Те самые вероятности

Как же приятно, как славно ворочаться во сне, почти не просыпаясь, поджимать ноги и укутываться в тепленькое и мягонькое, о-о-о, так сладко посапывать в кроватке можно только в отпуске, однозначно. Завтра не надо на работу. И послезавтра не надо на работу. И даже в понедельник не надо на работу! Спать до обеда - как я мечтал об этом последние полгода! Просто выспаться. Насладиться сказочными снами про единорогов. Или про Анджелину Джоли. Или про Анджелину Джоли на единороге… Но я не заказывал мерзких белобрысых пришельцев в стиле ню. Какого рожна вообще? Воспоминание о приснившемся психе, восторгавшимся моей жопой (или чем там, прости, блин, господи) сдернуло с меня нежную негу полудремы. Я приоткрыл глаза и некоторое время пялился в стену, ленясь просыпаться окончательно. Зевнул один раз, другой, сморгнул выступившие слезы, от души потянулся, «покискискал» и, перевернувшись на другой бок, свесил руку с кровати, ожидая нащупать уютный и теплый кошачий бочок. - Тайга, - хриплым голосом позвал я, с неудовольствием не обнаружив любимой зверюги. Затискивание кота с утреца было торжественным ритуалом, который ни одна ебическая сила нарушить не могла. Откуда-то донеслось сердитое урчание. Кажется, из-под кровати. Заглянув под нее, я с трудом проморгался и с удивлением обнаружил вздыбившегося Тайгу, прижавшегося задом к стене. - Ты че, зверь, попутал? Ну-ка, кис-кис-кис сюда, быстро! Тайга зашипел, но прежде чем успеть оскорбиться, я вдруг понял, что смотрит он мимо меня. Холодея, я поднял голову и, подавившись зевком, уставился на мужика, развалившегося в плетеном кресле. Мужик читал газету, но, заметив обращенный на него взгляд моих вытаращенных глаз, отложил ее и пожелал мне доброго утра. - Пожалуйста, - прошептал я, пялясь на пугающе белую рожу. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не ешь моего кота. Лицо белобрысого брезгливо сморщилось. Он встал, поправил погребальный саван (очень похожий на мою простыню, но из-за поразительной схожести мужика с бледной немощью аналогия провелась сама собой), коим был очень по-гречески обернут, и слегка поклонился. - Айзек дзыше Ирзенрих фон Гольц, - очевидно, это он так представился. - Я сейчас полицию вызову! – воинственно пискнул я и тут же с ужасом заметил телефон на столике, где лежала газета, то есть рядом с незнакомцем. - Полиция – это кто-то из твоих знакомых? – вежливо поинтересовался псих в тоге. Почему-то этот нелепый вопрос придал мне уверенности в собственных силах. Чего я трушу-то? Росту во мне хватает, драться умею. Ща как накостыляю! Подбадривая себя этими мыслями, я извлек из-под кровати биту и встал в угрожающую позу. - Вали из моего дома на хер! Мужик и бровью не повел. Только сильнее сощурил глаза и принялся осматривать голого меня (голого! Срань господня! Я физически ощутил, как треснула моя анальная девственность!), восхищенно покачивая головой. Замахнувшись, я сделал шаг в его сторону. Рука с длинными нечеловечески белесыми пальцами хищно потянулась к моей груди, спровоцировав очевидную реакцию: я, Финиан Бёрк, бывший пинчер команды Аризонского университета, обрушил всю мощь сорокадюймовой бейсбольной биты с автографом Эйя Рода на растопыренную пятерню. Что-то хрустнуло. Злорадная улыбка едва-едва коснулась губ, но тут биту с жуткой силой выдернуло из моей вспотевшей ладони. - Я очень стараюсь быть вежливым, - отчеканил мужик, переломив снаряд как печенюшку и аккуратно положив его поверх газеты. – Но за двести лет жизни впервые сталкиваюсь с такой чудовищно необоснованной агрессией. Признаться, это обескураживает. Дорогая мамочка. У меня в доме маньяк. Пожалуйста, закажи гроб и поминальную службу. И на этот раз давай обойдемся без папиного фирменного сырного пирога, тарталеток с черной икрой будет вполне достаточно. С любовью, твоя блуд(ливая)ная сына. Пока я сочинял предсмертную смску, белобрысый схватил меня за одну из безвольно висящих вдоль туловища конечностей и приложил к своей груди. - Быстро, да? – гордо спросил он. Я, разумеется, не понял, и, разумеется, он понял, что я не понял. Поэтому раздосадовано отпустил мою руку. К тому моменту я успел немного прийти в себя и изготовился драпать. - Я, - мужик устало опустился на кресло, драматично прижав пальцы ко лбу, - за считанные часы совершил полную метаболию, претерпевая неописуемые муки, преобразовал второй желудок в кишечник, нарастил печень, располовинил монолитное легкое, переместил сердце справа налево, короче, претерпел огромное количество сложнейших метаморфоз – и рядом не оказалось никого! Никого, кто мог бы оценить столь блистательную анатомическую работу! Во время речи он непрестанно размахивал руками, в результате простыня немного сползла. - Соски забыл, - сообщил ему я, ощутив, как кровь отхлынула от щек. - Что? – мужик злобно зыркнул на меня серыми глазищами, окаймленными белыми ресницами. - Соски, - я вовремя уперся в кровать, потому что ноги очень некстати решили отказать. При виде голой бледной груди в желудке что-то ухнуло, к горлу подкатила волна тошноты. Нет, я все еще не верил в его инопланетность. Зато я верил в то, что социально опасный шизофреник может себе запросто отрезать какую-нибудь часть тела, чтобы самому было проще поверить в родство с зелеными человечками. Кстати, мне ночью с перепугу показалось, что мужик позеленел. Он же не мог в самом деле покрыться мхом, правда ведь? - Слушай. Забирай все, что хочешь, и уходи. Я никому про тебя не скажу, честное бойскаутское. Последовал долгий вздох. Этот Айзек-как-его-там-дальше зарылся пальцами в свои ужасно длинные волосы, рассеянно огляделся, затем быстро (очень быстро) приблизился, опрокинул меня на кровать и уселся сверху. Я даже оказать сопротивление не успел. - Не веришь? – вызывающе уточнил он. - Верю, - покорно ответил я, чувствуя, что еще чуть-чуть – и мочевой пузырь не выдержит нервного напряжения. Белобрысый закрыл глаза, дыхание его сделалось ровным и глубоким (в противовес моему – рваному и быстрому). И тут, друзья мои, я пронаблюдал нечто абсолютно жуткое. На его груди сперва обозначились два крохотных розоватых пятнышка. Какое-то время они расползались, как кляксы, растекались по алебастровой коже, пока не превратились в кругляшки, в центре которых медленно поднялись два холмика. - Матерь Божья, - прошептал я, глядя, как коричнивеют свежеотрощенные соски. Мужик со светившейся самодовольством мордой выпрямился и отпустил мои запястья. - Это еще что, - снисходительно поделился он. – Я только сымитировал их, без креации молочных желез. А вот пищеварительный тракт идеально скопировал. Без биопсии, тьма меня возьми, полагаясь лишь на теорию, почерпнутую из Интернета! Будь я проклят, если хотя бы один десница сможет это повторить! Когда пришелец с меня слез, я даже с места не двинулся, пытаясь переварить произошедшее. А он тем временем, видно, на кухню сгонял, потому что теперь стоял возле койки, торжественно сжимая большим и указательным пальцем шоколадную конфету. - Узри! – конфета перекочевала в его рот. Белобрысый старательно прожевал ее и с видимым усилием сглотнул. Скрутило его спустя несколько секунд. - Очень жаль, - слишком бодрым для искреннего сожаления голосом сообщил он, переведя взгляд с шоколадного месива на меня. – Похоже, без биопсии все же не обойтись. Не помню, что такое биопсия, но, судя по недоброму огню в серых зенках, мне она не сулит ничего хорошего. Поэтому я заорал и кинулся прочь из спальни, путаясь на начальных этапах в одеяле, а затем ударяясь об углы, но был настигнут уже в коридоре. Впечатавшись в стену сперва щекой, а потом спиной, я ощутил во рту солоноватый привкус. - Пидар! Всегда говорил, что вас отстреливать надо! - Прости, но я не понимаю… - Мое очко ты заполучишь только через мой хладный труп! - О каких очках речь, юноша? - Еще раз потрешься об меня своим хреном – и он у тебя отсохнет! На мне антигейское заклятье, понял?! - Юноша, - до психа, походу, дошло, чего я там орал. – Я не собираюсь совершать насильственные действия сексуального характера. Мы, десницы, можем достичь оргазма одним лишь усилием мысли, секс у нас только для продолжения рода – и то мероприятие крайне редкое, ибо искусственное оплодотворение приветствуется… - Пизди больше! Или в меня сейчас упирается твой стояк, или ты нарастил себе вместе с сиськами банан! Чувак чуть отодвинулся и опустил взгляд, затем поспешно сорвал с себя простыню и с таким удивлением воззрился на собственный член, что было бы смешно, если не было бы жутко. - Вот мерзавцы. Ну конечно. Разумеется. Так ведь гораздо удобнее. Кастрированные самцы куда более покладисты. Химическое подавление. Вместе с пищей. Или даже через систему вентиляции. У меня не было не малейшего желания наблюдать за беседой психа с его эрегированным дружком, поэтому я потихоньку, вдоль стены прошмыгнул к выходу и дернул ручку. И что бы вы думали? Закрыто. Заперто. Не открывается. Абзац… Позади меня мужик ахнул. Я обернулся, готовый защищать свою анальную непорочность до победного (если придется – зубами!). Инопланетянин (да, я уже смирился с этим фактом – не каждый день видишь, как кто-то обрастает сосками) упал на колени и согнулся пополам. - Больно, - ошарашено пробормотал он и поднял перекошенное неподдельной мукой лицо. – Мне ни разу в жизни не было больно. - Могу предложить табле… - Изумительно! Непередаваемо! Гость из космоса, исходящий восторгами как вулкан лавой, на радостях вскочил и тут же снова упал, глухо ухнув. - Юноша, не мог бы ты мне помочь? – деловито осведомился он. - Нет! – я аж задохнулся от негодования. – Я звоню в ФБР, пусть Малдер и Скалли с тобой разбираются! Однако я заблуждался, полагая, что мужик помирает. Когда я уверенным шагом несся мимо него, он ухватил меня за голень. В итоге я обжог себе рожу об ковролин. - Я прошу тебя о помощи, человек, - зловеще зашипел мне в ухо белобрысый, с возмутительной легкостью удерживая меня в лежачем положении. – Вы находитесь в той стадии развития, когда без бога жизнь немыслима. Ваш бог не учит доброте и любви к ближнему своему? - Я атеист, а мама учила меня бить незнакомых дядек с конфетками по яйцам! - Всегда говорил, что женщине нельзя доверять воспитание ребенка. Пришелец вдруг замолчал, хватка его ослабла, и я воспользовался этим, взбрыкнул и уложил его на лопатки. Триумф, правда, слегка поблек, когда я понял, что сижу прямо на его члене голым задом. Я дернулся с воплем отвращения, но мужик удержал меня за запястья. - Мне очень больно. - А я что могу поделать?! - Просто…скажи, как…что мне делать, чтобы не было так… - Вздрочнуть! И даже не смотри на меня. Были у меня знакомые пацаны, утверждавшие, что дружеская взаимодрочка не впадлу. Ключевое слово – «были». До него не дошло. - Отпусти. Он отпустил, а я взял его ладонь и прикрыл ею срамоту. - Сожми. Так. А теперь двигай вверх-вниз. Поверить не могу, что учу долбанного алиена мастурбировать. Абсурд. Пойду, сделаю ему бутерброд и какао. Он привстал, упершись локтем, недоверчиво поглядел на свои пальцы и то, что было в них зажато. Шевельнул рукой раз, другой, обнажив головку – но на этом месте меня всерьез затошнило от пережитого, поэтому я вскочил и убежал в туалет, где в течение некоторого времени самозабвенно прощался со скудным содержимым желудка. Финиан, серый лицом и значительно павший духом, сидел на кровати, напоминая взъерошенного воробья, и с тоской смотрел на голозадого инопланетянина, вольготно раскинувшегося рядом. Впервые в жизни он ненавидел Интернет и всем сердцем проклинал Google, которые сегодня утром оперативно снабдили Айзека информацией об анальном сексе, его преимуществах перед самоудовлетворением и, как казалось Финиану, наглядно продемонстрировали возможности камасутры. - Ты же гость из другого мира! – вопил он совсем недавно, крепко стиснутый в объятиях пришельца. – Из высоко цивилизованного общества! - Да, - надменно отвечал на это Айзек, - и я весьма травмирован осознанием того, что низменные инстинкты во мне купировались все это время. Айзек, сидевший скрестив ноги, подтянул Финиана ближе за бедра, почти сложив его пополам. Тягучая слюна оказалась неприятно холодной, Финиан дернулся, заскулил, отыскивая взглядом хоть какое-то средство самозащиты. В поле досягаемости оказалась только подушка. Она и полетела в лицо Айзеку. Тот невозмутимо отбросил ее и протолкнул средний палец в анус своего нового знакомца. - Я тебя на опыты сдам! – взвыл Финиан, возмущенный вторжением в собственный тыл. Айзек невозмутимо растягивал его дырочку, делал это неумело, но не грубо. Он вообще воспринимал происходящее как возможность побольше узнать об особенностях человеческого организма. И своего собственного, чего уж там. - Ну пожалуйста, отвали, я вызову тебе проститутку. Или двух! Они тебя удовлетворят сверху донизу ДОБРОВОЛЬНО! - Ты предлагаешь мне воспользоваться услугами немытых дам неопределенного возраста, через половые органы которых прошло несколько сотен человек? - Они мытые! - Знаешь, если уж у меня есть возможность выбирать между чистым девственным задним проходом абсолютно здорового молодого человека и потрепанной вагиной престарелой шлюхи, я не премину этой возможностью воспользоваться в пользу молодого человека. - Нет у тебя права выбора! Я запрещаю! - Твое мнение отходит на второй план, когда речь идет об обмене телесным опытом между представителями разных рас… Проклятье, почему твой половой член не реагирует на непосредственную стимуляцию простаты? – Айзек раздраженно взглянул на вспотевшего от страха Финиана. - Потому что я тебя не хочу, придурок, - ехидно оскалился тот, обретя надежду на спасение. – Все должно быть по любви. Или хотя бы по обоюдному согласию. - Отнюдь. Это же примитивная физиология. Твое тело обязано отзываться на различные типы воздействий определенным образом. - Выкуси. Я не робот, чтобы стонать и истекать по щелчку пальцев. И не суповой набор. Прояви уважение в конце-то концов и вынь уже пальцы из моей жопы, мне больно! - Больно? – удивился пришелец. – Больно…хм… Финиан хотел повторить еще раз, что да, ему в самом деле больно, но тут что-то произошло. Он не совсем понял, что именно, но его явственно передернуло. - Ты что…БЛЯДЬ! Второй разряд был воспринят им именно как разряд, жуткий, потому что зарождался в финиановской заднице и парализующей волной расходился по всему телу. - Я что похож на разетку?! Не смей так делать, господи, ублюдочная ты скотина, не… А-а-а! Айзек с ликованием ощутил, что пальцы его начали скользить, а значит метод оказался удачным – под воздействием электричества пучок желез, выбравших себе очень странное место для гнездования, начал вырабатывать секрет. Восхищенный собственным гением, он на радостях послал внутрь человечка еще один разряд…и явно перестарался. Крепкое тело выгнулось, вырвалось из его хватки, он едва не получил сведенной судорогой ногой по лицу и на всякий случай отодвинулся, с любопытством наблюдая за неконтролируемым сокращением мышц. Зрелище показалось ему на удивление приятным, Айзеку пришлось даже мысленно сразиться с желанием шарахнуть Финиана посильнее, посмотреть, разряд какой силы заставит его мышцы порваться, вызовет потерю сознания, приведет к остановке сердца, вгонит в кому, убьет… Айзек мотнул головой, твердо и решительно затолкав эти мысли поглубже в мозг. Сейчас перед ним стоит проблема более насущная: справиться с дискомфортом в паховой области наиболее приятным способом. Человек безмолвно таращился остекленевшим взглядом в потолок, вяло шевелил руками. Из уголка рта текла слюна, живот был мокрым из-за неожиданно опорожнившегося мочевого пузыря, а под ягодицами на простыне расходилось влажное пятно. А еще, кажется, запахло паленым. Айзеку оставалось злорадно порадоваться тому, что в прямой кишке чувствительных нервных окончаний нет, а значит сослаться на боль от ожога человечек не сможет. Придя в себя в ванной, под горячими струями, Финиан сперва решил, что его топят, вскочил, но поскользнулся и упал бы, не подхвати его успевшие стать ненавистными белые руки. При виде пришельца, Финиану легче не стало. Промелькнула даже мысль, что лучше утопнуть, чем остаться в обществе этого психопата. - Мойся, - равнодушно и как будто даже лениво велел Айзек. Хотелось ответить язвительно, но Финиан вспомнил о том, что инопланетянин являет жуткую собой помесь участника драм-кружка, Энштейна, доктора Хауса и электрического угря, и повиновался. Путь обратно в комнату показался ему страшнее, чем зеленая миля, хотя конечные пункты обоих коридоров он нашел даже схожими, и это сравнение вызвало у него истерический смешок. Кровать пахла ссаниной, но Айзека, казалось, это ни грамма не смущает. - Я сюда не лягу, - упрямо буркнул Финиан, попятившись. - О, мне не важно, где пройдет процесс совокупления, - доброжелательно ответил Айзек. – Где бы ты хотел это сделать? На полу? На столе? Можешь опереться о подоконник… - Начнем с того, что я вообще-то НЕ ХОЧУ «это» делать, - Финиан, яростно обернулся. - Ну вот мы и вернулись к самым истокам. Юноша, не создавай себе новых проблем. Ложись и раздвигай ноги. - А если я разревусь, тебя проймет? Я просто чувствую, что уже близок к этому. - Ты тянешь время. - Тогда, - Финиан сухо сглотнул, заставляя себя озвучить родившееся в голове решение. – Выруби меня. На вот, - он схватил с полки медную статуэтку бейсболиста. – Можешь? Тебе, наверное, не принципиально, буду я трепыхаться или нет. Айзек промолчал, задумчиво принял статуэтку, взвесил ее в руке. - Пожалуй, не принципиально. Главное зафиксировать тебя в нужном положении. - Вот шарахнешь – и после этого зафиксируешь, - Финиан старался говорить небрежно, но его все равно передернуло от отвращения. – Только череп мне не проломи. Он зажмурился в ожидании удара. - Как-то это все же неправильно, - протянул пришелец, водрузив статуэтку на место. - До тебя только что дошло?! Все, нет сил терпеть. Доколе?! Я тебя сейчас убью, мистер Спок. Плевать мне, вулканец ты, дурдомовец или господь-бог, но я тебя убью, даже если в процессе умру сам. Смерть моя будет воспета в легендах, как смерть героя, первым попершего против инопланетных угнетателей. Каменное выражение лица Айзека вдруг треснуло от широкой улыбки (Финиану даже показалось, что он услышал характерный скрипяще-шуршащий звук). - Ты мне нравишься, - с удивлением сообщил он. – Мы могли бы подружиться. Все земляне такие забавные? Или мне повезло встретить исключительно необычного индивидуума? - О, пожалуйста, давай подружимся, и ты не будешь меня трахать! - Буду. Поэтому ложись, - Айзек быстро нагнулся и схватил Тайгу за шкирку. – Или я убью твоего кота. - О-хо-хо…подлости твоей нет предела… - Ложись, вьюнош. - Сперва отпусти кота! - Ложись. Финиан очень любил своего кота. Поэтому лег, морщась от запаха и холода влажной простыни, и позволил Айзеку лечь сверху. Позволил ему внимательно осмотреть себя, ощупать – изучающими, точными касаниями, без намека на предварительные ласки. Позволил, растянуть себя, стиснув зубы, и даже уткнуться головкой в свой анус. Но когда долбанный Чубакка попер в него на сухую – взревел, метнулся к тумбочке и извлек из нее смазку «Контекс» для анального секса в синенькой упаковке. Потому что еще вчера ее туда положил. Потому что, прогуливаясь намедни вокруг озера, увидел супер-сексуального парня и поклялся близстоящей елке именем своей ирландской бабушки, что заарканит его на ночь, соблазнив матовой кожей, а точнее, стекающими по ней капельками после вечернего совместного купания в теплой озерной водичке. Потому что Финиан Бёрк, бывший пинчер команды Аризонского университета, был геем. Правда, из тех гомофобски настроенных геев, которые видят себя исключительно в активной роли…