Сквозь пальцы

      Каждый раз, спрашивая себя о том, зачем он все-таки пошел на поводу у тех жестоких слов, Мидория не мог дать точного ответа. Да и что можно было сказать на это? В тот день желание жить, и так в последнее время редко проявлявшее себя, в один момент просто окончательно пропало. Все, чего касался взгляд Мидории, лишь сильнее раздражало, заставляя искать хоть какое-то спокойное место. Он не помнил, как спустился с крыши и пришел домой. Не слышал как вопроса матери, так и своего ответа. Единственное, что осталось в памяти, это, наверное, запах старых вещей, которого он не чувствовал со времен ночных непогод. Эта ничтожно короткая жизнь, продлившаяся всего каких-то четырнадцать лет. Что это? С каких пор все так неуловимо поменялось? Тот, кто сказал Мидории, что первые десять лет будут самыми лучшими, наглый лжец.       Если и говорить о лучших годах в жизни Мидории, то несомненно всплывает в памяти время, когда у окружения мальчика еще не начали проявляться причуды. Действительно сладкие воспоминания. Дни казались такими длинными, сладости вкусными, а любой поход дальше родного двора настоящим приключением. Мечты о геройском будущем рядом со своими друзьями - это было всем, что занимало их мысли в детстве. Кто знал, что ребенок познает правду о несправедливости мира, в котором он живет, в четырехлетнем возрасте. Быть тем, кто отличается от остальных, действительно тяжело. Узнав об отсутствии причуды Мидория обрек себя на бесконечные смешки со стороны сверстников, еще не понимавших, насколько они глупо поступают. Его с детства плаксивая натура теперь стала настоящей мишенью для хулиганов.       Однако, чтобы не происходило, как бы сильно его не били и не задирали, Мидория продолжал верить в свою мечту. Можно ли сказать, что это единственное, что держало парня в этом мире? Да, именно шанс того, что возможность стать героем, не имея причуды реальна, казалось самой главной и, наверное, единственной причиной, чтобы продолжать жить. Синяки, которые он постоянно приносил домой после издевок одноклассников из-за "глупой мечты", пугали его мать, но Мидория лишь продолжал отнекиваться от всего этого, следуя к своей невыполнимой цели.       "Деку" - прозвище, однажды данное тем, кто когда-то был чуть ли не идеалом для Мидории, стало для него единственной причиной жить. С каких пор глупая детская мечта о становлении великим героем, как Всемогущий, превратилась в цель доказать, что его прозвище ничего не значит, что он хоть на что-то годен? Такая великая цель действительно была погублена еще в период ее становления. Если каким-то чудом сейчас у Мидории и появилась бы причуда, его первоначальной цели - стать героем как Всемогущий - не было и шанса исполниться. Сейчас Мидория был лишь обиженным ребенком, который не мог осознать всю истину своей жизни. Ему никак не стать не то что великим, да просто среднестатистическим героем с низов рейтинга, будь у него хоть самая сильная причуда. Возможно, тот факт, что он этого еще не понимал, и помогал ему существовать.       Хотя это и становилось все сложнее делать. Возвращаясь ежедневно домой, Мидория все чаще просто безмолвно замирал на кровати, пытаясь выкинуть из головы как можно больше мыслей. Парень действительно слишком много думал, а это было для него плохо. Чем чаще он задумывался о том, что происходит с его жизнью, тем ближе он приходил к осознанию всей ее правды. С каждой бессонной ночью, с каждой новой травмой на его теле день, когда все встанет на свои места, приближался все ближе. И вот он настал.       Бакуго - тот, кто для Мидории был кумиром, на кого хотелось равняться. Его сила и ум уж точно давали большие возможности в его дальнейшем пути становления профессиональным героем. Хотя это было больно. Ни его слова, иногда ранившие больнее, чем самое острое лезвие, ни его кулаки и взрывы, не раз оставляющие следы на теле парня, скорее тот факт, что друг детства, когда-то бывший чуть ли не самым дорогим человеком, за которым хотелось следовать, теперь ни во что не ставил Мидорию. Когда-то и остальные друзья отвернулись из-за одного слова Бакуго. Каждый выбирал свою сторону, и, к сожалению, на стороне Мидории не осталось никого, кроме матери.       День, когда Мидория принял тот факт, что он не сможет стать героем, наступил на последнем году средней школы. Несмотря на все, Мидория действительно пронес с собой через столько лет свою мечту, однако именно в этот день она разбилась окончательно. Словно ваза, которая уже и не была похожа сама на себя из-за многочисленных попыток спасти ее клеем и постоянных поисков всех осколков. Сейчас казалось, она разбилась на еще более мелкие части, не давая и шанса на новую починку.       "Если ты хочешь стать героем так сильно, то на самом деле есть хороший способ для такого, как ты. Верить и молиться, что в следующей жизни ты будешь одарен причудой... Так что легче и быстрее тупо спрыгнуть с крыши!" Для Мидории такие слова хоть и больно скребнули, словно задевая прошлые травмы, только недавно оставшиеся уродливыми шрамами на его душе, но не были чем-то необычным. Они давно перестали болеть, однако напоминали о себе каждый раз, когда появлялись новые порезы. Большим потрясением скорее стала последующая встреча с Всемогущим. С самого детства, когда Мидория только увидел то самое видео, в дальнейшем пересмотренное, наверное, не меньше миллиона раз, Всемогущий оставался героем, на которого парень хотел ровняться. Именно благодаря ему впервые в душе маленького мальчика зародилась мечта стать таким же великим героем, спасающим каждого с улыбкой. И именно этот человек стал тем, кто положил конец этой мечте. Предложение спрыгнуть с крыши не ранило так сильно, как слова любимого героя о том, что Мидория действительно не годится на эту работу.       "Я не могу сказать, что ты сможешь стать героем без причуды". Это стало настоящим потрясением для мальчика, так яро отстаивающего свою мечту, не способную на исполнение, в течение стольких лет. Весь конец этого дня в голове Мидории проносились эти слова, разливаясь в головную боль. Он слушал, как кровь гулко пульсирует в висках, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей.       Если раньше слова Бакуго были скорее поводом потом наедине с самим собой передразнивать парня, не думавшего о последствиях своих слов, то теперь они казались единственным правильным решением. Сейчас он не думал о том, что будет с его матерью, не думал о том, что возможно будет с геройской карьерой Бакуго. В его голове существовало лишь эгоистичное "Я", требующее заглушить все те старые раны, которые вылезли наружу. Это было действительно больно. Этот день закончился в тесном шкафу, который раньше служил единственной защитой от страшного внешнего мира. Вот и теперь, забившись в самый дальний угол и зарывшись в вещах, Мидория проливал слезы на свою тринадцатую тетрадь, прошедшую через сегодняшний день и, похоже, не собирающуюся надолго оставаться целой. Ее страницы уже разваливались, чем напоминали Мидории свою жизнь, которая после сегодняшнего дня держалась на честном слове. Завтра. Завтра станет легче.       Завтра пришло, а легче не стало. Столько времени прошло, а только сейчас до Мидории дошло, что героя из него действительно не выйдет. И эта правда состоит не из того, что у него отсутствует причуда. Да он просто не готов к этому. Ему страшно, ведь он обычный человек. Правда о Всемогущем, раскрывшаяся вчера, давила на Мидорию. Крыша, которая хорошо продувалась в это не самое теплое утро, стала вторым пристанищем для парня после вчерашнего.       Шкаф не помог, поэтому это оставалось действительно последним местом, на которое он мог надеяться. И, похоже, в какой-то степени это помогло. Ледяной ветер, путающий волосы и бросающий их в лицо, освежал. Все лишние мысли, не дававшие Мидории нормально выспаться этой ночью, как по мановению волшебной палочки, испарились вместе с ветром. Теперь парень был готов серьезно обдумать свои дальнейшие шаги. Что делать, к чему теперь стремиться.       Однако, вместо этого он тупо смотрел на копошащихся внизу людей. Они не знали, что где-то над их головами стоит одинокий мальчик, ставший жертвой их жестокого общества, не терпящего никого, кто хоть как-то отличался от них самих. А этот мальчик не мог больше стоять на месте. Он хотел показать, насколько они ошибаются, думая, что это нормально пустить на самотек ситуации, как у него. Поэтому и следующее движение получилось на удивление легким. В голове лишь теплилась мысль: "Скоро все закончится. После этого я наконец-то обрету покой". Шаг, второй и вот вместо голого бетона под домом, перед глазами ясное голубое небо и тетрадь, падающая вслед за мальчиком, листы которой окончательно вырвались от сильного порыва ветра. Теперь прохожие внизу не смотрели перед собой, не замечая ничего вокруг. Все взгляды были прикованы к крыше, с которой, словно в замедленной съемке, падало худое тело в школьной форме, а над ним, словно крупные хлопья снега, падали обрывки тетрадки, на листах которой явно прослеживались небрежные рисунки героев и мелкий торопливый почерк.       Сказать, что Мидория не боялся, значит, ничего не сказать. Казалось, в этот момент все страхи, преследовавшие его всю его жизнь, в мгновение ока пропали, оставив от себя лишь неприятный осадок. Сейчас ему казалось, что все эти переживания были пустым звуком, ведь перед лицом смерти они уже не казались чем-то по-настоящему серьезным. Наоборот, то, что Мидория действительно решает закончить свою историю, которая так и не началась из-за таких пустяков, казалось лишь глупой шуткой. Прямо сейчас, наверное, даже обиды не осталось в его мыслях. Да и ей неоткуда было взяться. Никто не был виноват в его смерти. Это было взвешенное решение самого Мидории, даже если оно и было принято под влиянием других. Это уже не было важно.       Несмотря на то, что Мидория отказался от своей главной мечты, после того, как он шагнул в пустоту, он вновь начал мечтать. "Скорее бы отдохнуть от всего. Хочу, чтобы этот мир для меня навсегда перестал существовать".       Однако, не только мир был несправделив к Мидории, но и Судьба. Ведь как по-другому можно объяснить тот факт, что после всего, Мидория вновь открыл глаза, наблюдая, как тетрадные листки, пытаются догнать его, уже лежащего на земле. Он действительно все еще находился в этом мире. И крики вокруг явно не походили на тот душевный покой, который Мидория так желал найти.