***
Пока Нортон и Илай беседовали по душам, а Джек и Наиб застряли в лифте, Эзоп смотрел на ворон. Нескольких из них. «Наёмник сдерживает охотника более 300 секунд.» — Что происходит…? — задумался бальзамировщик. Он был один, перед последней машинкой, которая оказалась на подземном этаже, рядом с одним из отверстий шахты. Он несколько раз отправлял «Шифровальная машина готова!», но никто ему не отвечал, так что из-за его бездействия теперь у него появилась компания ворон. — Наиб впрямь долго задерживает Джека, — поражённо подумал Эзоп. Хотел бы он так кайтить. В любом случае, он начал немного уставать. Он так и не оправился после всех других матчей, ссоры с Илаем и того монументального случая, когда он напортачил с Джозефом. Это, наряду с его головокружением, заставляло бальзамировщика желать, чтобы этот матч уже закончился, чтобы он мог пойти в свою комнату и отдохнуть. — Но я не могу просто так закончить шифр, что, если я всё испорчу? — отчаялся Эзоп, нежно гладя одну из ворон. — Наиб так усердно кайтит Джека, что я не могу допустить, чтобы все эти усилия пропали даром из-за меня… О! С лёгкой улыбкой Эзоп вызвал свой гроб и начал рисовать Наиба. Джек, очевидно, туннелил Наиба, так что если наёмник получит гроб, у него будет шанс переродиться и сбежать, если он в какой-то момент окажется в кресле. Это была почти гарантированная победа. Удовлетворённый своей работой, Эзоп вернулся к своему шифру и в последний раз просигналил: «Шифровальная машина готова!» и «Сосредоточьтесь на декоде!», чтобы все знали, что он собирается закончить эту машину, а затем активировал её. Повсюду загудели сирены, сигнализирующие о завершающей фазе, и Эзоп направился к выходным воротам, расположенным на поверхности. Он нашёл Нортона и Илая, последний открывал ворота. — Эй, Эзоп! — позвал Нортон. — Извини, что ничего не отправлял, мы не знали, что делать, так как Субедар долгое время кайтил Джека без ударов. Эзоп покачал головой: — Не волнуйся, я тоже не знал, что делать, но надеюсь, гроб поможет… — А Наиб точно кайтит Джека? — спросил Илай после того, как ворота начали открываться, позволяя им уйти, если они захотят. — Я имею в виду, разве это не странно? Когда охотник не может попасть в выжившего, они обычно меняют цель. — Подождите, это правда, — понял Эзоп, не глядя на Илая, потому что чувствовал себя неловко рядом с ним. — Но тогда что они делают? Ах, такой маленький, но сложный вопрос. Нортон скрестил руки на груди. — Если тебе интересно, просто используй свою сову, чтобы посмотреть, что происходит, — сказал он Илаю. Он не хотел звучать так сухо, но Илай был прав, что-то не так, и мысль о том, что Наиб так долго остаётся с Джеком, беспокоила его. Илай даже не заметил, как изменился юмор Нортона, и кивнул. — О, ты прав! Я должен был сделать это с самого начала. Брук, пожалуйста. Брук Роуз издала милый звук и полетела в поисках наёмника. Эзоп и Нортон ждали, один с любопытством, другой с растущим беспокойством на лице. Через некоторое время, когда никто ничего не говорил, Илай нахмурился. — Странно. — Что такое? — спросил Нортон, не теряя ни секунды. — Это Наиб… Брук не может его найти. Она летает повсюду, но я не вижу ни Наиба, ни Потрошителя. — Стоп, что? — спросил Нортон, широко раскрыв глаза. — Как это возможно? — Понятия не имею, такого никогда не было. На этой карте больше нет дыр или секретных маршрутов, верно? — спросил Илай вслух. — А если они заблудились? В конце концов, это большая шахта, она может быть опасной… — Затем, поняв, что он сказал, Илай посмотрел на Нортона извиняющимся взглядом. — О, но, может быть, он в порядке! Я попрошу Брука продолжить поиски и… Илай продолжал говорить, но Нортон больше не слушал. Мысли о том, что Наиб, возможно, заблудился в шахте, вызывали ужасные воспоминания о его прошлом, которые он предпочёл бы забыть. Мысль о том, что Наиб заблудился, застрял под камнем, несколько дней не мог ни есть, ни пить, кричал о помощи, но никого нет, никого… — Я верну Субедара, — внезапно сказал Нортон, удивив двух других. — Нортон, подожди, может, это пустяк! — Илай окликнул его, но старатель проигнорировал его, он шёл вниз по склону большими шагами и думал только об одном: вернуться в шахту, чтобы вытащить оттуда Наиба. Он уже собирался спуститься в одну из дыр, когда слова Эзопа остановили его. — Нортон, подожди, лифт! Лифт, который находился рядом с их воротами, начал издавать треск, сигнализируя о том, что кто-то пользуется старой, ржавой вещью. «Точно!» подумал Нортон. Если Наиб воспользовался лифтом, вполне логично, что Брук Роуз не могла его видеть. Он был в безопасности! Быстрыми шагами Нортон ждал у лифта, ожидая появления Наиба. И он появился. Первое, что заметил Нортон, это то, что коротышка был один и что на нём не было ни синяков, ни ран, что заставило Нортона облегчённо вздохнуть, хотя он и не подозревал, что задерживает дыхание. Второе, что он заметил, было нехарактерное выражение лица Наиба. — Кэмпбелл, что ты здесь делаешь? Ты ждал меня? — спросил Наиб, удивлённый тем, что снаружи увидел Нортона. Наиб выглядел… в основном в порядке, но что-то было не так. Улыбка у него была необычная, натянутая, а правой рукой он держал зелёный капюшон так, что он частично закрывал глаза, из-за чего было очень трудно разглядеть выражение его лица. — У тебя всё нормально? Что случилось? — спросил Нортон, отодвигаясь в сторону, чтобы Наиб мог выйти. — Лифт старая и дерьмовая, поэтому, как и ожидаемо, я застрял. — А Джек? Брук искала вас двоих и не смогла найти и его. — Ах… Ну, Джек заметил, что я застрял, и попытался помочь снаружи. Похоже, он использовал свой навык невидимости, и поэтому Брук не могла его видеть. В конце концов, я увидел аварийную кнопку для разблокировки лифта, и именно так я пришёл сюда. Нортон не был полностью убеждён, наёмник определенно что-то скрывает, но, по крайней мере, с ним всё в порядке. Тяжело вздохнув, Нортон ударил его кулаком в плечо. — Эй! — пожаловался Наиб. — В следующий раз сообщи, что застрял, идиот! — Ты что, забеспокоился? — Конечно, — хотел сказать Нортон. — Ещё чего! — сказал он вместо этого. Оба мужчины вернулись к воротам, где их ждали Илай и Эзоп с облегчением на лицах, радуясь, что никто не пострадал. Никто не заметил, как Джек наблюдал за их уходом издалека, скрытый с помощью своего навыка невидимости и с довольным выражением лица за маской.***
— Мичико, дорогая. — Да, Мэри? — Тебе не кажется, что атмосфера в гостиной сегодня угнетающая? — сказала Мэри, делая глоток чая. — Это точно. — Мичико кивнула и съела шоколадное печенье. — Возможно, было бы не так угнетающе, если бы эти два джентльмена подумали о последствиях своих действий, прежде чем писать дедукции. — Да, но c’est la vie! — смеялась Мэри. — Ах, заткнитесь. — Джек и Джозеф одновременно застонали. Все четверо были в гостиной. Мэри и Мичико сидели на красном диване, наслаждаясь светской беседой и вкусной едой, в то время как Джозеф сидел на единственном кресле с книгой в руке и хмурым взглядом, а Джек играл в шахматы сам с собой. — Что именно случилось с вами двумя? Я думала, что мои предложения помогут, — спросила Мэри, любопытствуя о своих придурках-друзьях. — Эзоп отверг меня, вот что случилось, — вздохнул Джозеф, с глухим стуком закрывая книгу. Мэри пришлось оглянуться. — Подожди, правда?! Я была убеждена, что пронырливый бальзамировщик по-своему приглянулся тебе. Он всегда поглядывал на тебя издалека своими большими серыми глазками… Ты уверен, что не перепутал? — Это невозможно перепутать. И, несмотря на его отказ, я всё равно поцеловал его и толкнул в люк. — Джозеф съёжился, вспомнив, что он сделал в Приюте. — О, Джозеф… Мэри было грустно видеть, что фотограф выглядит таким побеждённым. Мужчина наконец понял, что его чувства к бальзамировщику были больше, чем мимолётный интерес, только для того, чтобы бальзамировщик отверг его. Это было странно, поскольку она всё ещё подозревала, что Джозеф мог что-то напутать и неправильно понять. В конце концов, эти двое были известны дерьмовым самовыражением. — А ты, Джек? — спросила Мичико, заинтересованная в разговоре. — Ты всё-таки написал сложнейшую дедукцию. Твоё обаяние подействовало на наёмника? — Это конфиденциальная информация, моя дорогая Мичико. — ответил Джек, его глаза всё ещё на шахматной доске. — Это значит, что он облажался, — объяснила Мэри. — Вообще-то нет, — ответил Джек с победоносной улыбкой. В комнате повисла тишина, все в замешательстве смотрели друг на друга, а потом Мэри взорвалась. — Подожди, ты трахнул Наиба?! — закричала она в то же самое время, когда Мичико обрушила на неё шлепок. — Мэри, следи за языком, если бы Робби был рядом, он бы тебя услышал! — Он явно лжёт, — простонал Джозеф. — Если бы он получил то, что хотел, он бы без умолку болтал об этом. — О, это правда, — осознала Мэри. — Джек, какого чёрта случилось в твоём последнем матче, что ты ведёшь себя так странно? — Опять же, вас это не касается, — ответил Джек спокойным голосом. Мичико, Мэри и Джозеф обменялись растерянными взглядами. Джек никогда не отличался загадочностью, он любил рассказывать о своих пристрастиях и совершенно не стеснялся, когда всем рассказывал, в чём заключалась его дедукция для наёмника, поэтому скрывать то, что произошло в том матче, было для него очень нехарактерно. Что бы это ни было, оно должно быть важно для Потрошителя. Пока все были в глубоких раздумьях, Робби вошёл в комнату, делая вид, что прыгает, как Лючино, и схватил одно печенье. — Удачи трахнуть Наиба, дядя Джек! — сказал он и ушёл со своими маленькими милыми прыжками. Мичико и Джозеф бросили в Мэри острые взгляды. — Смотри, что ты наделала!***
Пока охотники пытались заставить Робби забыть свой недавно выученный словарный запас; Эзоп, Нортон, Илай и Наиб были невероятно измотаны событиями, которые произошли в течение дня, поэтому пожелав спокойной ночи, они разошлись по своим комнатам, чтобы принять заслуженный душ и выспаться. Завтра будет новый день. Несмотря на это, лёжа на своей кровати, Нортон не мог не думать о матче в Золотой Пещере. Он был убеждён, что Наиб солгал, и умирал от желания спросить его, что же произошло на самом деле, но наёмник выглядел слишком усталым, чтобы вести такой разговор. Он должен будет спросить его позже. У Илай были те же опасения, что и у Нортона. Он также хотел поговорить с Эзопом, так как ему не нравилось напряжение между ними. Эзоп вёл себя странно, и он до сих пор не сказал ему, что заставило его плакать в Приюте. Илай был почти уверен, что это дело рук фотографа, но в любом случае ему очень хотелось как следует поговорить с бальзамировщиком. Но с этим придётся подождать, пора спать. Понедельник наступил быстрее, чем кому-либо хотелось, а поскольку техническое обслуживание проводилось в полночь среды, это означало, что у выживших оставалось всего три дня, чтобы завершить свои дедукции, если они не хотят умирать. Когда все пошли в столовую для завтрака, было совершенно очевидно, кто завершил свои дедукции, а кто ещё нет, в основном потому, что некоторые из выживших выглядели более встревоженными, чем другие. А был ещё Фредди. — Ч-что ты делаешь, идиот, ты совсем с катушки съехал?! — спросил Кричер, глядя на Фредди, который чистил зубы уже не менее тридцати минут. — Эмма знает, что произошло! — Эмма прыгнула. — Эмма видела, как мистер Райли лизал ботинки папы во время нашего последнего матча, это было потрясающе! — Завткнифь! — пожаловался Фредди, выплёвывая зубную пасту в кухонную раковину. — Мне пришлось! Проклятие! Эти ботинки были такими грязными! Я, наверное, умру от микробов! — Если бы только был доктор… — сказала Эмили, с довольной улыбкой глядя на свои ногти. — О, так вот о чём была дедукция Фредди! Облизать ботинки охотника! — засмеялся Лука, съев свой тост. — Довольно отвратительно. — Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление. Мы не можем упоминать о наших дедукциях, — ответил Фредди, хотя правда была очевидна. — Теперь, когда я думаю об этом, все ли закончили свои дедукции? — спросил Майк с любопытством. Большинство выживших подняли руки и кивнули. Не подняли только Эзоп, Илай, Нортон, Лука, Эндрю, Уильям, Вера и Хелена. — Ещё нет?! — увещевала Марта. — У вас мало времени, так что делайте всё, что вам нужно, чтобы выполнить эти дедукции, мы не хотим никого терять из-за такого тривиального квеста, понятно? — Легче сказать, чем сделать, — пожаловалась Вера. Все остальные кивнули. — У некоторых из нас очень специфические дедукции, у меня просто не было возможности сделать свою, — объяснил Нортон. Ему нужно сбросить Джека с американских горок, но всё ещё не получил матч на этой конкретной карте с этим конкретным охотником. — Мой очень тяжелый, — сказал Илай, как всегда загадочно. — Посмотрим. «Боже, мне так любопытно узнать о Кларке», подумали все. — Я думаю, что умереть не так уж и плохо, так что… — начал Эзоп, и все сказали ему заткнуться и закончить дедукцию, ещё не время сдаваться. — Л-ладно, я попробую… Наверное. — А ты, Наиб? — спросил Уильям. — Я помню, ты сказал, что твоя дедукция была очень сложной, когда ты впервые прочитал её, но ты не поднял руку. Это значит, что ты наконец-то выполнил её? Наиб, который в течение всего завтрака был в раздумьях, растерянно посмотрел на Уильяма. — Ах, извини, что ты сказал? — А… Ну, твоя дедукция, что с ней? — снова спросил Уильям, удивлённый поведением Наиба, поскольку наёмник был не из тех, кто витает в облаках. — Ох. — При вопросе лицо Наиба вдруг покраснело. Он поиграл с едой, к которой едва прикоснулся, и кивнул. — Я сделаю всё, что в моих силах, конечно, — сказал он просто. «Какого хрена это было?!», подумали все, ещё любопытнее, чем раньше. — Я не знал, что кто-то вроде Наиба способен отвлекаться, — прокомментировала Трейси. — Обычно это работа Фионы! — Что? — спросила Фиона. — Видите? — Боже мой, Фредди! У тебя герпес! — вдруг закричала Эмма, указывая на рот адвоката. — ЧТО? Да ладно!***
Остаток утра был относительно спокойным для выживших, которые решили использовать свободное время для стирки, мытья посуды и уборки пыльного поместья. В то время Илай пытался найти бальзамировщика, чтобы они могли поговорить, но ему не посчастливилось его найти. — Фиона, ты видела Эзопа? — спросил он у Жрицы, которая сейчас готовила обед с Патрицией. — Ах, как вкусно пахнет, Патриция. — Пахло бы лучше, если бы Эмма решила прийти и помочь, этот маленький гремлин, интересно, куда она пошла, — жаловалась чародейка, резая картошку. — Она, наверное, в саду! — сказала Фиона. — А Эзоп, ну… Зачем ты его ищешь? — Ах, просто поговорить, ничего важного, — солгал Илай. Фиона, которая могла видеть сквозь провидца, понимающе кивнула и передала ложку Патрицию. — Дорогая, можешь добавить картошку в кастрюлю и размешать, чтобы она не прилипла ко дну? Я вернусь через секунду. Патриция кивнула и уставилась на Илая и Фиону, ушедших поговорить. — Наверное, культовая вещь. Кроме того, почему я одна делаю всё? В этом доме никто не помогает! Когда Фиона и Илай оказались достаточно далеко в коридоре, жрица схватила провидицу за руки и зашептала. — Ты тоже беспокоишься об Эзопе? Хм? — Что ты имеешь в виду? — спросил Илай. — Подожди, он тебе не сказал? Я думала, вы двое близки, — удивилась Фиона. — Фиона, подожди, что происходит? — Илай был так растерян. Он просто хотел спросить, где Эзоп, но Фиона, похоже, знала что-то, чего не знал он. — Что случилось? Фиона вздохнула с виноватым видом. — Никому не говори, но прошлой ночью Эзоп пришёл ко мне в комнату, чтобы кое-что спросить. Было 3 часа ночи или около того, я была очень пьяна, ты же знаешь, какая я. Итак, я открыла дверь и спросила его, чего он хочет, и знаешь, что он сказал? Он хотел знать, как перейти на другую сторону… — прошептала Фиона. — Ну знаешь, крыло Охотников. Илай начал понимать, почему Фиона так нервничает. — Зачем ему это спрашивать? — Он не сказал мне, а я была такая сонная, что не могла ясно соображать и просто сказала ему пойти к зеркалу на чердаке, так как я всегда чувствовала сильное магическое присутствие от этого предмета. Я уверена, что это секретный проход на сторону охотников. Илай медленно кивнул. У него, как у Фионы и Патриции, было какое-то шестое чувство, которое позволяло ему знать, обладает ли объект мистической энергией. Фиона была права, это зеркало, вероятно, вела в сторону охотников. Тем не менее, он никогда не пересекал его, потому что кто в здравом уме пойдет в это опасное место. Ну, Эзоп, видимо. — О чём он думает? — спросил Илай вслух, огорчённый. Он не хотел в это верить, но тихий голос в его голове говорил ему, что Эзоп пошёл к фотографу. В конце концов, когда он вернулся с матча, он выглядел так, будто плакал. Илай хотел спросить Эзопа, что случилось с Джозефом во время их матча в Золотой Пещере, но в конце он так беспокоился о Наибе, что забыл спросить. И вот что случилось. — Чёрт… — с сожалением пробормотал Илай. — Ого, я и не знала, что ты умеешь ругаться! — удивлённо воскликнула Фиона. Илай покачал головой и пошел к чердаку. — Пожалуйста, никому об этом не говори. Я пойду искать Эзопа и вернусь с ним. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошла? — обеспокоенно спросила Фиона. Илай был не из тех, кто действует импульсивно или даже выглядит напряженным, так что эта его сторона была очень новой. — Может, мне стоит сопроводить тебя. — Всё хорошо, не беспокойся об этом, — сказал Илай, и его обнадёживающая улыбка была настолько слабой, что Фионе стало интересно, пытался ли Провидец убедить её или себя. — О, Илай… Это твое золотое сердце принесёт тебе неприятности, — прошептала Фиона, теперь одна в коридоре. Как только Илай добрался до чердака, его беспокойство только усилилось. Комната была полна пыли, так как туда никто никогда не ходил, ибо незачем проводить время в таком холодном, захламленном и уединённом месте. Посреди комнаты стояло пианино, а на стенах висело множество картин. «Волшебное» зеркало, обычно закрытое пурпурной драпировкой, теперь было на виду. Драпировка была аккуратно сложена и положена на стул. Эзоп определённо сделал бы это, а это означало, что он пересёк туда. Тяжело вздохнув, Илай подошел к зеркалу, закрыл глаза и прошёл сквозь него. Первое, что заметил Илай, это то, что сторона поместья для охотников сильно отличалась от стороны выживших. Начнём с того, что архитектура здания была такой же, но перевёрнутой, как зеркало, и хотя со стороны выживших было солнечно, это место казалось жило вечной ночью. — Эзоп, где же ты…? — спросил Илай, идя в одиночестве по тёмным коридорам.***
— Боже, где Илай, когда он так нужен! — воскликнул Лука, уставший искать провидца по всему поместью. — Трейси, ты не видела любителя совы? Трейси, отвечавшая за стирание пыли с книг в библиотеке, покачала головой. — Нет! Чего ты вообще от него хочешь? Лука с гордостью показал ей странный металлический предмет, полный проводов, лампочек и кнопок. — Я хочу, чтобы Илай протестировал моё новое изобретение! Глаза Трейси загорелись при виде объекта. — О, интересно, что это?! — спросила она, совершенно забыв о своих обязанностях. После часового объяснения, в котором только Трейси и Лука понимали, о чём идет речь, Лука закончил словами: — По сути, эта детка может сказать, нравится тебе кто-то или нет. Как детектор лжи для любви! Трейси с трепетом осмотрела объект. — Это очень круто, Лука, но я не понимаю, зачем тебе нужен Илай для этого? — Ах, видишь ли, он влюблён в Эзопа, но отрицает это, поэтому я хотел помочь ему разобраться в своих чувствах. — Лука озорно моргнул. — …Я не знаю, хороший ли это поступок или ты просто любопытствуешь, — вздохнула Трейси. — Но ты можешь попробовать это на мне, если хочешь! — Хм, думаю, можно, — кивнул Лука, садясь на землю. Трейси сделала то же самое. — Смотри, сначала я надену этот провод на твоё запястье, чтобы он мог чувствовать твоё сердцебиение, а потом надену другой на своё. После этого я нажму красную кнопку. Если у тебя загорится лампочка, значит, ты меня любишь. Но если не загорится у меня, значит, я тебя не люблю. Если оба загораются, это взаимно. Легкотня же! Готова? Трейси заинтересованно кивнула. Никаких романтических чувств к «заключённому» она не испытывала, их отношения были больше похожи на дружбу и товарищеские отношения, тем более, что они разделяли схожие увлечения и всегда помогали друг другу в своих изобретениях, так что эксперимента она не боялась. — Окей! Погнали! Лука нажал кнопку, и машина начала издавать странные звуки. Через некоторое время послышался «Динь!», и шум прекратился. Ни одна из двух лампочек не загорелась. — Ауч, ты меня не любишь! — засмеялся Лука, который чувствовал то же дружеское отношение к Трейси. Она тоже рассмеялась. — Не надо драматизировать, и это было круто. Но ты прав, этот эксперимент нужно провести на ком-то с подавленными чувствами. — Теперь ты меня понимаешь! — радостно кивнул Лука. — О, но если эта машина позволяет узнать, совместим ли ты с тем, кто тебе нравится, почему у неё три провода, а не два? — невинно спросила Трейси. Лицо Луки вдруг покраснело. На самом деле он всю ночь работал над экспериментом, потому что ему нужно было знать, созданы ли Эндрю, Виктор и он друг для друга. Он боялся, что Эндрю предпочитает только Виктора и наоборот. Всё-таки он немного раздражающий, верно? — Эй, что делаете, ботаны? — внезапно спросил Нортон, входя в библиотеку в сопровождении Наиба и Уильяма. Трое из них несли чистящие средства, так как им было поручено мыть полы во всём поместье. — Привет, Трейси, — сказал Уилл, с застенчивой улыбкой. — Как дела? — Привет, Уильям! — ответил Механик с яркой улыбкой. — Мы просто кое-что проверяли. — Вы отлыниваете, — ревниво указал Наиб. Он ненавидел уборку всем своим сердцем. — Вообще-то мы проводили революционный эксперимент, — уверенно поправил Лука. — Хотите участвовать? Чем больше данных, тем лучше. Нортон и Наиб быстро покачали головами и отказались. Они уже настрадались от экспериментов Луки. В последний раз, когда они решили помочь ему с экспериментом, Наиб облысел, а у Нортона случилась такая сильная лихорадка, что он считал себя каннибалом и неделю странно танцевал. — Э-э… — Уильям, с другой стороны, хмуро посмотрел на Луку и Трейси, вспомнив тот раз, когда Нортон в шутку сказал, что они, возможно, встречаются. У них было много общего, они были гениями науки и всё такое, но даже если он чувствовал себя ниже Луки в этом аспекте, он всё равно хотел произвести впечатление. — Дадно, я хочу попробовать э-э… что бы это ни было. — Это наш Уильям! — сказали Наиб и Нортон, поддерживая брата из-за стены. На случай, если эта штука взорвётся. Возможно у них травма. — Отлично, отлично! — воскликнул Лука, взволнованный тем, что нападающий заинтересовался его экспериментом. Он схватил Уильяма за руку и заставил его сесть на пол, где он был до этого, и надел провод на его запястье. Другой провод всё ещё был подключен к запястью Трейси. Которая запоздало с ужасом поняла, что должно было случиться. Ох. О, нет. — П-подожди секунду, Лука! — умоляла Трейси. Она так отвлеклась, глядя на Уильяма, что забыла о дурацкой машине. — Не нажимай! Но было слишком поздно. Лука нажал на кнопку, машина тронулась, и после страшного «Динь!» загорелись обе лампочки. — О мой бог! — закричал Лука, в то время как Трейси закричала: — Ничего не говори! — а Уилл невинно спросил: — Что это значит? — Э-это значит… это значит, что мы любим одну и ту же еду! — Трейси закричала от отчаяния. Она хотела плакать. — Ха, и какой же это революционный эксперимент? — подозрительно спросил Наиб, всё ещё за стеной. — Да, какая тупая машина, если ты хочешь знать, любишь ли ты ту же еду, что и кто-то, ты же можешь просто спросить этого человека, — согласился Нортон, тоже за стеной. «Дебилы», подумал Лука. — Это не так! — сказал он вместо этого. Он хотел сказать им, что его эксперимент намного сложнее, но не хотел разоблачать Трейси. — Э-э, то есть… Да, похоже, вы правы. — Круто, что мы любим одну и ту же еду, Трейси! — прервал Уилл, как всегда добросердечно. — Я вообще-то люблю готовить, так что если когда-нибудь захочешь съесть сложную еду, скажи мне, я не против остаться на кухне на весь день, уверен, что смогу это приготовить! Трейси застенчиво улыбнулась ему. — С радостью. Лука, Наиб и Нортон смотрели на них, молча желая, чтобы их собственные проблемы, связанные с любовью, были так же легко решены. Если бы. — Он не спортсмен, он хлыщ, — прошептал Нортон. Лука кивнул. — Думаю, некоторым натуралом можно.***
Тем временем, после долгих скитаний, Илий наконец нашёл Эзопа, но бальзамировщика не было с Джозефом, как ранее думал провидец. Вместо этого он просто ходил по коридору, возвращаясь к зеркалу. Эзоп смотрел в пол во время ходьбы, погружённый в свои мысли, но когда он почувствовал другое присутствие и понял, что это был Илай, его глаза расширились в замешательстве. — Илай? Что ты делаешь в охотничьем крыле? — спросил Эзоп, не веря своим глазам. — Это я и хотел тебя спросить, — ответил Илай, с беспокойством подходя к другу. — Приходить сюда не то чтобы запрещено, но и не рекомендуется, потому что это опасно. Когда Фиона мне всё рассказала, я должен был прийти. О чём ты думал, Эзоп? Эзоп проигнорировал остальную часть того, что сказал Илай, и спросил, нахмурившись: — Почему Фиона сказала тебе, куда я направился? — Потому что она волновалась. И я тоже, в последнее время ты ведёшь себя странно. Эзоп выглядел очень оскорблённым. — Нет. — Тогда расскажи мне, что ты здесь делаешь. Это из-за Джозефа? Если тебе нужна помощь… — Перестань! — закричал Эзоп, удивив их обоих. Это был первый раз, когда бальзамировщик повысил голос, ещё и Илаю. Провидец потерял дар речи. — Просто… Перестань обращаться со мной так, будто я не знаю, что делаю. — И что мне тогда делать? — спросил Илай раздражённо, впервые с тех пор, как он приехал в поместье. — Я должен был позволить тебе прийти сюда тайно? Чтобы охотник мог убить тебя безнаказанно, чтобы Фиона всю жизнь чувствовала себя виноватой из-за того, что ты не знал лучше? Скажи мне, Эзоп, это я должен сделать? Теперь настала очередь Эзопа не находить слов. Илай никогда не разговаривал с ним так, настолько непривычно было видеть спокойного, беззаботного, доброго Илая таким. Но всё равно. — Это не объясняет, почему ты пришёл сюда, а не Фиона. — Эзоп стреляет в ответ. — Что? Потому что я беспокоюсь о тебе! — А я говорю тебе, что я в порядке, так что хватит нянчиться со мной. — Ладно? Это ты спросил меня, можем ли мы поцеловаться в случайное утро, затем проигнорировал меня, чтобы спасти Кевина, когда ты был явно болен, и вернулся с Приюта, выглядя так, будто ты плакал. Конечно, я волнуюсь! Эзоп отшатнулся, услышав все эти смущающие, но правдивые заявления. Он осознавал, что последние несколько дней вёл себя странно, но ничего не мог с собой поделать, дедукция сводила его с ума, он не мог с этим справиться, но он действительно старался изо всех сил. Эзоп глубоко вздохнул и отвернулся. — Прости за то, что я такой. — Я… Эзоп, я не хочу, чтобы ты извинялся передо мной. Я хочу, чтобы ты доверился мне и сказал, что не так. Я думал, что мы друзья. — Я тоже так думал! Но ты мне не доверяешь. Ты думаешь, я недостаточно хорош, чтобы быть здесь. Эзоп дрожал. Он чувствовал себя невероятно неловко, столкнувшись с Илай вот так. Он не привык к прямому конфликту, и осознание того, что он разозлил такого доброго человека, как Илай, пожирало его изнутри. — Эзоп, это не… — начал Илай, но быстро остановился, почувствовав поблизости сильное присутствие. — Подожди, тут кто-то рядом. Оба мужчины замолчали, пытаясь прислушаться к окружению. Как и сказал Илай, вскоре они начали слышать тяжёлые шаги и дыхание кого-то, идущего в их направлении. Также было слышно волочение большого меча. — Я-я думаю, это новый охотник, Перси. — прошептал Эзоп, отпрянув от страха. — Чёрт, мы в беде, — Илай выругался, слишком обеспокоенный, чтобы заботиться о нормах языка. Перси был новичком в поместье, и было известно, что новые охотники не так хороши, как ветераны. Каждый раз, когда прибывал новый охотник, они вели себя агрессивно по отношению к выжившим, били их с жестокой силой, издавали странные давящие звуки и в значительной степени вели себя как зомби. Они даже не могли нормально разговаривать, как будто были одержимы. Должно было пройти какое-то время, прежде чем они приходили в сознание и начали вести себя как цивилизованные люди — во всяком случае, настолько цивилизованные, насколько их можно назвать охотниками. Никто никогда не заставлял их чувствовать себя виноватыми за такое поведение в начале, поскольку все подозревали, что такое поведение было результатом странной магии поместья. В любом случае, Перси был новичком, а это означало, что он был по-настоящему опасен. Если Илай и Эзоп не будут осторожны, их могут убить. — Следуй за мной, — прошептал Илай, хватая Эзопа за руку и ведя его по коридорам, пока не нашёл маленький шкаф. — Залезь внутрь, — приказал он, осторожно вталкивая бальзамировщика внутрь и быстро следуя его примеру. Шкаф, должно быть, использовался для того, чтобы повесить максимум пять пальто, потому что он был очень маленьким. Эзоп и Илай были так близки, что чуть не наступили друг другу на ногу, но это была небольшая цена за то, что их не разорвало на куски. Услышав приближение Перси, оба мужчины затаили дыхание и надеялись на лучшее. Перси так долго бродил по их коридору, что Илай подумал, что их обнаружат. К счастью, спустя, казалось, целую вечность, Перси издал странный булькающий звук и продолжал волочить ноги и меч, пока не исчез из их поля зрения. Илай вздохнул с облегчением. — Пока что мы в безопасности… Эзоп нервно кивнул и сразу после этого попытался выбраться из шкафа, но был остановлен рукой Илая на его запястье. — Отпусти. Илай покачал головой. — Ещё нет, Перси может вернуться. — Но… — Эзоп знал, что Провидец был осторожен, и это правильно, но то, что он так долго застрял в таком узком месте с ним, вызывало у Эзопа всплеск беспокойства. Вся ситуация была слишком тяжела для бальзамировщика. — Я буду в порядке. Пожалуйста, отпусти. Илай недовольно застонал. — Пожалуйста, просто слушай меня? Подожди ещё немного. — Я сказал тебе, что я в порядке, — слабо, с трудом повторил Эзоп, уголки его зрения потемнели, стало тяжело дышать. — Мне просто. Мне нужно выбраться отсюда, — прошептал он. Плохое настроение Илая быстро испарилось, как только он понял, что Эзоп изо всех сил пытается дышать. Он схватил руки Эзопа, влажные и дрожащие, и провёл большими пальцами небольшие круги, чтобы успокоить бальзамировщика. — Эй, Эзоп, всё хорошо. Дыши со мной, ладно? Эзоп молча кивнул, крепко зажмурив глаза. Некоторое время они молчали, пока бальзамировщик не решил заговорить. — Я помогал Эмме, — сказал он вдруг тихим голосом, глядя на пол шкафа. — Что? — Прошлой ночью я пошёл на кухню пить чай и увидел, что Эмма шьёт куклу-чучело. Я спросил её об этом, и она сказала мне, что это подарок на день рождения его отца. Она хотела отдать её во время сегодняшней игры, но не была уверена, что они будут в одном матче, поэтому… — …Ты пошёл к Фионе и спросил её, есть ли способ перейти на сторону охотников, чтобы Эмма могла отдать Лео подарок? — удивлённо спросил Илай. — Да. Эмма боялась приходить сюда одна, поэтому я сопровождал её. Мы пошли в комнату Лео, и она отдала ему подарок. Ему понравилось, конечно. Похоже, они хотели провести некоторое время вместе, чтобы наверстать упущенное, поэтому я решил вернуться один. Вот тогда я и нашёл тебя. Было бы преуменьшением сказать, каким глупцом себя сейчас чувствовал Илай. Вот почему Эмма не помогала на кухне, она всё это время была с Эзопом! — Я… я не знал, — начал Провидец, от стыда. — Почему ты не сказал мне, что именно по этой причине пришёл сюда с самого начала? — спросил он, чувствуя себя ужасно из-за того, что так плохо оценил ситуацию. — Потому что ты упомянул Джозефа! Ты ничего не знал, а выглядел таким злым и разочарованным, что я… — Эзоп играл краем своей рубашки с расстроенным выражением лица. — Ты был так готов свалить всю вину на меня. Я знаю… Я знаю, что я тебе не нравлюсь и что ты считаешь меня обузой, но я думал… «Не нравится? Обуза?» Илай покачал головой. — Подожди, Эзоп, нет. Ты всё неправильно понял. Провидец не мог поверить, как сильно он всё испортил. Он очень заботился об Эзопе больше всего на свете. Его разговор с Нортоном в прошлом матче заставил его понять, как сильно он хотел поделиться своими истинными чувствами к бальзамировщику, но Эзоп каким-то образом неверно истолковал его беспокойство как разочарование. Но было бы жестоко и несправедливо сваливать всю вину на Эзопа. Сам Илай недостаточно ясно выразил свои намерения и причинил много страданий своему любимому другу. — Всё совсем наоборот, Эзоп. Ты мне нравишься, — объяснил он, крепко сжимая руки Эзопа с улыбкой. — Ты много значишь для меня, извини, что заставил тебя поверить в обратное. Это моя вина. Эзоп избегал взгляда, сбитый с толку. Он нравится Илаю? Он снова неправильно оценил ситуацию? — Вообще-то… — продолжил Илай, менее уверенно, чем прежде. — Я думаю, этого бы не случилось, если бы я был более честен с тобой с самого начала. — Я не понимаю. Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что я… — УБЛЮДОК! — вдруг закричал ребёнок, открывая дверцу шкафа так быстро, что у Эзопа чуть не случился сердечный приступ. Илай был так потрясён, что чуть не поднялся в воздух и ушёл в нирвану. — Робби?! — Выжившие взвизгнули после того, как оправились от худшего скримера в своей жизни. — Робби! Я сказал тебе перестать ругаться, ты мелкий diablotin! И не пытайся спрятаться в этом шкафу, я тебя вижу! — закричал Джозеф, подбегая к Робби с хмурым взглядом. Хмурый взгляд, который превратился в удивление, а затем в убийственный взгляд, как только он понял, кто был в том шкафу, куда Робби не мог залезть. Ох. — Дядя Джозеф, я не знал, что мы кладём выживших в шкафы, — прокомментировал Робби, глядя на Илая и Эзопа, которые всё ещё держались за руки. — Да, я тоже не знал, — спокойно сказал Джозеф с самой страшной улыбкой, известной человечеству. В тот момент Эзопу захотелось превратиться пальто.***
В конце концов, Уильям, Лука и Трейси пошли на кухню, чтобы помочь Фионе и Патриции с приготовлением пищи, так как Уильям хотел показать свои кулинарные способности, а Наибу и Нортону осталось убрать остальную часть библиотеки. Когда они закончили мыть пол, старатель и наёмник решили немного отдохнуть, прежде чем продолжить с другими комнатами. — Лука забыл свою игрушку, — заметил Нортон, глядя на странную машину на полу. — О, точно, ты думаешь, что он… Наступило унылое молчание. Среди выживших было широко известно, что, несмотря на то, что он был гением, Лука имел тенденцию забывать самые основные вещи из-за травмы головного мозга. «Заключенный» любил делать вид, что эта проблема его не беспокоит, но было очевидно, что это не так. — Давай отнесём в его комнату, — предложил Нортон, схватив предмет. — Да, когда он увидит его, то вспомнит, — согласился Наиб, всё ещё расстроенный положением Луки. — О, а давай мы сначала попробуем? — Ты спятил? Я не хочу умирать. — Он не взорвётся, ты же видел, как он отлично сработал с Уильямом и Трейси. — Я не уверен… — Давай, Кэмпбелл, будет весело, — настаивал Наиб. Наёмник схватил Нортона за руку и осторожно надел провод на его запястье. Нортон был почти уверен, что Наиб впервые так коснулся его руки, поэтому изо всех сил старался сохранять нейтральное выражение лица, хотя биение его сердца говорило об обратном. Наиб, к счастью, ничего не заметил, так как был слишком сосредоточен надеванием другого провода на своё запястье. — Думаю, нам просто нужно нажать красную кнопку, и лампочки скажут нам, нравится ли нам одна и та же еда, — объяснил Наиб, пытаясь вспомнить слова Луки. Нортон ухмыльнулся. — Только взгляни на себя, Субедар, ты вдруг стал тех экспертом! Следующим шагом будет быстрое декодирование. — Ах, заткнись! — Наиб знал, что с машинами у него хреново, но даже он мог сделать такую простую работу! — Ладно-ладно, Эйнштейн, — рассмеялся Нортон, а затем нажал кнопку и запустил машину. — Подожди, кто такой Эйнштейн? Пока они ждали результатов эксперимента, который занял некоторое время, Нортон подумал, что самое время спросить наёмника о вчерашнем матче. — Кстати, — начал Нортон, внутренне съёжившись от того, как поверхностно это прозвучало. — Ты… э-э… в порядке? Наиб посмотрел на него так, словно у него выросли две головы. — Хм? Думаю, да? — Круто. — Круто. Нортон смотрел вдаль и спрашивал себя, в какой момент жизни он потерял способность вести нормальный разговор. Хотел бы он быть Илаем, этот парень был мастером светской беседы. Он мог говорить о погоде несколько часов и как-то сделать её интересной. — Я просто подумал, — Нортон должен был попробовать ещё раз, иначе он никогда себе не простил бы. — Между тобой и Потрошителем что-то происходит? Лицо Наиба так покраснело, что Нортону не требовался ответ. — П-почему ты спрашиваешь? — Вчера ты сказал, что застрял внутри лифта и что Потрошитель пытался помочь тебе с другой стороны. Даже если бы Джек был невидимым, Брук всё равно его увидела бы, потому что она особенная сова, так что ты соврал. — Нортон думал об этом всю ночь, и был только один ответ на то, что произошло на самом деле. — Ты застрял с Джеком? Глаза Наиба расширились, он не ожидал, что Нортон так легко разгадает его ложь. — Да, — он признался. Больше нет смысла, Илай мог подтвердить способности Брук в любое время. Нортон не знал, что и думать. Он, как и другие выжившие, знал, что Наиб был любимчиком Джека, точно так же, как Эзоп для Джозефа. Никто никогда не обращал особого внимания на этот фаворитизм, поскольку вполне логично, что опытный убийца, такой как Джек, наслаждался приливом адреналина, который мог дать только их лучший спасатель. Эти двое много шутили и ссорились, но дальше этого дело не шло. Или так думал Нортон. — Почему ты не сказал нам, что застрял с Джеком? — терпеливо спросил Нортон. — Не знаю, — правдиво ответил наёмник, ему было очень странно говорить на эту тему с кем-то, особенно с Нортоном. — Наверное, я думал, что это будет странно. — Я имею в виду, это Джек, — заметил Нортон. — Да, ты прав. — Наиб неловко рассмеялся. — Эм… Извини, что не сказал правду, я не знаю, о чём думал. — Всё в порядке, Илаю и Эзопу незачем знать. К большому разочарованию Нортона, они начали говорить на другие темы. В конце концов, Наиб так и не сказал прямо, что произошло в лифте с Джеком, было ли это просто несчастным стечением обстоятельств, что они застряли, или у него были отношения с охотником. Нортон хотел знать правду, но в то же время не хотел совать нос в подробности, в конце концов, это была личная жизнь наёмника, и они не были так уж близки. Но даже тогда Нортон чувствовал бы себя идиотом, если бы у Наиба действительно были романтические отношения с Джеком. С самого начала он убедил себя, что Наиб не заслуживает такого, как он, убийцы, из-за которого в результате несчастного случая погибли все его коллеги-шахтёры. Он знал, что Наиб должен стремиться быть с кем-то лучше. Но если в итоге он выбрал кого-то вроде Джека… это означало бы, что у Нортона был шанс, если бы он не сомневался в себе так сильно и осознал свои чувства раньше. Проще говоря, Нортон чувствовал себя дерьмово. Наиб, с другой стороны, не мог не вспомнить, что на самом деле произошло в лифте накануне.***
— Лишь раз… — начал Наиб неуверенным голосом, — Лишь раз, я хотел бы знать, что происходит у тебя в голове. Уверенная ухмылка Джека постепенно сменилась растерянной. Не такого ответа он ожидал от наёмника. — Разве мои намерения недостаточно ясны? — спросил он, застигнутый врасплох. — Поверь мне, они очень ясны, но… я тебя совсем не знаю, — объяснил Наиб, глядя в сторону. — Разве это не интереснее? — Нет. Я не такой человек. Лицо Наиба было таким красным и искренним, что Джек хотел поцеловать его прямо здесь и сейчас, но он знал, что это нанесёт ему сильный удар по лицу, поэтому воздержался. — Почему бы не использовать это время, чтобы узнать друг друга? — пробормотал Наиб, чувствуя себя каким-то ребячливым и глупым из-за такого предложения. — Поскольку мы не можем выбраться и всё такое. «Как мило», подумал Джек. Представить, что кто-то столь дерзкий, импульсивный и грубый, как наёмник, сделал бы такое невинное предложение. Он мог бы воспользоваться ситуацией, чтобы заняться сексом и завершить дедукцию, но Наиб предпочёл использовать это время, чтобы узнать друг друга. Каким-то образом эта мысль согрела сердце Джека так, как никогда раньше. — Конечно, — Джек кивнул, освобождая подбородок Наиба и давая ему больше места. — Что ты хочешь узнать? — Ну не знаю. Чем тебе нравится заниматься? — Помимо охоты на вас, очаровательных и уязвимых выживших? Наиб закатил глаза. — Да, кроме этого. Джек хмыкнул в глубокой задумчивости. — Ну, скажем, если бы в этой игре меня не называли «Потрошителем», другим моим прозвищем было бы «Живописец». — Тебе нравится рисовать? — Я это люблю, мой дорогой наёмник. В конце концов, он молчал только тогда, когда я рисовал. — Он? Джек загадочно улыбнулся и сменил тему, расспросив невысокого мужчину о его увлечениях, о его родной стране, откуда он взял налокотники и почему он так зациклился на бодиблоке, — пока не устал. В какой-то момент Наиб тоже начал задавать ему вопросы. Его интересовала его жизнь как художника, и, сам того не замечая, Джек в конечном итоге рассказал, что рисование было единственным способом успокоить его разум и помешать его двойной убийственной личности появиться и убивать людей. Джек никогда никому об этом не говорил, но Наиб слушал его безропотно. Джеку казалось, что они могли бы говорить часами, но последний шифр закончился, и что-то в механике игры заставило лифт перезагрузиться и снова начать работать. Перед уходом Джек поднял подбородок Наиба и нежно поцеловал его. Это был второй раз, когда он целовал наёмника, но этот был определённо лучше — и дольше, глубже — чем в первый раз в Вечно Спящем Городе, где он застал наёмника врасплох. Наиб не слишком обрадовался внезапному поцелую и назвал его парочкой именами, которые он предпочёл бы забыть, но хотя бы не ударил его. В конце концов, наёмник так и не закончил дедукцию, но Джек мог сказать, что Наиб чувствовал себя рядом с ним более комфортно. На самом деле, Джек начал понимать, что его чувства к наёмнику сильнее, чем он думал раньше. Достаточно сильные, чтобы заставить его переосмыслить письмо о дедукции, которое он написал для Наиба.***
— Кэмпбелл, смотри, вот результаты, — воскликнул Наиб, с любопытством глядя на лампочки. — Так вот оно что! — Он рассмеялся. — Как это возможно? — спросил Нортон, тоже глядя на лампочки. Один из них засветился, другой нет. — Ну, — начал Наиб, — твоя лампочка светит, а моя нет, значит, тебе нравится та же еда, что и мне, а мне твоя не нравится. — Фигня, я знаю, что тебе нравятся мои пончики, эта машина сломана. — Извини, Кэмпбелл, мы не можем бороться с наукой. Нортон и Наиб продолжали подшучивать и смеяться, не подозревая об истинном значении результатов.