Судьба

За окном сумерки, в руках чашка с кофе, в кабинете приглушённый свет от настольной лампы. Он не любил включать основной свет, находя что-то особенно именно в такой атмосфере. Утром закончится его смена и он вернётся в свою квартиру, наконец имея возможность отдохнуть от больничной рутины, ведь впереди его ждут целых два выходных, что случалось обычно не чаще раза в месяц, в связи с тем, что недавно его коллега вышла в декретный отпуск и резко большая часть её обязанностей свалилась на его и без того замученные жизнью плечи. Казалось, что после ее ухода пациентов стало ещё больше, хоть это было и не так. Рюноске жил один. Еще несколько лет назад компанию ему составляла сестра, но та в прошлом году вышла замуж и переехала с мужем в Токио, оставляя брата наедине в квартире, что осталась им в наследство от родителей. Пожалуй, это было единственное, что они смогли оставить своим детям. Родители Акутагав погибли в аварии, через несколько дней после восемнадцатого дня рождения их детей. Те уже были совершеннолетними, поэтому стали жить одни. Смерть самых близких людей стала шоком для Гин и Рюноске, которым сообщил об этом по телефону прибывший на место происшествия полицейский. "У их машины отказали тормоза", – вот что им сказали. Не было больше пострадавших. Их отец на пешеходном переходе успел выкрутить руль, и машина вылетела с трассы. Парень с девушкой долго отходили от шока, каждую неделю посещая психолога. Гин отошла быстрее, поскольку вскоре встретила свою любовь. Молодой человек всячески поддерживал ее, в то время как Рюноске сходил с ума каждый раз, когда сестра ночевала не дома. Он знал, что она в безопасности, но ему хотелось держать ее всегда рядом, видя опасность всюду. Девушка же волновалась за брата, когда возвращалась домой и находила его сидящим за столом, не спавшего всю ночь, с кружкой кофе. Поэтому Гин старалась как можно реже оставлять его одного, ведь знала, как тот боится потерять последнего близкого человека. Но все время с ним она тоже быть не могла, ведь брат должен привыкнуть к тому, что она не будет постоянно рядом и ему нужно с этим смириться. Рюноске же убеждал сестру, что ей не о чем переживать и что он справится сам, но она видела его насквозь и знала, как тому тяжело. Когда брат начал терять сознание от истощения, Гин стало по-настоящему страшно за него. Она не думала, что пока ее нет дома, Рюноске ничего не ест, а постоянный стресс еще больше бил по его и без того слабому организму. Ей пришлось уговаривать его лечь в больницу, ведь на него было больно смотреть и казалось еще недолго и в следующий раз, потеряв сознание, в себя он уже не придет. Гин навещала его каждый день и ей повезло, что ее парень совсем не был против что их свидания превратились в постоянные разговоры о ее брате. Напротив, он старался всячески ее поддерживать и давал советы. Рюноске же чувствовал вину за то, что почти все свое свободное время сестра уделяет ему, поэтому он решил, что должен начать справляться со всем сам, чтобы девушка наконец занялась своей личной жизнью. Он стал чаще улыбаться, в основном чтобы она видела, что ему уже лучше, начал нормально есть и пить таблетки, приписанные врачом. Все для того чтобы Гин не тратила свои нервы в постоянных переживаниях за брата, которому до себя вообще не было дела. Когда Акутагаву выписали из больницы, его психическое и физическое состояние было стабильным, поэтому он вернулся домой, а Гин, несмотря на все отговорки, по настоянию брата, переехала к своему парню. Она конечно часто его навещала и не переставала волноваться, но видела, что тому уже лучше и с каждым днем ей становилось все спокойнее, казалось, что все налаживается. Рюноске и сам был в этом уверен, но продолжал принимать антидепрессанты и посещать психолога, но уже реже. Он старанно учился на медицинском чтобы, как и его отец, стать врачом. Это была его детская мечта, ведь он всегда восхищался теми, кто спасает жизни, и желал в будущем стать таким же. Он ставит чашку с остывшим напитком на стол. Кофе он признавал только горячим, ведь холодный кофе, все равно что теплое пиво. Взгляд устремился в окно, когда Акутагава услышал вой сирены скорой помощи. Как же он надеялся, что пациента везут не в его отделение, ведь проводить операцию посреди ночи совсем не было желания. Каково же было разочарование, когда дверь в его кабинет распахнулась и туда буквально вбежал медбрат, сообщивший Акутагаве, что нужно провести срочную операцию молодому парню, судя по всему, школьнику или студенту. По дороге к уже подготовленной операционной медбрат Мотоджиро Канджи ввел хирурга в курс дела об общем состоянии пациента. У того была колотая рана в районе живота, парень был без сознания, пульс слабый, давление тоже, похоже, что крови он потерял прилично. Его состояние, по описанию медбрата ещё не было критичным, но тому требовалась срочная операция и переливание крови. Акутагава задумался об обстоятельствах, при которых парень мог получить ранение. Скорее всего, его пытались обокрасть, ведь в такое время это казалось вполне логичным. Тем более что при нём была сумка, в которой не было кошелька и телефона, а значит его не могли идентифицировать и сообщить о случившемся кому-то из родственников. Нашел же парня случайный прохожий, когда тот уже был без сознания, и сразу же вызвал скорую. Хирург зашёл в операционную. Его взору предстал очень бледный парень, подключённый к аппарату ИВЛ. В районе живота была рана, как и ранее ему рассказал Канджи. Но было кое-что ещё. — Мотоджиро, — Рюноске грозно окликнул медбрата. — Что, Акутагава-сенсей? — Ты почему мне не сказал, что он весь избитый? — Ну...я, — Мотоджиро замешкался, — я не видел, что всё так... — Скажи мне пожалуйста, зачем тебе глаза? Его бесило, когда не доносили полной информации о состоянии пациентов, ведь было предчувствие, что однажды это может быть чревато последствиями. Тело парня было все в синяках и ссадинах. Кажется, его ударили по голове или он ударился, когда упал, потому что на его блондинистых волосах была хорошо заметная кровь. И это только то, что видно внешне, ведь человеческий глаз не может сделать рентген и увидеть полной картины. Но даже так было ясно, что досталось бедолаге сильно. Акутагава быстро подошёл к операционному столу. Халат, перчатки и маску он надел ещё по дороге, руки вымыл сразу при входе, поэтому был готов проводить операцию. Его ассистентка, молодая светловолосая девушка всё это время стояла молча, ожидая указаний от хирурга.

1 час назад

— Пожалуйста, я честно ничего не знаю, — кричал парень, убегая от трёх преследователей. — Не знает он, а как же, — крикнул один из преследовавших его парней, — А кто по-твоему нас выдал? — Я не знаю, честно, — крик срывался на вопль. Ему было страшно, что с ним могут сделать, если догонят, поэтому он бежал изо всех сил. Ацуши бегал довольно быстро, он был спортивным и довольно выносливым, а в состоянии наступающей опасности превозмогал свои способности. Но даже это не помогало, ведь он уже был порядком избит, а его преследователи были в отличной физической форме. Накаджима не понимал, почему всю вину решили скинуть на него, и кто его так подставил, но было очевидно, что так просто его не отпустят и спасения ждать неоткуда. Поэтому он бежал, хоть в глазах начинало темнеть, а лёгкие отдавало жаром от сбитого дыхания. Судьба была явно неблагосклонна к парню в этот день, поскольку вскоре он оказался в тупике. Он плохо ориентировался в городе, так как был не местный, а в этом районе и вовсе был впервые. Преследователи быстро окружили Ацуши, загнав его в угол. Их свирепые как у хищников глаза, казалось, отдавали красным, а злые усмешки придавали им большой грозности, от чего парень прижался к стене, будто мог пройти сквозь неё. Он понимал, что, если эти трое уверены, что он их предал, живым ему отсюда не уйти, поэтому за несколько секунд Накаджима успел попрощаться с жизнью. Ему было интересно, будет ли кто-то расстроен его смертью, хотя это вряд ли, поскольку он всю жизнь прожил в приюте, а значит родственников у него не было, а друзей заводить как-то не выходило. Ацуши был очень добрым ребенком, казалось бы, совсем не способным обидеть кого-то. Он всегда защищал младших, хотя сам неоднократно от этого страдал, помогал воспитателям в приюте, был тихим и скромным. Такие обычно становятся игрушками для битья для более сильных ребят. Но он никогда не жаловался, не было ни единого случая, чтобы он подошёл к воспитателю и ткнул пальцем на своего обидчика, как поступали остальные дети, желая получить поддержку взрослых. Ацуши же думал, что заслужил всё это. Его родители отказались от него. Он знал это, ведь это было то, что он слышал от других детей, которые постоянно пытались вывести его из себя, чтобы любимчик воспитателей наконец предстал перед всеми в плохом свете. Но он не вёлся на провокации, что бы ему не говорили, он просто принимал это как факт. То, что он плохой, раз от него отказались, то, что он не должен был родиться и рождение его было ошибкой, что родителям он был в тяжесть. И если бы он рассказал об этом воспитателям, те бы опровергли эту ложь, объяснив ему, что это не его вина что он здесь, что он не ошибка и никто от него не отказывался, просто так сложились обстоятельства. Но он никогда не желал узнать правду у взрослых, веря тому, что слышал от старших детей. Он был ошибкой. Сейчас, когда перед ним стояли три человека, желающих его смерти, он подумал, что наконец мир избавится от одной ошибки. Ему уже не было страшно, он был уверен, что заслужил это. Ацуши не планировал защищаться, а лишь хотел побыстрее покончить с этим, поэтому взгляд его янтарных глаз устремился в небо, глаза стали мокрыми, но он не плакал. Удар. Первый удар последовал в живот. Боль была такой сильной, что его ноги подкосились и согнулись в коленях так, что он упал, держась за ушибленное место. Далее череда ударов от троих нападавших. Перед глазами всё плыло, в ушах звон. Накаджима больше не видел и не слышал нападавших, но всё ещё был в сознании. Нож вошёл быстро, так же как и был изъят, но парень этого не ощутил. Всё тело обдавало жгучей болью, он лишь почувствовал, как что-то течёт по его животу, а в следующую секунду глаза закрылись, больше он не чувствовал боли. Нападавшие решили оставить предателя на произвол судьбы. Они проверили пульс, он был очень слабым, поэтому им показалось, что его нет. Им было не впервые убивать человека, так что никаких эмоций не последовало, они лишь приняли решение забрать кошелек и телефон парня, чтобы затруднить положение полиции и быстро удалиться с места происшествия.

***

Дазай часто устраивал себе прогулки после работы, которые могли длиться часами. Он жил один, поэтому приходить в пустую квартиру не было особого желания. Обычно такие прогулки заканчивались посиделками в баре, но не сегодня. Дазай как обычно шёл в случайном направлении, когда заметил, что дальше прохода нет. Высокая кирпичная стена указывала на тупик, поэтому он собирался развернуться обратно и выйти на людную улицу, как вдруг заметил, что под стеной кто-то лежит. Сначала он подумал, что это бездомный, но они обычно выбирают для своего обитания более людные места. Дазай решил проверить, не нужна ли спящему помощь, всё-таки вдруг кому-то стало плохо, а в таком месте вряд ли кто-то сможет помочь. Он подошел к лежавшему и достал телефон, чтобы включить фонарь и получше рассмотреть его. Когда он это сделал, то ужаснулся, увидев в каком состоянии был парень. Дазай быстро приложил руку к запястью, нащупывая пульс. Еле ощутимый, но есть. В следующую секунду он уже набирал номер скорой, пробивая в навигаторе адрес, где они находятся. Взгляд его упал на кровоточащую рану, поэтому он разорвал свою рубашку и сделал прикладку к животу. Дазай попытался окликнуть пострадавшего, но безуспешно. Он прикоснулся рукой к его лицу, тот был холодным, поэтому он снял с себя плащ, накрывая парня, сам оставаясь в пиджаке. Ему не было холодно от поступившего в кровь адреналина. Дазай подумал о том, что парню повезло, что именно он нашел его, ведь кто-то другой мог испугаться и оставить бедолагу на произвол судьбы, а в такой ситуации медлить нельзя. Хорошо, что он пролежал недолго, прежде чем его обнаружили. Судьба все-таки была к нему благосклонна.

***

Операция была окончена, жизни пациента уже ничего не угрожало, поэтому Акутагава мог выдохнуть и со спокойной душой дожидаться утра. Парня же перевели в реанимацию, а когда тот придет в себя, нужно будет следить за его состоянием и, если оно не ухудшится, можно будет переводить в обычную палату. Возвращаясь в кабинет, он думал о нем. Парень был молодой, на вид не больше восемнадцати лет, волосы у него были светлые, с пепельным отливом, и криво стриженая челка, кожа бледная и похоже, что не только от сильной потери крови. Акутагава хоть и видел его побитого и раненого, но даже так признавал, что тот довольно красив. Свою ориентацию Рюноске принял еще в 15 лет, когда понял, что его никогда в должном плане не интересовали девушки, а вот парни очень даже. Он не считал это чем-то неправильным и не понимал, почему многие люди так категорично относятся к однополым парам. Но признаться близким было страшно, ведь он не мог предугадать их реакции, поскольку данная тема в их семье никогда не поднималась. Больше всего Акутагава боялся разочаровать родителей, которые все вкладывали в детей. Он был им безумно благодарен и делал все для того, чтобы оправдать их ожидания. С детства он был очень способным, рано научился читать и писать, речь его была грамотно поставлена, а манеры были лучше, чем у многих взрослых. Рюноске уважал старших, никогда не вступал с ними в спор и не старался отстоять свое мнение. Это он считал уместным только со своими сверстниками или теми, кто помладше. В школу его отдали на год раньше, не видя смысла держать способного мальчишку дома. И даже так он никогда не отставал в учебе, стремясь быть лучшим во всем. Его безумно раздражало, когда других детей хвалили за любой пустяк, в то время как его успехи воспринимали как должное. Родители безусловно ним гордились, а учителя признавали его превосходство не только перед одноклассниками, но и перед старшими детьми, но никто из них не предполагал, насколько мальчику важно слышать это, поэтому он рос, будучи уверенным, что трудится недостаточно.

11 лет назад

В шестнадцать лет Рюноске все же решил сделать каминг-аут. “Будь что будет”, - подумал он в один день по пути на кухню, где сидели родители. Он очень волновался, боясь предположить их реакцию, которая в его представлении обязательно должна была быть буйной, во время чего они бы поссорились. Может родители в качестве наказания посадили бы его под домашний арест, забрали бы все гаджеты и запретили бы общаться со всеми друзьями-парнями, или отправили его к психиатру, чтобы тот вправил мозги их бестолковому сыну. Чем ближе он был к этому разговору, тем более жуткие теории выдавала его фантазия, но отступать было поздно. Он давно готовился к этому, когда если не сейчас. И вот парень стоит перед родителями, опустив глаза в пол. “Мам, пап, я гей”, - на одном дыхании выпалил он, - “Вы должно быть разочарованы, но натуралом я от этого не стану”, - он выдохнул. Будто камень с плеч упал, но в то же время в горле образовался ком, потому что он ждал их реакции, ждал мучительных десять секунд. “Мы не разочарованы”, - последовало в ответ. Акутагава ожидал всего, но точно не того, что они воспримут все так спокойно. Они приняли его выбор, и он был им за это безумно благодарен. Не последовало убеждений что он еще ребенок и просто не разобрался в себе, или криков по поводу того, что о их семье подумают люди. Они спокойно обсудили это, как взрослые люди, и Рюноске даже рассказал им о своем парне, с которым родители изъявили желание познакомится. После этого разговора они стали немного ближе и Акутагава стал более открытым, имея возможность делится с близкими своими переживаниями, не боясь осуждения. Молодой человек Рюноске очень понравился его родителям. Он был его ровесником, учился в другой школе, а познакомились они в шахматном клубе. Сигма был застенчивым, но довольно умным парнем с прекрасными манерами, поэтому идеально вписывался в семью Акутагав. Его отец был владельцем казино, с его матерью они были в разводе, и по обоюдному решению, юный Сигма остался вместе с ним в Йокогаме, а мать переехала с новым мужем в Америку. Парень часто приходил к Рюноске в гости, ему разрешали оставаться на ночевку, и родители Акутагавы даже не были против что они спали на одной кровати, ведь они понимали, что их сын уже не маленький и, если они будут его ограничивать сейчас, потом это может вылезти им боком в виде побегов с дома и ночевках в случайных местах. Поэтому они контролировали его, но не переступали черту, уважая личные границы их сына. Казалось все в жизни Акутагавы идет хорошо, как вдруг... Звонок в дверь. На часах полночь. Акутагава не знал кто это мог быть в столь поздний час. Родители на несколько дней уехали по работе, а Гин на вечеринке с одноклассниками и должна вернуться не раньше утра. Первая мысль была, что сестра что-то забыла или у нее что-то случилось и она решила вернуться пораньше. Рюноске поднялся с кровати, ведь до этого спал, и пошел к двери. Заглянув в глазок, он увидел Сигму. Акутагава быстро открыл дверь, впуская его. Тот плакал и как только увидел своего парня, кинулся в его объятия. Они стояли так семь минут. Рюноске не задавал вопросов, ожидая пока Сигма успокоится. Он прижал его голову к своей груди, одной рукой поглаживая спину, а другой зарылся ему в волосы, расправляя спутанные блондинистые пряди и мягко поцеловал в лоб. - П…прости… я тебя разбудил, - он все еще не переставал плакать. - Все в порядке, я еще не спал, - голос Рюноске был тихим и успокаивающим, от чего Сигма перестал плакать, лишь иногда всхлипывая, - расскажешь, что случилось, или уже утром, - он снова поцеловал парня в лоб. - Отец, - Сигма начал объяснять, но снова зашелся в плаче. Акутагава крепче обнял парня боясь представить, что там могло произойти, но все указывало на то, что что-то явно серьезное. Он никогда не видел, чтобы тот плакал. Сигма всегда улыбался, даже когда случалось что-то плохое. Глаза его порой выдавали, ведь в них можно было увидеть печаль, но он тщательно скрывал это, прикрываясь очаровательной улыбкой. Именно поэтому и стал лучиком света для вечно хмурого Рюноске. Он продолжал прижимать Сигму к себе, как самое дорогое что у него есть, боясь отпустить, будто тот сделан из хрусталя, и может легко разбиться. - Отец попал в аварию, - выпалил Сигма, продолжая рыдать в грудь своего парня, - они позвонили и сказали, что он сейчас в больнице. Акутагава не знал, что обычно говорят в такой ситуации, слова застряли комом в горле. Он не мог представить, что сейчас чувствует парень и что он чувствовал, вероятно, сидя дома один, когда ему позвонили. Так же как Сигма сейчас боялся потерять отца, так же Рюноске боялся потерять его. Он знал насколько отец был важен для него и насколько тот был бы подавлен, потеряв его. - Все будет хорошо, они спасут его, ты главное не волнуйся, - Акутагава поднес руку к лицу парня, вытирая слезы, - посмотри на меня, - он мягко улыбнулся, глядя в заплаканные глаза. - Думаешь все будет хорошо? – с надеждой посмотрел Сигма. - Конечно, ты ведь мне веришь? - Мг, - он кивнул, пытаясь успокоиться. - Уже поздно, пошли спать? - Я не хочу. - Сигма, пожалуйста, тебе нужно отдохнуть, - с беспокойством сказал Рюноске. - Они обещали позвонить. - Включи звук на телефоне, и если что мы услышим, хорошо? - Мг, - он уже не плакал, лишь изредка всхлипывал, казалось, что слезы уже закончились. Они последовали в комнату Акутагавы. Сигма снял с себя плащ и кинул его на кресло. Было очень странно смотреть на то, как всегда аккуратным парень так обходиться с вещью, но Рюноске лишь молча взял плащ и повесил его в шкаф, в то время как Сигма без сил завалился на кровать. Акутагава же лег рядом, захватывая его в объятия и прижимая к себе. Сигма, которому обычно нужно довольно много времени, чтобы уснуть, сейчас уснул за считанные секунды, расслабляясь в объятиях своего парня, в то время как Акутагава не мог отогнать от себя тревожные мысли, что-то подсказывало ему, что как прежде уже не будет, но дыхание Сигмы под боком помогло ему успокоится и вскоре тоже уснуть. Проснулся Рюноске через несколько часов, от сильной хватки своего парня, который сжимал его запястье. Он тяжело дышал, будто до этого ему пришлось бежать кросс, но при этом все еще спал. Акутагава начал его будить, и когда у него это получилось, Сигма вскочил и начал плакать. -Отец, - послышалось сквозь его рыдание. В следующее мгновение зазвонил телефон. Сигма боялся отвечать, поэтому это сделал Акутагава. В этот момент мир рухнул, ведь им не удалось его спасти. Рюноске положил трубку и не говоря ни слова сильно обнял парня, на которого накатила истерика от понимания ситуации. Это была самая страшная ночь за шестнадцать лет жизни Акутагавы. Он до самого утра пытался успокоить Сигму, который уже сорвал голос в крике. Казалось он выплакал всю жидкость, что была в его организме, пока не уснул, сидя в объятиях своего парня. Проспал он тогда аж до вечера, а когда проснулся, встретился взглядом с обеспокоенным Рюноске. Голова раскалывалась, сил плакать больше не было, голос от двухчасового крика пропал, светло-серые глаза, в которых некогда горел огонек жизни, потухли, выражая всемирную печаль. Акутагава пытался заставить его хоть что-нибудь поесть, но тот упорно отказывался даже смотреть на еду. Гин он в тот день попросил на пару дней остаться у своей подруги, и та, осознавая всю ситуацию, не перечила. А вот родителей он попросил приехать пораньше, и те, как только услышали, что случилось, выехали домой, на утро прибыв в Йокогаму. На Сигму к тому времени невозможно было спокойно смотреть. Они привыкли видеть его всегда веселым с очаровательной улыбкой и заразительным смехом. Поэтому, когда увидели в каком тот состоянии, сразу же начали бить тревогу. От него не отходили ни на шаг, боясь оставить одного даже на несколько минут. За то время что Рюноске встречался с Сигмой, парень успел им сильно полюбится и за него они беспокоились как за своего собственного ребенка. Родители Рюноске позвонили маме Сигмы. Для нее смерть бывшего мужа была шоком, но так как чувства между ними давно угасли, она не разделяла эмоций парня. Она даже не соизволила сразу вернуться к своему сыну, и приехала только через месяц, чтобы забрать его к себе. Сигма все это время посещал психолога, становилось немного легче, но он уже не был тем вечно улыбчивым жизнерадостны парнем, который так крепко засел в сознании Рюноске, что тот все еще не верил, что его лучик света погас в ту самую ночь, и жизнь Акутагавы вновь потеряла все краски и вернула свой серый облик. Рюноске часто думал о том, что будет, когда Сигма переедет с мамой в Америку. Он догадывался, но боялся верить, что это все же произойдет. Они расстанутся. И вот настал этот день. Семья Акутагавы всем составом провожала Сигму в аэропорт. Парней на время решили оставить одних, чтобы те попрощались. Они долго молчали, Сигма опустил глаза в пол, а Рюноске ждал пока тот наконец соберётся с мыслями чтобы сказать это. - Нам, - начал Сигма, не имея возможности больше сдерживать слезы, - нам нужно расстаться. Прозвучали слова, которые так боялся услышать Акутагава. Он думал, что был готов, но как же он ошибался. Земля ушла из-под ног, в голове эхом было слышно голос парня, стала ужасно больно, но ни единая эмоция не проступила на его лице. Хотелось убежать и спрятаться от всего этого, уснуть и проснуться, осознавая, что это лишь ночной кошмар, что никто не умер и его жизнерадостный Сигма не произносил этих ужасающих слов. Но это все было реально и тогда Рюноске, глядя в глаза плачущего парня, ощутил всю безысходность своего положения. Он не знал, что нужно ответить и должен ли он утешить Сигму, или ему даже не следует отвечать. Прошло несколько минут до того, как он все же решился обнять своего уже бывшего парня, в последний раз ощущая тепло его тела и вдыхая запах таких родных волос. Они уже скорее всего никогда не встретятся, но память об этих отношениях останется у обоих, ведь они были друг у друга первыми. Акутагава не плакал. Он не хотел, чтобы Сигма переживал еще больше, поэтому решил оставить слезы до того времени как останется один. Они стояли так пятнадцать минут, не решаясь что-либо говорить. Сигма начал успокаиваться, пока Рюноске в последний раз перебирал излюбленные блондинистые волосы, длине которых завидовали многие девушки. Он с самого первого дня был очарован этими волосами, которые блестели, словно луна звездной ночью, а в сочетании с серебристыми глазами и вовсе делали из Сигмы лунного принца, такого очаровательного и слишком волшебного для этого мира. Он больше никогда не прикоснется к этим волосам, но навсегда запомнит то время, когда мог ними наслаждаться. Сигма же поначалу часто возмущался за такие действия, ведь волосы — это его гордость, и он тратит слишком много времени чтобы привести их в достойный вид. Но со временем пришлось смириться, уж очень его парню они нравились. Сейчас это все казалось затянувшимся сном, где Рюноске влюбился в очаровательного принца, и вот он проснется и окажется что это было лишь его воображение, и Сигму, столь идеального, он выдумал сам. Но он не просыпается, ни через пять минут, ни через десять, ни через пятнадцать. По-прежнему они продолжают стоять в обнимку посреди аэропорта. Акутагава прижимает Сигму к груди, а тот плачет, опустив глаза в пол. Их сказка окончена, принц должен покинуть своего возлюбленного. “Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Ромео и Джульетте. Нам с детства эти строки повторяли, Но каждый раз всю правду упускали. Ведь проще умереть иль быть убитым, Чем жить, при этом будучи разбитым.” В этот момент эмоции разрывали Акутагаву изнутри. Казалось, что все ветра мира сейчас бушуют в его разбитом сердце, вещая миру вечный штиль. Никто не может понять боль что испытывает человек, пока сам не испытает этого, и в тот момент он думал, что никому бы не пожелал пережить то, что за это короткое время пережил он. Они оба знали, что Сигма бросает его не потому что разлюбил, нет, он все еще любит Акутагаву и в ближайшее время это точно не изменится. Но так будет лучше, и он был уверен, что когда-то Рюноске тоже поймет это. Не сейчас, ведь на данный момент Сигма был для него всем, он был его миром, и теперь этот мир рухнул, оставляя за собой лишь обрывчатые воспоминания того времени, когда все было хорошо, настолько, что даже не верилось, что это была реальность. Акутагава был благодарен судьбе за то, что когда-то свела их с Сигмой вместе. Это было лучшее время в его жизни, жаль, что всему хорошему в его жизни всегда приходит конец, увы, но реальность жестокая. Мама Сигмы похоже не была обеспокоена, увидев сына впервые за несколько лет заплаканного с опухшими от слез глазами, полными разочарования. Она просто списала все на нежелание расставаться с родным городом. Эта женщина даже не знала, что “хороший друг” Сигмы, у которого тот жил, на самом деле был его парнем. И вот настает время окончательно прощаться. Родители Акутагавы долго обнимают Сигму, множество раз повторяя ему, чтобы он звонил, ведь им важно знать, что у него все хорошо, и, если ему понадобится любая помощь, они с радостью ее окажут. Рюноске в последний раз одаривает своего бывшего парня той самой фальшиво-радостной улыбкой, тихо говоря ему, что все будет хорошо, когда они отстраняются от недолгого объятия, поскольку Сигме уже пора. Он уходит, а Акутагава мрачнеет, разворачиваясь и вперед родителей спешит к машине. Хочется кричать, выпустить наконец это все наружу, но нельзя показывать, что что-то не так. Родители конечно и сами понимают, что их сыну тяжело, но даже близко не понимают насколько. Домой они едут в тишине, прерываемой лишь звуками за машиной, еле слышными, благодаря хорошей звукоизоляции. Только переступив порог, Акутагава направляется в комнату, попутно убеждая родителей что не голоден. Наконец дверь закрывается. Теперь он наедине со своими эмоциями. Ноги не держат его, руки опираются на стену, и он медленно опускается на пол, приняв сидячее положение. Колени поджаты к груди, обхвачены руками, и голова падает между ними. Он больше не может сдерживать слезы. Горячие ручьи уже текут с глаз, когда он закрывает рот ладонью чтобы не издавать лишнего шума. Ему ужасно больно, сердце разрывается от бешеного ритма, воздуха не хватает, голова тяжелая от бесконечного потока мыслей, картинка реальности начинает плыть, не ясно от слез или от накативших эмоций. В конечном итоге он так и уснул, сидя на полу, рыдая. Родители не заходили к нему, желая дать возможность побыть одному, поэтому он проснулся лишь через несколько часов от шума дождя за окном, слабо соображая, что происходит. Акутагава переместился на кровать, засыпая уже до следующего утра. Когда он вышел с комнаты, то понимал, что выглядит не лучшим образом и тем самым вызовет беспокойство родителей, но если бы он провел там еще больше времени, те бы точно забили тревогу и заявились бы сами. Мама, увидев сына, обняла его, интересуясь не хочет ли Рюноске поделится с ними своими переживаниями, на что тот отрицательно помахал головой и был рад, что она, понимая ситуацию, не была настойчивой. У него было достаточно времени чтобы оправится, но заводить отношения Акутагава больше не желал, боясь причинить партнеру боль, и не желая снова быть брошенным. С Сигмой они недолгое время поддерживали связь, но диалог не клеился, поэтому вскоре их пути разошлись окончательно и бесповоротно. В памяти у обоих лишь остались те теплые воспоминания, когда они были счастливы вместе, но, увы, судьба повернулась непредсказуемым образом.