Неприкасаемый

Ибо не знал, как долго пролежал под мостом в отключке, но очнулся он от мощного потока энергии, распирающего тело. Вокруг оказалось светло от нескольких десятков свечей, и на расстоянии вытянутой руки можно было разглядеть женщину в белых одеждах, сидевшую на красной подушке, широкие длинные рукава ханьфу, как всегда, были аккуратно разложены. — Мэн По? — хриплым от долгого молчания голосом спросил Ибо. — Госпожа Мэн По, друг мой. Вижу, вы с Художником попали в нехорошую историю? Скверно, — она с осуждением покачала головой. Ибо резко подорвался, вспомнив, что произошло, посмотрел на плиту между бетонных опор, где оставил Чжаня, тот лежал на месте, только немного выше, река забвения больше не касалась его ног, а тело было привычно одето в чёрные джинсы, водолазку и пиджак. Но бледность лица никуда не исчезла и сознание не вернулось. — Что с ним? Он поправится? — Ибо зло сверкал тревожными глазами, забыв о приличиях и уважительных манерах по отношению не просто к старшей, а к Богине — владелице Перевала. Она молча, холодно наблюдала за нервничавшим Ибо. — Я волнуюсь, да ответьте мне! — рявкнул он во весь голос. — Мне кажется, ты не понимаешь, куда попал. Здесь не выдают готовых ответов, правильный ответ можешь найти только ты сам, — Мэн По встала с подушки, неторопливо расправила складки белоснежного ханьфу и приблизилась к Ибо: — Возьми, эта вещь сейчас вредит Художнику, но тебе она пригодится, — богиня раскрыла ладонь, в которой лежали часы Чжаня. — Что?! — Ибо не мог поверить своим глазам, единственная надежда дотронуться до неприкасаемого теперь блестела своим дорогим ободком у него в руке. — Да к-как? — он даже стал заикаться от неожиданности, но когда оторвал глаза от часов, Мэн По уже не было, она исчезла, прихватив с собой красную подушку и свечи. Под мостом снова стало темно, холодно и страшно. Ибо надел часы на левое запястье, чтобы не потерять: «Мало ли какая нечисть может заявиться, а мне Чжань-гэ защищать, забуду ещё где», — с такими мыслями он спрятал дорогую вещь под рукав гоночного комбинезона. Дорогая она была для Ибо не потому, что имела какую-то ценность в мире живых, а потому, что принадлежала Сяо Чжаню. Ему показалось, что от металла часов исходило умиротворяющее тепло того человека, который их носил. — Гэ-гэ, ты меня слышишь? — он осторожно придвинулся поближе, чтобы случайно не наткнуться в темноте на Чжаня. — Гэ-гэ, почему ты не просыпаешься? Это я виноват? Можешь не отвечать, я знаю, что виноват, издевался над тобой, дразнил, заставлял превращаться в дым. Знаешь, Мэн По мне помогла, дала сил. Я совсем отделался без последствий. Но почему она тебе не помогла? Путаница какая-то, я давно перестал понимать, что здесь происходит, — Ибо сидел возле неподвижного тела Сяо Чжаня, опираясь локтями о согнутые колени, и говорил. Так было не страшно, даже наоборот спокойно, потому что Чжань был рядом. — Если проснёшься, я никогда больше не дотронусь до тебя, руки себе отгрызу, но не дотронусь. Только очнись, пожалуйста. Ибо зажёг плюшку и осмотрелся вокруг. Тишина Перевала, как всегда, поражала. Он давно заметил, что и воздух стал намного свежее, и дышать не так трудно, как тогда, когда он появился здесь. Пройдясь по округе, Ибо не увидел ни одной твари, пустота и безмолвие, ничего нового, обычное состояние. Зеркало барьера по прежнему переливалось туманной дымкой. «У меня локация целый стадион, а у Чжань-гэ клочок земли под мостом, и где справедливость?» — он толкнул зеркальный вход, но рука отпружинилась, как от мяча. — Что? — Ибо повторил ещё пару раз, пытаясь пробить зеркало, но вход в локацию был наглухо запечатан. «Мэн По» — пронеслось в голове. «Она запечатала локацию, чтобы монстры не совали сюда свои отвратные рожи. Не понимаю, почему тогда не вылечила гэ-гэ?» Ибо от нечего делать слонялся взад-вперёд. Вычислил границы локации Чжаня. Она действительно оказалась крошечной по сравнению со стадионом: берег вдоль реки метров двадцать, в сторону до ступеней и под мост до поля за ним. Как раз то поле, где Ибо играл в догонялки с большой крысой. — Как давно это было, целая вечность прошла, — уныло вздохнул он. Ещё побродив немного и не найдя ничего интересного, кроме того, что на границе локации его со всех сторон ждал невидимый барьер, Ибо вернулся под мост, лёг на бок рядом с Чжанем, подложив руки под щеку, — Интересно, почему такой грозный проводник, которого вся нечисть на перевале боится, позволял мне дотрагиваться до себя? Ведь ты знал, гэ-гэ, что это тебя убивает, с самой первой ночи знал. Дурень, умный вроде, но дурак, — он прикрыл глаза, сработало правило, в непонятной ситуации лучше поспать. Но вздремнуть не получилось, в абсолютной тишине рядом послышался шорох. Ибо вскочил и направил свет тусклой плюшки на Чжаня. Тот открыл глаза, пытаясь шевелить занемевшими пальцами, загребал песок с мелкими камешками и снова разжимал пальцы, так и не взяв горсть. — Чжань-гэ, я тут! Чжань-гэ, — Ибо подполз на четвереньках и навис над Сяо Чжанем с плюшкой в руках, вглядываясь в лицо, желая знать, как он себя чувствует. — Бо-ди, — Чжань улыбнулся, чуть растянув губы, но даже это движение далось ему с трудом. — Я в порядке, не волнуйся, — его голос был слабым, а тонкая кожа на губах обветрилась и потрескалась. — Ты только не спеши, хорошо? Я буду рядом, никуда не уйду, слышишь? — Слышу, — Чжань снова изобразил подобие улыбки. — У меня много энергии, может, поделиться? Скажи как, и я отдам всё, что есть, гэ-гэ, — Чжань закрыл глаза и не двигался, а Ибо не находил себе места, пробуя хоть как-то помочь. — Чжань-гэ, — он не оставлял попыток растормошить Сяо Чжаня. Можно было без его подсказки рискнуть передать энергию, но Ибо боялся, и страх переливался где-то в районе солнечного сплетения даже от мысли, что может не получиться. — Бо-ди, — Чжань наконец собрался с силами, чтобы произнести пару предложений, — успокойся, я в порядке, подожди немного. Отдохни, обещаю, когда ты проснёшься, я встречу тебя прежним. — Не буду я отдыхать, что ты со мной, как с ребёнком: поспи и всё пройдёт, — Ибо обиделся, надул губы и, бросив на землю плюшку, вышел из-под моста. Он сел на траву и, так как смотреть было некуда, упёрся взглядом на противоположный берег. Там ничего нового не происходило, несколько лампочек неоновой подсветки моста не могли осветить беспросветный мрак Перевала, но Ибо делал вид, что ему интересно наблюдать за пустотой. «Пень, я же помочь хочу», — он не мог успокоиться и мысленно ругал Сяо Чжаня за непрактичность. «Сам, сам, если бы сказал, что ему так плохо после превращения в дым, ничего бы не было, я бы никогда…», — Ибо опустил руку и нащупал засохший венок из незабудок, он до сих пор валялся в траве. «Вот ещё загадка, поле было иллюзией, а венок настоящий. Странное место этот Перевал», — он прижал венок, похожий теперь на скрученное в кольцо сено, к груди и всё же задремал, не выпуская его. Делать и правда было нечего, а сон — лучшее лекарство. Ван Ибо проснулся, но даже не открывая глаз почувствовал чьё-то присутствие рядом: — Чжань-гэ! — первое, что он произнёс, опершись о локоть и осматриваясь по сторонам. Сяо Чжань сидел рядом, его лицо было молочно-белым, а губы выделялись красным пятном. «Вроде бы тот же, но совсем другой», — подумалось Ибо. — Гэ-гэ, ты в порядке? — Да, как видишь, я же обещал, — как-то грустно сказал Чжань. — Да ни хрена ты не в порядке! Хватит заливать, хватит беречь меня, как хрустальную куклу. Думаешь, я дурак, не знаю, что с тобой? Тебе бы пиздец был, если бы Мэн По не запечатала локацию. Знаешь? — Ибо уже вскочил и нервно вышагивал вокруг Чжаня. — Знаю, — обречённо подтвердил Сяо Чжань. — Часы пропали, — добавил он совсем не в тему. — Поздравляю, чего уж, молись, что сам не пропал по дурости своей. У меня они. Вот, — Ибо выставил руку, демонстрируя запястье с часами. — Но как? — Чжань оживился насколько смог, рассматривая собственные часы. — Вот так! Сейчас они мои. Мэн По сказала, что они тебе вредят. — Но мы могли касаться друг друга, — проехался по больному месту Сяо Чжань, — а теперь… — А теперь не будем, хватит экспериментов. — М-м, значит, тебе было неприятно, — Чжань уронил голову в ладони, как будто устал её держать. Ван Ибо вздыбился: — С чего взял, что мне было неприятно, что ты вообще обо мне знаешь? Сам нафантазировал и в свои фантазии веришь? А меня спросил? — он завёлся и быстрее стал кружить возле Чжаня, беспорядочно жестикулируя. — Расскажи о себе, — вдруг перебил шумного Ибо Сяо Чжань. — Что? — за своим громким голосом не услышал Ибо. — Расскажи, как ты жил. Ибо подозрительно скосил глаза: — Сначала ты. — Я? — удивился Чжань. — Да. Почему ты художник? Почему умер под мостом? Сяо Чжань смущённо улыбнулся, делая вид, что ему интересно, что за трава растёт под ногами: — Я художник, потому что с детства нравилось рисовать. А умер под мостом, потому что слишком часто рисовал любимого человека. — Биография супер! Главное, всё понятно, и подробности поражают воображение, — издевался Ибо. — И кто та счастливая принцесса, которую ты рисовал? - он не смог скрыть ноток ревности в голосе. Чжань молчал, всё таки сорвал травинку и зачем-то попытался её жевать. Ибо стало не по себе, обычно такое чувство бывает в гостях, где тебя не ждали. Откашлявшись, он продолжил как ни в чем не бывало: - Я тоже так рассказывать умею: я в спортивном комбинезоне, потому что профессиональный мотогонщик. А умер на стадионе, потому что… — Я знаю, как ты погиб, — перебил Чжань, — даже пытался помочь тебе не видеть своего лица после, ну гм… Может помнишь, что в кошмаре, который тебе снился каждую ночь, пока ты себя не осознал, лицо гонщика на носилках всегда было скрыто чёрным дымом, это я… — Чжань даже порозовел от неловкости. Он не думал, что признается Ван Ибо в своих тайных делах. Ибо не скрывал умиления, в глазах блестели чертята, а губы сами растягивались в довольной улыбке. — Ты дурень, гэ-гэ, я больше всего ссал в том сне от чёрного дыма. — Прости, не подумал, что напугаю, — Чжань искренне корил себя за глупость и отвернулся, не решаясь смотреть в глаза Ибо. — Да проехали, было и было, ты чего? Может, ещё что интересует? — он попробовал отвлечь Сяо Чжаня от самопоедания. — Ну в общем, да. Расскажи один случай из своей жизни, и что тогда произошло? — Какой случай? — нахмурился Ибо. Он давно уселся рядом с Чжанем и крутил в руках сено, сплетённое в кольцо, выдёргивая сухие листочки. — Мне неудобно говорить, но однажды в парке, напротив прокуратуры, не знаешь? Там ещё старая летняя эстрада. — Знаю, я там живу недалеко. — Правда? — Да. Ну так что там? — Ты, наверное, не вспомнишь, — вздохнул Чжань. — Говори, не тяни! — нетерпеливо ёрзал Ибо. — Я часто там гулял, сидел на лавочке, рисовал, — Сяо Чжань думал, как подойти к основному рассказу. — И… — хитро поднял одну бровь Ибо на затянувшуюся паузу. — И видел тебя с девушкой. — С девушкой? Меня? Как давно это было? — Примерно шесть лет назад. — Значит, мне было лет семнадцать, — Ибо гыгыкнул, — ну даёшь, Чжань-гэ. — Ладно, забудь, это я так, — Чжань окончательно стушевался и уже не знал, куда деть глаза и руки. Похлопал себя по коленям и встал, замышляя спрятаться под мостом. — Гэ-гэ, подожди, стой, не убегай, — Ибо тоже поднялся. — Пожалуйста, не убегай от меня. Я постараюсь вспомнить девушку, опиши хотя бы её, и что мы с ней делали, — кричал он вдогонку. Сяо Чжань всё-таки укрылся от нахального взгляда собеседника между бетонных опор моста. Устроившись в привычном месте, он подождал пока Ибо прискачет следом и плюхнется на песок рядом с плитой. — У тебя были лохматые осветленные волосы, — начал Чжань, — и чёрный комбинезон, а девушку я плохо помню, миниатюрная, симпатичная, с жёлтым зонтом, — он рассказал, что произошло в осенний день возле дерева, и как девушка сломала зонт. О том, что потом поднял его и хранил у себя дома он, конечно, не говорил, и про свои особенные рисунки тоже не говорил. Наступила пауза, Ибо погрустнел, потому что вспомнил: — Наши родители заключили соглашение о свадьбе, когда мы были совсем детьми, но я никогда не видел ту девушку. Это был экономически выгодный брак для нашей семьи, и отец просил, чтобы я встретился с ней в тот день. А я опоздал, потому что задержался на отборочных соревнованиях. Вот и вся история. Не знаю, зачем скажу тебе сейчас это, но меня девушки никогда не интересовали, — теперь Ван Ибо стало неловко, руки непроизвольно искали занятие. Он нащупал часы на запястье и начал теребить кнопки, нажав хронограф и оттянув заводную головку, случайно прокрутил стрелки назад. То, что произошло после, не поддавалось никакой логике, никаким законам привычного людям мира. Ибо не поверил собственным глазам: — Часы пропали, — говорил Чжань, сидя на берегу возле Ибо. — Что? — Ван Ибо снова повернул заводную головку часов назад. Теперь он оказался под мостом, где бледный Чжань в костюме и без сознания. — Невероятно, — пересохшими губами прошептал Ибо. Ещё один поворот — Сяо Чжань обнажённый, а река забвения плещется у его ног. Ибо не удержался и снова скользнул взглядом, любуясь совершенством тела Чжаня. Но вдруг у него закружилась голова, появилась слабость и тошнота, в глазах начало двоиться, и всё вокруг помутнело. Он понимал, что такое состояние как-то связано с невероятными скачками во времени, но останавливаться не собирался, решил идти до конца.