Ирисы

Из года сорокового, Как с башни на все гляжу. Как будто прощаюсь снова С тем, с чем давно простилась, Как будто перекрестилась И под темные своды схожу. Анна Ахматова "Поэма без Героя", 1941. «Королева пьет; королева пьет!» — бушевала толпа, когда блестящее широкое лезвие гильотины изящно отсекло голову бывшей королевы Франции. Темно-красная кровь фонтаном хлынула из артерий, окрасив ступени эшафота в багряный цвет революции. На площади Согласия люди громко поздравляли друг друга: - Да здравствует Республика! - Свобода, Равенство, Братство! Восторженные граждане улыбались и обнимали друг друга. Одному счастливчику даже удалось прорвать линию национальной гвардии и успеть окунуть свой замусоленный шейный платок в лужицу королевской крови. C лихорадочным блеском в глазах, он торжественно поднес платок к лицу и вдохнул в себя запах долгожданного народного отмщения. Какой же невероятный тогда был тот день! Казалось, это был высший миг торжества справедливости. Когда буря эмоций улеглась, и толпа начала медленно расходиться, кто-то насмешливо крикнул: - А что насчет завтра? Завтра, будет новая кровь? Революция воодушевляла. Через несколько часов городской шум заполнил улицы Парижа, запели птицы, а под колесами старой деревянной телеги, увозившей труп вдовы Капетингов, жалобно захрустели длинные зеленные стебли ирисов. В воздухе растворились прозрачные капли сломанных пурпурных цветов с едва уловимым горьковато-сладким ароматом весны в октябре. *** Этот кошмар снова преследует меня. Я словно в страшном замке Синей Бороды из сказок моего детства. Я вижу всех этих людей с их звериными оскалами. Меня хватают грязными, грубыми руками, словно рвут на части, и тащат на эшафот. В то же время я вижу себя в толпе, смотрящей на казнь другой испуганной женщины, такой грустной, такой гордой и такой бесконечно одинокой. Я чувствую, что сжимаю что-то в руке. То были цветы. Я просыпаюсь в холодном поту, слушая, как тревожно бьется мое сердце. Я смотрю на лепестки роз, которые держу в руках, и чувствую их пряный аромат. И я понимаю, что это был просто дурной сон. Я здесь, в Луизиане, а мои дети спят в других комнатах. Эти призраки прошлого приходят ко мне каждый раз, когда я получаю новости из Парижа. Вчера, когда Шарлотта играла свою любимую элегию Куперена в нашей белоснежной маленькой гостиной, а Луи Шарль о чем-то спорил со своим американским другом Аскавхето, в комнату вошел Ферзен. - Друг мой, вы привезли письма? - Да, Ваше величество. - Что нового в Париже? - Бонапарт - консул. - Где консул, там и империя. Все повторяется снова и снова. - Вы вернетесь? - Нет. И не будем говорить об этом. Лучше пойдемте в сад, сегодня ирисы цветут.