Чужие слабости

У разрушенного поместья возле Морфала до войны принадлежащего Этхелю, там, где вечнозеленый плющ густо покрыл обвалившийся остов большого деревянного здания, пасутся двое коней. Невысокие молодые деревца густо переплелись ветками, и пожухлая трава под ними не покрыта снегом. Заледеневшее озеро, берущее начало в болотах, затянуто плотной коркой серого льда. Этхель толкает ржавую створку твердо стоящих в сплошной высокой стене ворот, шепчет и створка бесшумно распахивается вовнутрь. Анкано въезжает за ним на коне. На бревне у развалин сидит, скучая и кидая в лед озерца камешки, Эстормо. На нем все та же офицерская форма Доминиона, только из ворота высовывается теплая шерстяная накидка. Он поворачивается на скрип ворот и тут же вскакивает на ноги, неловко отряхивая порядком потрепанную форму. Этхель улыбается, осматриваясь вокруг, но сердце болезненно сжимается: ему кажется, что Эстормо один. Анкано же ловко спешивается и, забросив поводья на седельную луку, манит Эстормо к себе пальцами, скривившись презрительно. - И ты, значит, в этом всем участвуешь? – Спокойно и оттого еще более грозно, говорит он, и Эстормо бледнеет, плотно сжав губы. - Не забывайте, что чины ваши теперь ничего не значат, - вклинивается Этхель и дергает высокого Эстормо за рукав. – Вы равны, предатели Талмора, изгои и беглецы. Добро пожаловать в мой мир! Анкано борется с искушением отвесить ему подзатыльник, но справляется с собой. - Где Ондолемар? – глухо и встревожено интересуется Этхель, снова сжимая рукав Эстормо. И ему страшно, ему до дрожи жутко, и проступивший пот холодит спину меж лопаток. Двор поместья до того пустой, и взгляд Эстормо кажется Этхелю виноватым… - Он со мной вообще не говорил. Только спросил, где ты, - поджимает губы Эстормо. – Я оставил его с той стороны, у озера. И дальше Этхель уже не слушает. Он отпускает Эстормо и быстро уходит за высокие развалины, продираясь через густые молодые поросли, присыпанные снегом. Он не знает, что сказать, не знает, что сделать, но ему настолько необходимо увидеть Ондолемара, убедиться, что он здесь, что он в порядке, что Этхель уже ни о чем не задумывается. Только ошалевшее от страха сердце щемит в груди. Ондолемар одет в белый плащ со стоячим воротом. Осунувшееся лицо не выражает ничего, внимательные глаза безразлично глядят на серый лед. Густая светлая щетина серебрится на щеках и подбородке. Вид у него болезненный, стоит он неподвижно и снег оседает белыми перьями на белых же плечах. Ступая уже медленнее, Этхель облизывает сухие онемевшие губы, и протягивает руку, касаясь чужого предплечья. Ондолемар медленно поворачивает голову, но взгляд его холодных глаз не меняется. Этхель собирается сказать хоть что-то, но сзади, приглушенные, доносятся голоса Эстормо и Анкано, явно о чем-то спорящих, и Этхель вдруг чувствует на щеках быстро замерзающие слезы. Так они стоят ровно до тех пор, пока сзади не подходит неслышно Анкано. - Когда мы виделись в последний раз, Ондолемар, ты выглядел не в пример лучше, - кривится он, и продолжает, стуча пальцами по плечу Этхеля. – Даже оскорбительно, что расследование моей смерти поручили тебе. - Сами вы собственную смерть расследовать, увы, не могли, - хрипит Ондолемар, поднимая тяжелый взгляд на Анкано. – А никого больше вы, как водится, не признаете. И Анкано усмехается коротко и грозно. - Нам многое необходимо обсудить относительно будущего, ставшего, с легкой руки нашего общего знакомого, - его пальцы сжимаются на плече Этхеля, и Ондолемар следит взглядом за этим движением. – общим. - Вы видите здесь какое-то будущее? – Горько усмехается Ондолемар, на что Анкано отвечает холодным профессорским тоном, знакомым Этхелю по Коллегии. - Если вы предпочитаете сдаться и принять свою участь, пожалуйста. Только казнят вас не на Саммерсете, а прямо здесь и сейчас. Слишком опасно отпускать кого-то, кто знает так много. - Много ли, - кривится Ондолемар. – Мне известна одна лишь ложь. Этхель хмурится под его холодным тяжелым взглядом, но Анкано взмахивает легко изящной рукой. - Если вы еще не поняли, - с явной неохотой поясняет он, - этот глупый мальчишка рассказал вам едва ли не всю подноготную. Но куда важнее то, что теперь сам вопрос дальнейшего выживания зависит от того, сможем ли мы сплотиться. - Странно от вас такое слышать, - шелестит бесцветно Ондолемар. - Моя жизнь мне дорога, - пожимает плечами Анкано, - я слишком многое люблю и слишком многое не хочу терять. И ваши упаднические настроения необходимо прекратить. Вам тоже есть что терять, все еще. - Я не дорожу своей жизнью, - сухо улыбается Ондолемар. А Анкано открыто и ядовито усмехается. - А я и не говорю о вашей жизни. – И его взгляд красноречиво падает на встревожено слушающего Этхеля. Утепленные подвалы поместья, уцелевшие, когда надземное здание рухнуло, и превращенные Этхелем давным-давно в настоящие уютное жилище с печами и несколькими спальнями, становится их домом на долгие месяцы. Анкано почитает главной целью собрать как можно больше золота, и Этхель возвращается в любимую свою стезю, к тому, с чего начинал путь много лет назад. Развалины нордских храмов, руины двемерских городов, драконьи гнезда – он чертит карты, пока его маги оттачивают умение и скорость создания молний. Эстормо великолепно владеет двуручным оружием, и для Этхеля, задолго до мастерства в магии овладевшего мастерством боя на мечах, это становится великолепным подспорьем. Анкано расцветает, скоро перестав бояться запачкаться. Он бьется, и с каждой победой в нем гаснет этот омерзительный, вызванный скукой и застоем ядовитый блеск. Он становится похожим на того себя, какого Этхель знал, когда они отправлялись в Саартал втроем. Теперь их четверо, и они копят золото быстро, быстрее, чем можно было предположить. Пока Этхель с упоением чертит карты, вернувшись к тому, что страстно любит, пока он выводит каллиграфически названия, Эстормо и Анкано подсчитывают добытое и отправляются менять его в город и ближайшие деревни. Ондолемар точит клинки и следит за запасами зелий и прочих склянок. И, хотя они так и не разговаривают толком, Этхель счастлив. Ему кажется, что он вернулся на годы назад, когда с ним была его Йордис и когда все было так легко, просто и безоглядно. Они проживают так до лета, и Анкано с Ондолемаром все чаще и злее спорят о будущем. Хотя всех устраивает то, что есть сейчас, и подземный их дом привычен уже и уютен даже для привыкших к роскоши альтмеров, каждый понимает, что дальше так жить нельзя. Но вкус настоящей жизни, риска, добычи и жажда дальнейшего движения развеяли для них скуку привычного бытия, словно капли крови, пропитавшие и подмявшие под себя книжную пыль. Мир Этхеля скоро стал для них своим собственным. Ворота поместья открылись плавно и медленно, и пегой, с мохнатыми крепкими ногами конь прошел внутрь, приминая высокую, по стремена, траву. Стоявший у пруда Эстормо обернулся и недоверчиво сощурился. С коня слез альтмер, молодой, с чистым приятным лицом. За ним, со второй кобылы, слезла человеческая женщина в латном нагруднике. И Этхель, сидевший рядом, опустив голые ноги в прозрачную воду и следящий за многочисленной рыбой, поднялся и пошел к ним. - Я сначала не поверил, что в этих развалинах кто-то живет! – Засмеялся альтмер, расстегивая тяжелые зачарованные одежды и отер пот со лба. - Прячемся, - улыбнулся ему Этхель. Женщина низко ему поклонилась и тут же стала по правую руку от Этхеля. Он поднял на нее счастливые глаза и легко поклонился в ответ. - Ополчение собирается в Вайтране, - перешел к делу альтмер. – Ярл Балгруф жаждет принимать вас, считая, что иначе победы им не видать. - Хотят на свою сторону Довакина? – Улыбается Этхель, и тут открывает рот женщина. У нее приятный, глубокий голос, и она не отрывает взгляда темных глаз от Этхеля. - Вы тан Вайтрана, мой господин, - говорит она. – Ваш город нуждается в вас. - Я предатель, Лидия, - улыбается ей Этхель. – Ярл готов принимать предателя? - Ярл готов принимать еще и тех, кто с вами, - хитро сощурив глаза, альтмер кивает на Эстормо, и тот оборачивается, и видит, что за его спиной стоят поднявшиеся, видимо, на голоса, Анкано и Ондолемар. - Значит, война, - улыбается Этхель. - Война, - кивает альтмер. И едва Этхель оборачивается к ним, Ондолемар проходит вперед. - Рад видеть тебя в добром здравии, Айкантар, - мягко кивает он. Альтмер глубоко кланяется, и Этхель с замиранием сердца чувствует горячую ладонь Ондолемара на своем плече. - Обдумайте, - улыбается Айкантар. – Мы остановимся в Морфале. Будем ждать вашего решения. Женщина замирает было, глядя на Этхеля, но он мягко, с улыбкой кивает ей, и она нехотя уходит вслед за Айкантаром к лошадям. Когда они остаются одни во дворе, и створки ржавых ворот плотно закрыты, Анкано, сцепив гибкие пальцы, прохаживается у самой кромки воды. - Воевать против Доминиона, - тянет он и останавливается. - Вот уж чистое безумие. – Улыбается Эстормо. Они все уже знают, что будут участвовать в этой войне. Все чувствуют приятную дрожь предвкушения и нетерпения. Но Этхель оборачивается на стоящего совсем рядом Ондолемара и смотрит на него открыто, как не решался уже давно; вопросительно и умоляюще. - До Вайтрана неблизко, - кивает ему Ондолемар. – Нужны еще лошади. И все из дома нужно будет перетащить в развалины Храма, так безопаснее. Анкано усмехается, хрустя пальцами, и, неслышно ступая, уходит в дом, поманив за собой Эстормо. Слышно, как они спускаются по скрипучим ступеням в нижнюю прихожую. - Я люблю тебя, - невпопад, но быстро, страстно, наконец говорит Этхель, оборачиваясь к Ондолемару. – Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Что я скучаю, что мне невозможно вот так, рядом и словно бы на разных берегах, так далеко и невозможно близко, так отстраненно, словно чужие… словно никогда ничего не было и уже не будет. Ондолемар, с чисто выбритым лицом и коротким ежиком светлых, жестких волос, которых Этхель так давно не касался, щурит золотые глаза и смотрит пристально и серьезно. - Обычно, когда ты вот так смотришь, обязательно случиться какая-нибудь дрянь, - хмурится он. - Не могу ничего гарантировать, - сглатывает трудно Этхель. – Но буду стараться не давать больше повода сомневаться в себе. -Клянись, что никогда не предашь меня, - повторяет Ондолемар слова Этхеля, сказанные когда-то давно, когда все только начинало закручиваться. – И скрепи клятву кровью. И Этхель прокусывает, даже не скривившись, губу, пачкая подбородок стекающей, густо-красной кровью. И тянется к Ондолемару. - Я клянусь, - шепчет он, касаясь ладонями его плеч. И Ондолемар грубо, жадно, страстно целует его, подтягивая к себе, обнимая так, что у Этхеля стонут ребра, а ноги больше не касаются земли. Империя и Талмор проиграют затяжную войну в Скайриме. И трон верховного короля в Солитьюде займет бывший ярл Вайтрана. Его придворный маг, молодой альтмер Айкантар, к тому времени будет славиться среди обоих армий как непревзойденный целитель и превосходный боевой маг. А советник ярла, знаменитый Довакин, займет место нового ярла Вайтрана, которым его после войны люди города изберут сами. И приезжающие в Вайтран будут наведываться в Драконий Предел, только чтобы убедиться, что в городе нордов, в цветущем великолепном Вайтране подле ярла находятся несколько альтмеров, предавших Доминион. И все будет течь размеренно и славно до того дня, когда и ярл, и его остроухие советники пропадут. Пропадет и хускарл ярла, Лидия. И только придворный маг верховного короля узнав об этом, будет усмехаться, прикрывая пальцами губы. Хотя ему неизмеримо хочется тоже так же исчезнуть, чтобы почувствовать вкус того ветра свободы и жажды опасности, который вскружил головы этим четверым. И Айкантар успокоит себя мыслью, что Этхель не забудет о нем. И однажды в день, когда мокрый снег будет литься с неба, словно из опрокинутого ушата, на пороге спящего Синего Дворца появится так знакомая ему еще по Маркарту фигура. И Этхель улыбнется лукаво. А Айкантар без лишних слов пойдет за ним. Потому что есть что-то такое в этом человеке, заставляющее терять голову.