дорогая МэйМэй

как только закончилось пиршество, девушка направилась к выделенным ей покоям, ее не покидало странное чувство. Уже собравшись спать, ее взгляд упал на письменный столик, на котором лежал до сих пор не раскрытый платок - подарок от Цзян Чэна. Лихуа его все время держала его в рукаве, до тех пор не трогала его с начала сожжение Облачных глубин, потом Аннигиляция солнца. Из-за чего подарок все еще лежал нераскрытым пристав, Мингю дотянулась до платка, потянув на себя платок развернулся, а из него выпал белоснежный гребень, на котором были изящно сделанная вырезка лотоса. подняв с пола гребень, девушка начала осматривать его. Она и подумать не могла что, он сделает ТАКОЙ подарок. *** Та ночь стала началом серьезного конфликта, поднявшего высокую волну осуждения в мире заклинателей. Резко разбудили девушку, говорили что они пришли по приказу старшего брата. Лихуа не смея перечить словам, начала собираться. Сделав средний пучок, концы которого чуть виднелись сзади и выпустив пару прядок спереди, девушка закрепила причёску подаренным гребнем. Смотрелось это все настолько гармонично, что она все никак не могла налюбоваться собой, но помня что ее уже возможно ждут, Лихуа пошла в сторону Башни Кои В полночный час в Золотом Павильоне Башни Кои по своим местам расселись главы больших и малых кланов, всего около пятидесяти человек. На почетном месте восседал Цзинь Гуан Шань. Цзинь Цзы Сюань находился за пределами Ордена; Цзинь Цзы Сюнь не обладал статусом, достаточным для приглашения на данное собрание, поэтому рядом с отцом стоял лишь Цзинь Гуан Яо, всем видом выражая почтение. Первый ряд занимали Не Мин Цзюэ, Цзян Чэн, Лань Си Чэнь, Лань Ван Цзи, Лань Лихуа, а также другие главы кланов и прославленные заклинатели высшего статуса. Их лица выражали предельную серьезность. Далее расположились более низкие по статусу заклинатели. Все они словно собрались для противостояния серьезному врагу. Время от времени слышались шепотки «Я знал, что так будет», «Рано или поздно это должно было случиться», «Посмотрим, что они теперь собираются делать». Мишенью взволнованных взглядов оказался Цзян Чэн, сидящий в первом ряду. Лицо его будто скрывали черные тучи. Также как и остальные, он слушал речи Цзинь Гуао Яо, но при этом молча смотрел на Лань Лихуа, а именно на ее причёску. Цзинь Гуао Яо который вещал почтительным и мягким тоном: «…Убиты четверо надзирателей, около пятидесяти последователей Ордена Ци Шань Вэнь сбежали. Вэй У Сянь направился с ними на гору Луань Цзян, после чего призвал несколько сотен лютых мертвецов охранять доступ к горе, не пропуская никого наверх. Наши люди не смогли продвинуться ни на шаг». После этих слов в Золотом Павильоне воцарилась тишина. Спустя несколько минут молчания заговорил Цзян Чэн: «Это действительно вопиющий поступок. Я приношу извинения Главе Ордена Цзинь от его имени. Если есть способ возместить ущерб, прошу, говорите, я непременно сделаю все от меня зависящее». Однако Цзинь Гуан Шаню нужны были отнюдь не извинения и возмещение ущерба. Он произнес: «Глава Ордена Цзян, изначально из уважения к вам Орден Лань Лин Цзинь не стал бы требовать большего. Однако те надзиратели вовсе не являлись подчиненными моего Ордена, среди них находились и несколько адептов иных кланов. И это уже…» Цзян Чэн нахмурился сильнее, потер непрестанно пульсирующую жилку на виске, беззвучно вдохнул и ответил: «…Я приношу извинения главам пострадавших кланов. Уважаемые господа, вам кое-что неизвестно. Того заклинателя, которого намеревался спасти Вэй У Сянь, зовут Вэнь Нин. Он и его сестра, Вэнь Цин, когда-то помогли нам во время Аннигиляции Солнца. Поэтому…» Не Мин Цзюэ перебил его: «Что значит — помогли? Разве это не Орден Ци Шань Вэнь омыл кровью и едва не истребил Орден Юнь Мэн Цзян?» Поколебавшись, Лань Си Чэнь произнес: «Я в некоторой степени наслышан о славе девы Вэнь Цин, но не могу припомнить, чтобы она участвовала в каком-либо кровавом действе во время Аннигиляции Солнца». Не Мин Цзюэ заметил: «Но ведь она и не препятствовала этому». Лань Си Чэнь возразил: «Вэнь Цин являлась одним из доверенных лиц Вэнь Жо Ханя, как она могла воспрепятствовать его действиям?» Не Мин Цзюэ холодно продолжал: «Если она молчала, не выступая против кровавых деяний Ордена Ци Шань Вэнь, это все равно что потворствовать им. Она ведь не могла, наслаждаясь жизнью во время преступного владычества Ордена Ци Шань Вэнь, тешить себя иллюзией, что после их истребления ей не придется платить за последствия». Лань Лихуа понимала, что Не Мин Цзюэ ненавидит псов из клана Вэнь больше остальных по причине кровной мести, кроме того, он никак не мог закрыть глаза на их преступления. Поэтому Глава Ордена Лань больше не произнес ни слова. Зато заговорил другой глава клана: «Глава Ордена Не все верно сказал. Кроме того, раз уж Вэнь Цин являлась доверенным лицом Вэнь Жо Ханя, как могла она быть непричастной к его деяниям? Я не верю в это. Разве среди псов из клана Вэнь есть хоть один, чьи руки не запачканы кровью? Может быть, он просто остался незамеченным, только и всего!» Стоило упомянуть прежнюю тиранию Ордена Ци Шань Вэнь, как люди поддались волнению и громко зашумели. Цзинь Гуан Шань собирался обратиться к заклинателям с речью, но увидел, что ситуация не располагает к этому. Цзинь Гуан Яо заметил недовольное лицо отца и поспешил прервать волнения: «Прошу вас, нет нужды горячиться. Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить гораздо более важный вопрос». Говоря это, он сделал знак слугам подать заклинателям замороженные кусочки фруктов, дабы охладить пыл и переключить внимание. Лишь после этого шум в Золотом Павильоне постепенно стих. Пользуясь восстановившимся спокойствием, Цзинь Гуан Шань заговорил: «Глава Ордена Цзян, изначально дело касалось лишь вашего Ордена, мы в него не вмешивались, соблюдая приличия. Теперь, когда все зашло слишком далеко, мы не можем не напомнить вам кое-что о Вэй Ине». Цзян Чэн произнес: «Прошу, продолжайте, Глава Ордена Цзинь». Цзинь Гуан Шань продолжил: «Глава Ордена Цзян, Вэй Ин — ваша правая рука, вы высоко цените его, всем нам это известно. Однако относится ли он сам с таким же почтением к Главе Ордена, это уже большой вопрос. К примеру, я, будучи Главой Ордена, никогда не встречал подчиненного, который позволял бы себе кичиться собственными заслугами и действовать столь дерзко и сумасбродно. Вы слышали, что за слухи ходят за пределами вашего Ордена? Что все военные заслуги Ордена Юнь Мэн Цзян во время Аннигиляции Солнца принадлежат одному лишь Вэй У Сяню?! Это ведь полнейший абсурд!» Последняя фраза заставила Цзян Чэна еще больше помрачнеть. Цзинь Гуан Шань покачал головой и добавил: «На столь важном мероприятии как торжественный прием для всех кланов заклинателей он позволяет себе прямо перед вами выказывать недовольство и самовольно удаляться. А вчера решился на еще большую наглость за вашей спиной, да еще посмел сказать такие слова — «я ни во что не ставлю Цзян Вань Иня как Главу Ордена!» Все присутствующие слышали это собственными ушами…» Внезапно прозвучал холодный голос: «Нет». Воодушевленная речь Цзинь Гуан Шаня резко прервалась. Вместе с остальными он обратился к тому, кто это произнес. Им оказался Лань Ван Цзи, который восседал с серьезным видом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он добавил: «Я не слышал от Вэй Ина подобных речей. Также я не слышал, чтобы он выразил хоть каплю непочтения по отношению к Главе Ордена Цзян». Лань Ван Цзи крайне редко разговаривал с кем-то вне своего Ордена. Даже на Совете Кланов, когда все обменивались мнениями по различным проблемам, лишь в том случае, если к нему обращались с вопросами или предлагали спор, Лань Ван Цзи отвечал лаконично и четко. Каждое его слово ценилось на вес золота, но било точно в цель. Любые красноречивые аргументы, рекой льющиеся из уст остальных участников спора, безоговорочно проигрывали. Кроме подобных случаев, он почти никогда не начинал разговор первым. Поэтому удивление Цзинь Гуан Шаня от того, что Лань Ван Цзи его перебил, оказалось намного сильнее раздражения. Кроме того, Глава Ордена Цзинь ощутил неловкость, будучи обличенным перед всеми в искажении фактов и приукрашивании действительности. К счастью, неловкую ситуацию немедленно спас Цзинь Гуан Яо. Он удивленно переспросил: «Разве? Ах, в тот день молодой господин Вэй в гневе ворвался в Башню Кои и сказал так много всего… Каждая его фраза звучала возмутительнее предыдущей. Возможно, он произнес что-то более-менее похожее, я уже не очень хорошо помню». Память у Цзинь Гуан Яо никак не могла быть хуже, чем у Лань Ван Цзи, скорее наоборот. Поэтому Не Мин Цзюэ сразу понял, что тот намеренно привносит смуту, и слегка нахмурился. Цзинь Гуан Шань же подхватил мысль: «Верно. Как бы то ни было, он всем своим видом излучал заносчивость и наглость». Один из глав кланов подал голос: «Если честно, я давно хотел сказать. Пускай Вэй У Сянь имел кое-какие заслуги во время Аннигиляции Солнца, но приглашенных заклинателей, совершивших еще больше подвигов, также не счесть. И я не видел, чтобы кто-то из них превозносил себя так же, как он. Говоря без прикрас, он ведь всего лишь сын слуги. Как сын слуги может позволять себе подобную дерзость?» Стоило произнести «сын слуги», и кое-кто среди заклинателей неизбежно вспомнил, что среди них присутствует также «сын шлюхи». Цзинь Гуан Яо, очевидно, заметил косые взгляды, не содержащие в себе ничего хорошего, но все же улыбка на его губах не исчезла ни на миг, оставшись столь же идеальной. Заклинатели начали по очереди высказывать недовольство, подчиняясь всеобщему воодушевлению. «Глава Ордена Цзинь, преследуя исключительно праведные намерения, приказал Вэй Ину выдать Стигийскую Тигриную Печать, боясь, что тот не сможет контролировать ее, и это приведет к великому бедствию. А тот, сам не обладая высокой нравственностью, пытался уличить благородного человека в непристойных действиях! Решил, что кто-то хочет завладеть его личным артефактом! Смехотворно, ведь у каждого клана есть артефакты, с помощью которых они поддерживают собственную безопасность». «А я с самого начала подозревал, что Путь Тьмы рано или поздно приведет его к неприятностям, и поглядите! Сущность убийцы уже начала проявлять себя. Ради спасения горстки псов из клана Вэнь он устроил зверскую резню среди наших соратников…» Неожиданно раздался чей-то осторожный возглас: «Но разве это можно назвать зверской резней?» Лань Лихуа, которая, казалось, погрузилась в состояние созерцания и никого вокруг не слушала, на этот голос немедленно подняла взгляд. Говорящей оказалась миловидная девушка, стоящая рядом с главой своего клана. Стоило ей произнести фразу, которая выбивалась из общего строя, как заклинатели немедленно набросились на нее: «Что это ты имеешь в виду?» От испуга голос девушки зазвучал еще осторожнее: «Нет… Я ничего такого не имела в виду, не стоит реагировать столь бурно. Просто мне показалось, что слова «зверская резня» здесь не совсем подходят». Кто-то завопил, брызжа слюной: «Почему не подходят? С самой Аннигиляции Солнца зверство стало второй натурой Вэй У Сяня, ты станешь это отрицать?» Девушка принялась старательно объяснять: «Аннигиляция Солнца — это война, а на войне ведь каждый становится зверским убийцей, не так ли? Однако раз уж мы обсуждаем реальные факты, то мне правда кажется, что нельзя считать его зверским убийцей. Все же у всего есть свои причины, и если те надзиратели мучили пленных, а потом убили Вэнь Нина, это не зверская резня, а месть…» Кто-то яростно выкрикнул: «Твои рассуждения смешны! Неужели ты оправдываешь то, что он убил наших соратников? А может ты еще и превознесешь это как благородный поступок?» Кто-то возмущенно фыркнул и добавил: «Мы еще не знаем, в самом ли деле виновны те надзиратели, ведь никто не видел этого своими глазами». «Ага, выжившие надзиратели утверждают, что не мучили пленных, а Вэнь Нин сам упал со скалы по неосторожности. Они же, придерживаясь благих намерений, еще и похоронили его труп. Кто бы знал, какую плату они получат за свою доброту. Вот уж действительно ужасный исход!» Девушка ответила: «Наверное, другие надзиратели боятся ответственности за пытки над пленниками, разумеется, они все как один станут утверждать, что он сам упал…» Внезапно раздался чей-то холодный смешок. «Довольно уловок. Мы не желаем слушать того, чьи помыслы нечисты». Девушка залилась краской и повысила голос: «Сейчас же объяснитесь, что значит — помыслы не чисты?» Собеседник ответил: «Я не стану ничего объяснять, ты и сама все прекрасно знаешь, и все мы знаем. Ведь ты попалась на крючок еще когда он крутился вокруг тебя в пещере Черепахи-Губительницы! А теперь искажаешь истину, заступаясь за него в этом бессмысленном споре. Хах, женщина есть женщина». Когда-то героический поступок Вэй У Сяня в пещере Черепахи-Губительницы на долгое время стал излюбленной темой для обсуждений. Поэтому многие немедленно узнали в молодой заклинательнице ту самую «Мянь-Мянь». Кто-то сразу начал шептаться: «Так вот в чем дело. Не удивительно, что она столь рьяно заступается за Вэй У Сяня…» Мянь-Мянь вспылила: «Что значит — искажаю истину в бессмысленном споре? Я всего лишь обращаюсь к фактам, как это связано с тем, что я женщина? Не можете переспорить меня по-честному, так решили пойти иным путем?» Кто-то презрительно усмехнулся и защелкал языком: «Тц-тц-тц, говоришь ты и впрямь складно, но ведь сама понимаешь, что все это лишь твои выдумки. О каких фактах может идти речь?» «Не будем тратить время на пустую болтовню с ней. Как она вообще оказалась в нашем клане? Да еще получила право присутствовать в Золотом Павильоне. Мне стыдно даже стоять с ней рядом». Немало нападок звучало от заклинателей из того же клана, к которому принадлежала девушку. Мянь-Мянь рассердилась так, что ее глаза покраснели. Спустя мгновения молчания она громко заявила, сдерживая слезы: «Прекрасно! Ваши голоса звучат громче! Отлично! Вы здесь самые разумные!» Она стиснула зубы, резко сбросила с плеч одеяние с клановым узором и с громким стуком бросила на стол, чем привлекла внимание Глав Орденов с передних рядов, которые изначально не обращали внимания на развернувшийся спор. Заклинатели вокруг девушки потрясенно вздрогнули, поскольку ее действия могли означать лишь одно — «выход из клана». Мянь-Мянь, не сказав больше ни слова, развернулась и пошла прочь. Спустя какое-то время один из заклинателей насмешливо произнес: «Раз нашла в себе смелость их снять, так не возвращайся, чтобы надеть обратно!» «Кем она себя возомнила… Взяла и вышла из клана? Экая невидаль! Для кого все это представление?» Люди в толпе вторили: «Женщина есть женщина. Слова ей ни скажи, уже видеть тебя не может. Спустя пару дней она точно вернется сама». «Непременно. Ведь ей нелегко далось повышение от простой дочери рабыни до адепта клана, хи-хи…» Лань Ван Цзи, не обращая внимания на пересуды за спиной, также поднялся и вышел прочь. Лань Лихуа, разобравшись, в чем дело, и понимая, что разговор ушел в неприемлемое русло, сурово произнесла: «Прошу вас, девушка уже ушла, прекратите обсуждения». Разумеется, заклинатели не могли проигнорировать слова доверенного лица Цзэ У Цзюня, Шу-Джиао, поэтому в Золотом Павильоне вновь начались разговоры, осуждающие псов из клана Вэнь и Вэй У Сяня. Атмосфера наполнилась лихорадочной ненавистью до зубовного скрежета, не допускающей ни слова возражений, не разбирающей, кто прав, кто виноват. На волне всеобщего недовольства, Цзинь Гуан Шань обратился к Цзян Чэну: «Боюсь, что он давно вынашивал план побега на гору Луань Цзан. Все-таки с его способностями Вэй У Сяню не составит труда основать собственный клан. Поэтому он воспользовался шансом отделиться от Ордена Юнь Мэн Цзян и вознестись к вершинам в одиночку. Вы с таким трудом возродили Орден Юнь Мэн Цзян, а он все время нарывается на конфликты, при этом забывает о сдержанности, добавляет вам лишних хлопот. Он совершенно не задумывается о вас». Цзян Чэн, насилу сохраняя спокойствие, ответил: «Это вовсе не так. Вэй У Сянь с малых лет вел себя подобным образом. Даже мой отец ничего не мог с ним поделать». Цзинь Гуан Шань переспросил: «Фэн Мянь-сюн ничего не мог с ним поделать?» Усмехнувшись, он добавил: «Фэн Мянь-сюн просто благоволил ему». После слов «благоволил ему», уголок рта Цзян Чэна свело судорогой. Цзинь Гуан Шань продолжал: «Глава Ордена Цзян, вы совсем не такой, как ваш отец. Возрожденному Ордену Юнь Мэн Цзян всего несколько лет, и это время для утверждения вашего влияния. А Вэй У Сянь без тени стеснения навлекает на себя всеобщие подозрения. Что подумают новые адепты Ордена Юнь Мэн Цзян, увидев подобное? Что если они станут брать с него пример, ни во что не ставить Главу Ордена?» Каждая его фраза надавливала все больнее, пользуясь создавшейся обстановкой. Цзян Чэн медленно ответил: «Глава Ордена Цзинь, нет нужды продолжать. Я отправлюсь на гору Луань Цзан и решу эту проблему». Цзинь Гуан Шань в душе остался доволен. Голос его зазвучал многозначительно и проникновенно: «Это верное решение. Глава Ордена Цзян, некоторые люди и некоторые вещи не терпят попустительства». Когда собрание закончилось, главы кланов, заполучив бесконечный повод для пересудов, покидали зал в горячих спорах, никто и не думал униматься. За садом Сияния средь снегов собралась Достопочтимая Троица. — Старший брат, вынуждена оставить тебя здесь. — договорив, девушка развернулась в противоположную сторону и ушла прочь — будь осторожна МейМей, всякое бывает.— где-то позади послышался ответ — буду знать. … где-то по пути в покои девушку остановили — Шу-Джиао, постой! остановившись Лихуа посмотрела на человека. — Глава ордена Цзян, вы что-то хотели сказать мне? — Да, хотел спросить. Ты ведь знаешь куда направился Хань гуань-Цзюнь? — Брат Ванцзи, хм дайте подумать. По такое логике выходит что он отправился следом за Ло Цинъян, а уже после непременно вылетел на гору ЛуаньЦзан. Если вы прямо сейчас пойдёте за ним, то непременно успеете еще догнать брата. — договорив девушка задумчиво посмотрела на парня. — да, пожалуй так и поступлю, спасибо за то что ответили — развернувшись юноша пошел к выходу из Лань Лина. И на пути выкрикнул: — Рад что вы приняли мой подарок, надеюсь он вам понравился, вы выглядите чудесно— не разворачиваясь выкричал парень. девушка не могла видеть его лицо, но зато явно предчувствовала что ее лицо покрылось заметным пунцом, закрыв верхнюю часть лица рукавом, она не стала отвечать, а развернулась и побрела в ту сторону в которую шла *** Через три дня Глава Ордена Цзян, Цзян Чэн, вызвал на бой Вэй У Сяня. В И Лине между ними произошла несравнимо поразительная битва. Попытка провести переговоры провалилась, противникам пришлось пустить в ход оружие. Вэй У Сянь, управляя лютым мертвецом Вэнь Нином, нанес удар и сломал Цзян Чэну руку, а Цзян Чэн проткнул Вэй У Сяня мечом. Обе стороны пострадали, и каждый, истекая кровью, ругая другого на чем свет стоит, отправился восвояси, окончательно разорвав отношения. После битвы Цзян Чэн во всеуслышание объявил: Вэй У Сянь предал его Орден, публично назвав всех заклинателей врагами. Орден Юнь Мэн Цзян выгнал его из своих рядов и прервал всяческие отношения, проведя последнюю черту. Впредь, что бы ни совершил этот человек, никакие его действия не будут иметь отношения к Ордену Юнь Мэн Цзян!