Врата в космос

Эдвард полюбовно разрешил стычку с помощниками королевы Анны, поскольку уважал ее и ее людей. Она была первым человеком, который протянул ему руку помощи и открыл дорогу в мир. Но древний фолиант он оставил себе, что было своеобразной платой за то, что Эд не выдал Уильяма и его людей стражам порядка. Эдвард не делал преждевременных выводов, возможно королева не оставит попыток поймать его, но в следующий раз, он просто будет умнее. Но он остался без автоброни, поэтому ему придется возвращаться в Ризенбург. В последний раз, он навещал свой родной городок во время свадьбы Уинри, а это было почти год назад. Сейчас Уинри была на пятом месяце беременности, поэтому Эдвард надеялся, что это не помешает ей сделать ему новую автоброню. Но бабушка Пинако была не настолько старой, чтобы не помочь ей, хотя возраст все же брал свое. — Привет, Уинри, — поздоровался с ней Эдвард по телефону. — Эдвард, это ты? Ты сейчас снова не в Аместрисе и где-то пропадаешь? — Да, но мне снова нужна твоя помощь. Моя автоброня разорвалась на части и мне снова нужно сделать новую. — И как же ты ее сломал? — Мои ногу прострелили и от нее практически ничего не осталось. — На тебя напали? — обеспокоенно спросила Уинри. — Что-то типа того. — Хорошо, твой рост остановился, поэтому я могу приготовить автопротез даже до твоего приезда. — Уинри… — Что такое? — Ал сейчас не в Ризенбурге? — Нет, я знаю, что он путешествовал, но я слышала, что сейчас он в Централе. — Если он вдруг объявится, то дай мне знать. — Хочешь встретиться с ним? — Нет, наоборот. Не хочу, чтобы мы пересеклись. — Вы поссорились? — Нет, я просто не хочу, чтобы мы встретились, — сказал Эдвард немного жестко. — Ладно, не знаю, что у вас там стряслось, но я сообщу тебе, если Ал решит приехать. — Спасибо, Уинри. Я надеюсь на тебя. — Пока, Эд. Буду тебя ждать. Эдвард положил трубку и на костылях направился к выходу из гостиницы. — Киан, помоги мне, — позвал Эд одного из своих помощников. — Конечно, господин Элрик, — парень подбежал к нему и помог ему сесть в машину. Эдвард сел в автомобиль собственного производства на переднее сиденье. Его помощники тоже сели в машину, а Джек сел за руль. — Трогаемся. Едем в Аместрис, — дал Эд указание и машина тронулась с места. Эдвард оставил своих помощников в Централе и добрался до Ризенбурга только с Джеком, чтобы он помог ему везти машину. Уинри и бабушка Пинако встретили его с улыбкой и объятиями. Они разговорились обо всем до позднего вечера, поэтому Уинри приступила к работе только на следующий день. — А Ал скучает по тебе. Даже как-то жаловался мне на тебя, что ты совсем не хочешь его видеть, — неодобрительно пожурила его Уинри во время перерыва. — Просто я очень занят. — Я же вижу, что у вас что-то случилось, просто ты не хочешь говорить. А если бы я намеренно не сказала тебе, что он здесь. Ты бы рассердился на меня из-за этого? Эдвард хмуро посмотрел на округлившийся живот Уинри. Из-за большого живота, она быстро уставала, поэтому ей требовалось больше отдыха. — Не рассердился бы, конечно, — заверил ее Эд, — Как вообще на тебя можно сердиться? — Эдвард, помирись с Алом, если вы поссорились. — Да не ссорились мы! — Ты стал таким раздражительным, — Уинри снова неодобрительно посмотрела на него и пригрозила гаечным ключом. — Эй, не бей меня! — Эдвард немного отшатнулся от нее, — Мы правда не ссорились, но это наше дело. Я тоже по нему скучаю. Но нам лучше быть порознь. — И насколько долго ты собираешься не видеться с ним? — Желательно, чтобы мы виделись как можно реже. — Эд, вы всегда были вместе, всегда были неразлучны, а сейчас, даже видеть друг друга не желаете. Что с вами случилось? Знаешь, для меня вы всегда воспринимались одним целым. — У него должна быть своя жизнь. — И поэтому ты его бросил? — Это я его бросил? — поразился Эдвард. — Мне кажется, что он нуждается в тебе, как в старшем брате. Он всегда видел в тебе опору, всегда знал, что старший брат придет к нему на помощь. А ты оставил его без этой поддержки. — Уинри, у него нет такого же чувства вины, как у меня. Из-за меня, ему пришлось проходить доспехом несколько лет. Его совесть чиста. Он не сделал ничего, за что мог бы корить себя. У меня много промахов и я не идеален. — Эдвард, я всегда знала, что ты не оставишь в беде тех, кто тебе дорог. Когда я была с тобой во время странствий, то никогда не боялась так сильно. Я чувствовала в тебе опору, ты ведь и мне был словно старшим братом. Эд никогда не был младшим братом, но Ал старался как мог, чтобы помогать и ему тоже. Но Эдвард с детства не чувствовал успокаивающих рук Ала, его теплые, живые руки не обнимали его, как ребенка. В первую очередь, потому что Альфонс сам был ребенком, потом стал доспехом, а затем Эдвард ухаживал за ним два года. А после, он уже сам не позволил Алу себя обнимать. Но иногда, очень редко, Эду хотелось, чтобы Альфонс обнял его, утешил и сказал, что все будет хорошо. Потому что ему иногда так сложно было нести ношу старшего брата, решать все важные вопросы, нести в себе бремя вины и постыдных чувств. Эдвард решал важные вопросы за Ала, потому хотел для него лучшей жизни. Он не может поплакаться в жилетку матери и отцу, потому что их больше нет. А еще он всегда старался держаться перед братом так, чтобы Ал не видел его слабости, считал его крутым старшим братом, который решит все проблемы. Иногда, люди притворяются даже перед близкими людьми, чтобы выглядеть лучше в их глазах. Альфонс ни разу не увидел его боли, его метаний, плача в подушку по ночам и не знал о его чувстве вины до определенного момента. Эдвард хотел, чтобы Ал чувствовал себя, как за каменной стеной, пусть и не был всесильным. Возведенные стены и кирпичи иногда сыпались, Эдвард давал слабину, но никогда не сдавался перед опасностью и трудными моментами. И тем больнее было слышать, когда Альфонс кричал тогда перед «Отцом» и умолял не трогать его. Его сердце на время остановилось, когда Ал обменял свою душу на его руку и исчез. Эд мог никогда больше его не увидеть, но Истина забрала его алхимические Врата в знак платы. Когда Эдвард вытащил брата, его счастью не было предела. Но чувства, которые он держал в себе годами, стали вырываться наружу. И его человеческое, не железное сердце поддалось слабости. Он поцеловал брата, но велел Альфонсу оставить это в прошлом. Ответственность перед родителями и братом была слишком велика. Смог бы он жить во грехе, как Роберт? Но его ситуация была сложнее, они пережили больше. А Эдвард не считал себя идеальным. Если начистоту, то даже не считал себя достойным Альфонса. Ведь он так любил его чистую душу, не омраченную виной и другими грехами. Ночами, когда он вспоминал брата, ему снилось не пышущее здоровьем лицо Ала, а его доспехи, которые манили к себе и не отпускали. — У Ала сейчас все хорошо и без меня. Пусть, так и остается. — Эдвард, хоть ребенок еще не родился, но… не хочешь стать ему крестным отцом? Эд покраснел и с удивлением посмотрел на Уинри. — Ты уверена? — Не думаю, что есть кто-то лучше, чем ты, — улыбнулась Уинри. — Хорошо, если ты в этом уверена. — По рукам. Они пожали друг другу руки. — Ты всегда будешь моей семьей, Эдвард. — Как и ты мне, Уинри. Когда Уинри поменяла ему автопротез, Эдвард на денек остался в построенном для Ала домике. Так больно было вспоминать былое, когда он зашел в дом. Он был чистым и ухоженным из-за Уинри и бабушки Пинако, но дом иногда чистили уборщики, когда у них было много дел. Эдвард заглянул в комнату Альфонса и огляделся. Было ощущение, что здесь бывали не так редко, как в его комнате. Он с удивлением увидел их фотографию в рамочке на комоде. Здесь, Альфонс был худее и ниже, чем сейчас. Какой же он милый. Эд немного подержал рамочку, потирая пальцем лицо Ала. Воспользовавшись случаем, Эдвард лег на кровать Альфонса и понюхал его подушку. Его сердце наполнялось теплом от одной мысли, что Ал спал на этой кровати. Когда у него скатилась слеза, Эдвард не стал себя сдерживать, ведь его никто не видит. 1922 год (Эдварду 23, Альфонсу 22 года) Почти близился конец года и Эдварду скоро должно было исполниться двадцать четыре. Небольшой самолет быть построен и запуск самолета был осуществлен. Построение самолетов было делом государственной важности, поэтому их не продавали недружественным странам, а только тем, у кого были хорошие отношения с Аместрисом. К тому времени, Мустанг уже стал самым молодым фюрером, поэтому был важной шишкой. У него практически ни на что не было времени, он все время решал кучу важных вопросов. Сам Эдвард уже числился генерал-майором, но спихивал всю важную работу на своих помощников. У него не было времени на всю эту бумажную волокиту, все силы и нервы уходили на доработку самолетов. Эдвард даже не появлялся в Штабе, даже если у него был свой отдельный кабинет. Благо, Мустанг дал добро на его полное отсутствие и Эдвард просто подписывал наиболее важные документы, а остальное спихивал на своих помощников. Эд был уверен, что они втайне недолюбливали его из-за этого. Альфонс к тому времени, уже достиг звания лейтенанта, из-за своих многочисленных заслуг и медалей за отвагу и спасение людей. Эдвард редко пересекался с Алом в Штабе, поскольку практически не бывал там. Да и сам Ал часто ездил в другие страны и продолжал свои исследования. Альфонс даже успел побывать на горячей точке в чужой стране и поучаствовать в военном конфликте во время поездки, но вернулся невредимым. Может он обиделся, но стал реже писать Эдварду. А еще, Эд слышал, что Ал встречается с Мэй. Он узнал это даже не от него самого, а от чужих людей. Было даже немного обидно. Но Эдвард был слишком занят, чтобы горевать. Его имя вписали в историю и тоже наградили медалью за заслуги перед страной из-за того, что он построил самолет. А Уинри родила мальчика и назвала его Луи. Как Эдвард и обещал, он стал его крестным отцом. А для того, чтобы расшифровать древний фолиант, ему потребовалось намного больше времени. Письмена были настолько древние, что Эд начал изучать мертвые языки и символы, но этого было мало. Пока, он разобрал только одно слово «кровь». Оно часто повторялось в фолианте и он пытался понять, почему этого слова так много. Разумеется, Эдвард не мог спроектировать самолет без опыта пилота, поэтому сам испытал механизм своих летательных аппаратов. На самом деле, ему понравилось летать и было очень захватывающе. В общем, жизнь била ключом, но в личной жизни, у него была все такая же беда. Эдвард был готов остаться один до конца жизни. Он слишком устал, чтобы решать еще и любовные проблемы со скандалами и битьем посуды. Драхма Жених принцессы Амелии сидел в своем кабинете, ожидая отчет. — Что отец Амелии говорит насчет свадьбы? — спросил он у мадам Чесси. — Господин Генри, отец принцессы Амелии пока не дает согласия на свадьбу своей дочери, — отчиталась женщина. — А что насчет того парня? — Вы про Эдварда Элрика? — Расскажи о нем подробнее. — Эдвард Элрик, самый молодой государственный алхимик Аместриса с двенадцати лет. В возрасте шестнадцати лет потерял алхимию, но, несмотря на это, сейчас он уже генерал-майор. А еще он инженер, проектировщик машин, летательных аппаратов и других устройств. Его компания продает самолеты с собственным топливом. Очень влиятельный человек не только в своей стране, но и в других странах. Многие пытались заманить его на свою сторону, но говорят, что у них не получилось. Похоже, он считает себя патриотом и очень любит свою родину. — Драхма ведь не входит в число стран, куда продаются его самолеты? — Главнокомандующий Аместриса, Рой Мустанг, запретил пока продавать самолеты в Драхму, поскольку у наших стран напряженные отношения. — Что ж, Эдвард Элрик, значит. Что же мы будем с тобой делать? Патриот говоришь? Его не интересуют миллионы? Тогда, нам придется от него избавиться? — Статус Аместриса набирает обороты благодаря ему. Ходят слухи, что скоро Рой Мустанг прикажет Элрику строить и военные самолеты. — Хмм, — Генри задумчиво постучал пальцами по столу, — Наши попытки объединиться с Восточной Лавелией терпят неудачу из-за того, что король пока не желает отдавать свою дочь замуж. Думаешь, это временно? Или они что-то задумали? Но у короля только один ребенок, других детей у него нет, хотя есть племянники с не очень прочным положением. Технически, принцесса Амелия может отказаться от брака со мной и стать королевой своей страны, а в мужья взять кого-нибудь из своего окружения. Вся надежда короля была на старшего сына, но он умер. Я подозреваю, что его убили. Все это слишком подозрительно. — Я думаю, что Эдвард Элрик представляет для нас угрозу. Пройдет много лет, прежде чем кто-то доработает его летательные аппараты, если его не станет. — Решено, — Генри встал со своего кресла и вышел из своего кабинета, — Подготовьте все. Аместрис Эдвард прохаживался в главном офисе своей компании и просматривал чертежи. В каком-то смысле, Эд был перфекционистом, поэтому постоянно дорабатывал проекты летательных аппаратов. Он торчал в своей компании практически постоянно и даже оборудовал для себя место, чтобы ночевать здесь. Можно сказать, что Эдвард практически жил в своем офисе. Хотя, он купил себе двухкомнатную квартиру в Централе, благодаря своим деньгам. Никто не знал, что у него есть свое жилье в Централе, если бы узнали, то постоянно ходили бы в гости, а Альфонс наверняка примчался бы в его квартиру. А так, у него нет возможности застать его врасплох. Но все же, Эдвард скучал. Он сам загнал себя в угол и расплачивался за это. А те поцелуи навсегда остались в его памяти. И он будет лелеять их вечно. Он просидел в офисе допоздна, до двенадцати ночи. Эдвард недолго думал, остаться ли ему в офисе, но решил пойти домой. — Брат! — услышал он знакомый голос, когда вышел из двухэтажного здания. — Ал? — удивился Эдвард, обернувшись к нему. Альфонс с решительным видом направился к нему и крепко обнял. — Сколько еще ты будешь меня избегать? Эдвард не ответил, но крепко сжал Ала за плечи, не в силах ничего сказать. Но он должен был подобрать слова для самого родного и любимого человека, ради которого решил навсегда остаться один.