппника, а не оргия. Мне же нужно иногда выбираться в люди. Я постараюсь много не пить, — Альберих задумался на пару мгновений. — И вообще не планирую долго задерживаться, так что обещаю вернуться чуть за полночь. — Обещаешь, значит, — хмыкнул Дилюк.       Кэйа предпочел пропустить замечание Рагнвиндра мимо ушей.

***

      Альберих явился в четыре утра, будучи пьяным в хлам. Дилюк ни капли не был удивлен — чего еще можно было ожидать от этого мальчишки? Внутреннее раздражение Рагнвиндра дошло до точки кипения и руки чесались выпороть Кэйю до кровавых соплей, пока он волочил сие сопротивляющееся недоразумение в душ. — Ты пос… янно гришь, — начал Альберих заплетающимся языком, когда Дилюк отнюдь не бережно швырнул его в ванну, — што я тя ненавижу. А я не ненавижу! — Ага, — только и ответил Рагнвиндр, включив воду. Сейчас с Кэйей было бесполезно разговаривать, особенно после того, как он в слове «ненавижу» раза три споткнулся на первой его части.       Чего вообще Дилюк ждал от взбалмошного Альбериха? Мудрости и рациональности в его восемнадцать? Здравости в принятии решений? Умения отвечать за свои слова? Или, возможно, стойкости к соблазнам, учитывая, что Кэйа был готов залезть на Рагнвиндра при первом же удобном случае?       Не особо обращая внимание на возмущения Альбериха, Дилюк занимался тем, что обычно практиковал по завершении сессий — заботился о своем нижнем. Только вот никакой сессии не было и Кэйа сам довел себя до такого состояния. У Рагнвиндра пальцы сводило от желания сделать ему больно, но не с целью получить удовольствие, а чтобы наказать. Однако Дилюк понимал, что эффект будет ровно нулевым при нынешней невменяемости Альбериха. А Рагнвиндр, в отличие от Кэйи, был весьма терпелив.       Три месяца назад. — Не расскажешь мне, как ты угодил в Тему? — Альберих отщипнул кусочек от булки и бросил в воду. Его тут же подобрала надменная утка, проплывавшая мимо.       Они сидели в беседке около пруда в черт его знает какой дали от цивилизации, а все из-за того, что Дилюк предложил посмотреть на лебедей. Лебедей, однако, не оказалось, но было огромное множество наглых уток. Рагнвиндр сказал, что нужно просто немного подождать, сунув при этом Кэйе булку хлеба. Утки совершенно их не боялись и, казалось, могли есть прямо с рук, так что Альберих даже несколько увлекся процессом кормления. — Мне было чуть больше, чем тебе сейчас, — Дилюк крутил в руках портсигар, отрешенно наблюдая за водной гладью пруда. — Когда у тебя переваливает за десяток половых партнеров, а ты все еще не можешь понять почему секс так превозносят, поневоле начинаешь задумываться о том, что с тобой что-то не так. Я пошел в тематический клуб и там встретил свою Хозяйку. — Что? Куда? Кого? — Кэйа чуть не выронил очередной кусок хлеба, который хотел кинуть, из-за такого резкого перехода. — Давай-ка поподробнее. — Ты ведь не думал, что при вливании в Тему проходят тест на профориентацию? — усмехнулся Рагнвиндр. — Через знакомых узнал об одном заведении. Пришел туда и увидел Ее. Одинокую, холодную и привлекательную. Она сказала мне, что практикует БД и что ищет себе партнера. Затем последовало предложение попробовать, на которое я ответил согласием — мне было интересно. Да и, признаться честно, я был очарован Ею. Знаешь, в ошейнике с поводком есть какой-то шарм, а еще у меня был прелестный хвост.       Альберих с солидной долей удивления понял, о каком «хвосте» говорил Дилюк — анальная пробка с медно-красным пушистым мехом, которая хранилась в сессионной квартире в одном из шкафов. — То есть ты был… собакой? — нерешительно поинтересовался Кэйа. — Лисом, — отозвался Рагнвиндр. — Я рыжий, если ты не заметил. — И ты добровольно подчинялся женщине, которая играла с тобой, кидая мячик и почесывая пузико? Или что там с лисами делают? — А еще я добровольно занимался анальным сексом в пассивной роли, — хохотнул Дилюк, увидев, как у Альбериха отвалилась челюсть. — Знаешь, что такое пеггинг? — Так, погоди, — Кэйа помотал головой, пытаясь собраться. — Но ты же сказал, что твоя Хозяйка практиковала БД, да еще и была Верхней, как я понял. Как так получилось, что ты теперь в СМ и сам на позиции Верхнего? — Все началось с укусов — у лис острые зубки, — Рагнвиндр вновь перевел свой взгляд на пруд. — Хозяйка заметила, что мне как-то чересчур нравилось делать ей больно. Немного экспериментов и Она твердо обозначила меня садистом. Научила тому, как причинять боль правильно и безопасно. А потом… отпустила меня. — Вот так просто? — скептически поинтересовался Альберих. — Вот так просто. Добровольность и разумность — два из трех основополагающих принципов Темы. Если оба партнера исчерпали ту связь, которая между ними установилась, то какой смысл в ее искусственном поддержании? — А сколько вы практиковали? — спросил Кэйа. — Думаю, что примерно около восьми месяцев, — отозвался Дилюк после некоторой паузы. — Ого, — немного понуро прокомментировал Альберих. — Только не надо вот этих твоих загонов в стиле «все равно больше, чем со мной», — Рагнвиндр едва удержался от того, чтобы закатить глаза. — Я никому из своих партнеров отношения не предлагал. — Так и мне не предлагал, — буркнул Кэйа. — Просто поставил перед фактом.       Дилюк проигнорировал это притворное недовольство и уставился на пруд. Неожиданно на его лице расцвела улыбка. — Смотри, — Рагнвиндр указал на пару лебедей, севших на воду. — Я же говорил, что нужно немного подождать.       Увидев прекрасных и горделивых птиц, которые изящно скользили по водной глади, Альберих совершенно забыл об их с Дилюком разговоре. Пока Кэйа смотрел на лебедей, Рагнвиндр смотрел на него и где-то глубоко внутри ощущал некое подобие умиротворения.       Два месяца назад.       Альберих громко застонал, переворачиваясь на постели. Голова раскалывалась, глаза слезились, во рту будто кошки нагадили и очень сильно мутило. А еще Кэйа чувствовал, что болело правое колено и правый же локоть с плечом, будто он обо что-то хорошенько приложился. Или его приложили. — Тебе никто не говорил, что во всем нужно знать меру? — взрезал тишину чересчур громкий голос Дилюка. — Не до твоих нотаций. Мне и так плохо, — мученически протянул Альберих, борясь со рвотными позывами. — Выпей, — Рагнвиндр сунул под нос какую-то шипучую дрянь. — Что это? — Минералка. Запить таблетки.       Кэйа издал горестный стон. При попытке подняться голова Альбериха начала болеть с утроенной силой. Дилюк же наблюдал за его страданиями, ощущая самый настоящий подъем. Кэйе было больно, было плохо, было отвратительно, и пусть подобное состояние устроил не сам Рагнвиндр, он получал определенную долю кайфа, созерцая эту агонию. Но Дилюк не планировал, что Альберих обойдется такой малой кровью. Жадных мальчишек надо наказывать. — Таблетки, — напомнил Рагнвиндр. — И тебе нужно поесть. — Чтобы меня точно вывернуло этими твоими таблетками? — поинтересовался Кэйа, приподнимаясь и сжимая голову в районе висков. — Жирная пища помогает справиться с похмельем. Пошли.       Дилюк оказался прав, к огромному удивлению Альбериха, и через пару часов еда, таблетки и душ сделали свое дело. — О, я знаю этот взгляд, — подал голос изрядно повеселевший Кэйа. — Ты хочешь меня наказать. — Хочу, — согласился Рагнвиндр. — А мне понравится? — спросил Альберих, даже не скрывая своего флирта. — Сомневаюсь, — хмыкнул Дилюк. — Но я все равно это сделаю. — Я весь в предвкушении, — лукаво улыбнулся Кэйа, подбираясь ближе к Рагнвиндру.       Не то чтобы Дилюку нужно было разрешение, но то, с какой готовностью Альберих каждый раз наступал на одни и те же грабли, не могло не радовать. Какая-никакая стабильность и предсказуемость. Рагнвиндр перехватил Кэйю, когда тот попытался залезть к нему на колени. — Мне помнится, что кому-то нужно было сделать практическую работу, — Дилюк подтолкнул Альбериха к спальне. — А я проконтролирую выполнение. — Что, серьезно? — недовольно фыркнул Кэйа. — Решил наказать меня учебой? — Нет, — с едва заметной улыбкой ответил Рагнвиндр.       Взгляд Альбериха стал заинтересованным, когда он заметил смазку в руках Дилюка. — Но в твоих же интересах справиться с работой как можно скорее, — почти мурлыкал Рагнвиндр, растягивая Кэйю. — Что это? — спросил Альберих, почувствовав, как пальцы Дилюка в нем сменились какой-то игрушкой. — Это твой мотиватор, — едко бросил Рагнвиндр, чем-то негромко щелкнув.       Волна дрожи прошла по телу Кэйи, когда он ощутил, как этот «мотиватор» завибрировал. — В этом заключается наказание? — недоверчиво спросил Альберих. — Мне нужно писать практическую с этой штуковиной внутри? — Если выпрямишься, то испытаешь непередаваемые ощущения, — с некоторым удовлетворением в голосе отозвался Дилюк, проигнорировав вопросы. — Кстати, к себе прикасаться нельзя. Я буду за этим следить.       Кэйа аккуратно сел на постели и тут же пожалел об этом — «мотиватор», по всей видимости, встал как надо. — И что, никакой порки? — поинтересовался Альберих, чувствуя возбуждение, как от вибрации игрушки, прилегающей одной из своих частей вплотную к простате, так и от своих мыслей. — Поверь, тебе и этого хватит с головой, — ответил Рагнвиндр, бросив на Кэйю загадочный и немного пугающий взгляд.       Первый час прошел для Альбериха вполне мирно. Кэйю, конечно, отвлекала и распаляла вибрация штуковины внутри него, но недостаточно для того, чтобы вообще забыть обо всем на свете. Второй час дался тяжелее. Дилюк то и дело щелкал пультом, меняя режим вибрации, и это начинало злить Альбериха, потому что заводило куда сильнее. Сконцентрироваться на практической работе становилось все труднее. В самом начале третьего часа Кэйа заметил за собой, что нетерпеливо ерзал и пытался сжать мышцы чуть плотнее.       В секундном порыве раздражения Альберих случайно смахнул со стола карандаш, который умудрился улететь на другой конец комнаты. Под внимательным взглядом Рагнвиндра Кэйа прошествовал за своей потерей. Наклоняться было катастрофической ошибкой. Призрак оргазма посетил Альбериха, но так и не смог воплотиться в реальную разрядку. Да еще и Дилюк, как назло, снова щелкнул пультом, усугубляя и так неудовлетворенное желание. Остаток третьего часа Кэйи прошел словно в бреду. Кое-как закончив с работой, Альберих поднялся на ватных ногах. Кэйа ощущал себя лампочкой, которая вот-вот перегорит. Все его тело ныло и требовало внимания, но Рагнвиндр был холоден. — В спальню, — коротко скомандовал Дилюк, наконец посчитав, что Альберих дошел до нужной кондиции.       Кэйа уже плохо соображал что к чему, когда Рагнвиндр снимал с него одежду и ставил на кровати в излюбленную коленно-локтевую. — Знаешь, — начал Дилюк, подцепив упор игрушки и вытащив ее до середины, а затем вернув на место, что вызвало у Альбериха прерывистый вздох. — Тебя никто вчера не тянул за язык. — О чем ты? — в голове Кэйи был густой кисель из-за крайней степени возбуждения. — О том, что слова должны иметь свой вес, — хмыкнул Рагнвиндр, повторив свои действия еще пару раз.       Альберих громко застонал, почувствовав, как пальцы Дилюка вошли в него поверх вибратора, еще плотнее прижимая его к простате. Если бы только Рагнвиндр толкнулся пальцами чуть резче, то Кэйа бы тут же кончил, но это все было издевательством с едва ощутимыми поглаживаниями. — А еще о том, — с угрозой продолжил Дилюк, резко убрав руку, — что жадность влечет за собой последствия.       Альберих заподозрил что-то неладное слишком поздно. — Стой, Люк, погоди. Ты же не хочешь?.. — начал было Кэйа, но вскрикнул от очень сильного укуса в плечо. — Хочу, — ответил Рагнвиндр, нехотя разжав зубы, которые словно чесались от желания прокусить смуглую кожу до крови.       Паника перекрыла дурман похоти и Альберих попытался брыкнуться, но тут же охнул от боли в руке, которую Дилюк ему заломил. — Если будешь дергаться, то я просто выбью тебе плечо и все равно сделаю то, что задумал, пока ты будешь корчиться от боли. Твои страдания — мое удовольствие. Ты ведь не забыл это? — Рагнвиндр звучал почти весело, удерживая заломленную руку. — Чертов садист, — огрызнулся Кэйа.       На самом деле Альберих испытывал весьма противоречивые чувства по этому поводу. С одной стороны Дилюк вел себя достаточно грубо и жестко, да еще и вне сессии, а с другой — он имел на это полное право. Ведь Кэйа действительно провинился перед ним не как перед Верхним. — Ладно, Люк, я признаю, что был неправ и не оправдал твоего доверия, — паника Альбериха, неожиданно для него самого, сменилась нездоровым предвкушением.       Кэйа мог сколько угодно показательно злиться на Рагнвиндра, но тот его отлично чувствовал. И хоть Дилюку до черных кругов перед глазами хотелось наказать Альбериха, сделать больно, но калечить его не входило в планы. Именно поэтому Рагнвиндр не жалел смазки ни при растяжке, ни при недавнем проникновении пальцами. Да и угроза насчет выбитого плеча была пустой, нужной лишь для того, чтобы заставить Кэйю смириться с заслуженным неизбежным.       Треклятый вибратор продолжал работать все это время и вскоре Альберих начал едва заметно елозить задом. Переживать близость с Дилюком каждый раз было так странно и волнительно — не знать наверняка, что ожидать. То Кэйа терялся от возбуждения, то его голова прояснялась, а внутренности сжимались от страха, то Рагнвиндр делал ему больно, но ровно настолько, чтобы это отзывалось где-то внутри очередной волной похоти. — Ненавидишь меня сейчас? — спросил Дилюк, наконец отпуская заломленную руку Альбериха и прижимаясь к нему едва ли не с нежностью. — Не ненавижу, — как и всегда ответил Кэйа, неосознанно начав потираться о прильнувшего к нему Рагнвиндра.       Успокаивающе погладив Альбериха по спине, Дилюк, придерживая игрушку за упор, начал медленно входить поверх нее, как недавно делал это пальцами. Кэйа ожидал раздирающей боли, но все ограничилось ноющим дискомфортом. Пока Рагнвиндр не двинулся в нем. Вместе с толчком Дилюка двинулась и игрушка, не прекращая при этом вибрировать, что заставило Альбериха непроизвольно развести ноги шире и сильнее прогнуться.       Горячая узость нутра Кэйи, усиленная нахождением в нем вибратора, ощущалась Рагнвиндром как нечто великолепное. Вибрация игрушки добавляла пикантности при каждом движении. Дилюк, пропустив руки под животом, потянул Альбериха на себя, заставляя того кончить с протяжным и жалобным стоном. — Как там, — начал Рагнвиндр горячим шепотом прямо на ухо Кэйи, толкнувшись куда резче, — поживает твоя жадность? Не хочется большего?       Альберих не ответил, запрокинув голову и позволив Дилюку оставлять болезненные укусы на шее. Обычно Рагнвиндр не прикасался к Кэйе, позволяя ему в полной мере насладиться прелестями анальной разрядки, но не в этот раз. Как только рука Дилюка легла на член, Альберих порывисто насадился до упора. Пальцы другой руки Рагнвиндра сомкнулись на горле Кэйи и мир на несколько мгновений потемнел перед его взором, прежде чем взорваться оглушительно яркими красками оргазма.       Желание Дилюка причинить боль несколько поутихло, сменившись желанием довести Альбериха до исступления. Запытать лаской. Вывернуть его наизнанку посредством удовольствия. Кэйа бился в руках Рагнвиндра, сжимая его в себе еще сильнее, что несколько осложнило движение. В очередной раз запустив зубы в основание шеи Альбериха, Дилюк несколько раз рвано толкнулся и, наконец, кончил, загнавшись на всю длину, наслаждаясь приятным послевкусием от вибрации.       Но всего этого Рагнвиндру было мало. Позволив Кэйе опуститься корпусом обратно на постель, он вышел. Вибратор был извлечен с омерзительно пошлым чавкающим звуком. Картина перед Дилюком открылась чудесная — анус Альбериха, мышцы которого моментами судорожно сжимались, не закрывался до конца, что только позволяло сперме, находящейся внутри, вытекать небольшими порциями. Рагнвиндр запустил в Кэйю четыре пальца, не встретив особого сопротивления. — Прекрати-и-и, — захныкал Альберих, в противовес своим словам пытаясь насадиться на пальцы сильнее. — Почему я должен тебя слушать? — поинтересовался Дилюк, не прекращая загонять пальцы по самые костяшки. — Твои слова пусты. Ты можешь дать обещание, которое никто и не требовал, а потом просто забыть о нем. — Я же извинился! — воскликнул Кэйа, но его голос почти сразу же перешел в хрипы. — Извинился, — согласился Рагнвиндр. — Но усвоил ли?       У Альбериха не было никаких сил спорить с Дилюком. У него и стоять-то едва находились силы. Если бы не Рагнвиндр, который поддерживал его, Кэйа непременно бы рухнул и не шевелился до самого утра. Альберих впервые за все время пожалел о том, что их с Дилюком последняя сессия была катастрофически давно. Когда Рагнвиндр воспринимал Кэйю как своего нижнего, все, относительно зон ответственности, было предельно понятным и простым. Но в таких ситуациях их сессионные отношения не работали. Альберих знал и чувствовал, как Дилюк относился к нему в их нормальных отношениях, но в этом и крылась главная сложность — в равной ответственности. Жмурясь до ноющей боли в глазах, Кэйа кончил еще раз и это было почти мучительно. Рагнвиндр милостиво позволил сняться со своих пальцев и упасть лицом в простыни. Альберих был весь в поту, в своей сперме и сперме Дилюка, но ему было наплевать. — Почему ты всегда говоришь про ненависть к себе? — вяло поинтересовался Кэйа, слегка повернув голову.       Рагнвиндр усмехнулся про себя из-за некоего ироничного дежавю. — Потому что ты должен меня ненавидеть в эти моменты, — отозвался Дилюк через некоторую паузу. — Я могу злиться, могу быть в ярости, но это точно не ненависть, — задумчиво протянул Альберих. — Значит ты действительно был послан мне в качестве проклятия, — наигранно вздохнул Рагнвиндр. — Люк!       Месяц назад. — Скажи, — начал Кэйа, наматывая на палец прядь медно-рыжих волос, — ты скучаешь по сексу с женщинами?       Был тот редкий случай, когда их выходные совпали. Альберих сидел на кровати с планшетом, пытаясь читать, а Дилюк лежал рядом на животе, делая вид, что дремлет. — С какой целью интересуешься? — через солидную паузу отозвался Рагнвиндр. — Из нездорового любопытства, — Кэйа отложил планшет, но продолжил играться с чужими волосами. — Иногда скучаю, но не по сексу. Сейчас меня все устраивает, — ответил Дилюк, открыв один глаз. — Что-то не устраивает тебя? Позиция?       Альберих молчал, застигнутый врасплох неожиданным вопросом. Кэйе никогда не приходила мысль о смене позиций, но теперь он ненадолго задумался. — Нет, — Альберих твердо покачал головой. — Меня полностью устраивает, когда контроль находится в твоих руках. И если я чего-то захочу, то могу просто попросить.       Рагнвиндр приподнялся на локтях, с интересом уставившись на Кэйю: — Так и чего ты хочешь?       Когда Альберих пытался что-то вызнать у Дилюка насчет его отношения к чему-либо, это всегда выглядело донельзя забавно. По крайней мере для Рагнвиндра, ведь Кэйа, в силу достаточно юного возраста, еще толком не научился скрывать свою явную заинтересованность в вопросах, лишь отдаленно связанных с теми, что он задавал. В подавляющем большинстве случаев все темы так или иначе сводились к сексу. Если бы Дилюк чуть хуже разбирался в людях, то вполне мог решить, что Альберих на этом явно повернут. Но Рагнвиндр очень хорошо помнил, как Кэйа попытался сбежать, когда начал к нему что-то испытывать, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией в полной мере. Ситуацией тогда воспользовался сам Дилюк.       Все было крайне эгоистичным и Рагнвиндр это прекрасно понимал. Понимал, что хочет удержать возле себя влюбленного мальчишку, которого посчитал идеально подходящим нижним. А потом… Потом сам Дилюк начал испытывать к Альбериху что-то помимо привычного удовлетворения от сессий с ним. Что-то настолько отличающееся, что Рагнвиндр был готов пожертвовать ради этого чувства своим привычным укладом, впустив Кэйю в свою жизнь. — Я хочу тебя, — наконец ответил Альберих, выдернув Дилюка из размышлений. — А поконкретней? Или ты просто так про женщин заговорил?       Поняв почти сразу, как только Кэйа завел свой разговор, что он от него на самом деле хотел, Рагнвиндр просто издевался. Казалось, что между ними уже было все и даже больше, но высказывание своих желаний вслух все еще являлось для Альбериха несколько проблематичным. Кэйа еще немного помялся, но затем предельно серьезным голосом произнес: — Я хочу получить от тебя минет.       Сейчас.       Альберих зачарованно смотрел за тем, как по клинку квилона текла его кровь. Кэйа испытывал ужас. Ужас от осознания того, что кровь на кинжале выглядела уместно. Будто она была частью его изысканного украшения. Когда Дилюк показал с помощью чего они будут отыгрывать сцену найфплея, Альберих неуверенно хихикнул. Квилон выглядел слишком прекрасным, словно экспонатное произведение искусства, а не смертельное оружие. Горящие глаза Рагнвиндра тоже следили за тем, как кровь Кэйи проделывала путь от острия к гарде. Альбериха резко бросило в жар, когда он увидел, как Дилюк слизнул его кровь с клинка.       Дилюк восседал на Альберихе верхом. Кэйа же был прикован наручниками к изголовью кровати, полулежа в довольно неудобной позе. Однако тяжесть тела Рагнвиндра была успокаивающей. Альберих размышлял над тем, что он, должно быть, окончательно и бесповоротно съехал с катушек, раз находил в том, что вытворял с ним Дилюк, настоящее удовлетворение. Рагнвиндру нужна была его боль, во время причинения которой он словно бы отправлял Кэйю прогуливаться по тонкой леске над обрывом. Они оба были самыми настоящими ненормальными — садист и адреналиновый наркоман. Идеальная пара. Но Альбериху было на все это совершенно плевать и, когда Дилюк приник к нему горячим поцелуем, он ответил с требовательной жадностью.       Не прекращая поцелуя, Рагнвиндр без особого давления провел лезвием кинжала по левому боку Кэйи. Это движение не было режущим, но по легкой дрожи Альбериха становилось ясно, что холод клинка он все же ощутил. Дилюк резко отстранился. Скользнув свободной рукой по спине к волосам Кэйи, Рагнвиндр с силой сжал их, оттягивая вниз, чтобы тот запрокинул голову. Кадык Альбериха нервно дернулся, когда он почувствовал квилон своей шеей.       Месяц назад. — Столько смущения и робости, — едко начал Дилюк, — из-за обычного минета?       Кэйа не успел ничего ответить, как Рагнвиндр подтащил его к себе, подминая и впиваясь в губы остервенелым поцелуем. У Альбериха всегда настолько быстро слетали тормоза, что это казалось Дилюку смешным. Как правило. Однако сейчас Рагнвиндр радовался этой милой особенности Кэйи. Дилюк стянул с Альбериха домашние шорты, не отвлекаясь от поцелуя.       Кэйа привык к тому, что Рагнвиндр всегда раздевал его полностью, но в этот раз подобного не произошло. Дилюк позволил ему остаться в свободной футболке и всего лишь немного приспустил белье. В одежде Альберих ощутил себя куда более уязвимым, нежели без нее. Словно они вновь стали теми незнакомцами, что трахались в туалете клуба почти сразу же после первой встречи. — В чем дело? — оторвавшись, спросил Рагнвиндр, почувствовав, как Кэйа уперся ему в грудь руками, отстраняя от себя. — Просто позови меня по имени. — Что происходит в твоей голове, — Дилюк отвел руки Альбериха, наклонившись к его уху, — Кэйа?       Для Рагнвиндра не было ничего нового в очередном заскоке Кэйи. Подобные странности Альбериха не раздражали Дилюка, даже наоборот — воспринимались как нечто милое. Ведь они достаточно ярко иллюстрировали искреннее отношение Кэйи к Рагнвиндру. Трепетность. Дилюку из-за всего этого иногда хотелось защитить Альбериха ото всех горестей этого мира, но желание причинять боль довольно быстро вытесняло подобные светлые чувства.       Кэйа совсем не был готов к исполнению своей просьбы. Шалым взглядом он наблюдал за тем, как Рагнвиндр пробегал по его члену языком, совершенно ничего не смущаясь. Когда Дилюк полноценно взял в рот, Альберих едва слышно захрипел — слишком горячо. Адова печь, а не рот. Рагнвиндр говорил, что имел один не очень удачный опыт с нижним мужского пола, но Кэйа не представлял со сколькими мужчинами тот спал вне сессионных отношений. А по тому, как увлеченно и со знанием дела Дилюк сосал, Альберих вполне мог предположить, что со многими. Неожиданная волна ревности вскипела в душе Кэйи, заставив его запустить руку в волосы Рагнвиндра.       Дилюк милостиво позволил Альбериху контролировать себя. Кэйе это было нужно — почувствовать, что их связь не односторонняя. Возможно, что подобное являлось до смешного простым, но все же действия были куда информативнее слов. «Видишь, что я разрешаю тебе вытворять со мной? Тебе можно. Видишь, как я нуждаюсь в тебе? Я твой». Пальцы Альбериха то грубо сжимали пряди медно-рыжих волос, то ласково поглаживали, словно в извиняющемся жесте. Рагнвиндр все это время не выпускал член Кэйи изо рта, хотя мог бы. Получал ли Дилюк от этого удовольствие? Определенно да. Не такое насыщенное и полноценное, как от причинения Альбериху боли, но получал. Особенно когда Кэйа дрожал из-за втягивания щек, порождающего вакуум, или когда он подавался навстречу деликатным касаниям языка, играющего с головкой. Неожиданно Альберих убрал руку, которой держал волосы, чтобы вцепиться ею в простынь. С задушенным протяжным стоном Кэйа выгнулся над кроватью, кончая. Рагнвиндр не отстранился. — И как я на вкус? — попытался пошутить Альберих, видя, как дернулся кадык Дилюка.       Вместо ответа Рагнвиндр притянул к себе Кэйю за ворот футболки, даря пылкий поцелуй.       Сейчас.       Ощущать кинжал у самой глотки было волнительно и возбуждающе. Альберих был бы совсем не против, если бы Дилюк надумал его взять, не убирая клинок от шеи. Но у Рагнвиндра были другие планы. Кэйа знал, что при найфплее крайне не рекомендовалось работать лезвием в местах скопления кровеносных сосудов, что это была вопиющая халатность. Но Дилюку он доверял абсолютно и когда тот совершил небольшой надрез чуть ниже челюсти, Альберих испытал неописуемый восторг. Кровь потекла по шее теплой узенькой струйкой. Рагнвиндр остановил ее языком, не позволяя достичь ключиц Кэйи. Затем Дилюк повторил путь крови с точностью до наоборот, в самом конце приникая к ране, которую сам же и нанес. Альберих застонал. Кэйе безумно захотелось привлечь Рагнвиндра к себе ближе, но он был прикован.       Что он творил? Дилюк снова и снова задавал себе этот вопрос. Это все перестало быть безопасным в тот момент, когда он провел языком по инструменту, который должен был оставаться стерильным, за малым исключением. А потом вся опасность усугубилась внезапным желанием оставить порез на шее. На месте, которое крайне нежелательно резать даже при хорошем контроле лезвия! Он что, сошел с ума? Неужели удовлетворение сиюминутных желаний стало для Рагнвиндра куда важнее безопасности сессии? Но Альберих не выказывал никакого беспокойства. А понимал ли он вообще всю серьезность безответственности Дилюка? — Извини, — тихо произнес Рагнвиндр, отрываясь наконец от шеи Кэйи. — Сессия окончена. — Что? — Альберих удивленно моргнул несколько раз, наблюдая, как Дилюк снимал с него наручники. — Почему?       Рагнвиндр молчал. Он не произнес ни слова, пока обрабатывал раны Кэйи. Альберих хорошо знал это поведение — Дилюк считал себя виноватым. Как и всегда в подобных редких случаях, Кэйе хотелось утешить Рагнвиндра. — Кэйа, — наконец нарушил тишину Дилюк, — ты любишь меня?       Альбериха очень удивила сменившаяся формулировка вопроса. Рагнвиндр всегда спрашивал про ненависть, поэтому все это заставило Кэйю насторожиться. — Люблю, — искренне ответил Альберих, — но ты ведь не этот ответ хотел от меня услышать? — Не этот, — эхом отозвался Дилюк.       Кэйа потянулся к Рагнвиндру с объятиями. Тот не был против, выглядя несколько потерянным. — Люк, послушай меня, — Альберих говорил мягко, но уверенно прямо на ухо Дилюку, не размыкая объятий, — я принимаю тебя. Слышишь?       Рагнвиндр, неожиданно для самого себя, смог вдохнуть полной грудью после этих слов. Его руки сами притянули Кэйю ближе. В голове Дилюка вертелся один-единственный вопрос — а свои проклятия можно любить?