дорогая, я по уши в тебя влюблён

Запах больницы тошнотворно противный. Влада поняла это только сейчас, хотя провела в этом заведении почти весь день. Этаж на удивление пустой. Даже за стойкой регистратуры нет миленькой медсестры, которая работала с бумажками, нет снующих туда-сюда врачей. Поразительно пусто. И тихо. Так тихо, что у Астафьевой мурашки по коже бегут, и на спине холодный пот от страха выступает. Где-то вдали послышался истошный мужской крик. Так кричат в фильмах всегда, когда близкий умирает. Владлена вздрогнула и машинально зажала уши руками, но, опустив их вниз, всё-таки пошла на звук. Крик доносился со второго этажа, как раз оттуда, где девушка пробыла всё воскресенье. Из палаты раздавался противный писк аппаратуры, а мужчина оплакивал уже бездыханное женское тело. Влада вошла вовнутрь. На койке лежала мама. Астафьева узнала её по копне чёрных кудрявых волос. Таких же, как и у неё. — Нет, нет, нет, — шептал мужчина, сжимая руку Елизаветы Викторовны. — Лизонька, очнись! Мужчина казался до боли знакомым. Будто Лада видела уже эти прилизанные волосы, эту слегка сгорбившуюся фигуру. Будто Лада уже слышала этот голос. — Ладочка? — мужчина обернулся. Папа. — Ладочка, девочка моя! — Александр Валерьевич сорвался со стула и подбежал к дочери, крепко ту обнимая. Влада опешила и совершенно не знала, что чувствовать. Ненависть к этому мужчине мгновенно прошла. Слёзы безостановочно текли из глаз, затекая в горловину красного свитера. От бессилия Астафьева обняла своего отца. Около двух минут они простояли так, потом Владлена резко оттолкнула мужчину и подбежала к койке, хватая маму за руку. Ещё теплая. — Мам, — одними губами прошептала девушка, задыхаясь от слёз. Мокрые дорожки иногда затекали в рот, оставляя на языке солоноватый привкус. — Мам, прости за всё, пожалуйста. Ты была самой лучшей, несмотря ни на что. Я люблю тебя, — Влада оставила короткий поцелуй на тыльной стороне ладони. — Я буду скучать. Астафьева резко открыла глаза, тут же морщась от яркого света и издавая тихий стон. Это был сон. Но отчего же тогда по щекам безостановочно текут слёзы? Осев на кровати, Владе потребовалась ещё минута, чтоб прийти в себя. В комнате помимо соседок были и новые знакомые с двадцать восьмой. — Влад, мы тебя разбудили? — Вика тут же подбежала к девушке, заметив, что та слегка пошатывается и может упасть. — Всё нормально, — Астафьева не узнала свой голос. Необычно хриплый и очень тихий. В кармане девушка нашла пачку сигарет и забежала в ванную, уходя от всех вопросов. Владлена подожгла фильтр и затянулась. Расслабляет. В дверь постучали. — Войдите! — кудрявая так и не повернула голову, смотря на небо, сегодня не усеянное даже звёздами из-за плотных туч. А зря. В проходе стоял Лёша. — Ты нормально себя чувствуешь? Я у тебя слёзы заметил. До того, как ты ушла, — Макаров выглядел как-то растерянно и смущённо одновременно. Милая картинка. — Всё заебись, Лёш. Честно. Просто сон дурной приснился и ничего более. У меня бывает такое, когда слишком рано вырублюсь. Кстати, сколько сейчас? — Влада не смогла сдержать улыбки, увидев, как Алексей вмиг успокоился и потянулся в карман за телефоном. — Половина двенадцатого. Ты прям после ужина заснула? — Я ещё голову помыла и вырубилась. У меня сегодня был слишком насыщенный день, — Влада потушила окурок об оконную раму с уличной стороны, вдохнула влажный воздух, пропитанный терпким запахом табака, кинула бычок за унитаз и покинула комнату. В комнате Астафьева завалилась на кровать и потянулась к телефону, открывая заметки. «Мам, привет. Я знаю, что это глупо, выражать свои мысли и чувства — вот так… Но ты знаешь, что по-другому я не умею. Я очень сильно испугалась, когда тебя увозили. Мам, пожалуйста, выкарабкайся. Я не выдержу ещё и твоей потери. Мне приснился сон, где ты умерла. Пожалуйста, мам, прошу тебя, сделай так, чтобы этот сон был не вещим. Мам, на всякий случай тебе скажу, хотя ты даже не узнаешь об этом, наверное. Я люблю тебя, пожалуйста, выкарабкайся», — сдержать слёзы сейчас стало легче, чем во сне. В груди только осталось щемящее чувство пустоты и боли. Страх вновь взял верх. Открыв «Вместе», Влада долго держала палец над диалогом с матерью, не решаясь на него нажать. Всё-таки сделав это, девушка написала лишь две фразы: «мам, выздоравливай. я люблю тебя». Астафьева даже не уверена, что она прочитает это. Но вдруг медбрат расскажет ей? Вдруг ей это поможет? Для Владлены такое сообщение стало своеобразной исповедью и извинением перед мамой: накануне они поругались, не особо сильно, но неприятный осадок на душе остался. — Спокойной ночи! — сказали мальчики почти в унисон, покидая комнату. Влада уже находилась в состоянии полудрёмы и не понимала, снится ли ей это вновь. *** Утро погодой не радовало. Небо было затянуто серыми тучами, но уже хотя бы не лило из ведра, как вчера. Влада проснулась вторая, первой оказалась Майя. — Доброе утро, — шёпотом произнесла Вихрова, вытирая свои каштановые волосы полотенцем. Астафьева лишь кивнула в ответ. С утра девушка была не многословна. Майя взяла с тумбы пакет с одеждой. — Татьянка просила передать. Это то, в чём ты должна появиться в школе. Либо свитер оттуда надень, либо жилетку, либо хоть кофту банально. Что-то вот из этого должно быть у тебя на теле, если можно так сказать. — Спасибо, — Владлена ответила также шёпотом и потянулась к телефону. Половина седьмого. В ванной девушка провела порядка пятнадцати минут, и, когда вернулась в комнату, то все её соседки уже были на ногах. — Доброе утро, — более-менее бодро бросила Влада и принялась одеваться. Около половины восьмого, когда Астафьева начала краситься, в комнату ввалилась вся двадцать восьмая с колонкой, с которой играли песни FACE. Владе стало очень интересно, у кого же такой хороший вкус в музыке. — Я хочу быть с тобой, хочет весь район, — Лада тихо подпевала, замазывая синяки под глазами и мелкие прыщики на лбу консилером. — Кстати, а что насчёт учебников? Мне их выдадут или что? А с канцелярией? — А у нас тут всё почти, как в Гарри Поттере, — Юра усмехнулся. — В конце каждого учебного года на вас нападает лысый безносый мужик с детскими травмами? — Астафьева чихнула от пудры, тем самым подтверждая свои слова. — Я серьёзно сейчас. У меня с собой пенал да скетчбук. Особо не поучишься. — Учебники в классах раздают обычно, если надо, — Матвей поправил на носу очки. — Тетради можешь взять в шкафу вашем, — он кивнул в сторону двери. — Вроде их туда кладут. По крайней мере, так делают у нас. — А домашка? — Астафьевой на самом деле было интересно, задают ли здесь домашние задания. — В пределах разумного, — Гущин, несмотря на свой возраст, был очень умён. — Учебники все есть в электронном виде в свободном доступе. Всё очень легко. — Да вообще тебе у нас понравится, — Юра подошёл к Ладе и слегка похлопал ту по плечу, от чего девушка чуть не выронила подводку, которую собиралась поднести к глазу. — Если бы я уронила её — прибила бы тебя на месте, ей богу! Завтрак прошёл также, как обед, а вот учебный день Владе запомнится надолго. *** Школа при «Радуге» была большой, как и всё здание в целом, что не удивительно. Кабинеты просторные и светлые. Парты не исписаны и не исцарапаны. Это не сравнится с колледжем. — Можешь сесть со мной, если хочешь, конечно, — Лёша сел за последнюю парту третьего ряда. «Камчатка», как её любили называть все учителя. Их будто на одном заводе всех выпускают с одним и тем же набором фраз. — Да, я с радостью, — Астафьева села рядом с Алексеем, оглядывая приходящих учеников. — У тебя телефон, — Макаров кивнул на загоревшийся экран с надписью «Леся». — Лесечка, привет. Я жива-здорова, просто немного в детском доме, в душе не знаю, когда выйду, все подробности расскажу позже. Люблю-целую, пока! Не сдохни на парах без меня. Лысому привет, — почти на одном дыхании проговорила Лада. — Лучшая подруга, — пояснила девушка, заметив удивлённый взгляд юноши. — У нас с ней даже день рождения в один день. — Ого, — Лёша искренне удивился. Родиться в один день с подругой — быть победителем по жизни. — А у тебя когда день рождения? — Четвёртое апреля, — Влада взглянула на вошедшего в класс учителя. — Какой урок сейчас? — История. Это Эдуард Константинович, — Лёша как-то с неприязнью посмотрел на педагога, а затем слегка насупился и весь сжался. Этот «Эдуард Константинович» был одет в строгий костюм-тройку. Волосы его были прилизаны на манер девяностых. Да и внешне преподаватель напомнил Владе Каверина из «Бригады». Гримаса отвращения на мгновение сковала лицо Астафьевой, но тут же сменилась на равнодушие. Таким людям нужно сразу дать понять, что весь этот их напыщенный вид и прочее не вызывает ровным счётом никаких эмоций. Его глаза, которые едва проглядывались из-за стёкол очков бегло оглядели класс, и его взор задержался на Лёше. Историк противно усмехнулся и произнёс: — Макаров, Вы, я смотрю, себе подружку нашли. Только это вам не поможет. Девушка, покиньте, пожалуйста, класс, — Эдуард Константинович говорил медленно, растягивая слова, будто пробуя их на вкус. Крайне отвратительный человек. Это Влада поняла, проведя с ним в помещении меньше минуты. — Я новая ученица. Удивлена, что Вас не предупредили. Владлена Астафьева, — девушка чересчур сладко улыбнулась, что педагог по истории поморщился. — Да-да-да, что-то слышал о Вас. Мать — наркоманка, отец — отказался. Сама первокурсница, — учитель не смог закончить послужной список: прозвенел звонок. Оно, наверное, и к лучшему. Тема была достаточно интересной для Влады, но уже изученной. Эдуард Константинович диктовал всё быстро и давал лишь голые факты. А зря. Первая мировая имела больше интересной информации, чем просто сражения. Пока Лёша кропотливо писал конспект, едва поспевая за учителем, Астафьева просто сидела в телефоне, изредка поглядывая в тетрадь Макарова. Буковки у Алексея все одного размера с наклоном в одну сторону написаны аккуратно и красиво, что так и хочется поместить работу в музей. — Не буду ничего писать, — психанул юноша за десять минут до конца урока, откинув ручку на край парты и захлопнув тетрадь. У Влады глаза стали по пять копеек. От кого-кого, но от Лёши она такого не ожидала. Лёша же он какой-то спокойный, даже на вид и манеру общения. — Я тебе потом объясню, если что-то не понятно или не успел записать. Не психуй только, пожалуйста, — Владлена потянулась за его ручкой и открыла тетрадь. — Пиши, что успеваешь. Потом разберёмся. Это Владино «потом разберёмся» слегка резануло по ушам, отчего Астафьева поморщилась, осознавая неловкость ситуации, а кончики ушей Лёши побагровели, однако это ускользнуло от взгляда девушки. В скором времени урок закончился, Эдуард Константинович вышел из класса, а ученики облегчённо выдохнули. — За что он тебя так? — Влада обеспокоенно посмотрела на Алексея, намекая про ситуацию за пару минут до звонка. — Я понимаю, что он — ужасный тип и не производит должного впечатления и то, как к тебе отнёсся. Если он буллит тебя за то, что ты без родителей, то это неадекватно. У вас большая часть детского дома такая. Почему только до тебя докопался? — Да я не знаю, — Макаров запустил пальцы в волосы, взъерошивая их. — Он совсем недавно пришёл, его не было с самого начала учебного года, и, конечно же, сразу меня не взлюбил. Там, конечно, и мой косяк есть: мы повторяли какую-то тему за девятый класс, а тогда на улице солнечно-солнечно было; я в окно смотрел и его, естественно, не слушал. Этот, — Лёша открыл было рот, чтобы как-то нецензурно назвать педагога, но кудрявая лишь кивнула, давая понять, что всё поняла и так, — спросил меня. Я не ответил. С того момента всё и началось. — А рассказать кому-то нельзя? — у Астафьевой есть одна черта характера: ей надо везде восстановить справедливость, будто призвание у неё такое. Владлена уверена, что Макаров не заслужил такое отношение при любом раскладе. Алексей промолчал. Второй урок протекал достаточно скучно. И зачем только нужна химия в гуманитарном классе? К тому же, если она только раз в неделю? Влада засыпала, подпирая щёку рукой и пытаясь что-то списывать с доски. Элементы и коэффициенты расплывались перед глазами, и девушка даже не могла точно сказать, разберёт ли потом свои каракули. В нормальном состоянии это получалось едва ли, а когда записи сделаны в сонном… — Владлена Астафьева здесь? — в кабинет заглянула Татьяна Михайловна. А вот это уже интересно. — Влада, бери свои вещи и иди за мной. Сон как рукой сняло. Темноволосая резко подпрыгнула на стуле, удивлённо вскидывая кудрявую макушку. Лёша слегка зашипел, потому что парта дёрнулась, и ручка оставила полоску ярко-синих чернил на пол-листа. — Извини, пожалуйста, — Астафьева быстро собрала свои вещи в рюкзак и покинула класс, сказав что-то учителю на прощание. — Влада, твоя мама, — Воробьёва замолчала. Девушка вмиг замотала головой, то ли отрицая слова воспитателя, то ли прогоняя прочь противные мысли. — Мне жаль, — Татьяна Михайловна приобняла Ладу, давая ей в любой момент отпрянуть, но та лишь крепче сжала плечи женщины. — Вечером за тобой и Марком приедет ваш отец, он в курсе о произошедшем. После похорон ты вернёшься сюда и пробудешь здесь до совершеннолетия. — Хорошо. Влада держала слёзы в себе до ближайшей уборной. В ней девушка осела на пол, прикрыв рот рукой, и заплакала. Чёрные полоски потекли из глаз вниз, оставляя за собой разводы по всему лицу. Астафьева не помнила, сколько прошло времени, но в комнату кто-то вошёл. Кудрявая резко подскочила и кинулась вытирать глаза, хотя это мало чем могло помочь: нос распух, всё лицо красное от слёз. — Влада, это я, — голос Лёши в тишине звучал необыкновенно хрипло, приглушённо и успокаивающе. Он подошёл к Владлене и обнял, давая возможность выплакаться. Макаров сразу понял, что к чему, и куда уводят девушку, но не стал её лишний раз расстраивать: новости могли бы быть хорошими. Влада уткнулась в плечо, не сдерживая поток слёз. В заложенный нос пробился запах, исходящий от кофты Алексея. Корица, смешанная с чем-то таким знакомым, но Влада не могла понять, что это. Минут через десять истерика отпустила, и Астафьева подошла к зеркалу, оглядывая свой вид. Не всё так плохо, как могло бы быть. — Спасибо, — хрипло прошептала Лада, смотря на юношу. Тот был выше её, но заметила девушка это только сейчас. На кофте виднелось чёрное пятно от косметики. — Я тебя испачкала. Прости, я не хотела, — голос дрогнул, а тонкие губы задрожали. Влада быстро отвернулась, пытаясь совладать с собой. — Я пойду, но скоро вернусь, не скучай. Астафьева грустно усмехнулась, покидая уборную. Лёша стоял ещё минуту, смотря на место, где до этого была девушка. На обеде Влады не было. Соседки узнали, что произошло, но никак не отреагировали, оставив кудрявую одну лежать на кровати и смотреть на потолок. Мальчикам они посоветовали и на пушечный выстрел не приближаться к комнате, прекрасно зная чувство такта «некоторых». Под «некоторыми» рыжеволосая Вика подразумевала Костю, Юру и Петю, которого так быстро выпустили из изолятора. Ближе к вечеру, когда бо’льшая часть приюта высыпала на внутренний дворик, из здания вышел Марк Астафьев. Один. Одет тот был в чёрную водолазку, штанишки и синюю курточку. Шапка была набекрень. Лёша сразу его заметил и чуть не упал со скейта. Через минуту появилась Влада. В чёрном платье, пальто и ботинках. Волосы были убраны в незамысловатый пучок, скрывая все бордовые волосы. Такая Влада выглядела старше шестнадцати лет. Она украдкой посмотрела на Макарова и грустно улыбнулась, давая понять, что ей лучше. Здесь Алексей уже не справился и полетел вниз, пачкая коленки у штанов. Спасибо, что не разрывая их. Петя пустил смешок и хлопнул по плечу товарища: — Попал ты, Лёх. Конкретно попал. К «Радуге» подъехала чёрная иномарка. Из неё вышел мужчина в костюме и вмиг подошёл к Астафьевым, садясь на корточки и разговаривая с Марком. Встав же, он потянулся с объятиями к Владе, однако та отшатнулась.

***

Астафьевы появились в центре через три дня. У Влады лицо бледнее некуда, а Марк, на удивление весёлый, побежал в сторону площадки к Лизоньке Макаровой. Ребята неплохо сдружились за те полтора дня, проведённые в детском доме. Лёша, сидевший на скамейке и наблюдавший за сестрой, сразу заметил Ладу и пошёл к ней навстречу, видя её слегка пошатывавшуюся походку. — Привет, — тихо произнесла девушка. Голос на нервах сел. Перед глазами поплыло, а в ушах сильно-сильно загудело. Астафьева пыталась зацепиться взглядом хоть за один предмет, но не вышло. Последнее, что помнит девушка, — тёплые Лёшины руки на талии, пытающийся удержать её хрупкое тельце.