Зловещий Сноходец

Стрэндж быстро огляделся кругом, заметив, как преобразилось место, созданное его воображением. Теперь оно больше походило на сцену в аду, чем на что-либо еще. Четкие линии комнаты, пусть и изломанной, и разрушенной, теперь будто бы сплавились; потолок, колонны медленно оползали вниз, будто камень, плавящийся изнутри, трещины и разломы в полу теперь походили на едва застывшую корку над лавой. — Ты должен сопротивляться этому! Не дай ему поглотить тебя, не дай использовать! — Потому что иначе меня не сможешь использовать ты? — жгучая ненависть протуберанцем вырвалась из ослабевшей души и огненные трещины вокруг на миг вспыхнули ярче. — Дело не в этом! Я знаю… что я сделал, но мы с тобой всегда сможем понять друг друга. Это же мы… — Это же то, чего ты так боишься, колдун? — почерневшие губы хищно оскалились в усмешке, сделавшись похожими на провал рта мертвеца. В черных глазах отразились огненные всполохи. — Эта магия, которую ты всегда черпал с такой опаской, с такими предосторожностями… но все равно она поимела тебя. О, она показала мне тебя, показала, что ты есть. Она помнит все. Помнит каждый твой грех во всех мирах. Как же ты жалок, — все его лицо скривилось в гримасе презрения. — Она имеет тебя прямо сейчас, Стивен. Та мощь, что ты чувствуешь — не твоя мощь, но эта магия может отравить твою собственную, если ты позволишь ей это. Выстрой оборону внутри себя, держи ее, или тебя не станет. Или же ты станешь таким выродком, что лучше б сдох! Синистер посмотрел на него своим другим зрением и увидел, что черно-багровые полосы, как бы плотно ни окутывали душу Стивена, еще не добрались до самой сердцевины, до самой его сути, ядра, но каждую секунду вились вкруг нее, царапались, пытались найти слабое место, а если не найти, то сделать. — Чтобы что, Синистер? Чтобы снова стать слабым, беспомощным, удобным для тебя? Чтобы ты мог входить в мое тело, как в общественный туалет? Пользоваться мною, пользоваться… ею? Синистер зашипел, увидев, как обрадовано вскинулись острые крючья магии Даркхолда. — Я не могу навредить ей. Не смог, даже когда хотел. Но теперь это делаешь ты. У тебя есть силы противодействовать этому злу, но нет знаний, и ты можешь подставить ее! — почти взвыл он, видя, как Стивен вместе с коконом приподнимается на черных щупальцах магии, делаясь отвратительно похожим на толстобрюхого паука с высосанным человеческим лицом наверху. Синистер попытался отступить, и тут его ожидал сюрприз. Самоуверенно шагнув внутрь души, он не придал должного значения черной слякоти, липнущей к ногам, считая, что уж он-то справится с любой проблемой такого рода. Он и справился бы, будь на его стороне магия Даркхолда, или, по крайней мере, если бы она не выступала против него. Он был пойман, пойман безнадежно и безвыходно, как если бы уже находился внутри трясины, придавленный сверху грузом. Стараясь делать это незаметно, он напряг собственные колдовские силы, чтобы хотя бы предотвратить дальнейшее продвижение черноты по себе. Но о каких секретах может идти речь, когда они достигли той степени интимности, что стояли душа к душе в одном теле, соединенные порченной магией, которая текла внутри них, магией, которую Синистер носил в себе так долго, что она знала его до последнего капилляра. Наконец колдун понял, почему так часто натыкался на этот мир, хотел он того или нет. Даркхолд счел его подходящим. Он насытился разрушением двух вселенных, досыта напитался всеми загубленными душами, теми страданиями, которыми они испытывали во время затяжной агонии. Черная книга была полна всей той изысканной болью, горечью, муками, которые только мог предложить ей в качестве десерта Верховный маг, убийца миров. Она высосала его досуха и теперь откидывала из своей паутины, как пустышку, за ненадобностью. У проклятой книги теперь был новый мир, в который она перетекала от одного Стивена Стрэнджа к другому. Мозг Синистера лихорадочно работал, пытаясь не отвлекаться на приближающегося Стивена и мерзко покачивающийся кокон. У него была одна попытка. Всего один шанс на то, что направив свои силы правильно, он выхватит у смерти секунду и сумеет вернуться домой. В то единственное место, которое теперь носило такое название, пусть он и мечтал о другом. Разъединиться с этим миром, усмирить книгу артефактом, который он с таким трудом разыскал в гибнущем мире на этот случай. Он изготовился, выискивая подходящий момент, когда понял, что все напрасно. Все его планы, все подготовления напрасны, потому что он был здесь не один. Кристин тоже была в одной комнате с этим чудовищем, которое сам же Стрэндж и породил. Он попытался уговорить себя, что сейчас, как и всегда, важнее всего остаться в живых, и тогда он сможет подыскать себе столько Кристин, сколько пожелает, но делал это, понимая всю пустоту затеи. ЭТА Кристин столкнется с чудовищем, которое будет долго мучить ее перед смертью, потому что Даркхолду нужны страдания своего носителя, как и нужна его надежда вернуть отнятое. Это она будет снова пытаться звать его по имени, но даже если и дозовется, этот Стивен ничего не сможет противопоставить злу, чтобы защитить ее. А он, Сноходец, может. Как же проще все было бы, если б Кристин не было рядом! — Стивен, отступи, не делай этого. Сейчас, пусть я и был твоим худшим врагом, только я твой единственный истинный союзник и надежда вернуть свою жизнь и спасти ее. Как бы ты не ненавидел меня, мы одно и то же, и ты знаешь, что я не лгу тебе сейчас. Стивен навис над ним, будто и не слыша. Рваные полосы магии, которую Стрэндж привык считать своей, ринулись на него, пытаясь пронзить и обездвижить. Но у него было достаточно колдовской мощи и врожденных хищных инстинктов, чтобы круговым движением рук обрубить их. Даркхолд знал его до последнего движения души, как и Синистер изучил книгу до последней запятой и теперь они стояли друг против друга, нацелив заостренные ленты магии, выставив в защиту загнутые крючьями пальцы. Даркхолд кружил вокруг Синистера своими нитями, пока еще не атакуя всерьез, прощупывая, ожидая ошибки. Колдун отбивался короткими, скупыми движениями. Он истратил сегодня достаточно сил, и теперь берег их остатки, как мог. Очередное быстрое движение рваной черной полосы, вроде как почти формальное, внезапно изменило траекторию, рванув сбоку к его шее, и тут же все прочие змеями бросились на него со всех сторон. Он успел защитить шею, и раньше, чем успел даже что-либо заметить, инстинктивно среагировал, круговым резким движением, будто серпом, обрубив устремленные к нему крючья и острия. Стивен, наблюдающий за этим сверху, и, должно быть, думающий, что активно участвует, зашипел. — Что будет, если ты победишь меня? — резко выплюнул свой вопрос колдун, уворачиваясь так, чтобы не пришлось сильно двигать застрявшими в черной лаве ногами, рискуя опрокинуться на спину и пропасть окончательно, — Ты же любишь шахматы, так подумай хотя бы на один ход вперед. Черно-багровые смерчи заколотили по нему, как град по подоконнику, и он отбивал эти атаки только потому что чувствовал за долю секунды, куда они нацеливались. Кокон с телом Стивена закачался над ним и мерзкого вида багрово-черные заостренные ленты заклинаний устремились к Синистеру, пытаясь впиться в него, пробить насквозь, заарканить крючьями и заполучить в пользование еще одну сочную беспомощную жертву. Синистер отбился. Там, в реальном мире, его могло бы подвести тело, растерявшее за десятилетия одиночества быстроту реакций, но его сознание, его ум были остры, как и в каждой смертельной схватке, в которой он выжил. В него било со всех сторон, быстро, без устали. Он же двигался быстрее падающей звезды, отражая волны атак одну за другой, не допуская даже мысли о том, что может сгинуть здесь, став безвольной марионеткой Даркхолда, позволив своему телу там, далеко, рухнуть на пол и сгнить на паркете Санкторума, в то время как его душа увязнет вместе с другими грешными душами меж его страниц. Даркхолд позволил Стивену выпростать руки из кокона и Стрэндж изготовился, чувствуя, к чему это. Стивен сосредоточился, и на кончиках его пальцев стали искриться язычки то фиолетовой, то багряной магии. Такой цвет магии — до отвращения поганый знак. Когда-то его собственная магия была голубой, чистого, светлого оттенка, почти в тон глазам… и он помнил, как однажды с неверием обратил внимание на оттенок фиолетового, влившийся в привычную голубизну. Магия же Стивена не сулила ничего хорошего с самого начала. Он еще ни разу толком не сколдовал, а проклятие уже загрязнило его, осквернив и саму энергию, носителем которой он был. — Не хочешь говорить, так слушай, — развернувшись боком и чуть присев, Синистер внезапно пружиной распрямился вперед, придавая своему ударному заклинанию дополнительную мощь и проделывая в лесе черных опор, на которых возвышался кокон, такую брешь, что Стивен закачался, и его лицо на миг приобрело удивленное выражение падающего человека, перешедшее в злобное, как только он обрел равновесие. — Убив меня, пленив или отдав этому чудовищу, ты принесешь ему нужную жертву, больше ничто не станет у него на пути, путы, держащие эту проклятую книгу, исчезнут, и ничто не помешает ей, лишившись своего стража-хранителя, проникнуть в твою реальность, где ты, Стивен Стрэндж, бывший доктор, уже будешь ожидать ее как верный раб, расстелившийся по полу, потому что… — Синистер увернулся от летящего в голову сгустка, оказавшегося костистым кулаком, — потому что ты слаб, ты необучен, ты не справился даже со мной, с самим собой, просто прошедшим должную подготовку, — черные костистые пальцы попытались схватить его за шею сзади, так что колдун резко наклонился вперед и вниз и ударил из-под руки. — Ты не справишься с Даркхолдом сейчас. — Я сделаю все, что угодно, лишь бы избавиться от тебя навсегда, — прошипел сквозь зубы Стивен. — Что, даже отдашь на растерзание Кристин? — Синистер знал, что это удар по яйцам, и использовал его. Стивен моргнул, раз, другой, и в черноте его глаз мелькнули уголки белков. — Посмотри, что Даркхолд пытается сделать со мной, и пойми, что то же будет с Кристин, которая сейчас дремлет на тебе. Прислушайся к ощущениям своего собственного тела, и ты почувствуешь ее тепло, ее мирное дыхание на своей груди. Что будет с нею, когда из тебя полезет это? — Резким движением ребра ладони мужчина срезал руки, состоящие, казалось, из одних костей, обтянутых не то сгнившей кожей, не то черной пленкой магии, и они раскинулись, растворяясь в полете, — Попробуй остановить их сейчас, и ты поймешь, что это не ты, кто использует эту мощь. Ты лишь оболочка, заполненная ею, раздувшийся дирижабль, послушный рулю… готовый взорваться в любой момент и упасть на голову ей и остальному человечеству. Стивен хмурился, движения полупрозрачных щупальцев вроде как даже стали более заторможенными, скованными, и в душе Синистера успела промелькнуть надежда, когда из пальцев Стивена хлынули внезапно мощные потоки, и Стрэндж завертелся на месте, отбиваясь и пытаясь укрыть всего себя щитами. Они атаковали его вместе, Даркхолд и Стивен, и пока влипший в черное болото колдун пытался остановить ползущую по нему слякоть и одновременно отбиться от мелькающих вокруг острых крючьев, Стивен уловил слабое место в его обороне и молниеносно дернул рукой туда, пробив насквозь предплечье. Там, в реальном мире, тело Стивена Стрэнджа содрогнулось, разбудив задремавшую Кристин, и согнав с него. Она устроилась под его боком, легко поцеловав в висок, и улыбнулась, когда он замычал что-то во сне, не подозревая, что это от того, что… Синистер заорал. Не столько от боли, не стесненной физическими ограничениями, а потому пронзившей его всего, будто весь он был тем самым местом, нервом, пробитым насквозь, сколько от ужаса хищника, в чье горло вцепились, и который слишком хорошо знал, что бывает с жертвой, чтобы допустить, что такое произошло и с ним. Из уродливого каната, сплетенного будто из черных, багровых и фиолетовых сухожилий, в него стал медленно вливаться яд. О, там, в разрушенном мире, он сумел не дать Даркхолду подчинить себя, свою душу, и каждый раз как кончики его пальцев начинали чернеть, он силой воли изгонял скверну из себя. Сейчас же эта скверна, усиленная пока живым Стивеном, была не на кончиках пальцев, она была повсюду, окружала его снаружи и теперь пробила ход в самую его суть, в саму душу, а не только в тело. Стрэндж знал, что гибель тела не означала гибели души, по крайней мере, если душа была подготовлена должным образом и знала, как сохранить себя в целости, не распыляя свою энергию на составляющие, чтобы смешаться в общей каше с такими же частицами. Он берег себя от смерти, но не боялся ее. Сейчас же поражение означало, что он либо сгинет навеки, либо станет пленником Даркхолда, пока кто-то не подарит освобождение, уничтожив проклятую книгу, участь, хуже которой он и не мог бы для себя придумать. Черная жижа под ногами активизировалась снова, пытаясь обволочь жертву собой, и Синистер превратил ее в камень. Это должно задержать ее ненадолго. Лицо Стивена хищно искривилось. Самые гадкие позывы, самые отвратительные мысли, которые всегда были затоптаны на самое дно души, теперь были подняты темной магией и напоены ею. — Нравится ощущение, мудак? — проскрежетал Стивен, проворачивая острие в ране в разные стороны. Стрэндж не хотел кричать, но протяжный стон вырвался сам собой, будто он больше не контролировал его. Яркая вспышка пронзила его ногу выше колена и он взвыл, скрючившись и пытаясь вырвать извивающееся острие. — Теперь ты уже не так сдержан, да, Синистер? — с ненавистью проговорил Стивен, — легко быть самодовольным и издеваться над кем-то, терзая его внутренности, но вся твоя насмешливость куда-то делась, стоило разок, другой… третий, — новое проклятье прошило его бок насквозь и вырвалось с куском ткани и светящейся плоти, — проколоть тебя и ты сдулся, как шарик, вся твоя спесь, вся выдержка… Ты так привык к легкой добыче, к неопытным своим версиям, которые и знать не знали о магии. Осмеливался ли ты нападать на тех, кто был тебе ровней? Нет? Ты обходил их стороной, не так ли? Стивен оскалился без малейшего намека на улыбку. Все, что ему было нужно, это заглушить криками Синистера то, что он слышал, пока тот был с Кристин, заставить болью заплатить за удовольствие, так подло украденное у них, за то, как он мучил ее, за то, что теперь она навсегда запомнит его таким… Подонком. И это не исправить словами, не объяснить, она не поверит, он бы сам не поверил. Он резко провернул корявые крючья в его ранах, без наслаждения слушая его вопли, просто констатируя, что это то, как все должно быть, что это правильно. Он заслужил это. Заслужил корчиться и вопить, заслужил, чтобы его разъяли на части изнутри, разорвали по кусочку. Жгучая ненависть, сильнее которой он никогда и не пробовал, затопила Стивена под завязку, он слышал стук собственного сердца, шум крови в ушах так, словно находился в машинном отделении. Как же ему хотелось сейчас исполосовать это тело, это лицо, так похожее на его собственное! Он сжал кулаки, плотнее обхватывая колючие канаты. Сейчас проклятый чужак полностью в его власти, но он все еще силен, как акула на крючке, он может сорваться и сбежать, чтобы вернуться в более подходящий для себя момент и менее подходящий для него, Стивена. О, он не сомневался, что тогда Синистер не станет больше осторожничать с Кристин или им самим. Надо было кончать с ним прямо сейчас, пока такая возможность еще есть, пусть ему и было жаль убивать захватчика так рано. Его крики, его муки должны были насытить месть Стивена, успокоить ее, утишить боль, потому что если Синистер умрет так просто, Стивен знал это, он сам не сможет обрести покоя. Но сейчас не время было думать о своих чувствах и переживаниях. Он справится с ними позже, это будет только его проблема, но этот мерзавец больше не будет угрожать Кристин. Он замахнулся, собираясь пронзить ментальное тело своего злобного двойника, саму его душу, сразу многими крючьями с тем, чтобы разорвать его, заставить исчезнуть. Но его дернуло назад. Жестко, как пса за ошейник. Ничто не будет угрожать Кристин? В самом деле? Даркхолд имел другие планы на Синистера. Он позволял мучить его, терзать, ослаблять могучего колдуна, но его бывший Хранитель нужен был ему живым. Даркхолд собирался пить его силу, питаться его страданиями. Эта душа нужна была ему, чтобы тело завершило все дела и подготовления в том разрушенном мире, где сейчас пребывала физическая форма книги. Даркхолду нужны были оба звена этой цепочки между мирами, чтобы перенестись сюда, чтобы успеть заставить переписать себя его кровью на новых страницах из человеческой кожи. У Стивена не осталось секретов от Даркхолда, только не сейчас, когда его багряная тьма заполонила его душу, но и он сам мог чувствовать артефакт так, как только можно чувствовать и понимать нечто, имеющее совершенно отличную природу от человеческого мышления. Он понял, что Даркхолд уготовил Синистеру, уготовил всем им. Разноголосый визгливый шум грешных душ, навеки влипших меж его страниц, как засушенные листья, заставил его в полной мере осознать, куда он движется. И он мог бы пойти на такую жертву, если б этим спасал Кристин, спасал свой мир. Но дело обстояло ровно наоборот. Руки, держащие размочаленные путы заклинаний, терзающие другого его остриями, обмякли, но едва он перестал в полной мере выполнять свою функцию, вместо него поводья взял Даркхолд, посылая новую волну тьмы в Синистера Стрэнджа. Горячая и мощная порция яда затопила Синистера, пытающегося сопротивляться этому из всех сил, возводящего хлипкие опоры, через которые отрава если не прорывалась, то просачивалась внутрь. Боль мешала сконцентрироваться, и Стрэндж не стал держать ее в себе, выпуская с криком, обрушивая ее обратно звуковой волной, смешанной с магией и его собственным волевым усилием. Он не даст сделать с собой такое. Только не он. Только не так. Только не когда Кристин рядом и останется в опасности, если он даст себя победить. Он оглушил Стивена, и, выиграв себе несколько драгоценных мгновений, напряг все свои силы духа и магии, чтобы выдворить пробравшуюся отраву из себя, заставить ее пристыть к канату, соединяющему его со Стивеном, а вместо нее, словно переливая кровь, он запустил в него свою магию, пытаясь ею, как хирургическим инструментом, поддеть опухоль, разросшуюся в его обезумевшем двойнике, и вывалить ее наружу. Фиолетовая магия вклинилась в багрово-черные канаты и рванула вверх быстрее мысли, рассекая их на тлеющие обрывки. Ладони, направленные на Синистера, не успели отпрянуть, не успели прикрыть тело, и лишь конвульсивно дернулись, когда вместо того, чтобы высвобождать из себя магию, приняли ее извне. «Бывает ли с магией резус конфликт?» пронеслось в голове у Синистера, когда он начал переливать часть своей магии, вытесняя черную погань Даркхолда из своего двойника. Он действовал молниеносно, напористо, уверенно, но если в чем и был уверен вглубине души, так это в том, что ему не справиться. Он с легкостью бы разделался со Стивеном, даже если бы тот прошел хоть какое обучение. Он не раз справлялся с Даркхолдом, но теперь понимал — тот никогда всерьез не противостоял ему. Действуя словно вирус, давно научившийся приспосабливаться к своему носителю и сосуществовать в нем так, чтобы не убить его, а вместе с ним и себя, теперь, почти полностью перейдя в нового зараженного, он уже мог не церемониться со своим бывшим хранителем — для того, что ему было уготовано, его душе не обязательно было оставаться целой. Синистер чувствовал его небывалую мощь, которую столько раз оседлывал и использовал в своих целях, как серфингист — океанскую волну. Но сейчас же он чувствовал себя прикованным к скале на берегу, глядящим на то, как приближается цунами. Ему не спастись. Только не в этот раз. Но он все же попробует. Сам по себе Стивен был бы слабым помощником, но в руках Даркхолда он оставался ценным ресурсом. Отбив здоровой рукой атаки когтистых лап, отбросив и раскидав их с такой яростью, что это должно было выиграть ему несколько мгновений, он снова направил пробитую руку на Стивена и острие темно-фиолетовой магии ударило того в лоб, в то самое место, куда сам Синистер так глупо запустил тьму, в то самое место, где у него самого располагался третий глаз. Стивен заорал и эта вибрация заставила приспешников Даркхолда беспорядочно заметаться, сбившись с пути и налетая друг на друга. Острие магии Синистера изогнулось крючком и когда тот потянул, сперва осторожно, а затем резко дернув на себя, потащило из извивающегося и зашедшегося в криках Стивена ядовитую грязь. Где-то далеко, за пределами плотно зажмуренных век их тела, встревожено привстала на локте Кристин: лежащий рядом с ней мужчина трясся крупной дрожью, через стиснутые зубы доносилось сдавленное хрипение. Стоило только ей немного успокоиться на его счет, как теперь он начал заходиться в приступе и она с отчаянием считала его пульс, надеясь на то, что это не передоз какой-то неизвестной новой заразой, появившейся на улицах. Прежний Стивен в жизни бы не осквернил свое тело такой дрянью и не поставил бы под удар свою карьеру ради каких угодно запредельных наслаждений. Этот же был доведен до отчаяния и терять ему было нечего. Он бы не глядя принял все, что могло дать надежду хоть на час вернуть его руки. Даркхолд отбивался. Он цеплялся за Стивена изнутри, и тот, ошеломленный, сбитый с толку, цеплялся за него в ответ вместо того, чтобы изгонять из себя. Синистер ослабил натяжение и мерно задышал, беря под контроль дыхание этого тела, расслабляя его, через него и свою магию помогая расслабиться Стивену, приглушая волну боли, которой его затопила чертова книга, пытаясь удержаться. Он добился того, что дыхания их тел в разных мирах стали звучать в унисон, как и ритмы сердец, как и волны их душ. — Посмотри на меня, — насколько мог спокойно приказал он, и Стивен открыл глаза, испуганные глаза животного, понявшего, что он следующий в очереди на бойне. — Я клянусь, что не причиню больше вреда ни ей, ни тебе, но прошу тебя, не дай подчинить свою душу, не дай Даркхолду проникнуть в тебя глубже. Это моя вина, но помоги мне исправить то, что я натворил, ради спасения Кристин и этого мира В Стивене шевельнулась ярость, раздуваемая черной магией, но Синистер пригасил ее. — Не сейчас. Если мы проиграем, Даркхолд подчинит тебя. Он медленно и жестоко убьет ее и заставит тебя переписать себя ее кровью на страницах из ее кожи. Если ты не будешь сопротивляться, он твоими руками уничтожит всю твою Вселенную и оставит тебя гнить в этой пустой оболочке, пока не найдет способ отправиться дальше. Он делал все не так. Вместо того, чтобы помочь Синистеру вытянуть из него яд, Стивен сжался и заметался внутри своей ловушки, едва не обрывая те нити, которые колдун в него с таким трудом запустил. Сноходец попытался успокоить его, но ни слова, ни магия не действовали на того, кто пытался вырваться так безумно, словно зверь, попавшийся в капкан. Стрэндж зло скрежетнул зубами, видя, как сдается и слабеет его двойник, позволяя тьме возвращать свои позиции. Слова утешения и поддержки не действовали, оставались слова-пощечины. — Ты хочешь мою судьбу? Хочешь очутиться в разрушенном мире, высосанным досуха, как муха в паутине? Хочешь видеть снова и снова во снах и в своих мыслях, как в муках умирает твоя Кристин? Этого ты сейчас желаешь так сильно? Мое убийство стоит того? Осмысленная ярость, пусть и направленная против него, все лучше неконтролируемой паники. Глаза Стивена, все еще черные, сузились. — Это все из-за тебя, мразь, — сквозь стиснутые зубы прорычал он, — ты вторгся сюда, ты осквернил этот мир, меня, ее собой. Даркхолд уловил перемену в Стивене, злобу, направленную против другого Стрэнджа, а не против книги, и радостно взметнулся в его душе, потоком хлынув на Сноходца. Но как бы тесно он сейчас не был переплетен магией с этими двумя магами, всех нюансов движения их душ он познать был не в состоянии. Стивен не просто направил на своего противника тьму: вместе с яростью и болью он исторгал ее из себя. Синистер не отбивался от хлынувшего на него потока — создав луч чистой магической энергии, он пригвоздил волну к грязи под ногами и все, что было черного в этом месте зашлось в неслышной, но ощутимой болезненной вибрацией. Руки Синистера задвигались, помогая ему и одновременно отбивая атаки грешных душ от них обоих. Раны на нем затянулись так быстро, как никогда б не срослись на физическом теле. Воодушевленный действиями Стивена, он выпростал из себя еще дюжину дополнительных рук, каждая из которых теперь действовала против черной магии, уничтожая послушные ей души, вытягивая ее из жертвы, отбивая магические атаки и заставляя отступать смолянистую пакость под ногами. — Ты должен будешь уйти навсегда и забрать с собой это свое проклятье! — наконец выговорил Стивен, и тут же закричал от боли. Тьма не покинула его полностью, и пусть ее остатки уже не имели над ним прежней власти, они все еще вредили ему. Лицо Стивена исказилось, а тело задергалось, и Синистер с беспокойством понял, что и его физическое тело сейчас дергается на диване. Проорав первую волну боли, Стивен сквозь сжатые зубы выдавил, — просто верни все, как было, ублюдок, очисти меня от своего дерьма, и убирайся. — Позже обсудим условия, но клянусь больше не вредить вам, а сейчас делай то, что я тебе скажу. — Видя, что лицо Стивена снова стало кривиться от внутренней боли, Стрэндж заторопился, ускоряя движения кистей, которыми он обрубал летящие в него руки и черные острия, и перенаправил часть своих усилий на то, чтобы разрубить сжимающий Стивена кокон. Но извне кокон не поддавался. Его нужно было разрушить изнутри. — Не позволяй причинить себе боль, это в твоих силах. Твоя магия равна моей, и хотя пока что она еще бестолкова и не приручена, найди ее в себе, почувствуй, сконцентрируйся не на боли, а на ней! Отвлекаться на то, чтобы смотреть своим иным зрением на то, как разум Стивена вслепую тычется, пытаясь соединиться с тонкими голубыми нитями, тычущимися ему навстречу, было рискованно, но стоило того, когда колдун, наконец, увидел, как они нашли друг друга и сцепились, сливаясь на незримом уровне. — Смотри и повторяй за мной! — скомандовал Стрэндж, медленно демонстрируя жест рукой, предназначенный для простого удара. Ему самому понадобилось довольно много времени, чтобы перенести знания из теоретической области в практическую, сейчас же времени не было, и если они хотят выжить и спасти их Кристин, то Стивену придется учиться повторять все с первого раза, как это делают те же осьминоги, сразу улавливающие новый опыт своих сородичей. Он сосредоточился и бесцеремонно кинул в Стивена сгустком собственных знаний, проследив за тем, чтобы эссенция его опыта попала в нужное место. Едва ли он смог бы сотворить подобное заклинание в реальном мире, придумав его на ходу, но здесь, когда их души едва не соприкасались, было возможно и не такое. Глаза Стивена расширились и очистились, руки, только что висевшие перед ними ветками, начали двигаться уверенными, отточенными движениями. Пусть колдун и не успел передать ему многое, но теперь этот сырой маг понял хотя бы принцип и сможет использовать примитивную защиту и атаку, направляя через них мощный поток магии, а большего от него сейчас и не требовалось. Продолжая яростно отбиваться, Синистер слегка улыбнулся, против воли чувствуя гордость от того, что и такая жалкая и ослабленная его копия была способна действовать самым выигрышным образом даже в такой безнадежной ситуации. Даркхолд почуял, что одна ее жертва, которую он уже присвоил и считал своей, ускользает от него и оставил на время попытки разобраться с той поганой и ершистой версией ресурса-угрозы, который вечно становился костью в горле и сопротивлялся каждому шагу на той дороге, куда его тащили. Теперь же книга проклятых устремила все свои усилия на то, чтобы оплести Стивена клочьями своей черной паутины вместо того кокона, трещащего и разлетающегося от усилий изнутри, которые прилагала жертва, заключенная в нем, и тех яростных ударов, которые обрушивал на него колдун извне. Скрюченные пальцы кинулись к Стивену, залепливая выбитые из оболочки пустОты, пытаясь ухватить его, утопить в этой ловушке и Синистер, бешено вращая руками, будто в них были кнуты, обрушился на души проклятых, разрубая их сгущающуюся плоть, отгоняя от пленника. Раскрыв пасти, они обернулись на колдуна и попытались атаковать его, но были встречены ловушкой, припасенной загодя, и некоторая их часть перестала существовать, растворившись в ярком пламени. Стивен бился отчаянно и дико, вышибая себя на свободу. Оболочка, удерживающая его, осыпалась под ударами, пока, наконец, не опала полностью, и он не выпал из нее, как птенец из своей скорлупы. Он бы непременно рухнул вниз, в черную лужу, оживившуюся ему навстречу руками, рогами и пастями, если бы Синистер не подхватил его. — Черт, да зависни ты в воздухе, левитируй, придурок, — прошипел он ему, напрягая все свои силы, чтобы одной рукой удерживать его на весу, а другой отбивать себя и его от нападения. Стивен не стал спрашивать как, просто стал еще более сосредоточенным и дал Синистеру, убедившемуся, что тот способен, пусть и неуверенно, но держаться на плаву, возможность сосредоточиться полностью на бое. Чернота все еще пульсировала в центре лба Стивена, мучая болью, отвлекая ею. — Сюда, — скомандовал Стрэндж снова, и Стивен тут же подчинился, хотя внутри него все и заклокотало от этого тона. Если они только выживут, он надеялся, что у него будет возможность с процентами рассчитаться за все, что нежданный захватчик успел натворить, и этот тон не будет забыт тоже. Когда тот завис рядом, Стрэндж быстро наколдовал защитную сферу вокруг них и заморозил черную лужу под ними. Этого не хватит надолго, но должно хватить на достаточно. — Быстро, Стивен, тебя нужно очистить, помоги мне, но не вздумай сопротивляться, если не хочешь дать возможность этой твари зацепиться за тебя и вытащиться с кусками твоей души. Стивен никогда не сдавался полностью Стрэнджу, когда тот пытался захватить и подчинить его, поэтому отдаться сейчас в его власть было мучительно трудно. Он ненавидел Синистера всем собой, но ему пришлось покориться, потому что другого пути не было. Чернокнижник протянул между ними руку, вычерчивая символы, и лист, выглядящий древне и потерто, сгустился из пустоты, словно нехотя расправляясь. Пальцы другой его руки резко ткнули в центр лба, и Стивен содрогнулся, будто ему попали в открытый зубной нерв. Тьма вцепилась в пальцы Синистера, въедаясь в них, рванула вверх, пытаясь пожрать как можно больше, добраться до самой сердцевины, когда руки колдуна зашлись, словно в каком-то диком танце, выуживая ее из Стивена, вытягивая, пока не показался ее край. Защитная оболочка трещала под натиском извне, но Стрэндж, сосредоточенный на своем деле, не обращал на это излишнего внимания. Почерневшие пальцы впились в лист и тьма заскользила в него, распределяясь по проступающим символам и знакам, зачерняя их собой. Когда ничего больше не осталось, те же пальцы, на которых больше не было ничего, кроме привычных шрамов, дернулись в жесте, заставившим черную вязь вспыхнуть алым и гореть вместе с листом, пока не осталось ничего, ни пепла, ни дыма. Их защитная сфера должна была скоро рухнуть, и Стрэндж повернулся к своему двойнику, все еще нестабильному и дрожащему, как в горячке. — Я знаю, что для тебя это может оказаться непосильной ношей. Если сможешь помоги, — он создал перед собой проекцию Даркхолда, — это не удержало бы его навсегда, но поможет сковать на то время, что мне понадобиться, чтобы вернуть его в свой мир. — И уничтожить? — с нажимом спросил Стивен. Синистер быстро посмотрел на него и покачал головой. — Нет. Но у меня есть артефакт, способный усмирять такие вещи. Верхняя губа Стивена презрительно дернулась. — Даже сейчас, после всего того, что она с тобой сотворила, ты не в силах отказаться от этой проклятой магии. — Не тебе меня судить. Ты не был в моей ситуации, и едва ли попадешь, если перестанешь тратить время на то, что тебя не касается. — О, меня это касается, меня это очень сильно коснулось только что, и я не хочу жить в вечном кошмаре, зная, что в любой момент это может вернуться. — Поговорим о жизни, когда выживем, — оборвал его Стрэндж, — если почувствуешь, что не можешь сражаться, не трать силы, этим ты можешь подставить нас обоих. Просто следи за тем, чтобы Даркхолд не коснулся тебя больше. Стивен кивнул, собираясь сражаться столько, сколько сможет. Сквозь трещины в сфере просачивалась красно-черная грязь, расширяя, доламывая их, и Синистер проворно зацепил ее и кинул в книгу. Едва коснувшись страниц, магия уже не могла вырваться, как ни дергалась в попытках. Символы пришли в движение, втягивая ее, наполняя едва заметные, больше похожие на шрамы на коже знаки цветом, запечатывая в себе. Стрэндж резко ударил перед собой, разбивая сферу, и тьма ринулась на них. Он двигался так быстро и отточено четко, что Стивен понял — сейчас он может только помешать опытному колдуну своей помощью, а потому сосредоточился на том, чтобы следить за тылами, не давать душам грешников подобраться к ним. Он отбил атаки нескольких из них, едва не сбив руки Синистера, творящие магию, и тот нахмурился, поджав губы. Тьма, окутывающая их, иссякала, проклятые души оказались более осторожными, и скоординировались, атаковав скопом, когда Синистер отвлекся на то, чтобы перенаправить черную лаву под ногами в книгу-ловушку. Он едва успел среагировать и прийти на помощь Стивену, захватывая часть грешников и отбрасывая оставшихся. Они были уже на пути к тому, чтобы подчинить себе зловредную магию, загнав ее обратно в книгу, зависшую сейчас перед телом Сноходца, оставив ровно столько, чтобы он мог вернуть свою душу в родной мир, когда Кристин понадобилось открыть веко Стивена, чтобы проверить зрачок. Время для нее тянулось все еще медленнее, чем для них, дав возможность обоим Стивена Стрэнджа замереть в ужасе, видя как заторможено двигаются ее губы, складываясь в их имя, но когда душа одного из проклятых устремилась прямо на нее, вырываясь в реальный мир, временные потоки синхронизировались. Ее визг прозвучал одновременно с их криками, когда они бросились на помощь, хватая проклятого и пытаясь затащить его обратно. — Милая девочка, Кристин Палмер, — язвительно вещала черная сущность, протягивая к ней черные когтистые конечности, срезав прядь волос и едва не оцарапав щеку. Ее крик словно послужил приманкой для всех проклятых, кто еще оставался на свободе, и они рванулись вон из физического тела Стивена Стрэнджа, разворачиваясь в комнате, сбивая мебель, раскрошив по потолку люстры. Не осознавая себя от ужаса, Кристин забила руками и ногами, отталкиваясь от него, падая на пол с дивана и пытаясь отползти подальше и забиться куда угодно. — Кристин Палмер! Кристин Палмер! Добрая доктор Кристин Палмер! Сладкая Кристин Палмер! — завизжали, захихикали души проклятых, кружа над ней, — ты напоишь нас своей кровью, Кристин Палмер? Нас так давно мучает жажда! Взвыв, Синистер захлопнул и запечатал проекцию Даркхолда и рванул вперед, перехватывая контроль над телом до того, как это успел сделать Стивен, не успевший подумать, как именно он будет защищать свою женщину, оказавшись там, кроме как прикрывать своим телом. Тело Стрэнджа рывком поднялось с дивана, и, очевидно, сделало это слишком неестественным образом, потому что теперь Кристин кричала, глядя уже на него. Физические руки в реальном мире двигались куда медленнее, чем там, где они могли быть быстрее мысли, но даже так он действовал достаточно быстро, чтобы кнутом фиолетовой магии отогнать от нее черные тени, попутно разрубив несколько в растворившийся без остатка черный дым. Тени не были самыми страшными противниками, но их было много, а этот день выжал из него все силы. — Кристин, — позвал он, но девушка в панике не среагировала. — Кристин! — позвал он снова, на этот раз резко и громко. Она перевела на него взгляд перепуганных глаз, моргнула, раз, другой, и Синистер с облегчением заметил, как в ее взгляде загорается осмысленность. — Уходи, Кристин, сейчас же! — Что это? — выдавила она из себя. Сейчас, когда она больше не кричала, горло сдавило так, что ей едва удалось это сделать. — Это опасно для тебя, но я справлюсь, если ты не будешь мешать мне. Уходи! Стрэндж загнал тени в угол, став между ними и Кристин. — Но ты… — Убирайся! — прохрипел он зло через стиснутые зубы, тратя последние силы на щиты и разговоры. Кристин мешкала. Движение руки и дверь распахнулась, еще одно, и еле заметная бледная фиолетовая волна подхватила девушку с пола, поставила на ноги и мягко вышвырнула за двери. Не глядя, он смел часть ее вещей, что были ближе к двери и кинул за порог. — Стивен… Синистер не хотел смотреть на нее, зная, что это прощание будет больнее многих прочих, но все же посмотрел, запоминая искаженное страхом лицо, белеющее в черном проеме дверей, полуобнаженное тело в разорванной одежде. — Не приходи сюда пока, ради своей же безопасности. Позвони потом, если захочешь, но не приходи, пока я не разрешу. — Сти… Дрожащие пальцы резко дернули влево, и дверь с грохотом захлопнулась до того, как она шагнула обратно в комнату, отсекая ее от всклокоченного безумного мужчины в домашнем халате выставившего руки перед собой так, словно он пытался остановить локомотив, и теней, извивающихся в углу комнаты. — Прощай, Кристин. — тихо произнес Синистер Стрэндж.