***
— Алу, оставь уже её в покое, от её криков у меня раскалывается голова. Фанни бросает недовольный взгляд на Алукарда, упивающегося стонами отчаявшейся во всём этом безумии девчонки. Его белоснежные волосы хаотично разлетаются, скрывая искрящиеся аквамарином глаза. — Ты в курсе, что послезавтра мы выдвигаемся? Почему ты торопишь меня? Я тут вообще-то немного занят. Алукард скользит носом вдоль пульсирующей сонной артерии своей сегодняшней пассии, втягивая едва доходящий до Фанни аромат не самых дорогих духов. Что-то цветочное, ну, не удивительно. Демонстративно разомкнув губы, он проводит языком по обнажившимся зубам, царапая ими полупрозрачную кожу на лебединой шее. Фанни лишь закатывает глаза и отворачивается, признавая, что сейчас что-либо говорить Алукарду просто-напросто бесполезно, а вмешиваться во всю эту затянувшуюся прелюдию — себе дороже. Девушка молча продолжает пилить ногти, стараясь оградиться от того факта, что она сидит в одной комнате с трахающимся Алукардом. — Как закончишь, не забудь промыть ей мозги, нам лишние проблемы с однодневными девками не нужны. Алукард устремляет между точёных лопаток Фанни лукавый взгляд, улыбаясь. — Как скажешь.***
— Положи на место. В голосе Дариуса звучат приказные нотки. Так просто разоблачённая одним из своих товарищей, Селена артистично вздыхает, забрасывая пакетик с эльфийской кровью обратно в ящик. Закрыв его крышку, она пересекается с осуждающим взглядом пронзительных глаз и шкодливо улыбается, обнажая белоснежные клыки. — Не смотри на меня так, я начинаю возбуждаться. — Эта кровь не для того тут лежит. Она на случай экстренных ситуаций, при которых ты и, между прочим, твоя обожаемая сестрица, можете остаться без единого грамма маны во время сражения. Мне не хочется, чтобы Карина откинула коньки раньше, чем перережет глотки этим мерзким отморозкам. И, поверь, мне совсем не интересно твоё возбуждение. — Ты само великодушие. О Карине ещё никто так не переживал, как ты, — не без сарказма выпаливает Селена, скрывая небольшую обиду. — Ненавижу твой блядский трёп. Селена изящным жестом тонких пальцев зачёсывает непослушные волосы Дариуса назад. Её дыхание неконтролируемо учащается, а в глазах взрывается целостный фейерверк искреннего восхищение. Она определённо любила бесить его. — Как скажешь, любовь моя. Вернее, как прикажите, мой Господин. Хитрый взгляд Селены скользит к искривлённым в презрении губам Дариуса, к которым чуть позднее прикасаются её собственные, даря ненавязчивый поцелуй. Между этими двумя была какая-то малопонятная остальным связь, которая не поддавалась никаким объяснениям. Быть может, всё дело в том, что Селену буквально переломали под него? Служить, подчиняться, восхищаться, всегда быть рядом и жертвовать буквально всем, если вдруг её принцу грозит опасность? И не сказать, что сам Дариус никогда не выделял её из толпы.***
Об особняке, удалённом от эпицентра самой Империи, ходило множество разных слухов. Но ни один из них даже на километр не был близок к реальности. Маньяки? Сектанты? Всего-то элитный отряд специального назначения во главе с Королём, ищущий постоянный источник свежей крови в сражениях. Их крепость должна была оставаться тайной, дабы избежать лишних проблем. История умалчивает о том, что к отряду присоединились бывшие поданные самой Бездны. И речь сейчас идёт о двух близнецах, о двух сёстрах, чья история пропитана драмой и трагедией не меньше, чем у всех остальных. Карина была вынуждена погрузиться во Тьму, чтобы дотянуться до Селены. Больше всего на свете она желала лишь одного — вытащить свою сестру из лап мерзкой, удушающей темноты. И у неё получилось. Не сказать, что отношения между близнецами после того смертоносного сражения были идеальными, но каждая из них знала, что в трудную минуту они всегда будут рядом. Весь отряд регулярно посещал тренировочный полигон, пользуясь большим спросом у большинства новоприбывших солдат, да и бывалые восхищались ими не меньше. Куда больше восхищения и любовных страданий выпало на долю простых людей. Этим элитное подразделение вызывало много недовольства у оставшихся, многие мужчины и женщины негодовали, так как соревноваться за сердца противоположного пола становилось всё сложнее, ведь почти каждый и каждая в этом долбанном городе желали любви и страсти с кем-то из них. Это доставляло куда больше проблем, чем могло бы показаться на первый взгляд. Самыми проблемными были Алукард и Грейнджер. Эта парочка совершенно забывала о морали и нормах приличия, когда дело касалось пышногрудых дам, желающих вкусить все прелести отменного секса. Если пустоголовые юбки в компании двух несносных парней не понимали, чем это чревато, то Тигрил мало хотел, чтобы его подопечных хоть что-то гложило или отвлекало от работы. И если поведение Алукарда было чем-то обыденным, то вот Грейнджер, который вроде как являлся молодым человеком Сильваны, заставлял Тигрила прилично напрягаться. К сожалению, у солдат Империи с половой конституцией всё некогда сложнее, чем у простых граждан, они ненасытны и властны, и это не зависит от пола, места или обстоятельств. Войны, которые они видели, боль, которую они причиняли и переживали сами, безразличие, которое они воспитывали в себе кровью, потом и слезами, просто не позволяли им быть ласковыми и нежными в постели. Да и не с кем было сюсюкаться, ведь их партнёры самые обычные шлюхи, иная роскошь для них была недоступна, в некотором роде даже запретна. Хотя, Грейнджера никто никогда не понимал, ведь он единственный, кому принцесса открыла своё ледяное сердце. К сожалению, Тигрил всё ещё живёт с ними под одной крышей и ничего не может с этим поделать. Дариус, хоть и является их Королём, совершенно точно плевать хотел на обязанности «ответственного за всех». Он не меньше Алукарда и Грейнджера ходил по девкам.***
— Селена! Строгий голос Тигрила звучит громом среди ясного неба за спиной откровенно с кем-то флиртующей девушки. Он вызывает в ней лишь обречённый вздох и тихий смешок. Прикоснувшись пальцами к щеке напрягшегося кавалер, она мягко улыбается, смотря в настороженные глаза, и только одними губами что-то шепчет. Она перевоплощается в свою демоническую форму, а после вновь возвращается к человеческой. Парень глупо моргает, стирая с себя наваждение и, непонимающе взглянув на Селену, чудом не впадает в истерику. — Милый, не реви, меня это только заводит, — было начала Селена, но её бесцеремонно перебил Тигрил. Видимо, ему надоел этот спектакль. Рыцарь, без толики сожаления прервав зрительный контакт дьявольской красавицы и её горе-спутника, кладёт тяжёлую руку на юношеское плечо, одним своим видом давая понять, что тому лучше уйти и не трепаться о том, с кем он тут и чем занимался. Селена, к слову, не особо одобрительно к этому отнеслась, всё-таки парень был редко красивым. — Я тебя предупреждал, чтобы ты держала себя в узде. Тебе нужны проблемы? Селена завела руку за голову, виновато почёсывая затылок и, улыбнувшись, пожала плечами. — Все развлекаются в последние дни перед походом, чем я хуже? И нет, проблемы мне не нужны. — Мне тоже. Потому что ваши проблемы автоматически становятся моими. Я ещё не адоптировался к извечному дерьму со стороны Дариуса, тебя мне только не хватало. — Прости. Я больше так не буду? — Проваливай давай отсюда. У тебя скоро тренировка. — А у тебя разве нет? И почему ты такой грубый, а? Никогда раньше с твоего рта не слышала слово «проваливай». Это Дариус так на тебя влияет? — Селена заговорчески щурится, как бы пытаясь понять, её предположение только что подтвердили или нет. — У меня тренировки закончились. У тебя и Дариуса на сегодня последняя. Вечером приготовление ужина висит на вас двоих, на собрании так и ему и передай. — Эх, так обидно. Получается, что Карина, Алукард, сладкая булочка Фанни и Грейнджер тренировались с тобой, а мы как всегда. Да и с чего бы ты доверил кухню мне и Дариусу? Король за плитой? Умора. Зрачки Селены даже при ярком освещении нагло расползаются за границы и чудом не покрывают нефритовую радужку, что явно говорит о её нездоровом интересе. — Тебя это не касается. Делай, что говорят и не задавай лишних вопросов. Тигрил традиционно поправляет чёрный воротник рубашки и, усмехнувшись, добавляет: — Или ты забыла, чем это кончилось в прошлый раз? — Заткнись, — холодно бросает Селена и, поправив переднюю шнуровку такого тесного и неудобного сейчас корсета, выходит из бара, намеренно цепляя Тигрила своим плечом. Не то чтобы она пыталась причинить ему какой-то вред, такую пушинку он бы не почувствовал, даже если бы она очень того захотела, но смысловая нагрузка до него была доставлена. Случай, о котором говорил Тигрил, был просто ужасен. Во время одной из многочисленных тренировок Селена буквально вывела его из себя. Казалось бы, ведь это невозможно, но даже у самого терпеливого человека на планете рано или поздно сдадут тормоза. Тигрил на протяжении семи часов заставлял Селену играть против всех и каждого одновременно, прекрасно зная, что специализация её направлена на удаление единичной и самой опасной цели. Селена была в этом действительно чертовски хороша, она выщёлкивала жертву за секунду, не давая возможности опомниться. И это было нереально полезное преимущество, которое позволяло её команде за мгновение устранять оставшихся врагов. Но вот вести бой против Алукарда, Фанни, Грейнджера и Дариуса было чем-то из ряда вон выходящим. Это не говорит о том, что Селена заведомо сдалась, она бы точно справилась, если бы не ещё одна издевательская загвоздка. Бой вели на открытом полигоне, без единого намёка на позиции, с которых она могла молниеносно и неожиданно атаковать. Но ударом ниже пояса стал тот факт, что Карина тоже была по другую сторону от неё. Внедрять в столь грязные игры её собственного близнеца было не просто мошенничеством, но и прямым оскорблением. Селену под вечер было не узнать. Её прекрасное лицо и хрупкое тело были изуродованы. Кости сломаны, внутренности отбиты, почти на каждом сантиметре кожи красовались налитые яркой краской отметины. И даже в таком состоянии она нашла в себе силы, чтобы сплюнуть сгусток крови прямо в ноги Тигрилу.***
— Любовь моя, а ты умеешь готовить? В кабинете, где проводилось собрание касательно разбора предстоящей тренировки, стоял несусветный шум. Все присутствующие весело что-то обсуждали, ели, перекидывались оригами, что только раздражало и без того вечно раздражённого Дариуса. Парень, припечатав ладонь к столу, рявкает на своих подчинённых и те, переглянувшись между собой, во имя собственной же безопасности сбавляют обороты, молча рассаживаясь по своим местам. Слово короля закон, даже если в начале он пел серенады о том, что на собраниях, полигоне и войне — они все равны. Всё это время скучающая Селена, чей вопрос столь наглым образом проигнорировали, лениво подпирала щеку ладонью, сверля гнойную дыру в профиле разгневанного парня. — Чего тебе ещё? В Селену врезается пара алых глаз, извергающих из себя разве что не лаву, пока сам Дариус бесстыдно забрасывает ноги на стол, откидываясь на спинку кресла. Он запрокидывает голову назад, прикрывая налитые свинцом веки. Селена на долю секунды задумывается о том, что он выглядит чертовски сексуальным. — Я спрашиваю, умеешь ли ты готовить? Хотя, конечно, такой себе вопрос. Сам Король и готовить? Забавно. Селена с нескрываемым интересом осматривает Дариуса, улыбаясь собственным мыслям. Дариус шумно выдыхает носом, бросая безэмоциональное «нет». — У нас проблемы. Селена заваливается лицом в сложенные на столе руки, тяжело вздыхает и начинает канючить подобно маленькому ребёнку о жестокости Тигрила, который даже не потрудился объясниться, с какого перепугу свалил свои обязанности на кого-то вроде «бестолковых отпрысков дьяволицы». — Какие ещё проблемы? — Тигрильчик сказал, что у него какие-то дела, так что сегодняшний ужин полностью на нас. — Сногсшибательное заявление.***
— Алукард! Алу, ублюдок, иди сюда! Усыпляющую тишину громадного особняка нарушает крик Фанни. Её тяжёлые, словно скованные кандалами шаги отдаются глухим эхом по всему этажу, стихая лишь на пороге комнаты Алукарда. — Чего разоралась? Ты ходишь, как слон! Как ты можешь сидеть в убийцах, не понимаю. Вон на Кариночку посмотри, она так тихо ходит, что я каждый раз откладываю в штаны, когда она незаметно оказывается поблизости. Алукард, всё это время преспокойно дремавший на своём излюбленном диване, лениво моргает, поднимая презрительный взгляд на взбешённую Фанни. Девушка, кажется, захлёбывается собственным возмущением и, отшвырнув от себя рядом стоящий стул, мечет в Алукарда разве что не своими любимыми тросами. — Ты какого хрена трогал мои клинки? Я тебе разрешала? Ты у меня спросил? Ты что вообще о себе возомнил, придурок? Думаешь, раз ты выше, то тебе всё дозволено? Усвой, наконец, одно единственное правило: не смей трогать мои вещи! Рыжие локоны превращаются в некий творческий беспорядок, чем определённо делают образ разозлённой Фанни куда приятнее. И, разумеется, Алукард просто не в силах не подколоть её, выдавая снисходительное «ты такая милая, я не могу». Фанни непонимающе моргает и, казалось бы, вся её злоба куда-то чудесным образом улетучивается. Она, стоя подобно одинокому фонарному столбу в трущобах, смотрит в восхищённые глаза Алукарда и недоверчиво хмурится, по привычке закусывая нижнюю губу. — Блин, Фанни, брат, ты что, смущаешься? Ты так умеешь? Всё, что происходит дальше, происходит слишком быстро даже для самой Фанни. Её буквально впечатывают грудью в стену, заламывая левую руку за спину и, плотно прижавшись сзади, почти мурлычут в ухо. — Может, мне продолжить? Такими темпами я могу не сдержаться. — Отвали от меня, извращенец! Глаза наливаются свинцовой яростью. Всё тело Фанни напрягается так сильно, что малейшее прикосновение к нему вызывает незамедлительную реакцию в виде тонны красноречивых угроз. Всё это длится до тех пор, пока Алукард не считает нужным заткнуть больно болтливый рот нарушительницы своего покоя. Его даже не удивляют попытки Фанни прокусить его ладонь. — Пообещай мне, что будешь хорошей девочкой, тогда и отвалю. В ответ лишь разъярённое мычание. — Ах, да. Прости. Алукард размыкает пальцы, прижимающиеся ко рту Фанни и, развернув её к себе лицом, самодовольно лыбится. Девушка буквально находится в живой клетке. Фанни никогда не была слабачкой, но когда Алукарду хотелось — Алукарду давалось. И сопротивление было не то что бы бесполезным, но оно определённо подливало масло в огонь. Алукард едва касаясь ведёт костяшками пальцев по выразительным скулам, очерчивая подушечкой большого пальца контур нижней губы, и усмехается, довольный реакцией. Фанни краснеет одновременно от всего. От смущения, злости, ненависти, от мыслей, что вообще-то всё это как бы приятно, да. Она, одёрнув чужую руку, с трудом заключает себя под былой контроль и, цыкнув, отталкивает Алукарда с довольно приличной силой, покидая чужую комнату под собственный бубнёж.***
Селена и Дариус в очередной раз попадаются на глаза Тигрила и, тяжело вздыхая в унисон, на камень-ножницы-бумага решают, кто на сей раз будет извиняться перед предполагаемой жертвой сексуального насилия. Дариус, конечно, не фанат, он вообще-то взрослый и брутальный мужчина, но Селена слишком любит поиграть и поразвлечься. По итогу извиняется Тигрил и, схватив несносных оболтусов за шкирки, волочит их к выходу из затхлого бара под странноватый смех Грейнджера. Он был охренеть как рад, что за шкирку, оказывается, необязательно тащить только его и Алукарда, можно и этих двоих потаскать. — Тигра, разве можно так жестоко обходиться с нами? — обиженно бурчит Селена, помогая Дариусу подняться на ноги и заботливо поправляя его взъерошенные волосы. На эту картину Тигрил тактично не обращает внимания и, закинув руку на сильные плечи Грейя, направляется с ним в сторону дома. — Не переживай, я с ним разберусь, — хихикая себе под нос, Селена так увлечённо приглаживает взъерошенную копну Дариуса, что даже не замечает на себе его испепеляющий взгляд. Схватив девушку за тонкие запястья, он несильно дёргает её на себя, шепча почти в самые губы. — Не играй с огнём, дура. — Что ты такое говоришь? Я между прочим забочусь о тебе! Этот амбал вон что с волосами сделал! — Я тебя предупредил. Не делай вид, что никогда не думала о моём члене. Дариус размыкает пальцы на запястьях малость удивлённой Селены и удаляется вслед за товарищами, оставив девушку позади в собственных возмущениях. — Как будто я когда-то что-то отрицала.***
— Эй, ты. Алукард вплывает в гостиную, где, расположившись в бархатном кресле, отдыхала Фанни, увлечённо читая очередной роман из их нескончаемой библиотеки. Всё-таки столько тут живут, не удивительно, что у них в особняке накопилось множество разной литературы. — Ты оглохла, что ли? — огрызается на игнорирование своей статной персоны блондин. — Я понять не могу, ты тупой или сегодня день особенный? Ты не видишь, что я занята? Фанни резко захлопывает книгу и, откинув её на кофейный столик из красного дерева, недовольно смотрит на незваного гостя. Тот, словно ленивый кот, заползает на мягкий диван, поудобнее на нём устраиваясь. Его руки в привычной манере протискиваются под голову, что едва ли не заставляет девушку задохнуться нахлынувшей волной возмущения. Этот чёртов идиот умудряется везде и всегда, при любых обстоятельствах и независимо от всего вести себя так, словно он здесь Царь и Бог. — Я понять не могу, ты всегда такая сука или сегодня день особенный? Фанни лишь цыкает, закатывая глаза. Её явно не устраивает эта компания. — Говори, что надо, и проваливай. — Давай-ка ты потрудишься на благо общества и приготовишь мне поесть. — Сам никак? И где тут благо для общества? Обществу будет лучше, если ты помрёшь в канаве от голода. Не собираюсь я кормить твой грязный рот. Возмущению не было предела. Пальцы Фанни с остервенелой силой сжимались на подлокотниках мебели, грозясь раскрошить их к чертям собачьим. Если этот неудачник не может себе самостоятельно приготовить поесть, то не удивительно, что он не может потрахать девку без присутствия Фанни. Долг вяжет слишком прочными узами, иногда Фанни думает, что ненавидит эту треклятую связь. — Нет, сам не могу. Я вообще сам ничего не умею. Я ничто без великой и благоверной Фанни. И я чистил зубы утром. Да, говорить нечто подобное со столь похуистичным выражением лица и таким явным отсутствием каких-либо эмоций мог только Алукард. — Твои проблемы, меня не касается. Фанни собиралась покинуть просторное помещение, но не тут-то было. Алукард каким-то образом успевает перехватить взметнувшуюся фигуру за запястье и повалить её на себя, услужливо принимая в свои вальяжные объятия. Опираясь поясницей на подлокотник дивана, он с нескрываемым интересом смотрит на Фанни сверху вниз, по неволе устроившуюся у него прямо между ног. Уткнувшись носом куда-то в район солнечного сплетения, Фанни замерла. В её голове пронеслось миллион мыслей о самых мучительных смертях, которые она когда-либо видела в своей жизни. Для начала не помешало бы выбраться из лап этого извращенца, но этому, видимо, не бывать. Алукард подтягивает её повыше, заставляя привстать на колени. — Ты так вкусно пахнешь. Мне нравится твой запах.***
Селена и Дариус всё-таки берут на себя ответственность за приготовление ужина, чудом не разгромив всю кухню во время спора, кому какие обязанности достанутся. Оба хотели заняться мясом, так как в его разделке и нарезке нет ничего сложного. Другое дело ковыряться с овощами, которые, например, Дариус вообще никогда не ел и есть не собирается. — Любовь моя, ты же проиграл, прими это, как мужчина. Селена тихо похихикивает, сидя на стуле, и умело рубит мясо порционными кусочками, периодически поглядывая на угрюмого и недовольного таким стечением обстоятельств Дариуса. Тот, казалось, вот-вот проткнёт местечко между бровями девушки разделочным ножом. — Заткнись, если жить хочешь. — Но! — Завали своё лицо, я сказал. — Какой ты невоспитанный, ужас! Поверить не могу, что собиралась брать у тебя в рот! — Поверить не могу, что я всё ещё тебя не убил! — Заткнитесь оба. Спорящие переводят взгляд на стоящего в дверном проёме Тигрила, на пару секунд залипая. Тигрилу стоило бы откинуть волнение и перед уходом не проверять сохранность двух этих оболтусов, но на то он и Тигрил, чтобы превыше всего стояла забота о своих товарищах. Окинув ребят оценивающим взглядом, он снова поправляет свою рубашку и, вздохнув, бросает колкое «до завтра, бездарности». Селена глупо моргает. У Дариуса начинает дёргаться левый глаз.***
— Фанни, детка, выходи, пора ужинать! Селена около получаса торчит под дверью чужой комнаты, настойчиво колотя её поверхность кулаками. Упрямица по ту сторону не то, что не выходила, она даже не соизволила разок другой ответить, чтобы Селена не волновалась и перестала ей докучать. Этот факт сам по себе злил, но разве может Селена испытывать долгую злобу по отношению к этой укротительнице нечестивых? А ведь когда-то они знатно надрали друг другу зад. — Отойди, я сейчас её за жопу оттуда вытащу, — слышится голос Грейнджера на том конце коридора. Селена тут же подпирает спиной дверь, цепляясь пальцами за деревянные ставни и, выпятив грудь вперёд, угрожающе шипит на парня, преграждая ему путь. — Не тронь моё святое дитя, чудовище. — Оно перестало быть святым, когда появилось на свет. Сгинь и не мешайся. — Не смей трогать её! — Что здесь вообще происходит? Непонятно откуда взявшийся Алукард всплывает настолько неожиданно, что Селена предательски взвизгивает и всеми конечностями цепляется за ничуть не удивлённого Грейнджера. Тот лишь устало закатывает глаза и, забросив визжащую Селену на плечо, несёт её обратно на кухню. — Да отпусти ты меня! — Женщинам место на кухне, — не без ехидства бросает стрелок, пару раз шлёпнув девушку по заднице. Та лишь скорчила недовольную гримасу и, продолжая висеть куклой на чужом плече, грустно проводила взглядом Алукарда.***
Фанни валяется в постели, прижимаясь к её поверхности животом. Её спина неподвижна, а сердцебиение практически не слышно. Алукард втыкает почти минуты две на всю эту картину и втыкал бы дальше, если бы не хриплый ото сна голос, подающий признаки жизни. — Если ты думаешь, что я встану отсюда только потому, что твоя наглая рожа снова припёрлась мне надоедать, то спешу тебя огорчить, я с места не сдвинусь. Алукард невольно ёжится и, усмехнувшись, без разрешения взбирается на поясницу девушки, с нажимом проводя горячими ладонями вдоль обнажённой спины. Фанни блаженно стонет, так как мышцы катастрофически нуждались в хорошем массаже, но не высказать своё недовольство она просто не могла. — Ты охренел, да? Слезь с меня, придурок, — Фанни предпринимает очень ленивые попытки скинуть с себя непризнанного «всадника» и глухо мычит в подушку. — Почему ты такая вредная? Улыбалась бы себе миленько, быть может, замуж давно бы вышла. Нарожала бы штук пять таких рыжих вредин и жила бы себе счастливо. Алукард склоняется к покрасневшему уху, опаляя его прохладой мятного дыхания. Фанни реагирует в действительности странно. Очень странно. Резкая смена положения выбрасывает Алукарда из игры на несколько скудных секунд, пока Фанни, охваченная необъяснимым шквалом эмоций, поудобнее пристраивается на его бёдрах. — Знаешь, ты прав. Возможно, я бы жила той жизнью, которую ты так отчаянно пытаешься мне навязать уже третий год, но вот делема: ты никогда не задумывался, почему я здесь? Никогда не думал, с кем говоришь? Или, может, ты и дальше будешь делать вид, будто не в курсе, кто я такая? Как меня воспитывали? Зачем меня вообще рожали? Почему ты такой тупой, а? Меня растили лишь для того, чтобы я убивала. В моём сердце нет места слащавым фантазиям из твоей пустой башки. Алукард лишь удивлённо хмыкает и без какого-либо стеснения ведёт руками по внутренней стороне женских бёдер. В любой другой день всё произошло бы так: Алукард задрал бы Фанни по полной программе, Фанни хорошенько бы ему вдарила в ответ, поплевалась бы ядом и как всегда ушла бы, оставив в такой приятной тишине. А тут прям-таки целый спектакль со свойственной ему дешёвой драмой. Он собирался ответить, но с нижних этажей раздался весьма интересный разговор. Оба замерли, устремив взгляды на приоткрытую дверь комнаты. — Ты тоже это слышал? — полушёпотом доносится с судорожно выдыхающих губ Фанни. Она провожает его пальцы, медленно ускользающие под резинку её нижнего белья и едва ли может сопротивляться. — Да.***
Голова Грейнджера неподвижно покоится на острых коленках Селены, поглаживающей его смолистую копну шелковистых волос. Никто из них не спешил нарушать несвойственную особняку тишину, оба думали о чём-то своём, не смея взирать друг на друга даже тайком. Селена перебирает пряди, словно прочно натянутые струны, пока Грейнджер, медленно проваливаясь в эйфорию, продолжает бездыханно сверлить взглядом начищенный до блеска потолок. Хлопок парадной двери и резко ударивший в нос запах чего-то карамельного заставляют их одновременно устремить взгляды в одну точку. Карамель никуда не испаряется и через минуту, когда Селена грубовато сбрасывает с колен голову возмутившегося Грейнджера и направляется к просторному коридору, замирая в полнейшем восторге. — Что там такое? — Грей останавливается рядом с девушкой. Лёгкое удивление на его лице сменяется пристальным, оценивающим взглядом кровавых глаз. Напротив них стоит невысокого роста девушка, облачённая в миленький комплект одежды нежно-розового оттенка. Золотистые локоны обрамляют её хрупкие плечи, ухоженные брови чуть сведены к переносице, миниатюрный нос предательски шмыгает, а пухлые губы, приоткрытые в немом испуге, выглядят чертовски соблазнительно. Селена шумно выдыхает и, всплеснув руками, делает шаги навстречу к малость озадаченному гостю. Склонившись к миниатюрному личику, она довольно улыбается, обнажая острые клыки. В этот момент на её плечо опускается тяжёлая ладонь Грейнджера. — Я правильно поняла, здесь проживает отряд элитного назначения или нет? — голос у незнакомки почти не противный, Грейнджер даже удивлён тому, что не блеванул за эти секунды, пока она говорила. Это тебе не Сильвана, которая хрипит так, будто каждый день скуривает по двадцать штук самокруток. — Ах, этот голосок! Грей, она мне уже нравится! Селена мечтательно вздыхает и, обняв руку Грейнджера своими двумя, прислоняется виском к мускулистому плечу, не сводя изучающий взгляд с девчонки. — Эй, тебе ведь она тоже нравится? — Тебя не учили, что вламываться в чужие дома — признак дурного тона? К тому же, это может быть опасно. И да, он самый, — игнорируя вопрос Селены, Грейнджер тихо хмыкает, закончив осмотр объекта перед собой окончательно. Ни жопы, ни сисек, ни лица надменного, чтоб прям до вздутых вен и адского напряжения в штанах. Печаль, что ж. — Прошу прощения, я не хотела так внезапно врываться, но и вы поймите, я бы ни в коем случае не стала вытворять подобное, если бы сама не стала жертвой неожиданных вестей. Вас, наверное, не успели предупредить, но моё имя — Ангела. Я хиллер, которого госпожа Сильвана приставила к вам для будущего похода, — девушка инстинктивно отступает назад, потупив взгляд карминовых глаз в пол. — Я думаю, мой визит можно было отложить до завтра, но уже через пару дней выдвигаться и я решила, что не будет лишним провести с вами пару тренировок. К сожалению, я не обладаю такой силой, как Эстес, мне необходим мощный инструмент, в чьих руках я смогу реализовывать свои умения. И этим инструментом должен стать кто-то из вас. — Вот это фокус. Я не особо поняла, что ты имела в виду, говоря об инструментах, но можно ли сказать, что ты останешься абсолютно бесполезной, если инструмент не будет найден? Появление Фанни немного ошарашило собравшуюся компанию, но вопрос её был очень корректным и правильным, учитывая, что успех этого похода буквально зависел от умений каждого. Селене всё равно стало как-то неловко перед Ангелой и она решила немного вступиться за неё, даря драгоценные секунды для размышлений. — Фанни, где твои манеры? Она ведь ещё даже не зашла в дом толком! — Удобряют цветы в саду. Так что, как там насчёт инструментов, м? Фанни была непреклонна, оно и понятно, ведь для неё нет ничего важнее успеха будущей миссии. — Кто это? — голос Алукарда откровенно не выражает ни капли искренней заинтересованности. — Это, — ткнув пальцем в удивленно моргнувшую Ангелу, Грейнджер продолжает: — Новый хиллер Сильваны, которого она решила добродушно одолжить нам для задания. — Что ж, надеюсь, она обсудила это с Дариусом, иначе я отказываюсь снова их разнимать. Я едва вылез живым после их бойни, — с досадой вспоминает Алукард, приземляя пятую точку в кресло. — Я бы не сказала, что буду совсем уж беспомощна без инструмента. Моё исцеление накладывается на всех союзников, пусть оно и небольшое, но бесполезным его не назовёшь. Контроля у меня не много, я не так часто посещала лекции, чтобы быть уверенной в нём. Но не стоит думать, что я настолько глупа и беспечна, чтобы согласиться на предложение, не имея для этого никаких оснований. На данный момент я выделяю два основных инструмента — Алукарда и Фанни. Остальные под ситуативным наблюдением, на случай опасности, я возьму в связку любого, каждый из вас будет прекрасно себя чувствовать, пока будет работать со мной. Ангелу будто бы за секунду подменили. Она пришла сюда такой напуганной и неуверенной, но стоило им заговорить о боях, умениях и в принципе о делах военных, как она тут же приняла обличие серьёзной, стратегичной леди. Вау, Фанни на пару с Алукардом почти потекли в штаны от такой уверенности. Да и оба выделились, как основные инструменты. И быть может Фанни само слово «инструмент» не так уж сильно импонировало, зато вот Алукард ничего против не имел и лишь вклинил своё похабное: «Используй меня по полной, милая». — Анеглочка, зайка, почему ты выбрала этих двоих? Чем я плоха? — не промолчала Селена, высказав своё недовольство и обиду. А ведь она даже пыталась выгородить Ангелу перед Фанни, а та так просто пустила это на ветер. Никакой благодарности. — Есть много причин, но объяснять я их сейчас не буду, лучше уж на завтрашней тренировке я всё вам продемонстрирую. И тебе не стоит оскорбляться, поскольку такой умелый и быстрый убийца, как ты, не нуждается в моей постоянной опеке. Поверь. Понятное дело, что сейчас Ангела очевидно льстила Селене, но Селена была слишком обмазана комплиментами для того, чтобы это понять. Все, кроме неё самой, всё прекрасно поняли. Ангеле нет смысла тратить самый главный ресурс на Селену лишь потому, что в случае массового наплывала врагов, Селена не сможет выдать максимальный профит даже при поддержке, куда более логичным будет отдать предпочтение Алукарду или Фанни, которые будут способны ворваться в гущу всех событий. Но никто не заметил одной детали: Ангела всё это время ни разу не свела глаз с Грейнджера. Она пилила его очень тщательно, словно параллельно о чём-то думала и записывала свои наблюдения в голове.***
Когда, наконец, всё обсудилось более подробно в гостиной и подошло к своему логическому концу, все потихоньку начали расходиться, расплываясь по своим комнатам. Ангела невзначай попросила Грейнджера проводить её, а тот без задней мысли согласился, что, конечно, всех удивило, но вслух никак не выразилось. Всю дорогу до гостевой комнаты они молчали. Ангела лишь изредко кидала на него изучающий взгляд, а он просто делал вид, будто бы ничего не замечает. Единственная мысль, которая за это время умудрилась прокрасться в его голову, заключалась в следующем: Ангела хиллер Сильваны, Сильвана — девушка Грейнджера. Не очередная ли это проверка? Сильвана подослала её, чтобы следить, со сколькими шлюхами он будет спать или что? Он сорвался первым. — Послушай, — дойдя до нужной комнаты, Грейнджер остановился, приковывая всё внимание Ангелы к себе. — Давай только без вот этого вот всего, за мной следить не надо и обо мне докладывать не нужно. Я понимаю, она твоя госпожа, возможно, твоя подруга или что там вообще между вами происходит, но мне не нужна нянька, окей? Ангела едва сдержалась, чтобы не засмеяться. Она тактично прикрыла рот ладонью, скрывая снисходительную улыбку. — Ты правда думаешь, что причина в этом? Да, Сильвана просила присмотреть за тобой, но лишь потому, что волнуется за тебя. И под присмотреть она подразумевала тотальную поддержку в боях. Я смотрела на тебя не для того, чтобы напрягать, я просто думала, как я могу реализовать тебя в своих руках. Из нас вышла бы отличная связка. Но не стоит пока разглашать это остальным. Когда всё пойдёт не по плану или, в худшем случае, Фанни и Алукард будут ранены, я устрою этим демонам фейерверк твоими руками. Грейнджер, возможно, хотел бы что-то ответить на столь перспективную речь, но пришёл к выводам, что слова здесь излишни. То есть, весь план заключается в том, чтобы сделать из него орудие массового убийства? Тогда зачем скрывать это от остальных? Они могли бы разработать стратегию под три связки, в чём проблема? И почему то же орудие нельзя сделать из Фанни или Алукарда, они в замесах гораздо профитнее смотрятся, разве нет? Нихрена непонятно. До некоторых пор он так и не поймёт, что весь смысл заключается в отсутствии спецаильно разработанной и очень конкретной стратегии. Их связке не нужны «планы». Они должны действовать резко, мощно и хаотично, самовольно навязывая сопротивление. И в тот момент, когда Грейнджер на поле боя станет самой сладкой наживой, раздражающей своими телодвижениями, те, о ком позабыли, выйдут из тени. Оставшаяся команда сможет нанести летальный удар противникам, которые будут сконцентрированы лишь на поимке одного из них. Ангела буквально перевернула все просьбы Сильваны и положила их в лаконичную коробочку под названием «нахер», сделав из Грейнджера смертника.***
На утро Фанни почему-то нехорошо. Виски тяжелеют, а голова идёт кругом. Она валится с ног прямо в обеденном зале, Селена едва успевает подхватить её, чтобы та не ударилась головой. — Не смотри на меня так, это не я её довёл! — тут же отмазывается Алукард, вскидывая руки вверх. На его лице удивления и испуга не меньше, чем у всех остальных. Ангела чуть хмурится, как обычно напрягая свой мозг стопками бесчисленных мыслей. — Раз не ты, то кто тогда? Ты постоянно её доводишь! — Ну да, теперь во всех её проблемах и болячках я виноват? — А кто ещё, придурок? Их токсичную перепалку прерывает Грейнджер. — Меня одного волнует, почему здоровая, как бык, Фанни свалилась на ровном месте? — Ну мы вообще-то это выясняем, если ты вдруг не заметил! — кричит Селена. — Это Алукард виноват! — Нет, дура, вы не выясняете, вы страдаете хуйнёй. Надо отнести её в комнату, пусть Ангела посмотрит, что не так. Ангела не сразу замечает, как все взгляды в комнате приковываются к ней. Опомнившись, она тут же поднимается и, кивнув, удаляется из столовой.***
Закончив осмотр Фанни, у кровати которой столпились буквально все её товарищи, Ангела буднично озвучивает свой вердикт. Все выжидающе смотрят на неё и едва ли разрешают себе дышать. — У неё просто переутомление. Ей нужен отдых, судя по тому, что я видела, она загнала себя. Сейчас все её параметры идеальны, она стабильна и потихоньку приходит в норму, но ей нельзя растрачивать свою энергию впустую. Её навыки и идеальное тело требуют большой концентрации и выносливости, так что на бесполезный шум отвлекаться нет смысла, — завидев нахмуренные лица, явно пытающиеся понять, что к чему, Ангела вздохнула и продолжила. — Нормально с ней всё, успокойтесь уже. Просто нужно немного поспать, поесть и отдохнуть. Всё. Облегчению не было предела. Селена моментально изменилась в лице и уже больше не смотрела на Алукарда, как на врага номер один. Алукард тоже выдохнул, но особо виду не подал, ведь никому не нужно быть в курсе, что за эту вредную задницу он и себя не пощадит.