дорогая МэйМэй

Осень, облава на горе Байфэн. Байфэн в переводе – сотня фениксов. Несчётное множество заклинателей ежегодно выбирали место, где часто появлялась нечисть, и в определённое время, каждый под именем своего клана, боролись в этом месте за охотничьи трофеи, что и называлось облавой. Рельеф гор Байфэн тянулся бесконечной цепью, простирающейся на несколько ли. Здесь добычи хватало в достатке, ведь горы являлись одним из трёх известнейших охотничьих угодий, крупные облавы проводились здесь уже не раз. Грандиозное событие, подобное этому, являлось не только прекрасным шансом для больших и малых кланов принять активное участие в охоте, показать свою подлинную мощь или привлечь людей в свои ряды, но также и возможностью для заклинателей-одиночек и молодых талантов завоевать громкую славу. В предгорье Байфэн располагалась обширная арена, по четырём сторонам которой возвышалось несколько десятков высоких трибун для наблюдения за охотой. На них уже толпились зрители, которые возбуждённо переговаривались между собой, наполняя трибуны шумным многоголосьем. Самыми спокойными, разумеется, являлись наиболее высокие трибуны, украшенные пышнее остальных. На них в большинстве своём восседали прославленные заклинатели преклонных лет, а также главы кланов со своими супругами. Позади них стояли служанки либо с шёлковыми зонтами от солнца, либо с веерами, а впереди сидели дочери их кланов. Девушки закрывали лица веерами и весьма сдержанно обозревали площадку внизу. Впрочем, когда на арене показался конный строй Ордена Гусу Лань, сдержанность сохранить не удалось никому из девушек, а может даже и парней... На самом деле во время настоящей погони за добычей на ночной охоте заклинатели не нуждались в лошадях. И всё же верховая езда относилась к одному из искусств, которым непременно обучались адепты кланов заклинателей. Поэтому появление на охотничьей арене верхом на скакуне на столь торжественном мероприятии являлось не просто символом соблюдения церемоний. Кроме этого, конный строй создавал особое ощущение величия, а также выглядел поистине завораживающе. Говоря начистоту, картина эта объединяла в себе «правила» и «красоту». Лань Сичэнь, Лань Ванцзи и Лань Лихуа чинно восседали на благородных скакунах с белоснежными гривами, за ними неторопливо выхаживал весь конный строй Ордена Гусу Лань. У каждого на поясе висел меч, а за спиной располагался лук со стрелами. Белые одежды и лобные ленты колыхались от ветра, придавая своим хозяевам божественный облик. Казалось, что даже их белоснежные сапоги без единой пылинки едва ли не чище одежд некоторых зрителей. Три Нефрита Ордена Гусу Лань действительно походили на тройку совершенных нефритовых изваяний, сотворённых из камня, напоминающего настоящий лёд, снег и воду. Стоило им появиться, даже воздух на площади словно стал свежее. Эта картина поразила многих заклинателей и заклинательниц: самые сдержанные из них лишь слегка опустили веера, обнажая взволнованные лица, а наиболее смелые уже подбежали к краю трибун и принялись бросать приготовленные заранее бутоны и лепестки, так что с неба в тот же миг посыпался цветочный дождь. Бросить цветочный бутон прелестному юноше или девушке считалось выражением страстной любви и обожания, а также являлось традицией. Адепты Ордена Гусу Лань всегда считались одарёнными и благородными, не говоря уже о незаурядной прекрасной внешности, поэтому для них происходящее давно стало привычным. Лань Сичэнь и Лань Ванцзи и вовсе начали привыкать к подобному с тринадцати лет, а девушка же почти недавно вышла в свет, от такого внимание Мингю рябило особенно от такого количества цветов. Хотя почти все они приходились к старшим братьям они же поэтому сохраняли абсолютное спокойствие, лишь слегка склонив голову в сторону трибун, выражая ответное приветствие, но не стали задерживаться надолго, продолжив идти вперёд. Внезапно Лань Ванцзи поднял руку и поймал цветок, прилетевший ему в спину, Деву Лань же постигла таже участь Они обернулись и увидели, что позади них, там, где стоял конный строй ещё не вышедшего на площадь Ордена Юньмэн Цзян, во главе восседает Цзян Чэн, немного спустившийся отворачивает голову в сторону, от пристального взгляда девушки, а рядом с ним — другой адепт, на скакуне с чёрной блестящей гривой. Он опирался локтем на загривок жеребца и, будто ничего не произошло, глядел в сторону, увлечённо болтая с двумя очаровательными заклинательницами. Лань Сичэнь, заметив, что Лань Ванцзи дёрнул поводья и остановил коня, а его сестра немного смутившись смотрит в сторону конюхов Юньмэна, спросил: — Ванцзи, Лихуа, что с вами? — ничего такого, что может тебя побеспокоить старший брат. — ответила девушка, уже отводя свой взгляд от адептов Юньмэна. Лань Ванцзи произнёс: — Вэй Ин. Вэй Усянь лишь тогда повернулся к нему и с удивлением спросил: — Что? Ханьгуан-цзюнь, ты меня звал? Что такое? Лань Ванцзи показал ему цветок с абсолютно бесстрастным лицом и таким же тоном молвил: — Это ведь ты. Вэй Усянь немедленно возразил: — Не я. Две девушки рядом с ним в голос подтвердили: — Не верь ему, это правда он! и ты дева тоже не ведись на его уловки - это его попросили кинуть бутон! Вэй Усянь обратился к ним: — Как вы можете так несправедливо обвинять хорошего человека? Я сержусь! — чтож, раз попросили, то позволь узнать имя того человека. Иначе как я могу его отблагодарить за столько чудный цветок? — договорив слова, девушка взяв покрепче буток поднесла его к своей голове. Закрепив цветок на волосах и удостоверившись что он сидит надежно, она услышала ответ: — Не думаю что тот человек захочет выдать тебе свою личность, поэтому можешь высказать свои благодарности мне - я уж то передам ему хорошие словечки — с улыбкой на лице, парень хотел было продолжить, но его перебили: — Цзэу-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь, Шу-Джиао приношу извинения, не обращайте на него внимания. Лань Сичэнь с улыбкой ответил: — Не волнуйтесь. За цветок, подаренный молодым господином Вэем, я благодарю вас от лица Ванцзи и Лихуа. *** Когда они постепенно удалились, сопровождаемые сладким ароматом цветочного дождя, Цзян Чэн взглянул на трибуны, превратившиеся в шёлковое море из-за машущих вслед процессии разноцветных платочков, и обратился к Вэй Усяню: — Это девушкам позволительно бросать цветы, а ты-то чего раскидался? Вэй Усянь ответил: — Он показался мне симпатичным, неужели нельзя бросить пару бутонов? тем более ты тоже попросил кинуть свой цветок в А-Мин, разве нет? Цзян Чэн презрительно фыркнул. Вэй Усянь, глядя на него, спросил: — Ты что, тоже захотел цветок? На земле много, хочешь, я подберу для тебя? Цзян Чэн же прикрикнул: — Проваливай! Именно в этот момент над площадью разлетелся голос Цзинь Гуанъяо: — На арену приглашается Орден Цинхэ Не! Не Минцзюэ изначально обладал весьма высоким ростом, вгоняя всех стоящих рядом в угнетённый настрой, а когда он выезжал верхом на лошади, и вовсе складывалось ощущение, что Глава Ордена Не обозревает арену с высоты своего непоколебимого величия, подавляя остальных. Даже разноголосый шум толпы на трибунах заметно стих. Стоило на арене появиться адепту из списка самых прославленных мужей всех кланов заклинателей, почти никогда ему не удавалось избежать сыплющегося сверху дождя из лепестков. Однако Не Минцзюэ, будучи седьмым в этом списке, являлся исключением. И если Лань Ванцзи называли льдом посреди холода, морозным инеем, то Не Минцзюэ, напротив, являлся пламенем посреди холода, словно в любой момент его ярость могла вспыхнуть огнём. Никто не смел навлекать на себя этот гнев. Поэтому даже девушки, сердца которых, казалось, вот-вот выпрыгнут из груди, а цветы в руках промокли от пота, всё же не решались бросить бутоны вниз, боясь разозлить Не Минцзюэ, опасаясь, что он в бешенстве одним ударом разрубит целую трибуну. Однако немало заклинателей мужского пола, которые также поддерживали и восхищались Чифэн-цзунем, разразились оглушительными криками, от которых некоторым слушателям заложило уши. Подле Не Минцзюэ ехал Не Хуайсан, его одеяния сегодня, как и всегда, выглядели изысканными, подобранными со вкусом, вместе с саблей на поясе висели украшения, в руке покачивался веер. Ни дать, ни взять — истинный молодой господин из благородного рода простых смертных. При этом каждый присутствующий знал, что сегодня сабле Не Хуайсана не представится шанса покинуть ножны: ведь более вероятно, что вскоре после начала облавы он просто станет прогуливаться по горе Байфэн и любоваться пейзажем. Следом за Орденом Цинхэ Не настал черёд Ордена Юньмэн Цзян. Вэй Усянь и Цзян Чэн выехали на арену, подстёгивая лошадей, и вновь с трибун посыпался застилающий обзор дождь из цветов, которых набросали столько, что лицо Цзян Чэна почернело. Вэй Усянь же прямо-таки купался в лепестках, наслаждаясь моментом, и махал рукой самой высокой трибуне. Там, на лучшем месте для обзора, сидела Госпожа Ордена Ланьлин Цзинь, а подле неё — Цзян Яньли. Ранее Госпожа Цзинь всё время держала девушку за руку и что-то ласково ей говорила. Цзян Яньли обычно выглядела кроткой и послушной, лицо её не отличалось выразительными чертами и не бросалось в глаза. Но когда девушка увидела двоих братьев, кричащих ей приветствия, тут же преобразилась, лицо её просияло. Опустив веер, она что-то робко сказала Госпоже Цзинь, подошла к краю трибуны и бросила братьям три цветка. Цзян Чэн немного недоумевал, почему ему бросили два цветка, а не один. Но так и не надумав из-за чего, решил оставить как и есть Цзян Яньли бросила цветы с такой силой, на какую только была способна, так что Вэй Усянь и Цзян Чэн даже на мгновение заволновались, что шицзе может упасть, и успокоились лишь тогда, когда убедились, что она устояла на ногах. Легко поймав цветы, они улыбнулись девушке, пристегнули светло-фиолетовые бутоны к одежде на груди и лишь после этого продолжили шествие. Немало девушек вокруг одарили Цзян Яньли завистливыми взглядами, она же опустила взор и вновь вернулась к Госпоже Цзинь. К тому времени на арену ворвался конный строй в лёгкой броне белого цвета с золотыми узорами, верхом на крупных и высоких скакунах. Впереди всех выезжал прекрасный мужчина, облачённый в кожаный доспех. Разумеется, Глава Ордена — Цзинь Гуаншань. Госпожа Цзинь торопливо похлопала Цзян Яньли по плечу, взяла девушку за руку и подвела за собой к краю трибуны, указывая ей на конный строй Ордена Ланьлин Цзинь. Под громкое ржание коней из строя вдруг вырвался всадник, он сделал круг по арене и резко дёрнул поводья. Свободная поза, одежды белые, словно снег, глаза более яркие, чем киноварная точка на лбу. А стоило ему натянуть лук, так и вовсе своим величием он затмил всех других всадников. В тот же миг трибуны взорвались безумной овацией. Всадник же, как бы невзначай, прошёлся взглядом по трибунам, и, хотя он всячески старался сохранить невозмутимый вид, в уголках его глаз засияла нескрываемая гордость. чуть погодя вперед вышел Цзинь Цзысюань направил коня в сторону стрельбища. Здесь в ряд стояли мишени — рубеж, через который необходимо пройти, перед тем как официально начать охоту в горах. Тот, кто собирался принять участие в облаве, должен попасть в одну из мишеней с установленного правилами расстояния, лишь после этого участник получал право отправиться на охоту. На мишени изображались семь окружностей, каждая означала определённый вход на гору Байфэн, и чем ближе стрела оказывалась к центру, тем более подходящая для успешной охоты горная тропа доставалась стрелку. Цзинь Цзысюань, не снижая скорости, вынул из-за спины оперённую стрелу, натянул лук и выстрелил в самый центр мишени. С трибун раздались одобрительные возгласы. неподалёку кто-то внезапно громко фыркнул, затем раздался возглас: — Если кто из вас не струсил, выходите и попробуйте показать лучшую стрельбу, чем показал Цзысюань! девушку это ничуть не заботило, да и сами угодья были лишь развлечение для молодых господ. Хотя ее присутствие хотел оспорить сам организатор всея, но, доказав то, что в правилах ничего об этом не написано и тем-более о участии женщин на охоте. Она с гордо поднятой головой вышла на поле угодий. Однако конный строй Ордена Юньмэн Цзян как раз оказался напротив стрельбища, и Вэй Усянь обратился к трем Нефритам Ордена Гусу Лань, также готовящимся стрелять: — Лань Чжань, не окажешь услугу? Лань Ванцзи бросил на него взгляд, но не удостоил словом. Цзян Чэн спросил: — Что ты опять задумал? Вэй Усянь поинтересовался: — Могу ли я позаимствовать твою лобную ленту на время? Услышав его слова, Лань Ванцзи немедленно отвёл взгляд, больше не глядя на него. Лань Лихуа же ошарашенно произнесла: — Молодой господин Вэй, вам кое-что неизвестно… но брат Ванцзи прервал ее: — А-Мин, нет нужды в объяснениях. Лань Лихуа согласилась: — Как скажешь. еще немного поссорившись названные братья ушли обратно к своему строю. Однако Вэй Усянь быстро повязал чёрную ленту на глаза, вынул стрелу, натянул лук, выстрелил — точно в яблочко! *** решив что, не стоит терять времени на согревание свои ушей чужими разговорами, тем более что это запрещено. Девушка выдвинулась вместе с братьями тогда как только открылись охотничьи угодья. немного отстав, девушка направилась к тому месту где чувствовала темную энергию.... спустя некоторое время Лихуа сумела убить достаточное количество нечисти и сейчас просто прогуливалась вдоль небольшой тропы, попутно стреляя в нечисть... проходя так достаточное количество времени, девушка наконец наткнулась на среднего брата, и застала его за тем как он бил бедное дерево, а все его кулаки были давно в ссадинах и крови... решив что надо остановить братца от самоуничтожения, она хотела уже выйти из кустов, как тут показался первым Вэй Ин Не желая его компании, девушка так и не решилась подойти к ним... заметив в дали свою давнюю подругу А-Мин уже подходила к ней, как тут заметила ее напарника который что-то рассказывал при этом жестко жестикулировал.Он шагал гордо и уверенно, всем своим видом выражая высокомерное достоинство. Разумеется, то был Цзинь Цзысюань. Позади мелкой поступью следовала хрупкая девушка, она молчала, опустив голову. Её образ резко контрастировал с идущим впереди Цзинь Цзысюанем. То была Цзян Яньли. не желая выходить и портить им "свидание" девушка хотела уже уходить, как тут ее окликнули. Это была Цзян Янли. едва заметив подругу, она не подумав позвала ее, не думая что подумает ее "сопровождающий" про себя сказав, что не откликнуться будет верхом неприличия, девушка направилась в сторону "пары" — добрый день молодой господин Цзинь, дева Цзян, рада снова тебя видеть А-Ли — на последних словах, Лихуа выразилась более оживлённо. — добрый, Дева Лань — кротко и угрюмо выразился юноша — Давно не виделись с тобой А-Мин, как ты поживаешь. Мы ведь с тобой перестали обмениваться письмами с начала Аннигиляции Солнца. — незакончив говорить, Цзян Янли обняла девушку, на что та немного ошарашенно в ответ тоже приобняла подругу — почему бы нам вместе не прогуляться? что думаешь А-Мин, если ты и молодой господин Цзинь не против. — Что ты А-Ли, я то не против. Вот только не хочу вмешиваться в вашу прогулку. — договорив, Мингю покосилась на Цзинь Цзысюаня — вы не в коем случае не помешаете нам, Дева Лань, если Дева Цзян так захочет то кто в праве ей помешать. Тем более я как посмотрю вы давно не виделись, вам есть что друг другу рассказать. — с натяжкой проговорил юноша тем временем они уже подошли к какому-то кусту, но что парень развёл руками заросли травы, обнажая крепкое туловище змеиного оборотня, наклонился к нему и заключил: — Мёртв. Цзян Яньли кивнула. Цзинь Цзысюань добавил: — Змей-измеритель. Цзян Яньли спросила: — Что? — Оборотень из южных варварских стран. В случае встречи с человеком внезапно встаёт вертикально и меряется ростом с жертвой. Оказавшись выше человека, пожирает последнего. Ничего особенного, он лишь выглядит пугающе. Лань Лихуа, казалось, не понимала, почему он вдруг начал рассказывать ей всё это. Правила требовали в подобной ситуации произнести пару подходящих фраз или же иные банальные любезности. Однако все его слова являлись самыми элементарными общеизвестными вещами. И если бы девушка сейчас ответила ему что-то в таком духе, пожалуй, её слова выглядели бы как лицемерная и беспримерно фальшивая лесть, которую говорят, когда сказать больше нечего. Пожалуй, только Цзинь Гуанъяо мог бы произнести подобное с непроницаемым лицом, поэтому Лань Мингю лишь кивнула в ответ.  Следом наступило неловкое молчание, прямо-таки просочившееся сквозь траву и охватившее двоих наблюдателей в зарослях кустарника. Спустя некоторое время Цзинь Цзысюань наконец повёл девушек обратно, при этом продолжая вещать: — Этот змей-измеритель покрыт дополнительным панцирем из чешуи, острые клыки выпирают из пасти. Наверняка это искажённый вид. Простому человеку весьма трудно с таким справиться, он даже не сможет пробить стрелой броню монстра. — Помолчав, он добавил совершенно безразличным тоном: — И всё же он ничего из себя не представляет. На этой охоте среди добычи вообще нет ничего достойного, что могло бы поранить адептов Ордена Ланьлин Цзинь. Цзян Яньли произнесла: — Лучше всего будет, если во время охоты действительно никто не поранится. Цзинь Цзысюань ответил:            — Но что за ценность в добыче, которая не способна никого поранить? Если вы отправитесь в частные охотничьи угодья Ордена Ланьлин Цзинь, то сможете увидеть множество редчайших монстров в качестве добычи. Цзинь Цзысюань всё-таки самовольно принял решение, о чём не преминул заявить вслух: — Как раз кстати, в следующем месяце у меня появится свободное время, чтобы отвести вас туда. все это время тихо молчавшая Лихуа, которая все время кивала или говорила что-то с Цзян Янли, захотелось свалить от этого напушенного парня, при этом не забыв захватить с собой А-Ли Цзян Яньли тихо ответила: — Премного благодарна молодому господину Цзиню за его доброту. Но вам не стоит утруждать себя. Цзинь Цзысюань удивлённо замолчал, затем с языка его сорвалось: — Почему? Цзинь Цзысюань спросил: — Вам не нравится наблюдать за охотой? Цзян Яньли кивнула, тогда он задал ещё вопрос: — Но почему тогда вы пришли сюда? Если бы не настойчивое приглашение Госпожи Цзинь, Цзян Яньли определённо не стала бы приходить. Но разве она могла высказать подобное вслух? В ответ на безмолвие девушки лицо Цзинь Цзысюаня неприглядно покраснело, затем побледнело. Он долго сдерживался, но в конце концов жёстко выпалил: — Так вам не нравится наблюдать за охотой или же вы не в восторге от моего присутствия? Цзян Яньли тихонько ответила: — Нет… Лихуа понимала: Цзян Яньли переживала, что Цзинь Цзысюань приглашает её по велению Госпожи Цзинь, но при этом сам вовсе не желает с ней видеться, и потому не хотела его принуждать. Но ведь Цзинь Цзысюань даже не подозревал ни о чём подобном. Он лишь понимал, что ещё никогда в своей жизни не чувствовал себя столь унизительно, и не только потому, что ему впервые отказала девушка, а в большей степени потому, что отказ получен на его личное приглашение, которое также оказалось первым в его жизни. Его охватил трудно сдерживаемый гнев, но спустя несколько секунд молчания он лишь холодно усмехнулся и бросил: — Впрочем, не важно. Цзян Яньли произнесла: — Простите. Цзинь Цзысюань ледяным тоном ответил: — За что вам извиняться? Вы вольны думать всё, что сами захотите. Всё равно пригласить вас — изначально не моя идея. Не хотите, так и не нужно. Губы Цзян Яньли дрогнули, однако она так ничего и не ответила, лишь едва заметно поклонилась Цзинь Цзысюаню и тихо проговорила: — Простите, я вынуждена покинуть вас. — прошу прощения молодой господин Цзинь, но на этом похоже я тоже вынуждена оставить вас здесь. — повторив действия подруги, девушка направилась догонять ту Они развернулись и пошли прочь, чтобы в одиночестве вернуться обратно. Цзинь Цзысюань молча стоял на месте, направив взгляд в противоположную сторону. Спустя мгновение он внезапно выкрикнул: — Постойте! Цзян Яньли даже не обернулась на крик, и Цзинь Цзысюань вспылил ещё больше. В три шага он нагнал девушку и собирался схватить её за руку, когда перед глазами выскочила внезапно тень. Не успев ничего разглядеть, мужчина получил удар по руке, которой он хотел схватил запястье девы. Цзинь Цзысюань отступил на несколько шагов, а когда смог увидеть противника, в гневе воскликнул: — дева Лань, что вы творите?! — с недовольством в тоне проговорил парень. — извольте, молодой господин Цзинь, это что ВЫ творите? думаете схватив за запястье девушки вы восстановите свою честь перед дражайшей матушкой? Цзинь Цзысюань молниеносно увернулся, в ответ прокричал: — Да разве я мог позволить ей отправиться одной бродить среди гор?! Потому и хотел остановить! — Если вы не заметили, то как я ушла догоняя Деву Цзян. То боюсь вам надо проверить свое зрение, да и слух тоже. То что я девушка, не в праве называть меня - слабачкой, разве это не было видно по тому как орден Гусу Лань Вышел на конях? на впереди девушки выбежала еще одна фигура, на этот раз это был Вэй Усянь. Начав бранить "павлина" в том что он со вспышкой гнева хватает "его" шицзе. На что юноша схватившись на мечи начали поливать друг друга грязью, при этом успевая уклоняться от атак противника из леса вылетела ещё одна фигура, только на этот раз это был Лань Ванцзи, посмотрев на разыгравшуюся битву, он одним движением остановил двигающиеся на Вэй Ина меч Цзысюаня, на что тот хотел что-то высказать. Как тут в небе засверкали золотые вспышки, и на место подоспела вторая волна свидетелей. Эти люди спустились сверху на мечах, плавно приземлившись. Во главе процессии шествовала чрезвычайно прекрасная госпожа с правильными чертами лица, сквозь которые тем не менее проглядывалась непоколебимая твёрдость характера. Во время полёта на мече от неё исходила суровая доблесть, походка же её излучала изящность и элегантность. Цзинь Цзысюнь воскликнул: — Тётушка! Цзинь Цзысюань же на мгновение застыл, прежде чем произнести: — Матушка! Для чего вы прибыли? — но сразу же догадался, что их с Лань Ванцзи вихри мечей взлетели столь высоко, что стали видны даже с трибун, и Госпожа Цзинь, заметив их, разумеется, не могла не явиться. Юноша оглядел нескольких заклинателей Ордена Ланьлин Цзинь, прибывших вместе с Госпожой Цзинь, и спросил: — Зачем вы привели так много людей? Вам не стоит вмешиваться в происходящее во время охоты. Госпожа Цзинь, однако, презрительно цокнула языком и ответила: — Поменьше бы считал себя центром земли! Кто сказал, что я пришла ради тебя? Увидев краем глаза Цзян Яньли и Лань Лихуа, которые спрятались за спину Вэй Усяня, Госпожа Цзинь подошла и взяла девушек за руку. Взгляд её потеплел, а голос смягчился: — Добрый день Дева Лань, А-Ли, что с твоим лицом? Цзян Яньли ответила: — Благодарю за беспокойство, Госпожа. Со мной всё в порядке. Госпожа Цзинь оказалась чрезвычайно проницательна. Она спросила прямо: — Этот негодник снова тебя обидел? Цзян Яньли торопливо ответила: — Нет, все благодаря А-Мин этот спор решился без рукоприкладство. Цзинь Цзысюань шевельнулся, словно хотел что-то сказать, но промолчал. Госпожа Цзинь, разумеется, прекрасно знала, каков характер её сына, и сразу догадалась, что произошло. Немедленно разгневавшись, она принялась бранить сына: — Цзинь Цзысюань! Тебе жить надоело?! Что ты сказал мне перед тем, как выйти за порог?! Цзинь Цзысюань пробормотал: — Я… Вэй Усянь вмешался: — Не важно, что именно сказал ваш сын перед тем, как прийти сюда, Госпожа Цзинь, но с этого момента его пути с моей шицзе расходятся, уж поверьте! В пылу гнева Вэй Усянь совсем позабыл о вежливости. К счастью, Госпожа Цзинь отвлеклась, чтобы утешить Цзян Яньли, и потому совершенно не обратила внимания на его слова. Однако даже если Госпожа Цзинь ничего не заметила, кое-кто всё же не упустил возможность вмешаться. Цзинь Цзысюнь закричал: — Вэй Усянь, моя тётушка всё-таки выше тебя по статусу! Не кажутся ли тебе твои речи слишком дерзкими? Остальные заклинатели услышали в словах Цзинь Цзысюня долю истины и поддержали его. Вэй Усянь ответил: — Мой гнев направлен не на Госпожу Цзинь, а на твоего двоюродного братца. В который раз он обижает мою шицзе грубым словом? Да если бы Орден Юньмэн Цзян спокойно сносил подобное, разве мы назывались бы прославленным орденом заклинателей? Что же здесь дерзкого? Цзинь Цзысюнь холодно усмехнулся. — Что здесь дерзкого? А разве ты хоть в чём-то не проявляешь дерзость? Сегодня, в столь важный день, когда сотни кланов заклинателей собрались для участия в облаве, ты показал себя во всей красе! Треть всей добычи досталась тебе одному! Очевидно, ты собой весьма доволен, так? Лань Ванцзи слегка повернул голову в сторону с вопросом: — Треть всей добычи? Около сотни заклинателей, что явились вместе с Цзинь Цзысюнем, выглядели разгневанными до глубины души, и теперь, когда Лань Ванцзи, который по слухам находился в отвратительных отношениях с Вэй Усянем, произнёс фразу, похожую на вопрос, тут же кто-то поспешил объяснить: — Ханьгуан-цзюнь, вы разве не знаете? Только что во время охоты на горе Байфэн мы обыскали всю округу, и в конце концов обнаружили, что во всех угодьях не осталось даже захудалого лютого мертвеца или же злобного духа! — А когда мы послали людей расспросить об этом недоразумении Ляньфан-цзуня, то узнали, что не далее как через час после начала охоты в горах Байфэн раздалась мелодия флейты, после которой почти все лютые мертвецы и злобные духи один за другим направились в лагерь Ордена Юньмэн Цзян и сами попались в их сети! — Из трёх основных видов добычи на горе Байфэн остались лишь оборотни и монстры… — А всех гулей увёл за собой один Вэй Усянь… Цзинь Цзысюнь добавил: — Ты совершенно не озаботился об остальных, подумал лишь о собственной выгоде! Это ли не истинная дерзость? Вэй Усяня внезапно осенило. Так значит, изначальные нападки явились всего лишь предлогом для выражения истинной причины недовольства. Он с улыбкой ответил: — Но ведь это твои слова, разве нет? Стрельба — всего лишь разминка перед охотой, только и всего! На горе Байфэн мы и посмотрим, кто действительно силён! Цзинь Цзысюнь лишь коротко хохотнул, словно всё это показалось ему на редкость смехотворным, затем произнёс: — Ты опираешься лишь на кривую дорожку Пути Тьмы, это вовсе не показатель реальной силы. Всего-то пару раз свистнул на флейте — разве это можно считать заслугой? Вэй Усянь удивлённо заметил: — Почему же нельзя, раз я не хитрил и не жульничал? Ты тоже можешь пару раз сыграть на флейте. Посмотрим, пойдёт за тобой нечисть или нет! Цзинь Цзысюнь возмутился: — Ты наплевал на правила, а это ничем не лучше хитрости и жульничества! Лань Лихуа нахмурилась, услышав эти слова. Госпожа Цзинь, кажется, лишь сейчас обратила внимание на их спор. Она бесстрастно произнесла: — Цзысюнь, довольно. Вэй Усянь не собирался больше с ним препираться, лишь с улыбкой произнёс: — Что ж, отлично. Раз уж мне неизвестно, что есть реальная сила, покажи-ка мне свою и попробуй одолеть меня с её помощью. Если бы Цзинь Цзысюнь действительно мог одолеть Вэй Усяня, ему бы не пришлось терпеть все его насмешки, затаив обиду. Он помолчал какое-то время, гневаясь всё больше и больше с каждой мыслью, а потом съязвил: — Вообще-то нет ничего удивительного в том, что ты не считаешь себя неправым. Ведь молодому господину Вэю нарушать правила не в новинку. И на прошлый торжественный приём, и на эту облаву ты не взял с собой меч, даже на столь грандиозном событии наплевав на приличия. Неужели ты ни во что не ставишь людей, что стоят перед тобой? Вэй Усянь не удостоил его вниманием. Вместо этого он повернулся к Лань Ванцзи и Лань Лихуа и произнёс: — Лань Чжань, забыл сказать: за то, что помог мне отбить тот удар, спасибо. И тебе спасибо что защитила мою шицзе от ужасного следа на ее запястье, уверен твои слова не были лишины доли правды.