Уничтожить клан, или История двух драконов

      Всё было хорошо, да птичка крылом позвала.       Никогда, никогда не пейте сакэ накануне важных переговоров!       Отец Хандзо никогда не прислушивался к этому совету, за что и поплатился. Нет, он не пришёл пьяным, хотя и выхлестал больше алкоголя, чем в трезвом состоянии смог бы выпить воды; но проблем себе он создать сумел, и сделал это столь искусно, что и самый искусный создатель проблем — шпион, диверсант или кто похуже — обзавидовался бы и удавися от собственной ничтожности и неопытности. Глава клана Шимада, испив сакэ, пообещал, что клан унаследуют оба его сына — и Хандзо, и Гэндзи.       С этого всё и началось.       Проблемы, как известно, содаются случайно, а решать их потом — очень тяжело. Новость о том, что правитель клана высказал свою волю в отношении наследников была известна каждому его члену ещё до того, как этот самый правитель протрезвел. То есть, строго говоря, ещё до рассвета следующего дня.       Печаль была ещё и в том, что теперь изменение завещания будет звучать как лишение наследства, и вызовет очень много проблем, а кроме того, негативно скажется на репутации самого даймё (будем звать его так): непоследовательность — очень прискорбный грех.       Поэтому ему пришлось, с грехом пополам, признать, что он сделал на этот раз непоправимую ошибку. И придумать, как это представить как-то иначе: например, как какое-то гениальное решение, в духе равенства и братства, с которым можно будет ещё и что-то полезное сделать и выгоду какую-нибудь получить.       Но всем было понятно, что это «гениальное решение» — самое худшее в истории клана. Виной всему был Гэндзи.       Если точнее, не он сам — мальчишка был умный, способный, и в чём-то весьма искусный — а его характер. Ведь свой ум, способности и искусность он применял вовсе не для тренировок или изучения клановых дел, а для прогулок, в том числе по различным питейным заведениям; для пафоса, а мечник с катаной, который крутит её со скоростью среднестатистической турбины самолёта, выглядит весьма впечатляюще и вызывает восхищение; и для получения всевозможных, причём не только одобряемых, удовольствий от жизни. Хандзо сначала пытался его вразумить, но парню на это было наплевать: он предполагал, что наследником будет старший брат, и управление делами, отказ от наслаждений и собственного пафоса в его планы не входили. И внезапно объявленная воля даймё это тоже изменить не смогла.       К чести Гэндзи стоит сказать, что, хотя злые языки и говорили, будто парень прожигает деньги, полученные от отца, ничем подобным он не знаимался; более того: у него были и свои доходы, и по части расходов чаще всего дебет с кредитом сходился, так что было бы несправедливым и неправомерным называть его транжирой или прожигателем наследованного имущества. Но дело это в корне не меняло: полученный капитал висел мёртвым грузом, и парень совершенно ничего не планировал с этим делать.       Однажды Хандзо предпринял ещё оду попытку разрулить это неоразумение, на что получил неожиданно жёсткий ответ:       — Братец, отвали. Я не лезу в твои дела? Вот и в мои ты не суйся. Будешь лезть слишком глубоко — наткнёшься на катану.       Охреневший Хандзо не сразу нашёлся что ответить, а когда придумал ответ — Гэндзи исчез из поля видимости. «Ну, — подумал он, — раз ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому».       Но и тут случилось ещё одно недоразумение: будь парням хотя бы за 20 лет — и всё было бы отлично, там уже и совершеннолетие скоро, можно чего придумать. А так — они были намного младше, и потому устраивать драку не было смысла: это бы ничего не меняло, так как юридически наследником ни первый, ни второй быть ещё не может. Но старший брат преисполнился решимости воспитать в младшем хоть какого-нибудь управленца.       И это была вторая, куда более серьёзная, проблема.       Никакие пролемы клана Гэндзи не интересовали, но нравоучения надоели настолько, что он решил всё-таки поучаствовать в процессе обучения. И начать он решил с экономики.       Почему? Просто дело в том, что Хандзо ненавидел все эти теории, рассказы и ценовые вопросы, о чём брат был в курсе. Именно поэтому он и настоял на экономических уроках: решил проверить, насколько хватит терпения у слишком ответственного парня.       — То есть, хочешь сказать, что спрос рождает предложение? — наигранно задумчиво спросил Гэндзи.       — Да. Если кому-то нужен какой-то товар — то появится и продавец.       — А я хочу купить камни с Луны. Где мой поставщик?       — Они будут слишком дорогими.       — Ну и что? Допустим, я готов заплатить. Где он?       — Просто никто ещё не знает, что кому-то нужны камни с Луны.       — Ты знаешь.       — Но я их не продаю.       — Почему? — Гэндзи решил довести диалог до абсурда. — Ты ведь знаешь, что я хочу их купить!       — Я же не продавец. Найди продавца.       — А зачем мне искать? Я же спрос. Это предложение, то есть продавец, должен меня искать, а не я его. Разве не так?       Тяжёлый вздох и медленно сжимающиеся пальцы. Брат умел раздражать. Умел бесчестно злить. Доводить до рычания. Казалось бы законными вопросами, но задавая их так, что даже кактус начал бы визжать в истерике.       — Так. Только я не могу позволить себе организовать поставку камней с Луны. Это будет слишком дорого. Важно ещё и то, сможет ли хоть кто-то выполнить твои требования. Ну вот как с нашим кланом, — Гэндзи недовольно помрщился на это, но Хандзо продолжил, — мы можем выполнять многие заказы, которые более мелкие просто не в состоянии себе позволить.       — Себе позволить? Думаю, что для наших… услуг не требуются вложения, подобные полётам на Луну.       — Это верно. Но согласись: чтобы в нужный момент заплатить нужному человеку, купить подходящее оружие и обеспечить в случае чего лечение нужно немало денег. А такие суммы есть не у всех, это дорого обходится.       — Так. Давай другой вопрос. Если мы предлагаем такие услуги — у нас их хотят купить?       — В точку.       — А если мы предложим что-нибудь полезное, чего ещё никому не нужно — у нас это купят?       — Нет. Ведь оно никому не нужно.       — Не согласен. Смартфон тоже появился тогда, когда он был никому не нужен. Потому что его не было. Та вещь, которой нет, не может быть кому-то нужна. Её ведь не существует.       Хандзо подумал, что парень вообще-то мыслит правильно.       — Ты прав. И всё же со смартфонами другая история.       — Почему? Но ладно, пока оставим это в сторонке. То есть, сначала появился смартфон, а потом нашёлся и покупатель. То есть — предложение создало спрос. Или нет?       Любитель зелёного цвета нахально ухмыльнулся. Да, он прекрасно знал, что в экономике работают оба принципа, но ему хотелось заставить брата признать, что предыдущая аргументация была неверной. А если бы тот продолжил упираться — что ж, тогда его разгром стал бы лишь вопросом времени, а точнее — ещё пары аргументов; но оттого был бы более фееричным.       Хандзо это понял и решил признать поражение сразу.       — Ты прав. Думаю, что в данном случае бывают и исключения.       Гэндзи довольно ухмыльнулся. Стало ясно, что именно это направление разговора он планировал с самого начала, и что прекрасно знал тему и без помощи брата. Тот понял, конечно, что только что произошло, но даже озвучивать это не стал: и так всё, как говорится, ясно.       — Думаю, в следующий раз изучим паритет покупательной способности.       — А это как с кланом связано?       — Напрямую. С оплатой услуг в валюте.       Гэндзи недовольно нахмурился.       — Ты же сам предложил заняться экономикой, — на этот раз пришёл черёд Хандзо гнусно ухмыляться. — Ты же не откажешься от своих слов?       И получив в ответ недовольный кивок, старший брат вышел из комнаты.       Подождав минуту, чтобы тот ничего не услышал, Гэндзи рыкнул:       — Вот мразь!       Примерно так и началась история того, как клан Шимада превратился в арену боевых действий для двух беззлобных, но злостный троллей.       Только выживет ли клан после такого апгрейда?       Как знать. Смотрите в следующей серии.