Игра

Я лежал на кровати вниз лицом. Тусклая лампочка из коридора едва разгоняла темноту, но я все равно жмурил глаза. Первая «ступень» пройдена. Осталось еще две – и тогда можно будет надеяться, что меня оставят в покое. Ну, как в покое… просто Антон выдумает что-то еще. Он из тех людей, которые всегда имеют четкий план действий. Пока он сказал только, что будет три ступени. Но каждая – минут по двадцать, не больше, а я проиграл ему целых три часа. – Побежденный, но не покоренный, – хмыкнул он. – Мне нравится! Только знаешь… не мог бы ты убрать подушку? – Зачем? – невинно спросил я, но про себя выругался самыми грязными словами. Слишком он внимательный. Подмечает любые нюансы… Например, эту подушку: с ней мне было как-то спокойнее. На протяжении всей «первой ступени» я хватался за нее, как за спасательный круг, и прятал лицо. А без подушки чувствовал себя вдвойне уязвимым. Словно воин, у которого в бою отобрали щит. – Да просто так, – сказал Антон, – давай сюда! Я нехотя протянул ему подушку. Фыркнул: – Ну и пожалуйста! – Ты еще поговори мне тут, – пригрозил он. – Сниму на камеру и выложу в интернет. Будешь потом доказывать коллегам на работе, что проиграл мне в «Кошку-Мышку». Я досадливо отвернулся. Вообще-то игра называется иначе, но Антону нравится именно это название. Не кошки-мышки, как у детей, а «Кошка-Мышка». Имена собственные. Кто есть кто, выяснялось по ходу дела. Например, сегодня проиграл я, значит я – Мышка. Антон подошел к шкафу и достал оттуда широкий солдатский ремень с бляхой в виде звезды. Помахал перед моим носом: – Ну как? - С ума сошел? – возмутился я. – Только попробуй! – А что, и попробую! Давно хотел. А ты будешь лежать и петь советский гимн. Сумеешь? – Не помню я гимнов. Ни советского, ни российского. – Ну можно и без этого обойтись, – легко согласился он, – тогда просто молчи. Я стиснул зубы и отвернулся. Проиграть в Кошку-Мышку – это приговор, тут уже ничего не поделаешь. На кону было три часа, и Антон сделал меня еще в дебюте. Теперь он мог творить все, что захочет. Выгнать меня голым на мороз и заставить прилюдно исполнять «танец маленьких лебедей», сделать мне депиляцию воском, превратить в домашнего раба… Да хоть ездить на мне верхом с воплями «Пошла, родимая!». Все, что придет ему в голову. И когда я говорю «всё» – это значит действительно ВСЁ. Он мог бы даже взять мою кредитку, снять деньги и заплатить пятерым кавказцам, чтобы изнасиловали меня в сауне. Правилами Игры это не воспрещалось. Только убийство и причинение «тяжких телесных» было нежелательно. А остальное… Милости просим, дайте волю своей фантазии! Антон взялся за пряжку ремня, намотал его себе на руку и подошел к кровати. Я заранее сжал кулаки. Вряд ли он станет меня жалеть, не в его характере, да и какое удовольствие от процесса, если все понарошку? И точно. Свистнул ремень, и я зашипел сквозь зубы, корчась на кровати. Здравствуй, вторая ступень! До этого я пятнадцать минут терпел шлепки по заднице кухонной лопаточкой. Если вы думаете, что это не больно, я скажу – смотря как бить. А если лопаточка в руках у Антона и к тому же стальная… Хорошо, если вы на утро сумеете подняться с постели. Но это еще не самое страшное. Самое страшное – это третья ступень. Систему «трех ступеней» Антон выдумал уже давно, полгода назад, причем выдумал специально для меня – в отместку. А началось все с того, что я его обыграл. Тогда я ненавидел Антона лютой ненавистью. Вообще-то у нас не принято издеваться над поверженными соперниками, чаще все сводится к шутливым приказам, типа «вот тебе микрофон, парень, будешь весь вечер петь мне песенки из мультфильмов» и все в таком духе. Но это вовсе не обязательно. Я ведь уже говорил, что в нашей Игре победитель может делать с проигравшим ВСЁ?.. Так вот, я воспользовался своим правом. Заставил Антона раздеться, связал его – и выпорол, причем довольно жестоко. В то время он только-только вступил в Игру, но даже тогда был сильнее большинства лидеров, и меня в том числе, хотя не знал всех правил и не имел опыта. Я обыграл его только благодаря везению. Конечно, это меня разозлило! До тех пор я не сталкивался с подобным противником и не думал, что он окажет серьезное сопротивление. Новичок все-таки… С новичками у нас разговор короткий: «veni vidi vici» – пришел, увидел, победил. Однако, Антон оказался талантлив. И когда я, наконец, завершил партию в свою пользу, мне хотелось только одного: проучить наглого парня. Поставить его на место, так, чтобы запомнил. Он и запомнил. Но не прошло и месяца, как он освоился в Игре, бросил мне вызов… И победил. А потом сделал со мной то же самое, что я – с ним. Что касается «трех ступеней», то это, можно сказать, тоже моя заслуга. Во время той партии я самонадеянно заявил Антону, что «стою трех таких, как ты», и он логично рассудил, что, раз так, то и за проигрыш я буду отдуваться втрое больше. Мол, каждому по потребностям. Три подхода с тремя разными предметами. Для пущего унижения. Да и надо ведь как-то разнообразить монотонный процесс… С тех пор я не выиграл у него ни разу. Хотя и пытался. На самом деле, Антон здорово подрывал мою веру в себя своими победами. Он был единственным, кого я не мог одолеть. Большинство игроков Гильдии просто не хотели со мной связываться, я делал их на раз-два и даже не задумывался, как легко это выходит. У моего дома днем и ночью дежурили «караульные» – побежденные игроки, которым я не сумел найти применения и заставил просто стоять в нелепой позе под окнами. Кто-то убирал мою квартиру, кто-то стирал вещи, кто-то готовил еду… Помимо этого, от проигрыша можно было откупиться, так что денег у меня тоже хватало. Но Антон не брал откуп и не слушал уговоров. Всякий раз, побеждая в Игре, он только назначал время, когда следует прийти к нему на квартиру, и беспощадно издевался надо мной часами напролет. Сегодня у нас был своего рода юбилей. Я проиграл ему десятую партию подряд. На самом деле, итог этого проигрыша мало отличался от предыдущих девяти: я все так же лежал мордой вниз, ерзая и получая звонкие удары пониже спины, а Антон все так же улыбался и выбирал «инструменты». Сначала кухонную лопаточку, теперь – солдатский ремень… Хорошо хоть в честь праздника он изменил традициям и не комментировал свои действия. Видимо, понял – мне и так хватит. Месяц назад я даже всерьез подумывал уйти из Игры, но не решился. Если тебе бросили вызов, ты не имеешь права ответить отказом, иначе автоматически вылетишь из Гильдии, и обратного пути уже не будет. Только Игра - это как наркотик. Один раз попробуешь, и любое другое занятие сразу начинает казаться пресным и скучным, как соевое мясо после бифштекса: с голоду не помрешь, но и удовольствия никакого. Любой опытный игрок ведет несколько партий одновременно. В основном пять или шесть, а в неделю их количество порой достигает сотни. Бросить это из-за одного человека? Стать этаким «средним обывателем», который в качестве развлечения смотрит телевизор и ездит на шашлыки?.. Ну уж нет! Этого я не мог себе позволить. А еще – я надеялся, что рано или поздно все-таки сумею победить эту тварь, и вот тогда отыграюсь по полной. Только время идет, а ничего не меняется. Антон – как бочка дегтя в капле меда – портит все и сразу. Я ненавидел его. Ненавидел с первой же минуты, когда он вошел в дверь Гильдии и насмешливо улыбнулся, сощурив внимательные серые глаза и с вызовом глядя на присутствующих. Судя по документам, парень был старше меня всего года на два, но возраст мало что значит в Игре, главное – опыт и смекалка. Порой школьники делают ветеранов, это нормально. Однако, никто не начинает выигрывать сразу, и поэтому всех, кто вступает в Гильдию, предупреждают еще с порога: не пытайтесь прыгнуть выше головы, все равно не получится. Вот только Антона эта новость не смутила. Он вообще вел себя как-то уж слишком спокойно. Не самоуверенно и не отстраненно, просто спокойно – и все. Будто пришел на казнь и не намерен просить пощады. И смотрел с вызовом. Давайте, мол, поиграем, видите – мне не страшно! Я не боюсь… Сначала меня это даже удивило. Все-таки новичкам такого душевного равновесия не полагается, наоборот, по всем законам жанра они должны нервничать и отводить глаза. А с этим-то парнем что не так? Откуда у него эта нелепая самоирония? Зато уже в следующий момент я поймал себя на мысли, что хочу исправить нестыковку. Увидеть, как меняется выражение его лица. Как дрожат его губы, как брови сходятся, образовывая складку, блестят ресницы от выступивших слез… И чтобы причиной этому был не кто-нибудь - а я. Александр Ковалев, игрок первой десятки, ни разу еще не сливший партию кому-то ниже себя по уровню. Ух, как я тогда вцепился в Антона, прямо-таки двумя руками! Желающих бросить ему вызов было полно, всем хотелось «приструнить» новичка, но я все-таки отвоевал его у своих коллег. Сыграл с ним, победил... И увидел то, что и хотел: бледные щеки, мокрые ресницы, дрожащие губы… Мне было не жаль его. Наоборот, я получал удовольствие, издеваясь над ним. В Игре это обычная практика, мы сразу угадываем потенциальных соперников и ненавидим их заранее, до того, как они раскроют свои таланты. Зато теперь… Теперь Антон был сильнее меня. И мстил за ту первую Игру уже полгода, без всякой жалости. Он вновь махнул ремнем, и я непроизвольно дернулся, уткнувшись носом в матрац. Ч-черт, больно-то как! Задница давно онемела, но каждый новый удар все равно казался хуже предыдущего. Завтра снова больно будет сидеть. Я с тоской подумал, что мягкие подушки на стульях уже начали входить у меня в привычку, а "Нурофен" вообще стал частью рациона питания. – Ну чего ты такой хмурый, Саш? – невинно улыбнулся Антон. – Гимны петь не хочешь, ремень тебе не нравится… А я ведь даже ни одной «звезды» тебе не припечатал. Пока. Я живо прикинул, каково получить медной пряжкой с пятиконечной звездой по мягкому месту, и совсем загрустил. Ведь не удержится, хоть разок, но треснет… Наверное, мне стоило испугаться. Или смиренно опустить голову в надежде на чудо… Но вместо этого я громко, с обреченностью камикадзе заявил, куда Антон должен идти, и что именно ожидает его по прибытию. А потом довольно подробно объяснил маршрут. Правда, объяснение вышло путанное, поскольку договаривал я, уже корчась под хлесткими ударами ремня. Но суть он уловил, и то хорошо. Напоследок Антон все-таки поставил мне пару «звезд» – за грубость. Сел на краешек кровати, отдышался. Хмыкнул: – Зато теперь ты – истинный патриот! Ну, или хотя бы сможешь вызвать дьявола, когда сядешь на жесткую табуретку… – Да пошел ты, – опять сказал я. – Нет, Саш. Не будет тебе такого счастья. Давай лучше отдохнем десять минут – и перейдем к третьей ступени. Согласен? Я покосился на него. Сидит, улыбается… Тварь. Хотя, если честно, я даже не сердился. Во-первых, потому что сам проиграл, а это ведь не рулетка, здесь кто умней, тот и прав. А во-вторых… Я как-то незаметно успел привыкнуть к своему мучителю. Стокгольмский синдром, наверное – как еще объяснить тот факт, что я терплю это безобразие столько времени? Антон вздохнул и вышел, бросив на меня сочувственный взгляд. Иногда мне казалось, что он меня жалеет. Но подтвердить эти догадки было нечем, ибо никакой жалости он не демонстрировал. Мало того. После таких вот сочувственных взглядов мне обычно доставалось не по-детски и каким-нибудь хитрым предметом. Допустим, как в прошлый раз. Хотя, не буду об этом рассказывать, до сих пор вспоминать противно... Через десять минут Антон вернулся, как и обещал. Я скосил глаза – и увидел у него в руках зарядку от ноутбука. Только вот самого ноутбука поблизости не было. Плохой знак. – Решил использовать современные технологии, – с улыбкой заявил он и добавил чуть виновато: – Это очень больно будет, Саш. Я вчера испробовал. Стеганул себя по руке, ради эксперимента – до сих пор вон след остался… Я не ответил. Что тут скажешь? Он и так все понимает. Если бы не хотел причинять мне боль – взял бы откуп или хоть другим предметом воспользовался. Так нет, провел свой «эксперимент», ужаснулся – и все равно притащил зарядку от ноутбука. – Хочешь, выпей для храбрости, – предложил он. – У меня коньяк есть… Налить тебе? – Обойдусь, – я мотнул головой и отвернулся, заранее стиснув зубы. Ох, и пожалею я о своем отказе! Но лучше уж так, чем слушать его язвительные комментарии, типа: «ты только не привыкай, а то сам не заметишь, как сопьешься»… Он опять вздохнул и сложил провод пополам, а потом еще раз пополам. Вышло две петли, каждая длиной в полметра. Встал у кровати. Замахнулся… …Не знаю, почему я не орал. Наверное, от шока. Из глаз сами собой брызнули слезы, мышцы свело, и я замер, уткнувшись лицом в кулаки. Сказать, что это больно – значит, ничего не сказать. Какой там алкоголь! Такое можно вытерпеть только под общим наркозом! Минут через пять я понял, что вот-вот потеряю сознание. А еще через минуту отключился. Вроде бы ненадолго…